В романе будут присутствовать эротические сцены, жестокость. Не нормативная лексика.
Статус: В процессе написания.
Аннотация:
Обычно, не смотря на все испытания и трудности в жизни, человек все равно не готов расстаться с ней. И как бы тяжело не было, он цепляется за эту жизнь из последних сил. Но что если жизнь становится бременем. И этот груз уже не выносимо нести на себе. Где найти силы встречать завтра, когда так трудно быть живым.
Он потерял все что имел, похоронил тех, кого любил, сам случайно оставшись в живых. Она, та кого сломали словно куклу, вырвали душу, искалечили тело. Они похожи лишь тем, что в равной степени желают смерти. Но у судьбы на них другие планы. И жизнь внесет иные коррективы.
Когда машина стала набирать скорость, Эмма решила, что Зед просто хочет скорее добраться на место. Но стоило ей посмотреть на мужчину, она сразу поняла, что что-то не так. Его лицо словно окаменело, а складки вокруг губ стали глубже. Он сосредоточенно вел машину, то и дело, бросая взгляд в зеркало заднего вида. Эмма повернулась на сидение, насколько позволял ремень безопасности, но на первый взгляд все было нормально. Но спустя минуту она обратила внимание, что одна из немногочисленных машин на дороге, едет тоже слишком быстро. Причем в точности повторяет маневры их автомобиля. — Эта машина… - начала Эмма, сама не зная, что хотела сказать, Зед явно был уже в курсе. — Сядь прямо, Эмма. – резко бросил он, даже не взглянув в ее сторону. – Давай же. Сядь прямо. Что-то в голосе мужчины заставило ее подчиниться. Горло сжалось от дурного предчувствия. Чтобы взять себя в руки Эмма прикусила губу и тут же поморщилась от боли. Они и так уже были искусаны до невозможности. Ранки превратились в болячки и от каждого неверного движения открывались вновь. — Эмма, открой бардачок. Только спокойно. Сейчас ты должна собраться. Открой бардачок, там пистолет. Дай его мне. — Пистолет? – в не себя от ужаса прошептала она, но скорее по инерции, чем переспрашивала. Она ослепла за каких-то пару секунд. Липкий страх, и удавка паники сделали свое дело. Она не слышала ничего кроме рева крови в ушах. И перенеслась обратно в каменный мешок, ставший ее кошмаром на яву. Это не может повториться. Нет. Эмма подскочила от того, что кто-то схватил ее за руку. Если бы горло не сдавило ужасом, она бы закричала. Но потом что-то изменилось. Ее никуда не тащили, и не причиняли боль. Она узнала голос, зовущий ее, и прислушалась. Это было то, что нужно, чтобы не сойти с ума. Это был тот самый голос, что сначала безумно пугал. А потом кричал, что не позволит ей умереть. И он снова что-то говорил, и стук сердца немного замедлился, но ровно на столько, чтобы можно было разобрать слова. — Эмма. Они не получат тебя снова. Только соберись и помоги мне. Она слепо поморгала, и ей потребовалась минута, на осознании, что она в машине с Зедом. Что не сидит в непроглядной тьме в ожидании казни. И это странным образом придало сил. Возможно те, кто гонится за ними их и поймают. И тогда пусть она умрет сразу же. Но сейчас она с Зедом. А его твердый, уверенный взгляд приказывал ей не паниковать. — Потом. Все потом, Эмма. Ты будешь бояться потом. Когда все закончится, ты можешь безвылазно сидеть в комнате и даже снова забраться под кровать. Но сейчас ты должна успокоиться. Да мне пистолет, Эмма. Давай. Сейчас. Она зачем-то кивнула, хотя Зед уже отвернулся от нее, и гнал машину вперед. А потом она дрожащими руками открыла бардачок, и, замешкав всего на секунду, достала пистолет. Его металлическая тяжесть была приятна и стала еще одним кирпичиком надежды, что у них получиться отделаться от преследователей. На какое-то мгновение у нее появилось искушение оставить пистолет себе, и тогда в случае, если их все же поймают, всего одним выстрелом избежать мучений. Но все же вложила оружие в ладонь Зеда, когда он протянул руку. — Молодец. Хорошо, Эмма. А теперь отстегни ремень безопасности, возьмись за рычаг открывания двери и жди моей команды. — Зед… — Просто делай, что я говорю. И все будет хорошо. Не думай. Просто делай. Пока есть возможность ехать, мы будем стараться оторваться. Но если возникнет необходимость, мы побежим в лес. — Я не смогу. — Как только я дам команду, ты открываешь дверь, и как только можешь, быстро хватаешь меня за руку. Мы побежим. Не волнуйся. Я тебя прикрою. Но… Теперь слушай меня и не перебивай. Он достал из кармана мобильный телефон, и бросил его ей на колени. Так как одной рукой она уже держалась за дверцу, другой она взяла телефон. Тот был выключен. — Эмма. Я хочу, чтобы ты пообещала мне, делать все, что бы я ни сказал. Если я скажу «беги» - ты побежишь. Поняла? Эмма. Скажи мне. Пообещай. Запомни. Бояться и думать будешь потом. Я говорю «беги», и ты… Он бросил на нее тяжелый взгляд, словно подавляя ее своей волей. — Бегу. – застывшими губами прошептала она, не уверенная, что он расслышал ее за шумом работающего двигателя. — Именно. Я сделаю все, чтобы ты смогла скрыться. Телефон убери в карман. Как только поймешь, что ты достаточно оторвалась, включи его. Там только один номер. Просто позвони и дождись ответа. Как бы долго не пришлось ждать, звони и звони. Когда тебе ответят, то назовут имя. «Томас». — Кто это? — Я. Зедекиа Томас Сандерс. – вкрадчиво, как ребенку объяснял он. – Так и скажешь. А потом просто жди. За тобой приедут. Эмма не сразу сообразила, что под этим подразумевалось. А когда поняла, то страх, что их поймают, стал не самым главным. Она застыла глядя на мужчину, и словно впервые видела его. И его темные волосы, которые давно нуждались в стрижке. И мужественный профиль, пусть не идеальный, но от чего-то еще больше привлекательный. Эмма подумала, что этот мужчина мог бы быть даже красивым, если бы его лицо утратило хоть немного твердости. Или перестал бы так сильно сжимать губы, от чего казался старше. А скорбь, притаившаяся в каждой черте его сурового лица, странным образом находила отклик в ее истерзанном теле. И она представила, что убегает, оставляя его позади. И страх этого был не менее сильным, чем страх попасть в лапы тех мерзавцев. — А ты? Как же ты? — Что я? — Я убегу, а ты останешься? Он нахмурился и посмотрел на нее. Машина вильнула, и он снова уставился на дорогу, потом напряженно посмотрел в зеркало заднего вида. Он молчал какое-то время, пытаясь оторваться, благо машин на дороге было мало. — Слушай. Ты не должна думать, что будет со мной. Поверь, я бывал в переделках и похуже. И как видишь, ничего со мной не случилось. Я уж начал думать, что смерть намеренно бежит от меня, чтобы я помучился подольше. Так что забудь об этом. — Они тебя убьют? — Это вряд ли. Но, в любом случае, тебя это не должно заботить. Просто делай, что тебе говорят и все. — Я не смогу. Ты… Он ударил кулаком по рулю, и его яростный взгляд обжог ее. Она дернулась в сторону. — Я повторяю в последний раз, Эмма. Ты делаешь только так, как я сказал. Тебе понятно? Ты ничего мне не должна. Я в твоей жизни никто. И мы друг другу чужие. Ты попала в это дерьмо по моей вине. И я сделаю все возможное, чтобы ты больше не пострадала. Но на этом все. Если ты настолько глупа, чтобы изображать из себя героиню, как в дешевом боевике, то это твои проблемы. Я могу остановить машину и позволить им взять нас. Вот это будет мелодрама. Потому что если ты сама не хочешь спастись, то у меня есть дела поважнее. Так что, либо вели мне высадить тебя прямо сейчас, либо просто делай, что я тебе говорю. Было странно больно слышать его слова. Но он был прав. Они никто друг другу. Чужие. Просто за две недели ужаса и боли, она привыкла, что именно он был тем, кто не позволял ей сойти с ума. Именно он, каждый час, поднимался к ее темной комнате и стучал в дверь, добиваясь ответа. И она знала, что если не даст знать, что с ней все в порядке, он ворвется в ее черный мир, как карающий ангел. Именно Зед оставлял подносы с едой у ее двери, и покидал дом, когда она спускалась греться у камина, сам стоя под дождем и ветром. Это было абсурдом, но она за короткий срок доверила ему свою жизнь. Потому что она страшилась каждого шороха, а его нет. И понимание, что уже через несколько минут она может остаться без него, делало ее беспомощной. Она не была к этому готова. Но так же, Эмма понимала, что у нее нет выбора. Она будет делать все, как он велит. И может уже скоро она окажется дома. Сильнее, чем находиться с Зедом, она хотела домой. Но пока что даже не могла себе этого представить. В своих мечтах она видела свой дом, каким он был до того, как все случилось. Но и она в этих грезах была прежней. Но теперь она другая. И дом ей казался чужим. — Не надо. – услышала она. Он не смотрел на нее. – Все будет хорошо. Просто доверься мне. Сейчас у меня не связаны руки и есть пистолет. Им будет чертовски трудно достать меня. Потом он долго смотрел на преследующий их автомобиль. И к недоумению Эммы позволил ему немного их догнать. По его лицу мало что можно было угадать, но, кажется, он был удивлен и озадачен. Эмма решилась и сама посмотрела назад, и Зед не препятствовал ей в этом. Она постаралась рассмотреть того, кто сидел за рулем. И к своему ужасу, когда машина приблизилась еще немного, Эмма узнала водителя. Это тот самый громила, который привел ее тогда в подвал и шарил под подолом рубашки. Странно, но Эмма про себя невольно улыбнулась. Потому что тогда ей показалось это ужасным. Но по сравнению