Автор: Пенелопа Дуглас Название: До тебя Серия: Потерянная дружба- 2 Количество глав: Пролог + 33 главы Переводчик: Анна Ли Перевод группы:КНИГА В СТИЛЕ BOOK IN STYLE Примечание: В главах, которые выставлены на онлайн чтение могут быть опечатки и небольшие недочеты. Все главы подчищены в варианте на скачивание. Если вы увидели недочеты, можете написать мне в лс. Мы все исправим.
Аннотация: Мэдок и Фэллон. Два никому ненужных подростка, которые играют в игры, стирающие границы между любовью и враждой… Она вернулась.Все три года с момента отъезда в школу-пансион, от нее не было вестей. Раньше, когда мы жили в одном доме, она игнорировала меня днями, а затем ночами оставляла дверь своей спальни открытой.Тогда я был глупцом, но сейчас готов одержать победу над Фэллон ее же собственными методами. Я вернулась.Даже спустя три года могу с уверенностью сказать, что Мэдок до сих пор меня хочет, хоть и ведет себя так, будто я хуже него.Но меня не испугать. И не одолеть. Я вывожу его на чистую воду и бросаю ответный вызов. Он же именно этого хочет, верно? Пока броня вокруг моего сердца цела, Мэдок не узнает, насколько глубоко может меня ранить.
Любое копирование и размещение перевода без разрешения переводчиков( ссылки) запрещено!
Были люди, которые мне нравились, и которые не нравились. Люди, которых я любила, и которых ненавидела. Но существовал лишь один человек, которого я любила ненавидеть. – Почему ты так поступаешь? – послышался жалобный девичий голос, когда я свернула в коридор, направляясь к спортзалу для десятиклассников. Замерев на месте, увидела краснолицую Татум Брандт, стоявшую перед моим сводным братцем-идиотом, Мэдоком Карутерсом, и его другом, Джаредом Трентом. Они пристроились возле личных шкафчиков с непробиваемыми физиономиями, словно им было скучно, а она цеплялась за лямки своего рюкзака, как за спасательный круг. – Вчера ты залаял мне вслед, – продолжила Татум, сдвинув брови и глядя на Джареда, в то время как Мэдок ухмыльнулся у него за спиной. – После чего все твои друзья начали повторять за тобой. Прошла целая вечность, Джаред. Когда ты остановишься? Зачем ты все это делаешь? Я протяжно вздохнула, исполнив привычную, мастерски отработанную комбинацию – закатила-глаза-покачала-головой. На дух не переносила повороты. И закрытые двери. Терпеть не могу, когда путь вперед скрыт. Поворот №1: Мы с твоим отцом разводимся. Поворот №2: Мы переезжаем. Снова. Поворот №3: Я выхожу замуж. Снова. Поворот №952: Ты мне не нравишься, и мой муж тоже, и его сын, поэтому я буду путешествовать в одиночку по пятнадцать раз за год! Ладно, моя мама не говорила последнего, но я чертовски хороша в интерпретации. А повороты все равно отстой. Отступив назад, засунула руки в карманы своих узких джинсов, собираясь посмотреть, что же эта девочка сделает. Может, она наконец-то наберется мужества, которого не доставало этим двум болванам? Я продолжала надеяться, что Татум ответит на вызов, однако она постоянно меня разочаровывала. Татум Брандт – тряпка. Мне было мало что о ней известно. Все, помимо Мэдока и Джареда, называли ее Тэйт. По виду она походила на рокершу, но, по сути, никогда не рисковала, а еще была очень красива. Прям классическая чирлидерша. Густые белокурые волосы? Несомненно. Огромные голубые глаза, которые искрились от улыбки, даже когда она не улыбалась? Определенно. Хотя в последнее время улыбалась Татум все реже и реже. Длинные ноги, пухлые губы, большая грудь? Даже в шестнадцать лет. Идеальный набор. На месте своего сводного брата я бы без проблем ее поцеловала. Черт, да я и сама не прочь. Думая об этом, прикусила нижнюю губу. Да, я могла бы стать лесбиянкой. Возможно. Если бы захотела. Нет, проехали. Суть вот в чем… почему Мэдок и Джаред издевались над Татум, вместо того, чтобы с ней встречаться, оставалось для меня загадкой. Только по какой-то причине мне было любопытно. С начала девятого класса они оба изводили ее. Распускали сплетни, оскорбляли, делали все, что в их силах, чтобы она была несчастна. Они нападали, а Татум отступала раз за разом. Это начинало меня бесить настолько, что я была готова стукнуть этих двоих головами, чтобы защитить ее. Но я была едва с ней знакома. А меня она вообще не знала. Я держалась столь обособленно, что меня и эхолокатор бы не обнаружил. – Почему? – ответил Джаред вопросом на вопрос, нагло вторгшись в ее личное пространство. – Потому что от тебя воняет, Татум. – Он сморщил нос с наигранным отвращением. – От тебя несет… как от шавки. Тэйт мгновенно выпрямилась; из ее глаз все-таки пролились слезы. Двинь ему по яйцам, стерва! Разъяренно выдохнув, я поправила очки на переносице. Всегда так делала, настраивая себя. Она покачала головой. – Ты даже не помнишь, какой сегодня день, не так ли? – Закусив свои дрожавшие губы, Тэйт опустила взгляд в пол. Даже не видя ее глаз, я знала, что в них увижу. Отчаяние. Утерю. Одиночество. Больше не взглянув на него, она развернулась, и ушла. Было бы так просто ударить его. Оскорбить в ответ. Пусть я презирала ее слабость, однако сейчас поняла одну вещь, которую не осознавала раньше. Джаред был засранцем, но засранцем, способным причинить ей боль. Тэйт его любила. Скрестив руки на груди, подошла туда, где стояли парни, провожая ее взглядами. – Что это значит? Какой сегодня день? – спросил Мэдок. Джаред пожал плечами. – Понятия не имею, о чем она. – Сегодня четырнадцатое апреля, – встряла я, заставив Мэдока обернуться. – Тебе это о чем-нибудь говорит, остолоп? – обратилась к Джареду. Мэдок вздернул русую бровь, с намеком на улыбку во взгляде. Джаред отвернулся; мне был виден лишь его профиль. – Четырнадцатое апреля? – прошептал он, затем с силой зажмурился, пробормотав: – Дерьмо. Мэдок отпрянул назад, когда его друг ударил ладонью по дверце ближайшего шкафчика. – Какого черта? – Он нахмурился. Проведя рукой по лицу, Джаред покачал головой. – Ничего. Не обращай внимания, – прорычал он. – Я пошел на геометрию. – Засунув кулаки в карманы, Джаред двинулся дальше по коридору, оставив нас с Мэдоком наедине. Между моим сводным братом и его товарищем, последнего я уважала больше. Они оба были первоклассными гадами, только Джареда, по крайней мере, не заботило мнение окружающих. Он слонялся по школе, представляя собой странную помесь спортсмена и гота. Популярный