– Оставь меня, дитя.
– Я не дитя.
Джилли положила руки на бедра, и вот оно – картина женской враждебности.
Слишком молодой женской враждебности.
– Тебе нужен кто то, кто позаботиться о твоих ранах.
– Мои раны, – сказал ей Уилльям, нахмурившись, – прекрасно излечиваются.
С момента, как он вернулся в крепость, изрезанный на кусочки, она все время суетилась над ним.
Да, ему нравилось это.
Какой мужчина не будет наслаждаться заботой о нем? Но тот факт, что он должен был постоянно напоминать себе, что Джилли слишком молода для него, сводило его с ума.
Ему не следовало напоминать себе, что он предпочитает более зрелых, опытных женщин.
Ему не следовало напоминать себе, что он также предпочитает замужних женщин.
Боги, он любит замужних женщин.
Также убитых горем.
Они были легкой добычей.
На самом деле, любая с низкой самооценкой была афродизиаком для него.
Он серьезно пристрастился наблюдать как они расцветают от его лести.
Но восхитительная маленькая Джилли?
Нет.
Нет, нет, нет.
Это уж слишком.
Всегда.
Независимо от ее возраста.
Он был знаком с большим количеством женщин, с тысячами, он никогда не играл в подобные игры с женщинами живущими с ним под одной крышей.
Это доставляло слишком много неудобств.
Играть с чужими игрушками в своих домах.
– Почему ты так поступаешь? Она убрала темную прядь за ухо.
Тонкий слух.
Ушко сделанное для того чтобы утыкаться в него носиком.
Идиот!
– Выметайся, – сказал он более резко, чем намеревался.
Она вздрогнула, и затем одеяло соскользнуло с ее прекрасной фигуры и упало.
– И куда пойти? Другие девчонки с их друзьями, и мне не нравится болтать с одинокими мужчинами.
Ну, здрасте.
– Я одинокий.
– Да, но ты не похож на них, сказала она рассматривая носки ее туфлей.
Это было правдой.
Он был красивее и умнее остальных.
И наверное немного более смертоносным.
– Джилли, – сказал он со вздохом.
– Я думаю сейчас не подходящее время для болтовни.
Я чувствую что у тебя есть…
чувство ко мне.
Я не виню тебя.
Черт, мне нравится твой ум, и твоя красивая внешность.
Но мы друзья, ты и я, и это все что когда либо будет между нами.
– Почему? Ее большие глаза с слишком длинными ресницами взлетели вверх, одарив его идеями, которых у него не должно было возникать.
Когда то его учили, что удовольствие не должно быть уродливым.
Ты еще хуже, чем идиот.
Он постарался смягчить тон.
– Потому что ты еще слишком молода, чтобы быть с мужчиной и понимать что это значит.
Она горько рассмеялась.
– Я в течении долгих лет знала что это обозначает.
Это было словесным подтверждение вещей, которые с ней давно произошли.
Вещи которые никогда не должны были происходить.
– То что они с тобой сделали было неправильно. – сказал он сквозь стиснутые зубы.
– Очень, очень неправильно.
Ее щеки залил румянец, и он не был уверен от чего он появился от стыда, смущения или облегчения, что кто то признал что по отношению к ней отнеслись плохо.
Она не знала, что он знал об отчиме, и он не собирался ей об этом говорить. Она только знала что Уильям обвинял того кто причинил ей боль, а не Джилли.
Что была правдой.
Ее отчима должны расстрелять.
И выпотрошить.
А затем повесить.
И затем поджечь.
И Уильям должен проследить за этим.
В самом деле это будет его следующая цель.
Ее матери после этого тоже придется не легко.
Она прошептала:
– Это не было бы неправильно с тобой.
Боги, она убивает его.
– Почему ты постоянно крутишься вокруг меня? он не сказал ей того, что запланировал.
Она могла попытаться остановить его.
– Чем я отличаюсь от других?