с тем, что произошло после, это было таким пустяком. Но уже в следующую минуту ей стало не до смеха. Потому что этот человек стал подавать им какие-то знаки. Зед грязно выругался, удивив этим Эмму. Она не слышала, чтобы он так выражался. — Приготовься. Мы останавливаемся. А ты жди моей команды. Не паникуй. Просто делай все, что я буду говорить. — Останавливаемся? — Да. Он хочет поговорить. — Что?! Нет! Нет! Зачем!? — Тише. Просто оставайся пока в машине. Но будь готова бежать. Она хватала ртом воздух, пытаясь хоть что-то сказать. Но Зед не дал ей возможности. Он резко нажал на тормоз, так что Эмму бросило вперед. Когда она вновь выпрямилась, мужчина уже крепко держал пистолет в одной руке, а другой немного приоткрыл дверцу со своей стороны. — Пожалуйста, - в последней попытке попросила Эмма, сама толком не осознавая о чем просит. И только когда Зед резко стряхнул ее руку, поняла, что вцепилась похолодевшими пальцами в рукав куртки мужчины. — Приоткрой дверцу со своей стороны, чтобы быстрее выбраться, в случае необходимости. Она в ужасе смотрела, как из черной машины, притормозившей в метре от них, вышел высоченный мужчина с длинными волосами, собранными в хвост и многодневной щетиной. Одетый в джинсы и потертую кожаную куртку он встал, расставив ноги и вытянув руку с пистолетом, направил его на машину. — Зед. — Оставайся в машине, Эмма. Зед вышел и остался стоять за дверцей, словно за импровизированным щитом. И Эмма смотрела, как и Зед, словно в зеркале, отражает позу великана. Расставил ноги и вытянул руку с пистолетом. Это было каким-то кошмаром. Они молчали и прожигали друг друга взглядами. Руки Эммы безудержно тряслись, и она не была уверена, что ноги ее не подведут, если возникнет необходимость бежать. — Тебе лучше убраться, Рон. – спокойно, в разрез с бешеным взглядом, произнес Зед. — Сначала побеседуем, Сандерс. — Как ты выследил меня? — Мы только вчера узнали о доме, который ты купил перед смертью жены. Дориан пока об этом не знает. Ключевое слово «пока». Вопрос пары дней. Так что ты вовремя убрался оттуда. Значит, девчонка жива. — Такой и останется. Так что садись в машину и катись. Или стреляй, но тогда и ты получишь пулю. — Слушай, Сандерс. Я сейчас действую не от Дориана. Возможно, завтра мы встретимся снова, и я буду в тебя стрелять по его приказу. Ты знаешь. Выбора у меня не будет. А сейчас, у меня есть разговор. Это будет интересно, особенно для девчонки. — Нам это не интересно. — Ошибаешься. — Опусти пистолет и говори. — Сандерс, не принимай меня за идиота. Ты не доверяешь мне. Я не доверяю тебе. — Тогда, у тебя ровно минута. — Мне хватит. Как ты понимаешь, Дориан уже в курсе кого притащили его ребята. И теперь его главная задача убрать ее. Но ты, наверное, не в курсе, что Дориан один из основных спонсоров предвыборной кампании ее отца. Эмма похолодела. Нет. Разве такое возможно? Это ошибка. Этот человек лжет. Ее отец не мог быть связан с таким… Эмма осеклась. Перед глазами замелькали черные точки. Сердце словно замедлилось. Какая же она дура. Конечно, может. Ему не в первый раз связываться с подобными людьми. Она поняла, что не хочет ничего слышать. Единственное, чего она хотела сейчас, так это оказаться в доме на озере, и сесть у горящего камина. И если Зед захотел бы уйти, она бы попросила его остаться. Но вопреки ее желанию, она сидела в машине, и следующие слова ее недавнего тюремщика повергли ее в еще больший шок. — Дориан дал нам неделю, Сандерс. И по своим каналам он пустил сообщение, уверенный, что оно дойдет до вас. Если через неделю девчонка не будет у него, он отдал приказ убить будущего сенатора. У него свой человек в охране ее отца. Это будет не сложно. Вам к нему тоже не подобраться.
Дата: Воскресенье, 01.11.2015, 19:48 | Сообщение # 92
ну и поворот так поворот!!!! ты по-моем с каждой главой делаешь ситуацию все более сложной... теперь я вообще не представляю, что им дальше делать, что они будут делать... при таком-то раскладе. Ух, ну ты и закрутила! Я с нетерпением жду проды!!! Спасибо тебе за главу и вдохновения!
Ди, огромное спасибо за рок!!!
Дата: Понедельник, 02.11.2015, 08:10 | Сообщение # 93
— Дориан дал нам неделю, Сандерс. И по своим каналам он пустил сообщение, уверенный, что оно дойдет до вас. Если через неделю девчонка не будет у него, он отдал приказ убить будущего сенатора. У него свой человек в охране ее отца. Это будет не сложно. Вам к нему тоже теперь не подобраться.
Зед не успел среагировать.
— Эмма, нет! – прокричал он, но было слишком поздно.
Она выскочила из машины, в ужасе зажимая рот ладонью. А в следующую секунду пистолет Рона был уже направлен на нее. Но, казалось, что она этого даже не заметила. Перепуганная, она переводила взгляд с Рона на Зеда, который в свою очередь держал под прицелом этого громилу. Зед от досады сжал челюсть. Черт! Ну почему она не осталась в машине!? Но Зед был почти уверен, что Рон не выстрелит. Тот знал, что следующая пуля достанется ему, и вряд ли жаждал отправиться на тот свет. Хотя, если учесть то, чем он занимался, должен быть к этому готов.
— Эмма, вернись в машину! Живо! – скомандовал Зед.
Снова начался дождь, ухудшая видимость. Ледяные капли с каждой секундой все жестче били по лицу и рукам. Боковым зрением он видел Эмму, в уже начавшем промокать свитере, и волосами, почти закрывающими лицо. Она уже поняла, что совершила глупость, но он ее понимал. Все что он хотел от нее сейчас, чтобы она снова оказалась в машине, но она не двигалась.
— Эмма, я сказал, в машину!
Зед видел, как Рон внимательно осмотрел Эмму. От ее черных, блестящих от дождя волос, до ног, обутых лишь в носки. Что-то изменилось в его взгляде, но Зед не мог бы поручиться за это. Было слишком плохо видно на таком расстоянии, да и стена из дождя делала это затруднительным. И все же, что-то изменилось. Он не мог в этом ошибиться. Он проработал в полиции слишком долго, чтобы каждым нервом чувствовать опасность. И напряжение в воздухе, когда опасность подбирается слишком близко. Но сейчас, Зед ощущал, что степень угрозы понизилась на несколько градусов. Но полагаться на это он не стал. Потому как они оба, по-прежнему крепко держали пистолеты.
— Она все равно покойница. – до странности спокойно произнес Рон, переводя взгляд на Зеда. — Черта с два! — Сандерс, ты не хуже меня знаешь, как все происходит. Ты не можешь прятать ее вечно. Рано или поздно ее найдут.
Зед знал. Но он так же знал, что подохнет, защищая ее.
— Ну что же, - пожал он плечом, слишком непринужденно для данной ситуации. - Пусть попробуют. — Я держу ее на мушке Сандерс. Один выстрел и все. — Тогда, это будет последний твой выстрел. — Это лучше для нее, чем попасть в руки Дориана. Когда он получит ее… — Если получит… — Нет. Именно, когда… К тому же, Сандерс, куда ты денешь ее, когда придет время вернуться? Договор все еще в силе. И это то, зачем я здесь.
Зед покачал головой. Еще уходя из того подвала, и унося Эмму на своих руках, пропахшую виски и потом, изнасиловавших ее мужиков, он послал тот договор к черту.
— Я разрываю договор, в одностороннем порядке. От вас никакого толка. Можешь так и передать. — Сандерс, ты совсем сдвинулся мозгами? Невозможно просто взять и выйти из игры. – Рон, кажется, даже удивился. — Неужели? — Ты хоть понимаешь, какие будут последствия?
Зед хохотнул. Только этот звук заставил вздрогнуть Эмму. Зед заметил, как она дернулась и поежилась, продолжая стоять под дождем.
— И что же они сделают мне, Рон? Убьют мою семью?
Мужчина, направлявший ему в голову пистолет, выругался и сжал челюсть. Потом тряхнул головой, пытаясь избавиться от скопившейся в волосах влаги.
— Если ты это сделаешь, то и они тоже будут охотиться за тобой. — Одним больше, одним меньше. Повторюсь, пусть попробуют. — В следующий раз я не стану ждать. Поверь, следующим заданием будет прикончить тебя, Сандерс. Ты это понимаешь? — Буду всеми силами избегать встречи. Ну а если не выйдет - ты пристрелишь меня. Мне тогда будет все равно, а ты, думаю, не перестанешь крепко спать. Еще один труп не лишит тебя сна. И тогда ты дальше будешь на побегушках у Дориана, как ни в чем не бывало. — Еще недавно ты сам был у него на побегушках. — И это не принесло никакой пользы. Так что теперь я буду действовать один. Мне плевать на ваши вселенские замыслы, можешь так и передать. Мне нужен только этот сукин сын. Вернее он, в качестве трупа.
Какое-то время Рон молчал. Словно что-то обдумывая, и внимательно смотрел Зеду в глаза. Это продолжалось слишком долго. Зед уже готов был пошутить, не онемел ли Рон на самом деле. Но тут произошло невероятное. Рон снова посмотрел на Эмму. Та сделала шаг назад, словно только сейчас осознав, что на нее направлено дуло пистолета. Зед подобрался, готовый стрелять в любую секунду. Но Рон опустил пистолет. Сначала Зед заметил, что он убрал палец с курка, а потом медленно опустил руку.
— Мне тоже, Сандерс. – сказал он и повернулся к Зеду. – Мне тоже.
Зед поверил бы, если бы не знал, сколько Рон уже работает на Дориана. Подставной он или нет, это уже не имело значения. Когда ставки так велики, границы между добром и злом слишком малы, чтобы их можно было различить. И Зед прекрасно знал, что в таких масштабных операциях, такие как Рон должны были полностью соответствовать выбранной для них роли. А это значит, ему не раз и не два приходилось пускать в ход оружие, по приказу своего «хозяина».