и зловещий. Угрюмый, но невероятно желанный. Мэдоку, с другой стороны, было не безразлично, что о нем думали. Наши родители. Директор. Большинство школьников. Ему нравилось быть любимчиком, и он ненавидел свою ассоциацию со мной. Будучи десятиклассниками, эти двое уже обретали власть, которая выйдет из-под контроля к выпускному году. – Вау, какой же твой дружок неудачник, – поддразнила я, засунув руки в задние карманы. С игривой полуулыбкой и беспечным взглядом Мэдок сосредоточил внимание на мне. – Как и твои дру… – он умолк. – Ох, верно. У тебя нет друзей. – Не нуждаюсь в них, – парировала я. – Одной в дороге легче. Я уеду отсюда. Сам знаешь. – Ага, уедешь. В химчистку загляни по пути, Фэллон. Мои рубашки надо забрать. – Он надменно разгладил ладонью свою темно-синюю рубашку от Аберкромби. Вкупе с его потертыми джинсами, черным паракордовым браслетом и стильно уложенными русыми волосами, было очевидно – Мэдок одевался, чтобы произвести впечатление. Девчонки таскались за ним стаями, потому что он отлично выглядел, мог навешать лапши на уши даже слону и любил развлекаться. В сущности, Мэдок был веселым парнем. И он всегда заставлял меня чувствовать себя никчемной. Я не держала язык за зубами, но, если честно, все мои речи предназначались скорее для моих собственных ушей, чем для других. Мэдок – это дизайнерская одежда. Я – универмаг Таргет. Он – Годива. Я – Сникерс. Сам себя он считал привилегированным. А я – дочь алчной шлюхи, охмурившей его отца – жила за чужой счет. Для Мэдока я была не лучше грязи у него под ногами. Пошел он. Окинув его наряд снисходительным взглядом, сказала: – Твои рубашки. Супер-стильные, позволь напомнить. Гей-сообщество может тобой гордиться. – Ты бы тоже могла одеваться получше. Мой отец прилично платит твоей мамаше за ее услуги, в конце концов. – Одеваться получше? Например, в мини-юбки, какие носят твои пассии? – с вызовом спросила я. Пора преподать урок этому мелкому засранцу. – Большинству парней, Мэдок, нравится кое-что другое. Знаешь, почему тебе хочется видеть меня в "хороших", откровенных вещах? Потому что, чем больше я показываю, тем меньше скрываю. Я тебя пугаю. Он покачал головой. – Ничего подобного, младшая сестренка. Младшая… Я была всего на два месяца младше. Мэдок всегда использовал подобную хрень, чтобы меня разозлить. – Я не твоя сестренка, уж тем более не младшая. – Я сделала шаг вперед. – У меня есть друзья. И многие парни во мне заинтересованы. Им нравится, как я выгляжу. Я не собираюсь соглашаться с тобой или чванливыми стандартами наших родит… – Вау, мне скучно, – он перебил меня, вздохнув. – Меня не интересует твоя жизнь, Фэллон. За праздничными ужинами, время от времени дома – вот единственные оказии, при которых я хотел бы тебя лицезреть. Я вздернула подбородок, пытаясь не выдать лишнего. Меня это не ранило. Ни его слова, ни его мнение. Ком из горла опустился ниже, отчего неизменный узел в животе завязался еще туже. То, что он сказал – неважно. Я себе нравилась такой, какая есть. Никто не указывал мне, что носить, как себя вести, к каким кружкам присоединяться… Я принимала самостоятельные решения. А Мэдок – марионетка. Пустышка. Я свободна. Не получив от меня ответа, он начал отходить спиной вперед. – Предки вечером не вернутся. Я устраиваю вечеринку. Не мешайся под ногами. Можешь спрятаться в помещении для прислуги, где тебе и место. Глядя ему вслед, понимала, что не послушаюсь. И потом об этом пожалею.
– Серьезно? – воскликнул я. – Она может ехать еще медленней? – спросил у Джареда с заднего сиденья G8 его девушки, сцепив руки на макушке. Тэйт, сидевшая за рулем, обернулась, и посмотрела так, словно хотела вонзить нож мне в череп. – Я преодолеваю резкий поворот со скоростью около 80 км/ч на нестабильной грунтовой дороге! – заорала она. – Это не настоящая гонка. А тренировка. Я тебе уже об этом говорила! – отчитала она меня с каменным лицом. Уронив голову на подголовник, вздохнул. Джаред сидел впереди меня на пассажирском сиденье, упираясь локтем в дверцу и уткнувшись лбом в ладонь. Сегодня суббота, а значит, до первой реальной гонки Тэйт на нашем местном импровизированном треке, Петле, оставалась неделя. Вот уже три часа мы торчали на Пятой трассе. Каждый раз, когда эта мелкая вредина понижала передачу слишком быстро или поздно выжимала газ, Джаред молчал… но не я. Он не хотел ранить чувства своей девушки, а вот мне было параллельно. Зачем с ней осторожничать? Я не пытался залезть ей под юбку. Больше не пытался, во всяком случае. В старших классах Тэйт и Джаред большую часть времени ненавидели друг друга. Сражались с помощью слов и провокационных выходок. Это была самая длинная прелюдия, какую я только видел. Сейчас же они были безумно влюблены, прям как Ромео и Джульетта. Порно-версия. Джаред обернулся, однако в глаза мне смотреть не стал. – Вылезай, – распорядился он. – Что? – выпалил я. У меня глаза округлились. – Но… но… – произнес, запинаясь, и заметил триумфальную улыбку Тэйт в зеркале заднего вида. – Без "но", – рявкнул Джаред. – Бери свою машину. Она может с тобой погонять. Я почувствовал выброс адреналина от перспективы настоящего веселья. Тэйт без сомнения могла одолеть девицу, которая понятия не имела, что делать, но ей еще многому предстояло научиться, набраться смелости. И тут вступаю я. Хотел улыбнуться, но не стал, а только закатил глаза. – Что ж, будет скучно. – Ох, ты такой забавный, – съязвила Тэйт, еще крепче сжимая руль. – Из тебя получается отличная двенадцатилетняя девочка, когда ты начинаешь ныть. Я открыл заднюю дверь. – К слову о нытье… хочешь поспорить на то, кто будет плакать в конце дня? – Ты будешь, – ответила она. – Нет. Тэйт схватила упаковку салфеток и швырнула мне. – Вот. На всякий случай. – О, смотрю, у тебя запас наготове, – парировал я. – Потому что часто плачешь, да? Она резко обернулась. – Tais-toi! Je vous détes… [фр.: Заткнись! Я тебя ненави…] – Что? – перебил ее. – Что ты сказала? Я – секси, и ты меня любишь? Джаред, ты знал, что у нее есть чувства… – Довольно! – заорал он, заткнув нас. – Черт бы побрал вас обоих. – Джаред вскинул руки вверх, переводя взгляд с меня на Тэйт, словно мы были нашкодившими детьми. Мы с ней молчали несколько мгновений, затем она прыснула от смеха, и я тоже расхохотался, не сдержавшись. – Мэдок? – процедил