Она облизнула губы, розовый кончик ее язычка, скрылся прежде чем он успел его достаточно рассмотреть.
– Ну, ты не куришь.
Это то что ее привлекало в нем?
– В отличии от остальных мужчин.
Насмотревшись на них, я уже решила перенять эту привычку.
И сразу же приступлю к делу.
– И я не буду использовать фильтр!
Она скрестила на груди руки и забарабанила ногтями.
– Это больше чем что то.
Ты красив, ты уже признался мне ранее.
Как обычно, не было никаких отрицаний.
А так же скромный, сухо добавила она.
Но был самим собой.
Но он знал себя, и не стыдился признаться ей.
– И все же подумай еще раз.
Тем более я мелок как лужа оставшаяся после дождя.
Я использую женщин, Джилли.
Я сплю с ними а затем отделываюсь от них, даже если они все еще хотят меня.
Он не хотел разрушать ее иллюзию, но должен был это сделать.
Из них двоих он должен был позаботиться об этом.
Она переминалась с ноги на ногу, и снова отвел взгляд.
– Я все об этом знаю.
Я слышала разговоры о тебе.
– От кого? Ему было необходимо знать кто судачит о нем.
– Анья.
Отшлепать.
Жестоко.
– Что бы она тебе не наговорила, помни одно, она лгунья.
– Она сказала что ты можешь заставить забыть женщину о ее проблемах.
Настолько, что когда ты уходишь, женщина становится намного счастливее чем была до этого, несмотря на разбитое сердце.
Ох.
– Ну, на этот раз она сказала правду.
Его прикосновения околдовывали.
– Но послушай.
Через несколько лет, тот самый человек появится и сделает тебя счастливой.
Конечно же этот человек будет полностью соответствовать стандартам и желаниям Уильяма, и по его мнению они преодолеют все препятствия чтоб достигнуть этого.
– А я, я не тот человек.
И я не имею права давать тебе надежду на то что что то изменится.
Снова, ее лицо обезболено исказилось.
– Но…
– Нет.
Мы не будем вместе, Джилли.
Не сейчас, не в будущем.
Она вздохнула, видимо собирая свое самообладание.
– Хорошо, наконец сказала она.
Я оставлю тебя в покое.
Как ты и хотел.
Верная своему слову, она покинула его спальню, захлопнув за собой дверь.
К сожалению, она ушла оставив после себя сладкий запах ванили, который сволочь дразнил его нос.
Уильям подскочил на ноги.
Ему было больно, раны все еще заживали, но он должен был выйти из комнаты, пока не последовал за ней.
Чем больше между ними расстояние, тем лучше для Джилли.
Кроме того, ему нужно купить сигарет.
Может быть он поможет Аэрону в поисках его ангела… его не заботило сможет ли он найти ангела или нет – веть в итоге он может безнаказанно выслеживать и убивать тех, кого Джилли считала семьей.
Хороший план, внушал он себе, но ему почему то казался ему таким…
недоработанным?
***
УИЛЬЯМ ВСЕГДА СЕКСУАЛЬНО ВОЗБУЖДЕННЫЙ, как местные засранцы начали называть его, лежал на своей постели, опираясь на гору подушек позади него. Его покрывало было заправлено вокруг его талии и ног, оборачивая его в кокон, что он презирал, но отказался жаловаться, потому что его Джиллиан Шоу, по прозвищу Джилли, также по прозвищу Малышка Джилли Сладкий Леденец, хотя только он позволял себе называть так семнадцатилетнего человека - была ответственна за это. Она была влюблена в него, и она думала "заправляя его в это" успокоит его.
Несмотря на это, он сделал все, что мог, чтобы препятствовать этой влюбленности. Она сказала ему, что хотела встречаться с некурящим, так что он сразу же приобрел эту привычку. Он даже сейчас всасывал отвратительное облако дыма в рот и выдыхал дым в ее слишком привлекательное, прекрасное поцелованное солнцем лицо.