— Черта с два, Рон! – словно выплевывая каждое слово, сказал Зед, и, не подумав опустить пистолет. - Сколько ты рядом с Дорианом? Год, два? Сколько ты прикончил людей по его приказу? Твое оружие всегда было при тебе. Сколько раз у тебя была возможность прострелить ему голову? Но он все еще жив. Так что проваливай и продолжай охранять его задницу, пока он творит свои делишки! — Ты ни хрена не знаешь! – наконец, проявив хоть какие-то эмоции, прорычал Рон. - Но главное не это. Ты должен понять, что мы на одной стороне. — Неужели? Я должен разрыдаться от умиления? Ты только что держал под прицелом девчонку, которую изнасиловали твои дружки, Рон. И когда ты вернешься, ты будешь сидеть с ними за одним столом, пить и ржать над их пошлыми шутками. Может они даже расскажут, как она была хороша. А ты сукин сын скажешь, как жалеешь, что в этот день взял выходной. Ах да! Ты же немой! Ну, тогда ты просто сделаешь хорошую мину. Так что не надо мне рассказывать, на чьей ты стороне. И ради какого блага работаешь на Дориана. И не рассказывай мне сказочку о том, что надо прикрыть всю их лавочку, и смерть одного ничего не решает. Для меня его смерть решает все. Я уже не уверен, что те, на кого мы с тобой согласились работать, в свою очередь не работают на Дориана. А что, очень удобно. Всех кто точит зуб на него брать под крыло. Таким образом, они держат врагов поблизости, не давая им возможности действовать. Если бы хоть раз, когда я встречался с Дорианом, у меня был пистолет, я прикончил бы его без раздумий. Но ведь как это я забыл? Именно ты обыскивал меня каждый раз, перед тем как пропустить к подонку. А ты? Чего ждал ты? Приказа большого босса? Ну что же. Жди. Только, следуя их планам, не забудь пристрелить еще и себя, когда все это закончится. Потому что к тому времени, как у них получится разворошить это осиное гнездо, ты мало чем будешь отличаться от Дориана. — У каждого из нас есть цель. И каждый идет к ней своим путем. — Согласен. И так как нам не по пути, садись в машину и проваливай.
Рон не сдвинулся с места.
— Тебе не справится в одиночку, Сандерс. — Предлагаешь помощь? – насмешливо изогнул бровь Зед. — Возможно.
Зед на секунду замер, не веря в то, что услышал. А потом покачал головой. В этот бред он поверит, только если совсем лишиться разума. Иногда он этого горячо желал, но, к сожалению, его желания редко исполнялись.
— Вынужден отказаться. Я не расположен доверять сподручным Дориана. – Категорично заявил он.
Зеду надоела эта бессмысленная болтовня. Он видел, как насквозь промокшая Эмма дрожит. Ее волосы влажными прядями облепили лицо и шею. Губы ее почти посинели от холода и дрожали. Мокрый свитер тяжелой массой повис на ее плечах, еще сильнее подчеркивая, как он ей велик. Надо было убираться отсюда. У них было много того, что следовало решить. Теперь они не могут вернуться в дом у озера. Рон говорил, что тот еще не обнаружили, но мог ошибаться. Или просто лгать.
— Эмма. – сказал Зед. – Садись в машину. Мы уезжаем. Сейчас же, Эмма. — Я хочу его смерти не меньше, чем ты, Сандерс. – продолжал настаивать Рон. — Тогда пришли мне поздравительную открытку, когда я прикончу его. Эмма!
Наконец, девушка забралась в машину и захлопнула за собой дверцу. На этот раз, Зед опустил пистолет, но не спешил убирать его. Зед и сам собирался сесть в машину, но что-то во взгляде Рона заставило его остановиться. — Я не позволю тебе этого сделать. – странным тоном произнес Рон. – Он мне нужен живым. — Это странное заявление, если верить твоей предыдущей фразе. — Ты не понимаешь Сандерс.
Совершенно верно. Зед не понимал, что происходит. Словно попал в другое измерение. Никогда еще он не видел, как человек может так резко измениться. Нет. Перед ним по-прежнему стоял Рон, высокий, с горой мускул, и с жестким выражением лица. Шрам, от виска до середины щеки, от холода еще больше выделялся на смуглом лице. У него был свирепый вид, но что-то все равно было не так. Однажды Зед видел его таким. В том подвале, когда приставил дуло пистолета к своему виску.
— Верно, не понимаю. – просто для того, чтобы что-то сказать, произнес Зед.
Но следующие слова потрясли Зеда. Это то, что он меньше всего ожидал услышать. То, к чему он не был готов.
— У него моя дочь.
* * * Они сидели в машине. Зед и Рон спереди, а Эмму пересадили на заднее сидение. Дождь по-прежнему хлестал, беспрерывно стуча по стеклам, превращая их в непроницаемый заслон. Зед включил печку, но Эмма все равно продолжала трястись в своем мокром свитере, и стук ее зубов был слышен, не смотря на шум, работающего двигателя. Воздух в машине был весь пропитан влагой, и дышать было тяжело.
Зед снял с себя куртку и, развернувшись к Эмме, протянул ей. Не слишком хорошая альтернатива, но, несмотря на то, что сверху она была влажной, внутри осталась сухой и теплой. Но Эмма не спешила принимать подношение. Стоило Зеду повернуться, как она съежилась на сидение и вжала голову в плечи. Ей было страшно. И он ее понимал. Ему и самому было дико от того, что Рон сидел рядом. А уж Эмма наверняка была в ужасе.
— Возьми. – сказал Зед. – Иначе не согреешься. Сними мокрый свитер и надень куртку.
Но Эмма покачала головой, а глаза ее расширились, когда он произнес «сними свитер».
— Не бойся, Эмма. Я отвернусь. Просто переоденься. Ничего не случится. Я же обещал. Просто сделай это и ты согреешься.
Девушка протянула руку и покрасневшими от холода пальцами взяла куртку и прижала к груди. Зед понимал, что лучшим способом ее успокоить, было выкинуть Рона из машины. Но им нужно было поговорить. Оставить Эмму одну и пересесть в машину Рона Зед не мог. Во-первых, он не мог доверять ему. Во-вторых, Эмму нельзя было оставлять одну. Он уже однажды в этом убедился. Так что, приходилось мириться с ее, наполненным ужасом, взглядом. И с тем, как она вздрагивала и зажмуривалась каждый раз, стоило мужчине на переднем пассажирском сидении пошевелить хоть пальцем.
А Зеду казалось, что он окончательно спятил, от того, с какой стремительностью, его жизнь вновь перевернулась с ног на голову. В его машине сидел цепной пес Маркуса Дориана, ради смерти которого он не пожалел бы и жизни. А больше всего, чего он хотел в данную минуту, так это протянуть руку и погладить по щеке перепуганную девушку, умоляюще смотревшую на него. На ее лоб упала мокрая прядь волос, и Зеду хотелось убрать ее. Но он не мог. А если бы и мог, то не стал бы. Он лишь позволил себе еще несколько секунд посмотреть на бледные щеки, искусанные губы, и тонкие пальца, сжимающие его куртку. А потом отвернулся.
— Что значит, у него твоя дочь? – напрямую спросил он, прочистив перехватившее горло. — А то и значит. – зло ответил Рон, проведя по короткому ежику волос, своей ладонью. – Считай, тебе повезло. Он убил твоих. Моих же он забрал. Жену и сына убили через неделю, а о дочери я практически ничего не знаю. — Черт! Почему? — Я был просто мелкой рыбешкой в большом пруду. Но когда у Дориана возникли проблемы с полицией, и прикрывать его поставки наркоты, было некому, он решил перестраховаться и отправить груз другим составом. Вместе с моим товаром. В детских игрушках. Я был директором по поставке. Они пришли и предложили деньги. Большие деньги. Но у меня была семья, а я не хотел ввязываться в такие дела. Я отказался. И они ушли. — Просто ушли? Не запугивали, не настаивали? — Нет. Просто ушли. А потом, перед самой отправкой, я обнаружил, что они не особо и нуждались в моем согласии. Полные вагоны этой гадости. Я разозлился. Я тогда был полным придурком. Таким же, как и ты Сандерс. Верил в закон. В справедливость и правосудие. Вызвал полицию. Кто только не приехал тогда. И копы, и фэбээровцы, и общество по борьбе с наркотиками. Короче, начался сплошной дурдом. А через три дня люди Дориана заявились ко мне домой. Было воскресенье, я и моя семья были дома. Играли в монополию. Я открыл дверь, и меня продырявили прямо с порога. Что было дальше я не знаю. Очухался уже в больнице.
Горло Зеда перехватило. Собственные воспоминания почти лишили его кислорода. Но он давно научился справляться с этим. Иногда это давалось легче, а иногда тяжело. Он знал, что лучше всего дать им захлестнуть себя, словно волне, а потом дождаться, когда эта волна отхлынет, оставив вкус горечи во рту. Но сейчас было не время поддаваться. И поэтому Зед приложил все силы, чтобы вновь вздохнуть.