Джаред, практически не разжимая зубов. – Выйди. Сейчас же. Подхватив свой телефон с сиденья, сделал, как было сказано, только потому, что знал – мой лучший друг уже достаточно натерпелся. Я весь день подначивал Тэйт, шутил, пытался отвлечь Джареда. Она наконец-то должна была выступить против серьезного оппонента. Хоть мы с Джаредом и работали с ней, все равно прекрасно понимали, что на треке всякое случается. Постоянно. Но Тэйт настаивала, что справится. А если Тэйт чего-то хочет, она это получает. Мой друг прочно попал под каблук этой девчонки. Я пошел обратно к въезду на дорогу, где мой серебристый GTO стоял у обочины. Одну руку сунул в карман за ключами, а второй вытер лоб. Сейчас только начало июня, но погода уже стояла жестокая. Температура пока поднималась не слишком высоко, однако влажность все усугубляла. Моя мама приглашала меня в Новый Орлеан на лето, на что я ей категорично ответил "черта с два". Да, мне бы так понравилось истекать потом, пока ее муж пытался бы научить меня ловить креветок в Заливе. Нет уж. Я любил маму, однако возможность получить дом в безраздельное пользование, пока папа оставался бы в своей квартире в Чикаго, бесспорно, выглядела куда заманчивее. Ладонь защекотало от вибрации. Я опустил взгляд на свой телефон. Помяни дьявола. – Эй, что случилось? – спросил у отца, подойдя к своей машине. – Мэдок. Рад, что ты ответил. Ты дома? – Его голос прозвучал непривычно обеспокоенно. – Нет, но скоро собираюсь туда. А что? Папа редко появлялся в Шелбурн-Фоллз. Практически жил в Чикаго, так как адвокатские обязанности в серьезных судебных процессах делали его график ненормированным. Он постоянно отсутствовал, но зато так с ним было проще находить общий язык. Отец мне нравился. Но я его не любил. Моя мачеха пропадала неизвестно где весь год. Путешествовала, навещала друзей. Ее я ненавидел. Еще у меня была сводная сестра… где-то. Из домашних я любил только Эдди, нашу домработницу. Она следила за тем, чтобы я ел овощи, подписывала разрешения от родителей для школы. Она – моя семья. – Эдди звонила утром, – пояснил папа. – Фэллон объявилась. У меня перехватило дыхание; я едва не выронил трубку. Фэллон? Упершись ладонью в капот, опустил голову, пытаясь разжать челюсти. Моя сводная сестра вернулась. Почему? Почему сейчас? – И? – огрызнулся я. – Какое отношение это имеет ко мне? – Эдди собрала твои вещи. – Он проигнорировал мой вопрос. – Я переговорил с мамой Джареда. Ты останешься у них на несколько недель, пока я более-менее не разберусь с делами. Тогда уже вернусь домой и все улажу. Чего-чего? Я с такой силой сжал телефон, что он без малого не треснул. – Что? Почему? – выкрикнул, тяжело дыша. – Почему я не могу остаться в собственном доме? С каких пор она получила право распоряжаться? Ну, Фэллон вернулась. Подумаешь, великое событие! Пусть пошлет ее на все четыре стороны. Почему ссылают меня? – Ты знаешь, почему, – ответил отец угрожающим тоном. – Не возвращайся в дом, Мэдок. И он сбросил вызов. Я замер на месте, изучая отражение деревьев на капоте моей машины. Мне приказали остаться у Джареда, куда Эдди привезет мою одежду, и не возвращаться домой впредь до следующего распоряжения. И в связи с чем? Зажмурившись, покачал головой. Я знал причину. Она вернулась, а нашим родителям все было известно. Все, что случилось два года назад. Но это не ее дом. Никогда не был. Я прожил в нем восемнадцать лет. Фэллон же провела там гораздо меньше времени после свадьбы наших предков, и исчезла пару лет назад. Я проснулся однажды утром, а ее и след простыл. Ни прощания, ни записки, ни весточки с тех пор. Родители знали, где она, но не я. Мне было запрещено спрашивать о местонахождении Фэллон. Меня оно в любом случае не интересовало. Но я определенно хотел провести лето в своем собственном доме, черт возьми. ~ ~ ~ Два часа спустя я сидел в гостиной Джареда с его братом Джексом, выжидая, когда их мать перестанет следить за нами, словно ястреб. Чем дольше ждал, тем сильнее мне хотелось на что-нибудь отвлечься. В комнате у Джареда было припасено море выпивки, которую я утащил из погреба отца. Пришла пора начать разминку перед субботним вечером. Джекс играл в видео-игры, развалившись на диване, а Джаред поехал делать новую татуировку. – Это не выход из сложившейся ситуации, Джейсон, – послышался громкий шепот Кэтрин Трент с кухни. Мои брови взметнулись вверх. Джейсон? Это же мой отец. Я увидел, как она ходила по кухне с телефоном у уха. Кэтрин называла моего отца Джейсоном? Полагаю, ничего удивительного. Его так зовут. Но все равно странно. Не многим было позволено обращаться к отцу по имени. Обычно в ход шли "мистер Карутерс" или "сэр". Поднявшись с дивана, прошел в столовую, прилегавшую к кухне. – Это твой сын, – сказала Кэтрин. – Ты должен приехать и все уладить. Засунув руки в карманы, я прислонился спиной к стене возле двери. Она замолчала на несколько мгновений; был слышен лишь звон посуды. Похоже, Кэтрин разгружала посудомоечную машину. – Нет, – снова послышался ее голос. – Одна неделя. Максимум. Я люблю Мэдока, но дело касается твоей семьи, и им нужен ты. Тебе не отвертеться. У меня уже есть два тинэйджера. Знаешь, что они делают, когда я пытаюсь назначить комендантский час? Смеются надо мной. Я разрывался между желанием улыбнуться и раздраженно сжать кулаки. – Я здесь, – продолжила Кэтрин. – Я хочу помочь, но он нуждается в тебе! Ее шепот был бесполезен. Моим отцом невозможно помыкать, не повышая при этом голоса. Глянув на Джекса, заметил, что он поставил игру на паузу и наблюдал за мной, приподняв бровь. Покачав головой, Джекс шутливо произнес: – В жизни не соблюдал комендантский час. Хотя ее попытки весьма трогательны. Я люблю эту женщину. Джекс – сводный брат Джареда. У них один отец, но разные матери. Большую часть жизни он провел со своим папашей-садистом, который сейчас сидел в тюрьме, или в приемных семьях. Прошлой осенью мой папа помог Кэтрин забрать Джекса к себе. Все хотели, чтобы братья воссоединились. Особенно сами братья. Мы с Джаредом дружили с девятого класса, но теперь, когда он нашел родственную душу и любовь всей своей жизни, я виделся с ним не так часто, как прежде. Поэтому сблизился с Джексом. – Пошли. – Я дернул подбородком. – Прихвачу бутылку из комнаты Джареда, и валим отсюда.