Она деликатно кашлянула.
Печально, но дым не смог уменьшить прелесть ее черт лица. Большие, широко раскрытые шоколадные глаза. Острые скулы, намекающие на страсть, которую она однажды будет способна дать. Эльфийский нос, со слегка вздернутым кончиком. Пышные розовые губы. И вся эта красота была обрамлена каскадом полуночных волос.
Со вздохом он затушил окурок в пепельнице рядом с ним. Может быть, настало время ему взяться за выпивку.
- Лиам,- сказала она тихо. Ее прозвище для него. Имя, за использование которого он убил бы кого-либо еще. Может быть, потому что оно было ее и только ее. Она сидела рядом с ним, ее бедра прижимались к его, теплые и мягкие и абсолютно женские. - У меня есть вопрос к тебе.
- Спрашивай. - Он ни в чем не мог ей отказать - кроме романтических отношений. Не только потому, что она была слишком молода, а потому что ... ну, ему она нравилась. Да, шокирующе. Уильям Великолепный - намного более подходящее имя для него - дружит с женщиной, кроме Аньи. Миру должен прийти конец.
Но, не смотря ни на что, Джилли действительно была его лучшим другом. Когда он вернулся из ада не в состоянии заботиться о себе, это делала она. Она приносила ему еду, терпела его мрачные капризы, когда боль была слишком сильной, и вытирала его взмокший от пота лоб, когда это было необходимо.
Если, когда она достигнет зрелости, он был настолько глуп, чтобы прикоснуться к ней, их легкий дух товарищества будет разрушен. Она бы навсегда разочаровалась таком человеке, каким был он. Он не хотел ее разочаровать.
Она заслужила мужчину, который даст ей весь мир. Все, что мог дать ей Уильям, была боль.
Так, быть вовлеченным в это? Черт, нет. Не сейчас, не позже. Он не позволит себе причинить ей боль. Никогда. Он был кем угодно - бабником, убийцей. Бездушный, иногда жестокий, всегда эгоистичный и темный в такой мере как никто внутри этой крепости.
Но эта маленькая красавица прошла через многое в своей короткой жизни. Физическое насилие, и кое-что похуже. Она убежала из дома, жила на улицах, заботилась о себе сама, когда близкие должны были обеспечивать ее безопасность.
После того, как Даника и Рейес, хранитель Боли, воссоединились, Даника привезла ее сюда. Уильяму она сразу понравилась. Ей нужен был человек, чтобы присматривать за ней и Уильям решил быть этим человеком. Пока что.
Это означало, уничтожение тех, кто разрушил ее невинность, а затем помочь ей в поиске человека достойного ее любви. Это означало, сопротивление ей.
Тяжелые веки над этими экзотическими глазами и ресницы такие густые и завивающиеся, что они, казалось, достигали бровей, рядом с ним, выполняли своеобразный вид защиты. Наконец она нашла в себе мужество, чтобы задать вопрос. - Ты проклят богами, но я не знаю, как ты проклят. Я имею в виду, я пыталась читать твою книгу. Анья позволяла мне заимствовать ее, я надеюсь, что ты не против, но страницы были странные.
Предмет, который он ненавидел больше чем любой другой. Его проклятие. Единственным человеком, с которым он когда-либо обсуждал подробные сведения, была Аня, и то, только потому, что они были соседями по камере в Тартаре, и он нуждался в чем-то, чем мог бы заниматься столетиями. Когда они позже убежали, он сделал ошибку, показав ей книгу, которая детализировала все, что он сказал ей, так хорошо, как его единственный шанс для спасения.
Он не должен был быть удивлен, когда капризная богиня украла эту книгу - и теперь угрожала вырвать страницы каждый раз, когда он злил ее. И при этом он не должен был удивляться, что она дала Джилли заглянуть туда. Анья тоже, взяла на себя заботу о девушке и знала, что милый маленький человек чувствует к нему. Но черт побери, его тайны были его собственными.