— Как ты попал к Дориану. – с трудом выдавил Зед, но Рон, кажется, не заметил его состояния. — Как? – продолжал он. - Когда я пришел в себя моей семьи и след простыл. Что мог сделать я один? Я снова пошел в полицию, долбаный придурок. Но что они могли? Разводить руками. Я как помешанный совался везде и просил, требовал, угрожал и умолял найти их. Я готов был на все. На все, понимаешь? И когда ко мне пришли Они и предложили сделку, я согласился. Когда я подобрался достаточно близко к Дориану, и попал в его телохранители, Они выяснили, что стало с моей женой и сыном. Они были уже полгода как мертвы. Их застрелили, пока я валялся в больнице. О дочери по-прежнему было ничего не известно. Только спустя год я понял, что мне кидали лишь немного информации, как кусочки мяса тренируемой собаке. Но тогда, я был согласен и на это. Я знаю, что Они продолжали искать ее какое-то время. Но прошло слишком много времени и я уверен, больше ее не ищут. А я не могу послать их к черту и выйти из игры. Потому что пока я рядом с этой тварью Дорианом, я могу что-то выяснить. Но мои возможности не так велики. Я постоянно при нем. Мои частые и долгие отлучки непременно вызовут подозрение. — Ты что-то смог выяснить? — Не очень много. До недавнего времени. – мужчина помолчал немного, а потом сжал пальцы в кулаки, как и Зед, борясь с эмоциями. - Все, что мне удалось выяснить, что через четыре месяца после случившегося, мою дочь отправили в Мексику. О том, что с ней произошло там, сведений мало и даже в тех, что есть, я не уверен. Но недавно, в тот вечер, когда вместо ужина с матерью Дориана, ты сидел в подвале, я нашел одну бумажку. Список, с именами и приметами девушек. Не бог весть что. Просто имя и напротив несколько слов – рост, возраст, телосложение, цвет глаз и волос. В начале списка обозначено – кандидатки. Пару имен подчеркнуты. — Это слишком мало, Рон. — Да. Но это уже очень много, Сандерс. Я почти потерял надежду. Но в этом списке имя моей дочери. И приметы совпадают. Я не дурак и понимаю, это может быть совпадение. Но также я знаю, что через месяц, Дориан отправляется в Мексику. Я понятия не имею, что там намечается, но готовится что-то грандиозное. И секретность чрезвычайная. Даже приближенные к нему люди не знают, что там будет. Всем занимается Марта Дориан. И она собирается уехать на неделю раньше сына. Но самое интересное, что этот список я нашел в ее кабинете. — Ты уверен, что в списке именно твоя дочь? – уточнил Зед. — Почти. Но подумай сам, Сандерс. Какова вероятность совпадения. Мою дочь зовут Кармен. Много ты знаешь рыжеволосых и голубоглазых американок по имени Кармен? Совпадает все, Сандерс. Рост, возраст, внешние приметы, имя. — Похоже, ты прав. Слишком явно для совпадения. Но информации все равно мало. И я все еще не понимаю, что ты хочешь от меня.
Рон не торопился отвечать. Да Зед и не был уверен, что хочет услышать, то, что ему скажут. Все что рассказал ему Рон, было слишком сложно, и до ужаса знакомо Зеду. А предполагать о том, что могло стать с его дочерью, было больно. Потому что пример сидел прямо позади их. Зед, не поворачиваясь, мог с легкостью представить себе Эмму. Худенькую и бледную, кутавшуюся в его куртку. Он подумал о том, что она наверняка устала и голодна. А страх и эмоциональное напряжение выматывают ее окончательно. Разве она заслужила все это? Почему за грязные дела, таких, как Дориан, и за глупость, таких как Зед и Рон, расплачиваются женщины и дети. Его жена и дочь. Эмма. Семья Рона. И сколько еще таких жертв? Много. Слишком много.
—Я предлагаю сделку, Сандерс. – произнес Рон, нарушая, затянувшееся молчание. - Тебе теперь все равно не подобраться к Дориану. Он знает тебя в лицо, и он на чеку. Тебе не прорваться через его охрану. Но мне он доверяет. Я никогда его не подводил. Сейчас ты мало что можешь. Тем более с девчонкой за спиной. Но могу я. — И в чем же суть сделки? – спросил Зед, уже зная, каковы будут условия. — Ты помогаешь мне найти дочь. А я застрелю Дориана, как только дело будет сделано.
Дата: Понедельник, 23.11.2015, 19:20 | Сообщение # 96
урааа еще одна глава!!!! читала и обалдевала... как же действительно ужасно, что страдают от всего семьи( жутко даже представить себе все это( даже и не представляю, чем все это закончится. по-моему с каждой главой все становится запутаннее и запутаннее) но с нетерпением жду, что дальше. вдохновения тебе!
читала и обалдевала... как же действительно ужасно, что страдают от всего семьи( жутко даже представить себе все это
Да уж. Приятного мало. Но так и бывает. Всегда больше всего страдают те, кто к этому отношения не имеет. Это страшно.
ЦитатаEloisa ()
по-моему с каждой главой все становится запутаннее и запутаннее) но с нетерпением жду, что дальше.
Ничего. Зато теперь у героев будет время, чтобы полюбить. Должно же быть у них что-то хорошее. Конечно сердечек и конфет не обещаю. Но это же как никак любовный роман. Спасибо за отзыв!!!
Эмма притихла. Это было странное ощущение, поскольку она и до этого не была шумной. Но что-то настораживало мужчину. Ему не нравилось, что она избегала его взгляда, тогда как прежде она всегда стремилась заглянуть ему в глаза, словно пытаясь прочесть в них то, что он всеми силами пытался спрятать. Но теперь она избегала даже смотреть в его сторону. С девушкой творилось что-то странное, с тех самых пор, как после разговора с Роном, они приехали в ничем не примечательный домик, на окраине города, адрес которого им дал Рон. Как он сказал, этот старый, запущенный дом принадлежал еще его бабушке, а потом и матери. После смерти последней он так и пустовал, и от того обветшал и просто кричал о запустении. Это было одноэтажное, выкрашенное в серый цвет, вытянутое в длину строение с плоской крышей. Правая сторона его порядком осела, и впору было бояться, что скоро дом и вовсе треснет пополам. Но все это мало заботило Зеда. Главным была отдаленность от нескольких параллельных улиц, заселенных, как правило, старожилами и благополучными семьями. А так же, удаленность от дороги.
Они купили все необходимое, чтобы переждать несколько дней, пока Рон не привезет для них документы. Да и время, чтобы все обдумать, как следует было не лишним. Зед пока сам не мог точно определить причину, по которой согласился заключить сделку с Роном. Ему был не по душе этот резкий поворот, конечным пунктом которого была Мексика. Да и сказать, что их там ждет было нельзя. Возможно, это было худшим решением из всех, но, к сожалению, пока единственным шансом продвинуться к намеченной цели.
Все и так было мрачно, а непонятное состояние Эммы не переставало его беспокоить. Он все чаще и чаще заглядывал в гостиную, где она сидела перед телевизором, на экране которого мелькали яркие картинки рекламных роликов. Но судя по всему девушке в обще было все равно, что там показывают, и она включила этот канал наугад. Потому что Зед сомневался, что Эмма так уж увлекается спортом, чтобы на протяжении трех часов смотреть спортивный канал. Она явно думала о чем-то своем. А порой даже начинала едва заметно раскачиваться взад и вперед.
И еще, к большому разочарованию, обед на подносе, стоявший перед ней на столике вновь остался не тронутым. Если она продолжит в том же духе, то скоро будет едва волочить ноги. Зед подошел к Эмме, стараясь при этом побольше шуметь, чтобы не напугать ее своим приближением. Она вскинула голову, встревоженно посмотрела на него, а потом отвела взгляд.
— Ты должна поесть, Эмма. – чуть сдвинув поднос в ее направлении, Зед присел рядом с ней на диван. — Да. Хорошо. — Нет, Эмма. Так не годится. – Зед чувствовал себя какой-то нянькой. – Ты должна есть. Посмотри на меня. – велел он, и не дожидаясь, когда она послушается, спросил: - Ты боишься меня?
Наконец, Эмма посмотрела на него. И к облегчению Зеда в них не было страха. Только беспокойство. Он внимательно вглядывался в ее лицо. В зеленые грустные глаза, в которых сейчас не было гнева, который присутствовал там всегда. Эмма, наверное, и сама не понимала, что неосознанно, испытывает гнев. Может именно он и не дает ей сломаться окончательно.
Девушка хотела что-то сказать. Облизала искусанные губы, вдохнула, но потом оставила попытку и просто продолжала молча сидеть. Зеду хотелось взять ее за плечи и как следует встряхнуть. Лучше бы она вновь лупила его по лицу.
— В чем дело, Эмма?
Зед вскочил, когда Эмма снова отвернулась. Черт все побери! Эта девчонка сведет его с ума. Он разозлился. Знал, что не имеет права злиться на нее. Но уже не мог остановиться. Он наклонился к ее лицу, так близко, что видел его немного размытым.
-- Сейчас ты возьмешь ложку и съешь все до последней крошки! Поняла?! Я не собираюсь больше тебя уговаривать! Я тебе не нянька! Сейчас не лучшее время показывать характер!
Зед отвернулся и вышел из гостиной, пока не поддался желанию встряхнуть Эмму. Но еще больше ему хотелось разгромить что-нибудь. Да он бы сейчас что угодно отдал, чтобы вернуть то равнодушие и апатию, которые так проклинал. Еще совсем недавно у него была четкая цель. И он шел к ней без страха и сожалений. Ему нечего было терять. Но теперь, он вынужден отправиться в Мексику, искать песчинку в пустыне. Он должен найти дочь Рона, хотя даже понятия не имеет откуда начинать, чтобы тот, в свою очередь, убил Дориана. И как бы не прокручивал все это в голове Зед, все планы были шиты белами нитками. Они разваливались еще на стадии обдумывания, не говоря об их осуществлении.
Зед мог предположить, что узнать место проведения загадочного мероприятия будет не так и сложно. Все имеет свои следы. Он велел Рону привести ноутбук, и с помощью него он может получить кое какую информацию. Да и на крайний случай можно попросить раздобыть информацию кого-то из коллег, правда это слишком рискованно. Это он мог доверить всего паре человек, и он понятия не имеет, служат ли они до сих пор.
Не находя себе места, Зед решил сварить еще порцию кофе, которого и так за эти дни проглотил достаточно. Но это бесполезное сидение на месте и невозможность хоть как-то действовать нервировали. К тому же чувство опасности не покидало ни на минуту, потому что Зед никому не доверял, кроме как себе. А тем более Рону, сподручному Дориана. И если пару дней назад он был вполне убедителен в роли несчастного отца, то все могло круто измениться в одно мгновение. Если кто-то пронюхает о его планах, то могут предложить неплохую сделку. Если Рону ничего не мешает менять жизнь Маркуса на жизнь дочери. То, что ему помешает обменять их с Эммой жизни на ту же цену.