~ ~ ~ – Покажи мне ваши самые большие шары, – распорядился я, максимально понизив голос и прищурившись. Затем пришлось сжать зубы, чтобы не рассмеяться. Тэйт выпрямилась, медленно обернулась, глядя на меня исподлобья. Помню, мама смотрела на меня так же, когда я в детстве написал в бассейн. – Ого, ничего более остроумного в жизни не слышала. – Ее глаза округлились. – Что ж, сэр, у нас есть довольно тяжелые шары, но чтобы с ними управиться, нужно использовать три пальца. Вам хватит ловкости? – произнесла она с таким выражением лица, будто мы обсуждали домашнее задание, но я все равно заметил, как уголки ее рта приподнялись. – Еще как хватит, – поддразнил я. Внезапно язык показался чересчур большим для моего рта. – Ты умрешь от зависти, когда увидишь, что я могу сделать с этим шаром. Тэйт закатила глаза, подойдя к прилавку. Она работала в боулинг-аллее с прошлой осени. Найти работу ей пришлось чуть ли не по назначению суда. Ну, не совсем. Назначение суда появилось бы, если бы Джаред выдвинул обвинения. Эта малявка со своими 54 кг веса и 173 см роста разгромила ломом машину бойфренда во время одного из своих знаменитых приступов ярости. Зрелище было довольно ужасное и довольно потрясающее. Видео попало на YouTube, практически породило новое феминистское движение. Люди сделали собственные вариации ролика, добавив музыку. Назвали его "Ну и кто теперь Босс?", так как Джаред водил Мустанг Босс 302. Хотя причиной всему стало недоразумение, поэтому Тэйт оплатила ремонт. Она повзрослела. Мы с Джаредом повзрослели. И сейчас все крепко дружили. Разумеется, они спали друг с другом. Мне таких привилегий не досталось. – Мэдок, ты пил? – Тэйт положила ладони на стойку, глядя на меня, словно мамаша. – Какой глупый вопрос. Естественно, я пил. Она как будто первый день меня знает. Вздернув голову вверх, Тэйт перевела взгляд на игровую зону позади меня. Я побоялся, что ее огромные голубые глаза вывалятся из глазниц, если она выпучит их еще сильнее. – Ты и Джекса напоил! – с осуждением воскликнула она, явно рассердившись. Я обернулся посмотреть, что ее так возмутило. Зацепившись ногой за стоявший рядом стул, пошатнулся, но из горла все равно вырвался крик: – Юхууууууууууууу! – Увидев то, что видела Тэйт, поднял вверх бутылку Джека Дэниелса. Перед одной из дорожек собралась кучка посетителей. Смеясь, они наблюдали за тем как Джекс, разогнавшись, плюхался на живот и катался по гладкому покрытию. – Черт, да! Кто-то выхватил бутылку их моих пальцев. Повернувшись обратно, обнаружил, что Тэйт спрятала выпивку под стойку. Она хмурилась, злобно поджав губы. – Куда делся виски?! – спросил я, имитируя капитана Джека Воробья, и постучал кулаком по столешнице. Тэйт зашагала к выходу, ведущему в игровой зал. – Тебе крышка, когда я выберусь из-за прилавка, – сообщила она громким шепотом. – Ты меня любишь. Сама же знаешь! – Я засмеялся и побежал к Джексу, лавируя между лабиринтом столиков и стульев, расставленных вокруг буфета. Пара других парней присоединилась к развлечению на радость толпе. В столь поздний час тут уже не осталось семей, так что веселились все, за исключением нескольких стариканов, которые наверняка большую часть жизни провели в стенаниях по поводу своих пивных животов и того, насколько им повезло избежать брака. Они просто смотрели на нас, качая головами. "Фэллон здесь. Не приходи домой." Я сглотнул, сдерживая виски, грозивший вернуться наружу тем же путем, и запрокинул голову назад. – Иииихааааа! – заорал, после чего плюхнулся на живот и покатился по игровой дорожке из светлой древесины. Сердце громыхало, радостное возбуждение зародилось в груди. Черт побери! Эти дорожки такие скользкие. Я просто рассмеялся, не заботясь о том, что Тэйт взбесилась, или что кулак Джареда оставит на моем лице фингал за провоцирование беспорядка на рабочем месте его девушки. Меня заботило лишь то, что поможет день простоять, да ночь продержаться. Я не могу вернуться домой. Зрители кричали, поощряя меня, некоторые даже подпрыгивали. Я понял это, ощутив вибрацию пола под собой. Когда остановился, мои ноги зависли над соседней дорожкой. Я просто лежал, гадая. Не о Фэллон. И не о том, слишком ли я пьян, чтобы сесть за руль. В конце концов, озвучил интересовавший меня вопрос: – Как, черт возьми, мне подниматься? Тут скользко. Какой сюрприз. Я не смогу подняться, иначе поскользнусь. Дерьмо. – Мэдок, вставай! – рявкнула Тэйт где-то поблизости. Мэдок. Вставай. Солнце уже взошло. Тебе пора уходить. – Мэдок! Вставай! – Снова Тэйт. Я выпрямился, проворчав: – Все нормально. Извини, Тэйт. Ты же знаешь, что я тебя люблю, да? – Икнув, сгруппировался и сел. Затем посмотрел вверх, заметив Тэйт, шедшую по разделительной линии между дорожками. Словно босс. Она уперла руки в бока, сурово глядя на меня. – Мэдок. Я здесь работаю. Я поморщился. Мне не нравилось слышать разочарование в ее тоне. Всегда хотел, чтобы Тэйт меня уважала. – Извини, малышка. – Попытался подняться, но опять рухнул. Задница отозвалась тупой болью. – Я ведь уже просил прощения, да? Присев на корточки, она обхватила мою руку обеими ладонями, и потянула меня вверх. – Что с тобой такое? Ты же пьешь только на вечеринках. Пошатываясь, опустил одну ногу в желоб, пока Тэйт не притянула меня ближе, чтобы я мог перебраться на разделительную линию. – Ничего. – Улыбнулся одним углом рта. – Я шучу, Тэйт. Я… – замолчав, взмахнул рукой, – просто… шут… Шучу, – поспешил добавить. Она продолжала держать меня, однако я почувствовал, как ослабла хватка ее пальцев под коротким рукавом моей футболки. – Мэдок, ты не шут. – Ее взгляд был все так же серьезен, но немного смягчился. Ты не знаешь, кто я. Не отводя от нее глаз, хотел все ей рассказать. Хотел, чтобы моя подруга… хоть кто-нибудь… увидела настоящего меня. Джаред и Джекс – хорошие друзья, но у парней нет желания выслушивать подобную хрень, к тому же мы не такие наблюдательные. Тэйт подозревала что-то неладное, только я не знал, как ей сказать. Просто хотел, чтобы она знала – под всем этим фасадом скрывался не очень хороший парень. – Я делаю глупости, Тэйт. Только на них и способен. Только в этом хорош. – Протянув руку, медленно заправил несколько прядей, выбившихся из хвостика, ей за ухо, и закончил тихо, практически шепотом: – Мой отец знает. Она знает. – Я посмотрел вниз, затем опять ей в лицо. – Ты тоже знаешь, разве не так? Тэйт не ответила. Просто изучала меня, пока винтики крутились у нее в голове. Моя ладонь опустилась на ее щеку, и я вспомнил обо всех моментах, когда она напоминала мне о Фэллон. Поглаживая щеку Тэйт большим пальцем, желал, чтобы она на меня накричала. Желал, чтобы она не беспокоилась обо мне. Насколько проще было бы знать, что в моей жизни нет ничего настоящего. Держа ее милое, ничего не ведающее лицо в руках, склонился ниже, ощутив едва уловимый аромат ее парфюма. Мои губы оказались еще ближе. – Мэдок? – спросила Тэйт, сконфуженно наблюдая за мной. Наклонив голову, мягко поцеловал ее в лоб, после чего медленно отстранился. Она обеспокоенно сдвинула брови. – Ты в порядке? Нет. Ну, иногда. Ладно, да. Чаще всего, полагаю. Только не по ночам. – Вау. – Глубоко вздохнув, улыбнулся. – Надеюсь, ты в курсе, что это ничего не значило, – отшутился я. – В смысле, я тебя люблю. Но не в том плане. Скорее как сестру. – Не успев закончить предложение, расхохотался, закрыв глаза, согнулся пополам и ухватился за живот. – Я не улавливаю смысл шутки. – Тэйт нахмурилась. Звонкий свист пронзил воздух. Мы с ней одновременно подняли головы. – Какого черта тут происходит? – громкий голос Джареда, в духе большого, злобного папочки, разнесся по боулингу, отчего у меня уши заболели. Разворачиваясь к нему лицом, случайно ступил обратно на дорожку. – Ох, проклятье! – У меня перехватило дыхание, когда я поскользнулся, по глупости перенеся свой вес на Тэйт. Что для нее оказалось слишком. Мы вместе рухнули на жесткий пол. Я завалился на спину, а она – мне на колени. Моя задница, скорее всего, превратится в сплошной синяк, зато Тэйт повезло. Она приземлилась на меня. Я совсем не возражал. Только когда перевел глаза на своего друга, стоявшего у начала дорожки, сверля нас убийственным взглядом, оттолкнул его девушку от себя с отвращением. – Чувак, она напоила меня виски и пыталась изнасиловать. – Я указал на Тэйт. – Бутылка под стойкой спрятана. Иди, посмотри! Зарычав, Тэйт перебралась обратно на разделительную линию. Ее резинка для волос держалась на честном слове. – Джекс! – заорал Джаред в сторону дорожки справа от меня, где Джекс тоже пытался карабкаться по скользкому покрытию. – И ты. – Он обернулся обратно ко мне. – Сели в мою машину, сейчас же. – Ооооох, кажется, Джаред хочет тебя отшлепать, – нараспев сообщил Тэйт, которая разгневанно двинулась по разделительной линии к своему бойфренду. – Заткнись, дурачок, – огрызнулась она.