- Лиам?
Сопротивление было бесполезно. И боги, он был жалок. Чтобы даже не устроить драку? Отвратительно. - Книга зашифрована, - пояснил он. Иносказательно пошел ты от Зевса, подумал он. - Вот твое спасение, а нет.- Ему еще предстоит найти ключ к разгадке этого кода. Все же он знал, что это было там. Это должно было быть там. Он не мог поверить в иное.
Даже при том, что он боялся найти ключ, боясь узнать больше о своём проклятии.
- Да, но как ты проклят?- она повторила.
Он не должен говорить ей. Он знал, что она делала. Пыталась найти способ спасти его. Всё ещё. Она должна была знать правду. Возможно, тогда ее давление, наконец, потерпело бы крах и сгорело бы.
- Всё, что я знаю, это что женщина, которую я полюблю, освободит…
Он сжал губы. Женщина, которую он полюбит, освободит каждое зло, которое он когда-либо создавал. А он создавал некоторых монстров. Этого он ей не расскажет. - Она убьёт меня, - закончил он. Это также было правдой.
Ее глаза расширились, когда она подняла свой пристальный взгляд к его лицу. - Я не понимаю.
- Проклятие не является полностью моим. Я делю его с ней.
Кем бы она не была. - Как только я полюблю её, она сойдёт с ума. Она будет думать только о моём разрушении, и она удостоверится, что это происходит.
Ещё один любезный подарок от этого дерзкого дерьма, Зевса. Были и хорошие новости, шутка заключалась в теперь свергнутом короле. Уильям никогда не любил его, и никогда не будет. Была только комната для одного в его сердце, и этим одним был он.
- Я бы никогда не причинила тебе боль, - сказала Джилли тихо. И прежде чем он смог ответить, не то, что бы он имел понятия о том, что сказать, она добавила: - Давай немного вернемся. Книга содержит способ спасти тебя? А ее?
- Возможно.- Он мягко похлопал ее по подбородку. - Даже не думай об этом, конфетка. Проклятие заключается в крови одного, что означает, что кто-то должен умереть. Если я спасен, то тот, кто спасает меня, будет тем, кто умрёт вместо меня. Это не будешь ты. Поняла?
Она не говорила, но и не кивала также. И при этом ее нежное выражение не изменялось. Это испугало его. Мысль о смерти должна была волновать ее. Мысль о ее смерти действительно волновала его.
С большей силой, чем намеревался, он сказал, - Будь хорошей девочкой, и пойди немного отдохни. У тебя есть круги под глазами, и мне они не нравятся.
Наконец-то. Реакция. Ее рот сжался в упрямую линию, и так как он всё больше узнавал ее, подготовился к чистому, непреклонному упорству. С кем бы она, в конечном счете, не осталась, он собирался иметь с ней уйму хлопот.
Бедный ублюдок.
Мертвый ублюдок. Уильям мог убить его, просто ради забавы.
Не думай об этом.
- Я не маленькая девочка, - выдавила она. - Так что перестань обращаться со мной как будто это так.
- Ты маленькая девочка,- легко ответил он, закатывая глаза без меры. Она была девчонкой, и это был факт.
Она показала ему язык, подтверждающие его заявление. - Мальчики в моей школе так не думают.
Он не будет реагировать на вид этого языка. Или на провокационные слова. - Мальчики в твоей школе тупые.
- Вряд ли. Они хотят поцеловать меня.
Вспышка ярости поселилась у него в груди. - Ты лучше не поощряй их, девочка, потому что я прибью их, если они когда-нибудь попробуют что-нибудь с тобой. Ты еще не готова для таких отношений.
- И я полагаю, ты сам решишь, когда я буду готова?