Поставив кофе вариться, Зед услышал за спиной шаги. Эмма стояла в дверном проеме, сцепив пальцы напротив груди и выкручивая их так, что было удивительно, как это он еще не слышит хруст.
-- Только не говори, что уже поела. – буркнул он, только для того, чтобы что-то сказать.
Она покачала головой. Зед ждал. Он прекрасно видел, что она решила сказать о том, что ее беспокоит, но пока еще сомневается. Он мог подождать. Это он умел. Зед прислонился к кухонной поверхности, и смотрел на Эмму. А она впервые за эти дни не отводила глаз. А затем, набрав побольше воздуха, словно готовясь нырнуть на глубину, выдохнула:
-- Что будет со мной? -- О чем это ты? -- Я не знаю... - Эмма обняла себя руками, будто мерзнув, хотя в доме было тепло. – Не знаю, что мне делать, когда ты уедешь.
Зед был потрясен. Он не мог поверить, что это именно то, что беспокоило ее все это время. Она думала, что он уедет, а ее оставит. Как она это себе представляла? Что он сядет в машину, помашет ручкой, и посигналив на прощание умчится? И это после того, как обещал ей защищать ее? Но и сам готов был признать, что нет у нее оснований думать иначе. Много ли они знают друг о друге. Д и не к чему это. И все же было неприятно осознавать, что она боялась, будто он бросит ее.
-- Тебе не надо ничего делать, Эмма. – тихо сказал он, испугавшись и одновременно борясь с желанием подойти и обнять девушку, такой потерянной она была. - Ты поедешь со мной.
У нее задрожала губа. Она дернулась, сделала шаг к нему, и резко остановилась. Зед не успел понять, что она хотела сделать, и что значит то, что он увидел в ее глазах. Позади него зашипело кофе, пролившееся на плиту и по кухне разлился сильный запах напитка. Зед так резко повернул ручку подачи газа, что та отлетела. Снял турку и чуть ли не бросил ее в раковину, умудрившись обжечься, плеснувшимся кофе.
-- Пропади все пропадом! – рыкнул он, и даже не видя, знал, что Эмма вся сжалась.
Но когда он посмотрел на нее, она осталась на месте, хоть и снова закусила губу. Зед вздохнул, чувствуя себя таким усталым. Он не знал, чем может ей помочь, как сделать так чтобы она перестала бояться. И он больше просто не мог смотреть, как она терзает губы, не позволяя ранкам зажить. Интересно, была ли у нее эта привычка раньше. Или боль, которую она несомненно себе причиняет, позволяет ей встряхнуться и не погрузиться в пучину паники. Зеду было не по себе от того, что она стоит, и будто ждет нападения, и в тоже время не двигается с места, словно не может пошевелиться. Одетая в джинсы и футболку, купленные для нее, она была похожа на девочку, решившую пойти с подружками на пикник. Впервые за все время, волосы Эммы были заплетены в косу и скреплены резинкой. Это открывало выразительные скулы, и подчеркивало большие глаза. Он хотел бы увидеть, как она улыбается. Эта мысль поразила Зеда, своей неуместностью. У нее не было ни одного повода, чтобы улыбаться. Это была и его вина. Именно он должен сделать так, чтобы она перестала бояться, и может когда-нибудь, научилась улыбаться снова. Только, скорее всего, Зед никогда этого не увидит.
Зед понял, что устал. Голова начала раскалываться, а плохо заживающая рана на плече, заныла. Он поморщился, вспомнив, что не сменил повязку. Этим стоило заняться. Только вот он не собирался делать это перед Эммой. Ей и своих болячек хватало.
-- Тебе надо отдохнуть. Судя по всему, ты совсем не спала. Но сначала поешь. Набирайся сил, Эмма. Дорога будет не из легких. Да и там нам отдыхать будет некогда. Иди. -- Я не поеду. – сказала Эмма, и для убедительности покачала головой. – Не поеду. -- Что это значит? Эмма... -- Я не поеду! -- Хорошо. – спокойно кивнул, Зед, понимая, что если начнет злиться, ничего хорошего из этого не получится. – Тогда возвращаю твой же вопрос: и что же ты собираешься делать? -- Я хочу домой. -- Эмма, ты же слышала, что сказал Рон. Нам к нему не подобраться. И даже если мы сумеем, это все равно очень рискованно. -- А если он обманывает! – воскликнула она. – Может это все неправда! Вдруг он все выдумал, чтобы ты делал все, что он скажет! Я не верю!
Эмма распалялась все больше, и сама уже не осознавала, что кричит на Зеда. Гнев преобразил ее необычайно. И это ошеломило Зеда. Какой-то знакомый, но давно забытый жар разлился в груди, и быстрее погнал кровь по венам. От вида ее покрасневших щек, сверкающих глаз, Зеду захотелось вздохнуть поглубже, чтобы избавиться от чувства волнения.
-- Я не хочу ехать! – в отчаянии воскликнула она. – Я не верю, что нет никакой возможности добраться домой. Ты обещал! Ты сказал, что отвезешь меня к нему! Просто надо все ему рассказать и папа придумает, как меня защитить. Ну и что, если там предатель. Ну и что! Он один. А у папы не один телохранитель. И есть люди, которые охраняют дом. Как только я попаду домой, сразу же позвоню в полицию. -- Эмма... -- Нет! Не хочу больше слушать! Этого просто не может быть! Этот Дориан – преступник! Он чудовище! Но не волшебник! Все не может быть так безнадежно! Папа – известный, уважаемый человек. Он же сенатор, ну, почти сенатор. Так неужели у него не хватит сил справится с каким-то преступником?!
Девушка стала отступать назад. Пятиться в буквальном смысле. Она мотала головой словно и сама сомневалась в своих словах, но силой воли отвергала сомнения. Зед сделал осторожный шаг следом за ней, и этого оказалось достаточно, чтобы Эмма сорвалась. Она вскрикнула и со все ног побежала к выходу. Зед догнал ее у самой двери, когда она уже приоткрыла дверь. Черт, о чем она только думала?! Одетая в футболку и босая, куда она собиралась мчаться? Мужчина обхватил ее за талию и прижал спиной к своей груди. Несколько мгновений она боролась. А потом повисла на его руке, и затихла. Зед протянул одну руку, чтобы захлопнуть дверь, другой по-прежнему удерживая Эмму. Он как и она замер в ожидании, сам не зная, чего именно. Может слез или снова гнева. Но ни того, не другого не было. Она была такой маленькой и беззащитной в его руках. Он видел ее хрупкие плечи и шею, а ее черная коса змеилась по спине, теряясь между их телами. На миг Зеду показалось, что Эмма и вовсе потеряла сознание и он наклонился чуть ниже, прислушиваясь к ее дыханию. Нет. Она была в сознание и дышала тревожно. Он хотел бы ее успокоить, но не знал, как это сделать. А еще запах ее волос и тела мешали сосредоточиться, обволакивая ароматом цветочного мыло, которое они нашли на полках в ванной. Это было каким-то наваждением, которое завладевало мужчиной все больше. Он слышал тяжелый стук своего сердца, а под рукой чувствовал, как частит сердце Эммы. Он замер от потрясшего его ощущения жизни, и от боли, которая пришла в след за этим. Наверное только в этот момент, прижимая к себе эту девушку, он до конца осознал в кого превратился за эти годы. И это осознание почти раздавило его. Нет. Он не пожалел о том, кем стал. Он пожалел, что уже таким не будет. Зед выпрямился с намерением заставить себя разжать руки. До него дошло, что возможно он напугал Эмму. Но стоило ему отпустить девушку, как она волчком повернулась и прижалась к нему сама. Вцепилась в него так, как делала уже неоднократно. А он не устоял и обнял ее в ответ. Он подумал, что это не страшно. Ему просто жаль ее, вот и все. Но то, что спустя минуту он наклонился, и тихо прошептав имя Эммы, коснулся губами ее мягких волос, объяснить себе он не мог.
* * *
Зед чувствовал ее взгляд на себе почти всю дорогу. А он, вопреки здравому смыслу, не желал бы встречаться с ней глазами. Это было абсурдом, если учесть, что еще вчера он нервничал, что она не смотрит на него. Но все дело в том, что он знал, в чем причина ее взглядов. Она искала в нем поддержку и уверенность. Только он не мог дать ей никаких гарантий. Не может повернуться, и сказать, что все будет хорошо. Потому что они фактически ехали в западню. Он это знал. И она это знала. Но не была намерена отступать. Весь вчерашний вечер, она пыталась убедить его отвести ее ко отцу, приводя аргументы в пользу этой затеи. Они не убедили Зеда. Но когда ему все это надоело, и он сказал, что пора ложиться спать, она предъявила ему свой последний аргумент. Что она не его пленница, и он не может везти ее в Мексику насильно. Она была уверена в своей правоте и все равно испугалась. От бравады не осталось и следа. Виновато посмотрев на мужчину она лишь попросила:
-- Отвези меня домой. -- Это самоубийство, ты знаешь? – уже не веря в то, что сможет ее переубедить, спросил Зед.
Она не ответила. Просто ушла. А утром приготовила завтрак, поджарив яйца и сварив кофе. Это были странные часы, когда они готовились ехать, оба понимая, что все может закончится плохо. Но даже если все получится, это означало лишь то, что она останется с отцом, а он отправится дальше и будет жить до тех пор, пока он не достигнет цели, или его не прикончат раньше. В любом случае они больше не увидятся.