– Это был твой первый поцелуй? – спрашивает он, отстранив голову назад, чтобы посмотреть на меня. Я не поднимаю взгляд, сжимаю кухонную стойку у себя за спиной. Это ощущается неправильно. Он прижимает меня к стойке, я не могу пошевелиться. Больно. Просто посмотри на него, – внушаю себе. Подними глаза, идиотка! Скажи, чтоб проваливал. Он эксплуататор. Из-за него ты чувствуешь себя грязной. – Иди сюда. – Он хватает меня за лицо, отчего я морщусь. – Давай покажу, как лучше использовать язык. Это ощущается неправильно. – Фэллон? – тихий, невнятный голос прорвался в мой сон. – Фэллон, ты проснулась? Послышался стук. – Я вхожу, – объявила женщина. Открыв глаза, еще несколько раз моргнула, разгоняя сонный туман в голове. Но пошевелиться все не получалось. Такое ощущение, будто голова была отделена от тела; руки и ноги словно срослись с матрасом, а на спину опустили десятитонный груз. Мозг уже был активен, однако тело до сих пор находилось в глубоком забытьи. – Фэллон, – снова пропел голос. – Я приготовила яйца пашот. Твои любимые. Я улыбнулась, поджала пальцы на ногах и сжала кулаки, чтобы вернуть их к жизни. – С тостом, который можно обмакнуть в желток? – спросила из-под подушки. – С тостом из белого хлеба, потому что хлеб из нескольких видов зерна для слабаков, – невозмутимо сообщила Эдди. Я вспомнила, как сказала ей то же самое почти четыре года назад, когда моя мама вышла замуж за Джейсона Карутерса, и мы переехали сюда. Со смехом скинув с себя одеяло, села. – Я скучала по тебе, подружка. Ты одна из немногих в этом мире, кого мне не хочется прирезать. Эдди – домработница, хотя от нее я получила больше заботы, чем от собственной матери. К ней у меня претензий не накопилось, а это большая редкость. Она вошла в комнату, осторожно неся поднос, полный вкусностей, которых я так давно не ела: яйца пашот, круассаны, свежевыжатый апельсиновый сок, фруктовый салат из клубники и черники, заправленный йогуртом. И настоящее сливочное масло! Ладно… я его еще не попробовала. Но, зная Эдди, оно точно настоящее. Как только поднос оказался передо мной, я заправила волосы за уши и подхватила свои очки с прикроватной тумбочки. – Мне казалось, ты говорила, что слишком крута для хипстерских очков, – напомнила она. Я обмакнула кусочек хлеба в яйцо. – Как выяснилось, в прошлом у меня было немало убеждений. А вся эта хрень меняется, Эдди. – Радостно ухмыльнувшись, положила тост в рот. Когда теплый, солоноватый желток, сдобренный маслом, коснулся языка, у меня слюнки потекли. – Очевидно, твои кулинарные навыки не в счет! Черт, девочка моя. Я скучала по такой еде. Эдди далеко не девочка внешне, а особенно по складу характера. Она не только проявила себя как ценная домработница, но и доказала, что именно такая хозяйка особняка нужна мистеру Карутерсу. Эдди следила за всем так, как не умела моя мать. Разумеется, она не спала с мистером Карутерсом, будучи лет на двадцать его старше. Но… Эдди все держала под контролем. Дом, сад, социальный календарь своего шефа. Предугадывала его нужды. Она – единственная, кого мистер Карутерс никогда не уволит. Серьезно. Эдди может назвать его конченным идиотом, на что он лишь закатит глаза. Она сделала себя незаменимой, вследствие чего получила право диктовать условия в этом доме. Помимо прочего, она заботилась о Мэдоке. И именно поэтому была мне нужна. – А я скучала по тебе, – ответила Эдди, поднимая с пола мою одежду. Отрезав кусочек яйца, положила его на тост. – Брось. Не надо. Я уже взрослая женщина. Я в состоянии за собой прибрать. Пусть я не оплачивала счета, но, по сути, жила самостоятельно на протяжении двух лет. Мать сдала меня в школу-пансион, а папа не являлся сторонником тотальной опеки. Заболев, я тащила свою задницу к доктору. Если мне была нужна новая одежда – покупала. Когда скапливалась стирка – делала уроки в прачечной. Никто не указывал мне какие фильмы смотреть, как часто есть овощи, когда стричь волосы. Я сама все решала. – Ты женщина. Очень красивая, к тому же. – Она улыбнулась, отчего у меня в груди стало теплее. – Добавилось несколько новых татуировок, но ты избавилась от пирсингов, как погляжу. Мне нравились те, что ты носила на губе и в перегородке. – Ага, зато руководству моей школы не нравились. Надо знать, когда идти ва-банк, а когда пасовать. Я бы не сказала, что проходила через определенную фазу в тот период, однако явно пристрастилась к различным формам самовыражения. У меня были маленькие кольца в носовой перегородке и на губе сбоку, штанга в языке. Их пришлось снять. Школа Святого Иосифа, где я училась, запрещала "неортодоксальный" пирсинг; максимум, что дозволялось – по две серьги в ухо. Я носила пять в левом, хотя это был один индастриал с двумя проколами; и шесть в правом ухе – одна в козелке, две в мочке, три в завитке. Эти украшения руководство тоже повелело снять. Только когда мама не ответила на звонок, чтобы разобраться с жалобами, я наконец-то послала их подальше. Затем они позвонили папе. Он пожертвовал приличную сумму… и тоже послал их подальше. – Вы с Мэдоком так повзрослели… – Эдди умолкла, не договорив. Я перестала жевать. – Извини, – добавила она, отвернувшись от меня. Мое сердце колотилось так, что его бы пришлось удерживать силой, попади оно кому-нибудь в руки. Проглотив еду, вставшую тяжелым комом в горле, глубоко вздохнула. – Почему ты извиняешься? – спросила, пожав плечами. Я знала, почему. Эдди знала, почему. Мы с Мэдоком жили тут не одни, в конце концов. Все знали о том, что между нами произошло. – Тебе не о чем беспокоиться, – заверила она, присев на край кровати. – Как я вчера и сказала. Его тут нет, и он не вернется, пока ты не уедешь. Нет. – Думаешь, у меня проблемы с Мэдоком, Эдди? – Я усмехнулась. – Между нами все нормально. Со мной все нормально. Наше идиотское соперничество зашло слишком далеко, но мы были детьми. Я хочу все оставить в прошлом. – Расслабив плечи, старалась сохранить непринужденный тон. Ничто в языке тела не выдаст меня. – Ну, Джейсон считает, это небезопасно. Хотя он передал, что ты можешь оставаться тут столько, сколько захочешь. Мэдок не вернется. Вот поэтому мне нужна Эдди. Я могла уговорить ее вернуть Мэдока домой. Главное не переусердствовать. – Я приехала всего на неделю. – Сделав глоток сока, поставила стакан обратно на поднос. – Осенью у меня начнутся занятия в Северо-Западном университете, но остаток лета я проведу в городе с папой. Просто хотела заглянуть в гости перед началом следующей фазы. Она посмотрела на меня так, как матери смотрят на дочерей по