- Точно.- Его маленькая конфетка сообразительна. - На самом деле, я думаю, что как только ты станешь достаточно взрослой, я дам тебе знать. До тех пор, держи свои губы при себе или пожалеешь об этом.
- О, да неужели? Намекнешь мне тогда. - В ее голосе была сталь, а не смех. - Какой возраст ты считаешь достаточно старым, и как именно я пожалею не подчинившись?
Мудрый человек держал бы свой большой рот закрытым. - Триста. Или около того, -добавил он, давая себе пространство для работы. - И поверь мне, ты не захочешь это выяснить.
- Во-первых, я человек,- отрезала она. - Я никогда не буду настолько старой.
- Я знаю. - И ему не понравился этот факт, понял он. У нее было восемьдесят лет, плюс-минус несколько, но не более. И это только, если она не попадет под машину. Или не будет казнена Ловцом.
Проклятие. Если бы ему пришлось вместе с Повелителями записаться в армию Ловцов на постоянной основе, только чтобы иметь возможность приглядывать за ней, это бы его точно достало. У него была куча своих дерьмовых дел, которые нужно переделать, куча других мест, где следовало бы быть.
- Во-вторых, я не боюсь тебя.
Она должна была бы. Вещи, которые он сделал за эти годы... То, что он будет делать в ближайшие годы ... . - Давай забудем страх на данный момент. По твоему собственному признанию, ты слабый человек. Что является еще одной причиной того, что тебе нужно отдохнуть. - Он ее "мягко" столкнул с постели. - Уходи. Убирайся отсюда.
Она ударилась об пол с кряхтением, а затем выскочила на ноги. Она долгое время смотрела на него сверху вниз. Он отпустил ее безмолвный взгляд, зная, что она видела. Черноволосый, голубоглазый красавец, разбивший больше сердец, чем он мог сосчитать. Он молился, чтобы она, как и другие до нее, не упускала из виду тот факт, что его сердце никогда не было затронуто.
Чтобы она никогда не смогла бы увидеть в нем чертового укрощенного ангелочка... того, кто стоит риска.
Зазвенел его телефон, нарушая тишину и сигнализируя, что пришла SMS. Она взглянула на телефон на тумбочке, затем на него.
- Иди,- сказал он тверже.
- Хорошо.- Она повернулась и направилась из комнаты, оставив Уильяма со странным пустым чувством в груди. Черт побери, подумал он снова.
Прозвучал еще один сигнал. Он задвинул Джилли в глубину своего сознания и поднял маленькое черное устройство, чтобы прочитать, что на экране.
От кого: "Страйди-Чувак" спрашивал, хочешь со мной в отпуск?
Уильям фыркнул и напечатал. Романтическое бегство вдвоем? Ты не в моем вкусе мудак.
Прошло всего несколько секунд, прежде чем пришло второе сообщение. Пошел ты! Я всем нравлюсь. Так ты едешь или нет?
Потому как я думаю припахать маменькиного сынка, где бы он ни был.
А ты будешь балластом.
Оставить крепость. Оставить Джилли и ее темные, слишком понимающие глаза. Оставить ее ошеломляющую надежду на то, что он не мог, не хотел, дать ей. Оставить ее изучающие вопросы, ее нежное прикосновение. Кто останется вместо тебя здесь в форте? написал он. Больше чем сбежать он хотел оставить ее в безопасности.
Кейн и Камео возвращаются. Последний шанс. Едешь или нет?
На сей раз он не колебался. Еду.
Страйди-Чувак: Знал, что ты не сможешь мне отказать. Будь готов через 5 минут.
Подождешь. Мне нужно 10. Я хочу уложить свои волосы для тебя. Я же знаю, как тебе это нравиться.
Страйди-Чувак: ПРИДУРОК.
Он тихонько захихикал, сейчас дразнить Страйдера было гораздо веселее, чем когда-то прежде, очень и очень давно.
?? Как ты насчет маленькой остановки прежде, чем начнем игру?