-- Ты уверена, что твой отец сегодня будет здесь? – снова переспросил Эмму Зед, чтобы отогнать мрачные мысли. -- Да. – кивнула девушка. – Он каждую вторую субботу месяца приезжает сюда порыбачить. -- А ты не думаешь, что он решить пропустить мероприятие, в связи с пропажей единственной дочери? -- Нет. Не пропустит. – как-то слишком мрачно ответила она. -- Почему ты так уверена? -- Потому что даже когда я болела, или что-то случалось, он все равно уезжал. К тому же это не столько отдых или развлечение, а повод для укрепления связей или налаживания отношений. Папа никогда не ездит один. Приглашает кого-нибудь с собой, чтобы побыть в неофициальной обстановке с нужными ему людьми. -- Так там толпа дельцов и политиков? Куча охраны? -- Нет. Папа всегда приглашает только одного, чтобы дать человеку почувствовать собственную значимость. -- Что же. Мы приехали. – Зед остановил машину, поставив ее так, что она была немного скрыта кустарником, и почти не просматривалась с дороги. Эмма схватилась за ручку дверцы, но Зед остановил ее, положив руку на плечо и заставляя выпрямиться на сидении. -- Ты не пойдешь. Ты останешься в машине и будешь ждать. И без фокусов, Эмма. Не как в прошлый раз. Если я сказал сидеть и ждать, то ты сидишь и ждешь. Это не шутки, Эмма. Тебе ли этого не знать. У нас нет ни одного права на ошибку. Я пойду первым и посмотрю, что к чему. Потом приду за тобой. Тебе ясно? -- Да. -- Хорошо. Доверься мне в этот раз. В последний раз, Эмма.
Зед уже открыл дверцу, когда Эмма схватила его за рукав.
-- Зед!
Он повернулся к ней, испытывая непреодолимое желание завести двигатель и умчаться, как можно дальше. И все ли дело было в опасности, что ждала их?
-- Что, Эмма? -- Я... Зед, я... Я только хотела сказать...
Он понял. И ему это не понравилось. Он и так совершил ошибку, позволив себе вчера слабость. Эмма могла вообразить себе то, чего нет. Уж если он напридумывал себе то, чего нет, то Эмма, доверчивая и ранимая, могла тем более. Он не хотел, чтобы она думала о нем, как о каком-то романтическом герое. Он не тот, кто спас ее. Он тот, по чьей вине все это случилось с ней. Если все пройдет хорошо, то она вернется в свой мир, и когда раны заживут, она продолжит жить. А он никогда уже не будет тем, кто по вечерам будет смотреть новости, после сытного ужина. А потом отправиться в постель, чтобы после ночи страсти, узнать наслаждение просыпаться с любимой женой, держа ее в объятиях. Все это кончено для него. Но не для Эммы. Поэтому Зед, не дав Эмме договорить, покачал головой.
-- Не сейчас. Раз уж ты решила приехать к отцу, то давай просто сделаем это. Говорить будем после. Жди меня.
С этим он вышел, и сгибаясь в три погибели направился к месту, которое указала Эмма, стараясь оставаться под прикрытием кустов и высокой травы. Кажется, он даже немного заблудился, а мышцы на ногах ныли от попыток ступать бесшумно. Но когда вышел к нужному месту и вовсе пожалел, что добрался. Зед подумал, что будет нелепо, будучи неверующим человеком, считать себя проклятым. Но судя по всему так оно и было. Он бы соврал, если бы сказал, что ему не все равно. Но вот то, что это коснулось и девушки сидящей в машине, его волновало. Он стоял и смотрел перед собой, и если бы ему не надо было оставаться незамеченным, то расхохотался бы. Потому что Эмма оказалась права. Ее отец был там. Будущий сенатор стоял на пирсе, одетый в потрепанные джинсы и выцветшую куртку, в резиновых сапогах, держа удочку, и видимо насаживая наживку, и смеясь о чем-то переговаривался с человеком, приглашенным вместе порыбачить. Гость был одет куда изысканнее. Черные узкие джинсы, заправленные в кожаные сапоги, и куртку, подбитую мехом. Его удочка была уже закинута и он стоял в расслабленной позе, с удовольствием затягиваясь сигаретой. Отец Эммы стоял к Зеду почти лицом, а вот гость спиной. Но Зед и так прекрасно знал, кто это. Маркус Дориан. А неподалеку двух рыбаков стояли несколько охранников. В том числе и двое из тех, кто изнасиловал Эмму. Там же был и Рон.
* * *
Зед услышал сзади шаги и уже готов был отбиваться, решив, что его обнаружили. Но повернувшись, встретил наполненный ужаса взгляд Эммы. Она снова ослушалась его и вышла из машина. Лучше бы она этого не делала. Зед не хотел, чтобы она видела это. Снова увидела Дориана. Но было слишком поздно. Она страшно побелела, а глаза наполнились такой болью, что Зед задохнулся. Эмма хватала ртом воздух, и Зед знал, что еще секунда и она закричит от боли и разочарования. Но он успел подскочить к ней прежде, и ее вскрик заглушила его ладонь. Эмма затряслась в его руках. Он прижал ее к себе в бесполезной попытке унять эту дрожь. А девушка смотрела на него безумным взглядом.
-- Тише. Тише, Эмма. – прижимая к себе еще крепче, едва слышно шептал он ей на ухо. – Я уведу тебя отсюда. Тише. Моя храбрая, сильная девочка. Успокойся.
Он повел ее сквозь заросли кустарника, практически приняв весь ее маленький вес на себя. Потому что ее ноги то и дело подгибались. Она старалась за него держаться, но ее руки слишком дрожали. Когда они отошли достаточно далеко, Зед взял девушку на руки и понес к машине. Она не издавала ни звука, лишь прятала лицо у него между плечом и шеей. А он чувствовал ее обжигающее дыхание.
-- Потерпи. Еще немного. – продолжал говорить Зед, пока нес Эмму. – Я позабочусь о тебе. Ты только потерпи.
Дата: Пятница, 04.12.2015, 15:07 | Сообщение # 102
Жеееесть!!!! КАК ее отец улыбается с этим человеком, который его дочь похитил, и даже не знает ничего!!! Или может он тоже в этих делах погряз((( Тогда это вообще ужасно( оно понятно, что если хочешь повыше пролезть, то имеешь дело со всякими разными людьми, такая уж политика (терпеть ее не могу), но если окажется, что ее отец завязан и в темных делах, то каким же это ударом будет для Эммы. Хочу дальше! Теперь я так понимаю они точно в Мексику))) так что я жду-жду!
Ди, огромное спасибо за рок!!!
Дата: Пятница, 04.12.2015, 17:34 | Сообщение # 103
КАК ее отец улыбается с этим человеком, который его дочь похитил, и даже не знает ничего!!! Или может он тоже в этих делах погряз((( Тогда это вообще ужасно( оно понятно, что если хочешь повыше пролезть, то имеешь дело со всякими разными людьми, такая уж политика (терпеть ее не могу), но если окажется, что ее отец завязан и в темных делах, то каким же это ударом будет для Эммы.
Да. Так оно и бывает. Слишком много ниточек связаны между собой, когда речь идет о высокой должности и о власти. Практически невозможно остаться абсолютно честным и чистым. Сразу могу сказать, что отец Эммы прекрасно знает, что из себя представляет Дориан. Но не знает, что именно он виновен в том, что произошло с Эммой. Хоть в этом для нее не будет трагедии.
ЦитатаEloisa ()
Хочу дальше! Теперь я так понимаю они точно в Мексику))) так что я жду-жду!
Он рванул с места, как только усадил Эмму на пассажирское сидение, и сам сел за руль. Он гнал, словно за ними гнался сам дьявол. По сути, так оно и было. И пусть это были те дьяволы, которые раздирали сейчас Эмму изнутри, и он не мог просто уничтожить их, прострелив им головы, они от этого были не менее опасными. Зед со злости ударил кулаком по рулю. В который раз жизнь посмеялась над ним. Вот кого Зед не ожидал встретить в компании сенатора, так это Маркуса Дориана. Нет, он уже стараниями Рона был в курсе, что тот спонсирует его предвыборную кампанию, но не думал, что именно сегодня они решат вместе порыбачить. Зед сжал зубы до боли в челюсти.
Он был так рядом. Он мог бы достать пистолет и выстрелить. Все было бы кончено. А потом уже было бы не важно, что его поймают. Пусть даже Рон. Да, черт возьми, он сам бы с улыбкой приветствовал пулю, которая бы наверняка ждала его. Но он снова был слишком близко, и все же несоизмеримо далеко. Зед посмотрел на девушку, словно застывшую и с посеревшим лицом. И его злость странным образом перекинулась на нее. Он только представил, как все могло обернуться, если бы она выдала их присутствие. Она снова наплевала на его указания и покинула машину. И если первый раз у него были шансы переиграть Рона и выбраться живыми, то в случае промашки теперь, шансов у них не было.
А еще его злило, что он прекрасно знал, о чем она думает, и какие образы заставили цвет ее лица измениться на пепельно-серый. Это было слишком для Эммы, увидеть и отца, в компании Дориана, и ко всему прочему тех людей, если их можно было так назвать, которые изнасиловали ее. И она снова терзала губы, которые и так не могли зажить. Ему хотелось бы вновь переключиться на мысли о собственном поражении и упущенной возможности убить Дориана, но голову заполонили другие образы. Они пришли так неожиданно, как ударом оглушили. Зеду показалось, что на несколько секунд он ослеп. Он понял, что потерял контроль над автомобилем, когда тот вильнул в сторону, и Зед услышал тихий вскрик Эммы. Он бросил на нее быстрый взгляд. Она вцепилась в сиденье и испуганно смотрела него. Ну, хоть больше не смотрела перед собой пустыми глазами. Зед понимал, что должен успокоиться, но не мог. Перед глазами то и дело вставала та сцена на складе Дориана. Эмма в белой мужской рубашке и огромными зелеными глазами, умоляющими о помощи. Ее крики, пока ублюдки раздевали ее. Словно молнией в мозгу вспыхнуло «Можете трахнуть ее», и собственную ярость, от услышанного. А потом и часы беспомощной обреченности, когда и ждал и боялся возвращении Эммы в подвал. Именно тогда он уже знал ее имя. Эмма. Теперь для него это не только голос в темноте и теплая ласковая ладонь в его волосах. Теперь это была молчаливая и измученная девушка, что цеплялась за него, как только пугалась. Та, за которой он привык приглядывать. Он даже незаметно для себя следил, чтобы Эмма поела. Окликал ее, если тишина в доме продолжалась слишком долго. И та, которая спокойно воспринимала тот факт, что иногда, он заглядывал к ней ночью, чтобы убедиться – она не сделала еще одну попытку покончить собой.