ТВ. После подобного взгляда сразу чувствуешь – тебе еще многому предстоит научиться, потому что "милочка, ты еще ребенок, а я умнее". – Ты хотела встретиться с ним. – Эдди кивнула, сосредоточив взгляд своих голубых глаз на мне. – Чтобы расставить точки над i. Расставить точки? Нет. Встретиться с ним? Да. – Все в норме. – Я отодвинула поднос и встала с кровати. – Я на пробежку. Ту тропинку вокруг карьера до сих пор не закрыли? – Нет, насколько мне известно. Подойдя к шкафу, достала свою сумку, которую бросила туда вчера после приезда. – Фэллон? Ты всегда спишь в одном нижнем белье и слишком коротких футболках, не прикрывающих задницу? – спросила она, чуть ли не смеясь. – Да, а что? На несколько секунд повисла тишина, пока я доставала вещи. – Значит все-таки к лучшему, что Мэдока здесь нет, – иронично пробормотала Эдди, после чего оставила меня одну. Одевшись, окинула взглядом свою комнату при свете дня. Моя старая комната с новым декором. Прошлым вечером, когда Эдди проводила меня сюда, я обнаружила, что обстановка со времени моего отъезда очень изменилась. Скейтерские постеры исчезли со стен, мебель заменили, красные стены перекрасили в кремовый цвет. Кремовый? Ага, буэ. Одна из стен была обклеена стикерами для бамперов. Сейчас их место занимали обезличенные, массового производства фотографии Эйфелевой башни и французских улиц с брусчаткой. Постельное белье – светло-розовое, шкафы и кровать – белые. Чертежный стол с моими рисунками, полки с роботами Лего, DVD, CD-диски – ничего не сохранилось. Не сказать, чтобы я вспоминала об этом барахле последние два года, однако, войдя вчера в свою спальню, едва не расплакалась. Может, потому что предполагала, будто мои вещи останутся здесь, или меня просто выбило из колеи то, с кокой легкостью всю мою жизнь отправили на свалку. – Твоя мама занялась ремонтом практически сразу после твоего отъезда, – пояснила Эдди. Ну, конечно. Я дала себе пару секунд, с горечью вспоминая, сколько часов потратила, катаясь на досках или собирая свои любимые Лего, которые теперь сгнивали где-то в мусорном баке. А затем проглотила болезненный ком. Двигаемся дальше. К черту все. Теперь моя комната выглядела зрело, и даже немного сексуально. Мне по-прежнему нравился мальчишеский стиль одежды и сумасбродные способы самовыражения, вот только моя мать была далеко не безнадежна в подборе интерьера. Цветочных мотивов нигде не наблюдалось, и в целом комната подходила для взрослого человека. Нежно-розовые тона постельного белья и штор, невинность и романтизм мебели, черно-белые фото в ярких рамках заставляли меня чувствовать себя женщиной. Мне это в своем роде нравилось. Но желание убить ее за то, что выкинула все мои вещи, тоже никуда не делось.
~ ~ ~ Основной бонус брака моей матери и Джейсона Карутерса заключался в том, что его дом располагался в Севен Хиллз Вэлли – огромном закрытом сообществе (если это можно считать "сообществом", когда до ближайших соседей в обе стороны – около километра). Толстосумам нравились их загородные виллы, простор, статусные жены. Даже если они ими не пользовалась. Когда я думала о своем отчиме, мне всегда приходил на ум герой Ричарда Гира из Красотки. Знаете, чувак, который снимает пентхаус, но боится высоты. Так на кой черт ему пентхаус тогда? В общем, Джейсон Карутерс относился к такому типу. Он покупал дома, в которых не жил, машины, которые не водил, и женился на женщине, которая была ему не нужна. Зачем? Я постоянно задавалась этим вопросом. Возможно, ему было скучно. Может, он искал нечто, что никак не мог найти. А может он просто был сраным толстосумом. Если честно, моя мама такая же. Патриция Фэллон вышла замуж за моего отца, Киарана Пирса, восемнадцать лет назад. Два дня спустя родилась я. Четыре года спустя они развелись. Мать забрала меня – свой гарант пропитания – и отправилась на поиски лучшей жизни. Она побывала замужем за предпринимателем, который в итоге потерял свой бизнес, капитаном полиции, чья работа оказалась недостаточно гламурной для нее. Однако через этого полицейского мама познакомилась со своим нынешним мужем, и нашла именно то, что искала: деньги и престиж. Несомненно, мой отец обладал тем же. В определенных кругах. Но он жил вне рамок закона… далеко вне рамок закона, и в целях безопасности прятал нас, не выставлял напоказ. Явно не тот уровень роскоши, на который рассчитывала моя мать. Несмотря на ее эгоистические поступки, я была рада тому, где она, в конечном счете, оказалась. Мне тут нравилось. Всегда нравилось. Особняки скрывались за просторными подъездными дорожками и небольшими густыми посадками деревьев. Я любила бегать, или даже просто ходить по тихим, уединенным дорогам. Только сейчас мне не терпелось оказаться в прилегавшей к этому району рекреационной зоне "Испанские копи", включавшей в себя узкие лесные тропинки и глубокие карьеры. Песчаник, зелень повсюду, безоблачное голубое небо над головой – благодаря всему этому место идеально подходило для тех, кому хотелось забыться на время. Пот стекал по шее, пока я, не жалея сил, мчалась вперед. "Schism" группы Tool звучала в наушниках, мое внимание было приковано к дороге. Приходилось напоминать себе, что нужно оставаться бдительной. Отцу не нравились мои пробежки в одиночку, в отдаленных, безлюдных местах. Я буквально слышала его голос у себя в голове: "Не отвлекайся, и держи защиту при себе!". Он заказал кучу беговых шортов с кобурой для пистолета сзади, но я отказывалась их носить. Не самый удачный выход из положения, если ему хотелось, чтобы я привлекала меньше внимания. Как сказал папа: "Если будешь бегать в нижнем белье, некоторые могут неправильно это истолковать. И тогда мне придется причинить этим людям вред. Ты же знаешь, что я стараюсь прибегать к подобным мерам как можно реже". Я бегала не в нижнем белье. А в обтягивающих шортах из спандекса и спортивном лифчике… Черт, но жарко ведь. В итоге мы пришли к соглашению. По его заказу специально сконструировали браслет со встроенным маленьким выкидным ножом и перцовым спреем. Выглядел этот браслет ужасно нелепо, но папа чувствовал себя спокойней, когда я отправлялась на пробежки с ним. Окидывая взглядом впередилежащий путь (потому что я слушаю своего папочку), заметила девушку, примерно моего возраста, стоявшую у пруда. Я заметила, что уголки ее губ были опущены. Она всхлипывала. Одета аналогично мне – беговые шорты и спортивный лифчик; не ранена, насколько я могла судить с такого расстояния. Кроме нас поблизости больше никого не наблюдалось. Девушка просто стояла, разглядывая