Страйди-Чувак: Где?
Место узнаешь позже. Все, что ты должен знать-это, что я планирую убить семью Джилли.
Он хотел позаботиться об этом задолго до того, но его небольшая прогулка в ад изменила его планы. Демоны там чуть было не съели его руку, и дурацкая конечность только недавно зажила. Кроме того, Амун обещал пойти с ним и рассказать Уильяму о самых глубоких тайнах и страхах мамы и отчима, так чтобы он смог сделать путь их смерти пугающим и мучительным.
Вот только, Амун был все еще не в своем уме, а Уильям устал от ожидания.
Страйди-Чувак: Заметано. Но у тебя осталось только 8 минут на укладку волос.
Полагаю самонадеянный Страйдер согласился на жестокую расправу, не задавая глупых вопросов типа "почему" и "как".
Уильям развернул покрывала и встал, составляя в уме список всего, что ему понадобится для предстоящей поездки. Несколько ножей, зазубренных и нет. Пузырек с кислотой. Медицинская пила. Палка с шипами. Плеть (кошка-девятихвостка). И мешок Gummy Bears.
Боги, а это должно быть весело.
***
Уильям Вечно Похотливый, почетный Повелитель Преисподней и мужчина, настолько идеальный, что однажды получил титул Самого Красивого Бессмертного Всех Времен – ну и что с того, что он был единственным судьей этого конкурса; он мог бы поклясться остатками своей души, что результаты не были сфальсифицированы, - стоял в гостиной в жилище людей.
Страйдеру Не Держащему Слово следовало быть здесь вместе с ним. "Я на нем отыграюсь". Он пообещал пойти с Уильямом сюда. Но вместо этого счастливый ублюдок сейчас проводил время именно с той Гарпией, которую Уильям часто мечтал соблазнить.
Уильям был с вампиршами, людьми, ведьмами, оборотнями и богинями, но никогда не был с Гарпией. А он хотел быть с Гарпией.
Может быть, когда он закончит здесь, он предложит Страйдеру небольшое соревнование за симпатию Кайи. Воину же нравилось соревноваться, а Уильям всегда был готов пойти на жертвы, заботясь о других больше, чем о себе. Из-за своей жертвенной натуры он как-раз и оказался здесь.
"Здесь" было обыкновенным домом с обыкновенными комнатами, которым требовалось серьезное вмешательство дизайнера. Бежевая мебель, бежевые стены и бежевый ковер, словно владельцы боялись цвета. Ах да, он уже упоминал о полупустых бутылках водки, припрятанных в вентиляционных отверстиях, за книгами и даже в скрытых разрезах в матрасах?
Этот земной, похожий на тюрьму, был раем для пьяниц, где выросла его Малышка Джилли Леденец. Джилли, известна также как Джиллиан Шоу. Смертная, кареглазая, слишком эмоциональная для ее же блага. В свои семнадцать, она познала больше ужаса и насилия, чем большинство бессмертных за целую вечность. И все благодаря хозяевам этого дома в Нигде, штат Небраска.
У Уильяма было немного друзей, поэтому он заботился о тех, что имелись. Конечно, ему нравились Повелители Преисподней. Их было весело мучить и чертовски забавно наблюдать, как они друг за другом влюбляются, словно мухи, прихлопнутые мухобойкой. Подходящий пример – Страйдер. Пока Уильям не вмешался, конечно же. Кайя непременно поддастся его очаровательным уловкам, в конце концов, и напрочь забудет о хранителе Поражения.
Такое развлечение стоило его пропуска в Будапештскую Крепость: позволяя чокнутой (второстепенной) богине Анархии придержать наиболее ценное сокровище Уильяма, требуя выкуп. Он ночи напролет не спал, мечтая вернуть себе это сокровище - зашифрованную книгу, в которой рассказывалось, как ему избавиться от проклятий, наложенных на него богами. Но в данную минуту Уильям не собирался об этом думать.