Он и сам не понял, когда образ этой девушки постепенно заполнял его мысли, отдаляя другой, такой родной и значимый. Иногда, пытаясь вспомнить лицо своей жены, он мог уловить его всего лишь на несколько секунд, а потом светлые волосы сменялись на длинные и темные, а на него смотрели глаза Эммы, полные муки и печали.
Она могла погибнуть. Если бы слишком громко хрустнула ветка. Если бы он вовремя не зажал ладонью ее рот, и они мерзавцы услышали бы ее вскрик. Если бы...
Резко затормозив, Зед выскочил из машины и, обойдя его, открыл дверцу со стороны пассажира. Схватив Эмму за руку, он вытащил ее наружу, отщелкнув ремень безопасности. И не слишком церемонясь, прижал к автомобилю, положив обе свои ладони на крышу, таким образом, заключив Эмму в кольцо своих рук. Он думал, она испугается. Но Эмма виновато опустила голову, избегая его взгляда, и сцепила руки перед собой.
— Прости меня. – едва слышно, сказала она. – Я знаю, что не должна была...
Голос ее прервался, она всхлипнула и заморгала. А Зед затаил дыхание, почему-то отчаянно желая, чтобы она заплакала. «Давай, ну, давай же» - мысленно просил он. Но она не заплакала. Прерывисто вздохнула и прижалась к нему, спрятав лицо в вороте его куртки. Прерывистое дыхание Эммы обожгло и появилось желание отшатнуться. Но в то же время непреодолимый порыв прижать эту крошечную девушку к себе, так сильно, чтобы ей больше не пришлось бояться, забрать все страшные воспоминания себе. У него самого их было так много, что если прибавить еще и ее, то он не станет безумнее, чем сейчас. Она могла бы снова дышать и жить.
Он обнял ее за плечи, позволяя Эмме хоть ненадолго спрятаться от боли и разочарования.
— Эмма. – выдохнул он, борясь с собой, чтобы как совсем недавно, не прижаться лицом к ее волосам.
— Не бросай меня.
— Я должен ехать в Мексику, Эмма. И тебе нельзя оставаться здесь. Дориан ищет тебя, и рано или поздно он найдет.
— Но почему ты должен делать то, что говорит этот... - она посмотрела на него – Почему?
— Только так я могу добраться до Дориана. Я один, и практически безоружен. Мне не подобраться к нему близко. Ты же слышала.
— Но я не хочу никого убивать. – Эмма откинулась в его руках, и посмотрела на Зеда. – Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Я знаю. Но я... мне надо больше, чем покой, Эмма. Я должен уничтожит Маркуса Дориана.
— Почему? Почему это так важно для тебя? И почему ты работал с ним? Ты такой же, как этот Рон? Как... - она запнулась и в глазах застыла боль. – Как мой отец? Это из-за денег? Из-за власти? Из-за них отец продал меня?
Зед намеренно не обратил внимания на вопрос о его связи с Дорианом. А вот слова Эммы о том, что отец продал ее, ему не понравились. Он немного отстранил ее и сильнее сжал плечи.
— Эмма. Ты не должна так думать. Твой отец политик. А политикам нужна серьезная финансовая поддержка, тем более во время выборов, ты знаешь. А Маркус Дориан для твоего отца лишь спонсор и все. Уверен, он понятия не имеет, что тот причастен к твоему исчезновению. Неужели бы он пригласил его на рыбалку, зная, что именно Дориан сделал с тобой.
Зедекиа думал, что его слова хоть немного успокоят Эмму, но все оказалось наоборот. Она высвободилась из его рук, хотя сама еще недавно искала его объятий, и обхватила себя за плечи. Избегая смотреть на него, она отвернулась к машине и как-то вся съежилась.
— Эмма.
— Ты ошибаешься. – тихо сказала она и замолчала, а Зед был уверен, что она уже принялась терзать свои губы.
— Нет, я не думаю...
— Так уже было. - убитым голосом произнесла она.
Зед молчал, потрясенно, уставившись на спину Эммы и ощущал, как сковывает каждую мышцу. В голове закрутилось много вопросов, но он видел, что Эмма едва держится на ногах. Поэтому он подошел к ней, протянул руку и открыл ей дверцу машины.
— Поехали. Давай, садись, Эмма. На улице холодно. Мы поедем домой, а потом поговорим.
Она послушно села, по-прежнему на него не глядя. Зед обошел автомобиль, занял свое место и плавно тронулся с места. Они ехали в полном молчание, занятый каждый своими мыслями, и было слишком очевидным, что веселыми эти мысли не были. Зед иногда чувствовал на себе, брошенный украдкой, взгляд Эммы, но не оборачивался, не зная, где найти силы, чтобы не посмотреть на нее. А желание, снова остановить машину и обнять ее, было таким сильным, что приходилось с силой сжимать рулевое колесо. Он не понимал, почему эта девушка так волнует его. Да, он был виноват в том, что с ней сделали. Он был обязан позаботиться о ней. Но те мысли и чувства, что в последние дни все больше занимают его, не имели ничего общего с жалостью или обязательствами по отношению к ней.
А еще не давала покоя ее фраза: «Так уже было». Что было? Что натворил ее отец? Может ее затворническая жизнь и скрывание ее личности, как дочери политика вовсе не боязнь публичности. Неужели между отцом и дочерью более серьезные конфликты.
Зед все же не удержался и посмотрел на Эмму. Она выглядела на удивление спокойной, только чересчур сосредоточенной на дороге перед ней. Он не знал, почему это сделал, возможно, именно потому, что не стал задумываться о причинах. Но в следующую секунду своей рукой нашел ее холодную ладошку и сжал. Эмма лишь на несколько мгновений замерла. А потом, когда он переключал передачи, так и не выпустив ее руки, она расслабилась и закрыла глаза. Зед мог с точностью до секунды определить тот момент, когда Эмма уснула.
* * *
Зед впервые видел Эмму такую. Спокойную, даже равнодушную. Она помогла ему с ужином, который остался практически нетронутым. Потом они вместе помыли посуду. А теперь Эмма сидела на диване, наверное, первый раз за вечер, смотрела не в пустоту, а на него. Он хотел бы ее о многом спросить, но не знал с чего начать. Но большая доля сомнений была еще и в том, что он боялся ей навредить. Почему-то именно сейчас она выглядела особенно ранимой и хрупкой, чем даже в то время, когда он только что привез ее в дом на озере. Эмма сидела на диване, согнув ноги в коленях, и натянув на них свитер. Руками обняла ноги, превратившись в какой-то комочек, словно пытаясь защититься. И только кончики пальцев босых ног, выглядывали из-под кромки свитера. Зед с недавних пор не мог спокойно смотреть на ее пальцы, каждый раз вспоминая, как увидел их, когда Эмма пряталась под кроватью.
Зед сел в одно из кресел, напротив дивана и приготовился к разговору. Он чувствовал, что тот будет тяжелым. И именно теперь от чего-то абсолютно не хотел ни о чем говорить. Он оказался прав в своих предчувствиях. Потому что Эмма, видимо была настроена решительно, не смотря на свое видимое спокойствие. Зед не успел ничего сказать, как она, подавив в себе страх, мимолетно плеснувшийся в ее глазах, первая задала вопрос.
— Почему ты ненавидишь Дориана?
Зед не знал, готов ли он откровенно отвечать ей. Хоть и понимал - она это заслужила.
— Он держал меня в подвале несколько дней, периодически избивая. Он убийца и крупный наркоторговец. За ним тянется длинная череда смертей, и не только конкурентов. Ты же слышала историю Рона. Он не гнушается убийством невинных людей. У меня много оснований ненавидеть его.
Эмма передернулась, но снова взяла себя в руки.
— Ты хочешь убить его. – она не спрашивала, констатировала факт.
— А разве он не заслуживает смерти? Эмма, ты думаешь, ты первая или последняя его жертва? Или я? Или семья Рона.
— Я спрошу по-другому. Почему ты хочешь убить именно его? Ведь он не один, кто убивает и торгует наркотиками. Наверняка, таких как он много. Так почему именно он? Почему ты работал на него? Почему оказался в том подвале? Почему?.. За что... За что это сделали со мной? Ты говоришь из-за тебя? Но почему?!
— Эмма...
— Пожалуйста... Пожалуйста, скажи. Мне надо знать. Теперь ничего не осталось. Никого не осталось. Ты... Я просто хочу знать, почему ты... такой. Ты готов ехать в Мексику, спасать дочь того человека. Ради чего?
— Потому что я его понимаю! Потому что если его рассказ правда, то я как никто его понимаю.
Зед вцепился пальцами в волосы. Он думал о том, что случилось с его семьей так много раз, что
Привык даже к боли, приносимой этими мыслями. Но он никогда об этом не говорил. Никогда и ни с кем, если не считать первого времени после похорон, и то в стельку пьяным и с Дэйвом.
И теперь слова грозили уничтожить его. Но Эмма смотрела на него, и он не мог остановиться.
— Я бывший полицейский. Знаешь, из тех идиотов, которые верят в справедливость и закон. Из тех, в которых верят граждане страны. Но как я мог защищать других людей, если даже собственную семью спасти не смог.
— Ты был полицейским?
— Да! Это была работа моей мечты. Я с детства мечтал ловить преступников и сажать их в тюрьму. Представлял, как с помощью деревянного пистолета, спасаю людей, и принцесс. По-моему, даже в тридцать я еще в это верил. Верил, что могу что-то изменить, спасти мир от «драконов». Но драконы по всем законам сильнее. Если бы только можно было отмотать все назад, Эмма, я не был бы таким идиотом. И когда мне снова предложили бы деньги и попросили заткнуться и оставить с таким рвением заниматься расследованием, я бы так и сделал. Черт! Дориан был не прав, Эмма. Я не хороший полицейский. Уже нет. Потому что теперь, я бы взял деньги, забрал бы жену и дочь, и уехал подальше от Маркуса Дориана и ему подобных. Но я был глупцом и идеалистом, хотя, наверное, это одно и то же. Я думал, что обязан следовать закону. Что я представитель этого закона, и моя святая обязанность блюсти его до последнего вздоха.