легкую рябь на поверхности воды, прищурившись. – Хороший репертуар, – я попыталась перекричать музыку, доносившуюся из айпода, прикрепленного к повязке у нее на руке. Она вздернула голову вверх, тут же утерев глаза. – Что? – Девушка вынула наушники из ушей. – Я сказала, хороший репертуар. – Из ее плеера еще отчетливей слышалась песня "Paradise City" Guns N’ Roses. – Мне нравится ретро. – Ее покрасневшее лицо немного прояснилось; она сдавленно хохотнула, протянув мне руку. – Привет. Меня зовут Тэйт. – Фэллон. – Я пожала ее ладонь. Кивнув, она отвернулась, стараясь незаметно вытереть оставшиеся слезы. Тэйт. Стоп… белокурые волосы, длинные ноги, большая грудь… – Ты – Татум Брандт, – вспомнила я. – Из школы Шелбурн Хай? – Да. – Тэйт накинула провод наушников себе на шею. – Извини. Не припомню тебя. – Ничего. Я уехала после десятого класса. – Ох, а куда? – Она посмотрела мне прямо в глаза. – В частную школу на восточном побережье. Ее брови приподнялись. – Частная школа? И как она тебе? – Католическая. Очень католическая. Тэйт покачала головой, улыбнувшись, словно не веря услышанному. А может, ей это показалось смехотворным. Разве родители не ссылают нежеланных детей подальше? Нет? Странно. От порыва ветра зашелестела листва. Было приятно ощутить прохладу своей разгоряченной, влажной кожей. – Так ты на лето вернулась, перед отъездом в колледж, или насовсем? – спросила она, присев на землю, и глянула на меня снизу вверх. Расценив это как приглашение, я села рядом с ней. – Я тут на неделю или около того. Потом поеду в колледж в Чикаго. Ты? Тэйт опустила взгляд. Улыбка исчезла с ее лица. – Я должна была уехать в Колумбийский университет. Хотя сейчас планы поменялись. – Почему? Колумбийский – отличный колледж. Я бы подала туда документы, но отец не хотел, чтобы я жила так близко к Бостону. По его словам, чем дальше от него, тем безопаснее. – У моего папы… кое-какие проблемы. – Я заметила ее мокрые ресницы, когда она отклонилась назад, опершись на руки, не сводя глаз с пруда. – И уже давно, очевидно. Я решила, будет лучше остаться поближе к дому. – Наверно, тяжело отказаться от учебы в Колумбийском, – предположила я. Выпятив нижнюю губу, Тэйт покачала головой. – Нет. На самом деле, даже не раздумывала особо. Когда ты нужен тому, кого любишь, другого выбора не остается. Я просто расстроилась, потому что он ничего мне не сказал. Папа перенес два инфаркта, а я узнала об этом, случайно наткнувшись на больничные счета, которые не должна была увидеть. Она преподнесла это словно само собой разумеющееся. Словно это так просто. Мой папа болен. Я остаюсь. Подобная решительность вызвала во мне зависть. – Ого. Сожалею. Тэйт улыбнулась, после чего выпрямилась, отряхивая пыль с ладоней. – Готова поспорить, ты рада, что остановилась поздороваться. – Все нормально. Где ты теперь будешь учиться? – Бросив взгляд в ее сторону, заметила маленькую татуировку у основания ее шеи, где изгиб переходил в плечо. Несмотря на размер, я разглядела языки пламени, вырывавшиеся из черной лампы. – Ну, я поступила в Северо-Западный, – пояснила она. – Хороший вариант для моей специальности, и всего в часе езды отсюда. Чем больше об этом думаю, тем больше радуюсь. Я кивнула. – Что ж, я тоже туда поступила. Тэйт удивленно приподняла брови. – Ну и ну… тебе нравятся старые добрые GNR, ты будешь учиться в Северо-Западном, носишь симпатичную татуировку… – Она указала на фразу "Вне Системы", выбитую у меня за ухом, по линии роста волос. – И бегаешь. Скажи еще, что тебе нравится наука, и не останется сомнений, что я нашла свою гетеросексуальную вторую половину. – Моя будущая специализация – машиностроение, – сообщила я нараспев, надеясь, что этого будет достаточно. Тэйт подставила руку, чтобы стукнуться со мной кулаком, и улыбнулась. – Вполне подходит. Сейчас она улыбалась гораздо чаще, чем при нашей последней встрече. Должно быть, Вещь 1 и Вещь 2 оставили ее в покое, либо Тэйт наконец-то осадила их. – Итак, – она поднялась, отряхивая свои шорты, – мой друг устраивает вечеринку завтра. Ты должна прийти. Он не возражает, когда красивые девушки являются без приглашения. Есть вероятность, что тебе придется поплатиться нижним бельем при входе, но я встану на твою защиту. Я тоже поднялась. – Похоже, он тот еще заводила. – Пытается им быть. – Тэйт пожала плечами, однако от моего внимания не ускользнула легкая гордая улыбка, сопроводившая жест. Она выхватила у меня из руки телефон, набрала несколько цифр. – Я позвонила себе. Теперь у тебя есть мой номер. Напиши, если заинтересовалась. Я скину тебе адрес и время. – А где будет вечеринка? – спросила я, забирая свой сотовый. – В доме Мэдока Карутерса. При упоминании его имени я закрыла рот, тяжело сглотнув. – Мэдок обязует девчонок приходить в бикини, но если двинуть ему между ног, он заткнется. – Тэйт опустила глаза, словно извиняясь. – Он один из моих лучших друзей. Просто, чтобы к нему привыкнуть, потребуется какое-то время, – пояснила она. Они – лучшие друзья? Да ну? У меня участилось дыхание. Мэдок собирался устроить вечеринку? Тэйт сделала шаг назад, готовясь уйти. – Надеюсь, завтра увидимся! После этого она продолжила свою пробежку. Я же просто стояла, оглядываясь то влево, то вправо, в поисках сама не знаю чего. Мэдок дружил с Татум Брандт? Как, черт побери, это произошло? ~ ~ ~ – Мне нравится металл у тебя во рту. Слышал, пирсинг языка не только поцелуи делает интересней. – Он хватает меня за волосы, дыша мне в рот. – Ты действительно плохая девочка или просто прикидываешься? Покажи мне. Не знаю, что меня разбудило в первую очередь. Приступ тошноты, пронзивший внутренности подобно раскату молнии, или чувство эйфории, от которого каждый нерв в теле гудел в предвкушении. Тошнота и эйфория. Неприязнь и волнение. Почему я ощущала и то, и другое одновременно? Я знала, что первое вызвал сон. Но радостное волнение? Предвкушение? Именно в этот момент я заметила, из-за чего на самом деле проснулась. Направление потока воздуха в моей комнате изменилось. Теперь его тянуло в коридор. Сердце забилось быстрее, в животе запорхали бабочки. В ответ я напряглась, борясь с захлестнувшим меня восторгом. Дверь моей спальни была открыта! Распахнув глаза, резко поднялась. Сердце подскакивало к гортани, пока я пыталась сделать вдох. Темный силуэт, гораздо внушительнее по размеру, чем в моих воспоминаниях, заполнял дверной проем. Я едва не закричала, но вместо этого сжала зубы и сглотнула. Я поняла, кто это, и уж точно не боялась его. – Мэдок, – выпалила, – пошел вон.