Все его мысли были о Джилли. Познакомившись с ней месяцы назад, когда возлюбленная хранителя Боли привела ее в крепость, он был мгновенно сражен. Не в сексуально плане, она была слишком молода для этого – и он будет напоминать себе об этом тысячи раз, если потребуется – но в плане рыцарства.
Она смотрела на него и видела великолепного бессмертного воина, который может доставить ее телу несказанное удовольствие. Ну конечно. Так все думали. Она видела также великолепного бессмертного воина, который может убить ее драконов.
Он хотел уничтожить ее драконов. И он сделает это.
Пару раз за последние несколько месяцев он возвращался домой раненый после битвы. Джилли заботилась о нем, всегда была нежной, милой, следила за тем, чтоб он был сыт, уложен в постель и доволен. Она не боялась его. Смеялась с ним, шутила, и когда он выводил ее из себя, оставалась и боролась с ним, а не убегала прочь от его гнева.
В глубине души, она знала, что он никогда ее не обидит. Даже когда он сам не всегда был в этом уверен. Внутри него сидела тьма, бурлящая тьма из самых мерзких глубин ада. Тьма, которую он никогда так не любил, как в данный момент.
Едва ли кто замечал его злую сторону. В нем видели нахального бездельника, образ, который он сам же и придумал. Нет, этот образ не был лживым. Уильям был нахалом до мозга костей, но в нем было еще кое-что большее, и каким-то образом Джилли увидела эту его сторону.
Но все же она приняла его. Никогда не просила измениться. Только наслаждалась его компанией и хотела защитить. Никто и никогда не пытался защитить его до этого.
Теперь, он защитит ее. Семья Джилли причинила ей боль худшим из возможных образов. Поэтому и погибнет худшим из всех возможных способов. В конце концов, месть была формой защиты. Конечно же, прошло время и Джилли давно с ними не контактировала. Но это не меняло того факта, что они причинили ей боль ужаснейшим образом, заставив ее в одиночку бросить вызов улицам – и они могут снова поступить так с кем-то другим. Он уже давно хотел это сделать, и желание не изменилось. По сути, оно лишь усилилось.
Уильям прошелся по комнате, поднимая безделушки, бросая их и радуясь, когда они разбивались об пол. Сейчас мать и отчим Джилли были на работе, а ее сводные братья здесь уже не проживали, так что он не заботился о шуме. Закончив это занятие, он изучил фотографии на каминной полке.
На них не было Джилли.
Очевидно, они вычеркнули ее из своей жизни. Безо всяких задних мыслей, не заботясь о том, что случилось с ней, после ее ухода.
Он увидел только: тридцати с лишним лет крашенную блондинку с силиконовой грудью и обыкновенного вида тридцати с лишним лет мужчину.
Желудок скрутило. Уильям ударил мужчину в лицо. Ублюдок должен заплатить за каждое недозволенное прикосновение, каждую каплю причиненного стыда. Ее мать заплатит за то, что позволила этому случиться. Братья – за то, что не спасли Джилли.
Ее семья не оставила ей другого выбора, кроме как сбежать в пятнадцать лет. Пятнадцать. Пытаясь выжить в одиночку в течение года, пока Даника не нашла ее и не привезла в Будапешт. Но из-за того, что с ней сделали, из-за того, что ей приходилось делать, чтобы просто поесть, Джилли больше не ценила себя. Считала себя использованной, грязной, недостойной. Она ничего такого не говорила, но он-то знал. Когда она гостила в крепости Повелителей, то спала в соседней с ним спальне, и он слышал, как она плакала по ночам. Он знал, что ее мучают кошмары.
Ее семья заплатит за каждый из ее кошмаров.
Вдруг, его слух уловил звук поднимающихся гаражных ворот. Он усмехнулся. Чудненько. Первый участник представления "Мучайся, Страдай и Умри" был дома.