— Нет. О нет... Я не понимаю. Когда вы спорили на дороге с Роном, ты сказал, что у тебя нет семьи. Вернее, я так поняла, что тебе нечего терять, потому что у тебя нет семьи. Но ты сказал сейчас... Это значит, что...
— Ты все правильно поняла. Мне больше нечего терять, кроме собственной жизни, но она мало что значит. Но шесть лет назад у меня была дочь и жена, беременная моим сыном. Просто идеальная картина. Муж-полицейский, жена-домохозяйка, хлопочущая по дому в ожидании рождения ребенка и маленькая дочка. Я всегда хотел, чтобы они гордились мной, моя жена и мои дети. Так разве я мог брать взятки и закрывать глаза на преступления таких, как Дориан? Как мог бы, потом смотреть им в глаза? Ну что же. Он избавил меня от этой моральной дилеммы. Их больше нет. Он убил их.
Эмма зажала ладонью губы, а в ее глазах застыл ужас. Зед завидовал ей. Она могла удивляться, не смотря на то, что ей пришлось пережить, осознание, происшедшего с семьей Зеда, ошеломило ее. А потом она сделала то, что делала всегда, когда боялась или не знала, как справиться с чем-то. Не успел Зед опомниться, как она подскочила с дивана и, сделав пару шагов, наклонилась к нему. Ее худенькие руки обняли его за шею, а черный шелк длинных волос накрыл его плечи. Он не знал, осознанно или машинально, как уже случалось, обнял ее в ответ. Было остро необходимо почувствовать ее маленькое раненное тело рядом. Он, не думая ни секунды, поднялся с кресла, и, подняв Эмму на руки, переместился с ней на диван. Она не воспротивилась, когда он усадил ее к себе на колени, прижав к себе. Она только на миг замерла, это почти стало ее маленькой особенностью, а потом положила голову ему на плечо. Было что-то правильное и в то же время ненормальное в том, что она сидела у него на коленях. Но Зед был не в силах сейчас отстранить ее. Не только Эмма нуждалась в объятиях.
— Она была красивая? Твоя жена.
Он едва различил ее тихие слова. А когда понял, о чем она спрашивает, грудь наполнилась странным теплом. Обычно, когда люди узнают о таком, они, не желая причинять человеку лишних страданий, стараются перевести тему. А те, кто уже знает, предпочитают делать вид, что ничего не произошло. Избегают упоминать об этом в разговоре. Зед помнил, как после похорон, его друзья и сослуживцы говорили обо всем, но только не о том, что произошло. Никто не говорил о его жене или дочери, словно их и не было вовсе. Только Дэйв пытался, но с ним не хотел об этом говорить сам Зед. Он был братом, потерявшим сестру, и в этом был виноват Зед.
— Не знаю. – наконец, ответил Зед, справившись со спазмом, перехватившим горло. – Для меня она была особенной. Она была красивой для меня, потому что я любил ее. Дэйв Норман ее старший брат. Тогда мы были хорошими приятелями и учились в старшей школе. Мы с ним отправились в кино на открытом воздухе. Она была там с подругами. Я знал, что у Дэйва есть сестра, но не видел. И когда к нам на встречу пошла она, я, кажется, отпустил какую- то неприличную шуточку. Она выплеснула мне в лицо колу. И я был по уши влюблен уже на последней минуте ее гневной отповеди. А на второй неделе наших свиданий я уже знал, что женюсь на ней. Да, она была красивой. Самой красивой для меня.
— Теперь я понимаю, почему. Ты хочешь отомстить?
— Тогда я еще не знал, кто именно за этим стоит. У меня было три кандидата. Но одного из них застрелили, во время переговоров по поставке живого товара. Оставалось двое. К Дориану подобраться было труднее всего. Поэтому я влез в сложную схему, где все гораздо сложнее, чем волки в овечьей шкуре. Там под каждым слоем овчины скрывается овца, переодетая в волка, но и та овца лишь личина. Я втерся к Дориану в доверие, хотя это было чертовски сложно, не наброситься на него с голыми руками. А потом меня раскрыли. Дориан не дурак и понял, что я не мог действовать один, так что его задачей стала выбить из меня имена. У них это не очень получалось, а у меня не осталось тех, кем меня можно было прижать. Тогда они...
— Схватили меня.
— Да. Я не мог... Эмма, если бы я мог, я бы помог тебе. Но тогда уже ничего не зависело от меня. Я назвал имена, но ты слишком много видела и знала. Они бы... Так что, то, что ты оказалась там, никак не связано с твоим отцом. Дориан просчитался, вернее его подручные.
Эмма еще несколько мгновений прижималась к нему, а потом отстранилась. Она просто сползла с его колен, пересев на диван. Она посмотрела на Зеда.
— Я хочу верить, что это так. – сказала она. – Что они случайно выбрали меня. Но... Отец уже делал это.
— Дела что?
Эмма сцепила руки в замок. Было видно, что она не хотела говорить об этом, но не могла не сказать. Это грызло ее и не давало покоя. Зеду захотелось снова прижать ее к себе. Когда он стал нуждаться в ее близости?
— Мне было двенадцать лет, когда отец первый раз баллотировался в мэры. Тогда мы жили в другом штате, городок был небольшим, но густонаселенным. Его соперником был действующий мэр, и на его стороне был опыт, любовь жителей города, да и более дорогая предвыборная кампания. Но отец, или кто-то из его команды придумал ход, как сделать так, чтобы симпатии избирателей перешли к нему. Он решил сыграть на сочувствии. Как же не сочувствовать кандидату, когда его дочь похитили.
Зед вдохнул, а выдохнул с трудом. Нет, за годы работы в полиции чего он только не насмотрелся. А в последнее время видел и знал такие вещи, которые хотел бы забыть. Но слова Эммы задевали его, заставляя внутренности скручиваться в тугой узел. А еще зарождалось стойкое предчувствие, что она рассказала не все. Так оно и было.
— Он заплатил и меня украли. Только за всей кутерьмой он забыл предупредить меня. Я думала, что все это всерьез. Но даже если бы он и сказал... Дело в том, что получив в руки дочь кандидата в мэры, похитители решили подзаработать больше обговоренной суммы. И выдвинули моему отцу другую стоимость. Я слышала их разговор по телефону. Они сказали, что получили деньги за похищение, а вот за мое возвращение придется доплатить. Первые пять дней они держали меня в небольшом доме, похожем на этот, но когда выдвинули отцу требования выкупа, то перевезли меня на какой-то склад. Заперли в каморке, где кроме скамейки ничего не было. Я провела там неделю. Потом они уехали, а я осталась, пока меня не забрал отец. Все это очень обширно освещалось в прессе, правда, на местном уровне. Отца выбрали мэром. А я... я была не совсем здорова. Проходила реабилитацию в клинике. Странно, но после того похищения я стала практически зависима от мнения отца. И сама старалась ему во все угодить. Только потом я поняла почему. Когда поступила в колледж, опять же по выбору отца, но... ничего не получилось. Это было не то, что я хотела. Тогда я поняла, почему во всем старалась ему потакать. Я вбила себе в голову, что если буду самой лучшей дочерью, то он больше никогда так... - замолчав, Эмма потерла виски. – Когда родители развелись, я уехала с мамой в путешествие. А вернувшись, начала новую жизнь. Переехала от отца, купила цветочный магазин. Отец был не очень доволен, когда я полностью исчезла из его публичной жизни, но сделал все, чтобы помочь мне в этом. Он как-то раз попросил меня поехать с ним на встречу с избирателями, но я отказалась. А через неделю меня... Я оказалась в темном подвале, с тобой.
Зеду было трудно представить себе, как такое может быть. Он представил себе маленькую Эмму, напуганную и беззащитную, в руках каких-то отморозков. И тут же всплыл образ Эммы в руках сподручных Дориана. Слишком много страха и боли для такой малышки, как Эмма Палмер. Неужели ее подозрения верны и сенатор Палмер действительно и на этот раз договорился о похищении. Но потом Зед понял абсурдность такого предположения. Ведь Дориан не знал, что Эмма дочь судьи. Так сказал ему Рон.
— Эмма. – Зед встал с дивана, и опустился перед Эммой на корточки. – Эмма, посмотри на меня.
Она не испугалась, когда он осторожно убрал волосы, упавшие на лицо. Позволила взять ее руки.
— Эмма. Дориан не знал, кто ты такая. Слышишь? – она не верила, он видел это по ее глазам. – Ну же. Подумай сама. Если это твой отец заключил сделку с Дорианом, то неужели тот позволил бы своим людям... сделать такое с тобой? Ведь он должен был бы вернуть тебя обратно. Дориан преступник, но идиотом никогда не был. Уверен, твой отец не знает, что в твоем исчезновении виноват Маркус Дориан.
— Ты думаешь? Правда? - столько надежды светилось в ее глазах, и он кивнул, подтверждая свои слова.
Зед смотрел на нее и не мог насмотреться. Этот маленький лучик надежды словно осветил ее всю изнутри. Эмма судорожно вздохнула, а следующий ее вдох был гораздо легче. Зед знал, что эти сомнения были тяжелым камнем на ее груди. И в тот миг, когда она позволила ему исчезнуть, ее взгляд посветлел. Он никогда раньше не видел Эмму до той встречи в подвале Маркуса. Но теперь мог представить, какими были ее глаза до того, как они погасли под гнетом насилия. Нестерпимо захотелось узнать, какая она Эмма, когда не боится, когда работает в своем магазине. А еще, хотел бы хоть раз увидеть, как она смеется. Болтает без умолку и смеется. И чтобы, наконец-то, зажили ее истерзанные губы, чтобы он мог их поцеловать.