Только прибыв сюда, Уильям бросил свою сумку с "игрушками" на пол и теперь наклонился, чтобы поднять ее. О да, свою тьму он никогда еще так не любил.
Представление обещало быть веселым.
***
БЫЛ НЕБОЛЬШОЙ ШАНС, что Уильям типа, вроде как, возможно, капельку перестарался. И, конечно же, он сам первым бы признал, что мог совершить малюсенькую ошибочку. Ошибка или нет - скорее нет - но нельзя же было сваливать на него ответственность, думал он, пинками расчищая себе путь сквозь то, что осталось от родителей Джилли.
Ключевой момент: они просили об этом. В буквальном смысле просили. В то время как Уильям "работал", играя на воображаемых инструментах под “Scotty Doesn’t Know” одну из его любимых песен, потому что ему казалось, что слова резюмируют всю его жизнь, он сделал объектам инъекции адреналина, чтобы они не отключились. Естественно, он также перетянул им вены, чтобы они не истекли кровью.
Обмороки и потеря крови каждый чёртов раз портили хорошую пытку.
Ближе к концу, когда они поняли, что нет никакой надежды выжить, начались мольбы. Только после того, как они покаялись во всех своих грехах, разъярив его сверх всякой меры, когда он понял, что его представления о надругательствах и близко не были похожи на правду, что Джилли пережила вещи гораздо более ужасные, Уильям прикончил их. Он почти жалел, что сделал это. Было бы неплохо растянуть сессию ещё на несколько дней. Ох, ладно.
Теперь ему нужно было немного прибраться.
Уильям обернулся вокруг себя, оценивая место резни и пытаясь решить, с чего начать. Может, ему стоило просто уйти. Здесь было слишком много работы. Потом он вспомнил то, как людям нравилось сходить с ума, как студии новостей любили раздувать истории типа "психопат на воле", и подумал, что новость может дойти до Джилли. Не то чтобы он хотел держать её в неведении о том, что произошло. Он рассказал бы ей. Однажды. В далёком будущем. Когда она будет старше. Например... может, когда ей будет лет пятьдесят.
После всего, что эти люди - нет, эти монстры - сделали с ней, она бы не расстроилась. Как она смогла бы? Они нанесли ей вред самым отвратительным из способов, когда она была слишком мала и слаба, чтобы защитить себя. Уильям просто вернул долг.
Его желудок сжался, когда ему пришла в голову мысль. Может, она сама захотела бы их убить. Осуществить свою собственную месть, получить облегчение, что-то типа того. Или, что если он понял всё неправильно, и она хотела, чтобы их оставили в покое? Люди так скрупулёзны в вопросах границ, которые можно и нельзя пересекать, и да помогут вам боги, если вы переступите хоть через одну. Вас навсегда заклеймят грешником и злодеем.
Как одного старого приятеля Уильяма, Влада Колосажателя. А вы говорите о плохой репутации. Обезглавь несколько тысяч врагов, насади их тела на пики и выстави их на всеобщее обозрение - и бум, ты становишься "злым". Это же просто смешно!
Для смертных пытки и смерть не были просто частью жизненного цикла. Они смотрели на них неодобрительно, считали бесчеловечными, а смерть члена семьи являлась причиной для скорби. Смертные не понимали, что душа продолжала своё существование в той или иной ипостаси, которая могла быть равноценной, а слабость навлекала ярость соперников.
- Что, во имя всех кругов ада, ты натворил? - внезапно выдохнул изумлённый мужской голос позади него.
Уильям резко обернулся - и оказался лицом к лицу с очень бледным Кейном.
- Что ты здесь делаешь? Точнее, как ты здесь оказался? – спросил Уильям.
Ореховые глаза Кейна не отрывались от останков.
- Я попросил Мойр отправить меня к тебе, - растерянно произнёс Кейн. - Сколько людей ты здесь прикончил? Сотню?