Я прислонился к дверной раме, поднеся к губам бутылку пива. Она права. Мне нужно уйти. Остаться тут – хреновая идея, чувак. Но по какой-то причине хотелось увидеть ее собственными глазами. Не знаю, почему не поверил. Папа сказал, и Эдди подтвердила, однако я не мог свыкнуться с тем фактом, что Фэллон Пирс вернулась в город после столь долгого отсутствия. Сегодня с утра у меня было дикое похмелье благодаря ей. Потом вечером, зная, что все уже будут спать, я вернулся домой. Я не планировал прийти к ней в комнату, не планировал зайти внутрь, но любопытство победило. Какой она стала? Как изменилась? К тому же я хотел получить кое-какие ответы, нравилось мне это или нет. Фэллон подхватила с тумбочки свои очки в черной оправе. Луна была скрыта за облаками, поэтому я ни черта не видел. Лишь ее силуэт. – Значит, ты действительно вернулась. – Оттолкнувшись от двери, подошел к изножью кровати. – Ты не должен быть здесь. Эдди сказала, что ты останешься у друзей. Какого черта? Они оказались правы. Она меня боялась. Но почему? Что я ей такого сделал, черт возьми? Я сжал зеленую бутылку в руке, пытаясь разглядеть Фэллон в темноте. На ней была темно-синяя футболка с витиеватой надписью, которую я не мог прочитать; ее волосы растрепаны. Раньше она носила пирсинги, но сейчас я ничего не видел. – Это дом моего отца, – произнес тихо, выпрямив спину. – И когда-нибудь все в нем будет принадлежать мне, Фэллон. Кровать, на которой ты спишь, вместе со всей остальной хренью, что есть под этой крышей. – Кроме меня, Мэдок. Я тебе не принадлежу. – Ага, – отмахнулся я. – Уже наступал на эти грабли. Даже футболка памятная осталась. Спасибо. – Убирайся, – жестко распорядилась она. Я сделал еще один глоток пива. – Вот в чем дело, Фэллон… Я говорил тебе прежде, чтобы ты запирала дверь, если не хочешь меня впускать. Забавно… – сказал, наклоняясь. – Ты. Никогда. Этого. Не. Делала. Она молниеносным движением скинула с себя простынь и встала во весь рост на кровати. Подойдя ближе, отвесила мне пощечину, прежде чем я успел сообразить, что происходит. Я едва не рассмеялся. Проклятье, да. Мое тело не двинулось с места, но голова метнулась в сторону от удара. Я рефлекторно закрыл глаза. Жалящая боль в щеке сначала напоминала уколы тонких игл под поверхностью кожи, затем усилилась, распространяясь, словно электрический разряд. Еще несколько секунд держал глаза закрытыми, смакуя острое ощущение. Из-за высоты кровати Фэллон возвышалась надо мной сантиметров на пятнадцать. Я медленно обернулся к ней, готовясь принять все, на что она способна. Она состроила презрительную мину. – Мне было шестнадцать лет, и я была слишком глупа, чтобы не подпускать тебя к себе, – огрызнулась Фэллон. – Если б я только знала, что существуют зубные щетки и то больше тебя. А за последние пару лет мне уж точно попадались парни получше, так что, можешь не сомневаться, моя дверь впредь будет закрыта. Иногда я улыбался, но не чувствовал радости. А иногда чувствовал, но не улыбался. Я не хотел показывать, насколько жаждал этого момента, поэтому прикусил нижнюю губу. Она развернулась, собираясь лечь обратно, однако я схватил ее за лодыжку и дернул. Фэллон упала на матрас, приземлившись на живот, а я быстро накрыл ее своим телом сверху, прошептав ей на ухо: – Думаешь, я захочу к тебе притронуться теперь? Знаешь, как я раньше тебя называл? Киска-которая-постоянно-под-рукой. Ты всегда была доступна, если мне нужно было кончить, Фэллон. Она резко повернула голову, чтобы посмотреть на меня, но у нее не получилось полностью перевернуться, потому что я своим весом придавил ее к кровати. – Не думай, что я относилась к этому серьезно, Мэдок. Мне было скучно, а ты так мило хвастался своими навыками. Никогда в жизни не смеялась сильнее. – В ее голосе слышалась улыбка. – Но сейчас я стала благоразумней. – Да? – спросил я. – Раздвигаешь ноги перед каждым встречным, как твоя мамаша? Ты права, Фэллон. Тебя точно ждет грандиозный успех. – Я поднялся с кровати, наблюдая, как она перевернулась и села. Только сейчас заметил, что на ней было надето. Футболка и трусики-бикини. Черт. Я зажмурился. Мой член дернулся под тонкой тканью баскетбольных шортов, и я сжал кулаки, пытаясь сохранить контроль над собой. – Но, – продолжил, – не переоценивай себя, детка. Тебе не удастся вышвырнуть меня из моего собственного дома. Я тут живу. Не ты. Ее грудь тяжело вздымалась и опадала, ярость во взгляде вернула на поверхность все то, чем я жил два года назад. Она избавилась от пирсингов. Жаль, мне будет их не хватать. Но волосы Фэллон пребывали в прекрасном беспорядке. Как и всегда по ночам. Она по-прежнему носила свои сексуальные очки. И я не мог выкинуть из головы мысли об этих сильных ногах. Все это было мне знакомо. А ее темперамент? Да, ирландские корни Фэллон не поддавались сомнению. – Мэдок? Я резко вдохнул. Обернувшись, увидел в дверях Ханну, одетую в бикини. – Джакузи готова, – сообщила она, уперев руки в бока. Я глянул на Фэллон, все еще сидевшую на кровати. У нее округлились глаза при виде моей гостьи. Я улыбнулся. – Оставайся, – произнес непринужденным тоном. – Ешь все, что найдешь в холодильнике. Пользуйся бассейном. А потом начни жить своей собственной долбанной жизнью, когда отсюда уедешь.
Я точно знала, какие чувства испытывала к Мэдоку. И по какой причине. Я его ненавидела. Ненавидела за то, что он со мной сделал. Но почему Мэдок ненавидел меня, черт возьми? Выполняя свой утренний ритуал, втирала скраб в кожу, попутно думая о нем. Прошлой ночью он вел себя грубо. Неуравновешенно. Мэдок явно презирал меня. Это в мой план не входило. Между нами все осталось неопределенно, так чем его проблема тогда? Он получил то, что хотел, верно? Почему он так злился? Вытерев лицо, нацепила очки, после чего направилась вниз, вспоминая его слова. Думаешь, я захочу к тебе притронуться теперь? Знаешь, как я раньше тебя называл? Киска-которая-постоянно-под-рукой. Ты всегда была доступна, если мне нужно было кончить. Мэдок никогда не был столь жесток. Даже до того, как мы начали… Громкий крик, разнесшийся эхом по длинному коридору, заставил меня остановиться. – Мэдок, отпусти! – раздался откуда-то с первого этажа голос Эдди. Он до сих пор дома. Я скрестила руки на груди, сообразив, что все еще оставалась в майке и без лифчика. Но затем быстро их опустила. Мэдок здесь. Отлично. Он находился там, где нужно, значит, мне не придется задействовать Эдди, чтобы вернуть его домой. Вздернув подбородок, расправила плечи, и спустилась по лестнице. Войдя в кухню, заметила Мэдока, стоявшего позади Эдди. Перекинув руку через ее плечо, он пытался зачерпнуть ложкой тесто, которое она замешивала. От его непринужденной улыбки, всегда озарявшей глаза, я замерла на месте, затем прищурилась. Перестань улыбаться, – мысленно приказала ему. Я настолько сузила глаза, что мои брови, наверно, соприкоснулись. Мэдок перевернул ложку, покрытую шоколадной смесью, и сунул в рот, в то время как Эдди попыталась ее выхватить. Он увернулся, а она отвесила ему подзатыльник, хотя они оба смеялись. – Не лезь грязной ложкой в еду, маленький негодник! Я тебя лучше воспитала. – Эдди пригрозила ему деревянной лопаткой, разбрызгивая шоколад по своей белой рубашке, несмотря на надетый фартук. Подмигнув ей, Мэдок подошел к холодильнику, держа серебряную ложку во рту (кто бы сомневался), и достал бутылку Гаторэйда. Мой взгляд сосредоточился на большой татуировке у него на спине, растянувшейся от плеча до плеча. Сердце пропустило удар. Это что, мое имя? Я зажмурилась, отгоняя такую нелепую идею. Нет. Татуировка гласила "Fallen" [Падший]. Просто мастер запорол букву "е", окружив ее пламенем. Хотя в целом тату выглядела красиво. Пришлось одернуть себя, чтобы не зацикливаться на том, насколько сексуальней она его делала. Татуировки всех делали сексуальней. Моя мать (в редких случаях, когда мы разговаривали) не жалела комментариев по поводу того, как я буду выглядеть в восемьдесят, вся в чернилах. Я буду выглядеть великолепно. Без ремня джинсы сидели низко на бедрах Мэдока, он был без рубашки, словно недавно проснулся, а потом забыл одеться полностью. Только кто бы говорил? Я стояла посреди кухни в пижамных шортах и майке – в куда более непристойном виде. Мои спутанные волосы торчали во все стороны, спадали на лицо, по спине. Он выглядел свежо и ярко, я же казалась потасканной. – Фэллон! – воскликнула Эдди, заставив меня моргнуть. – Ты проснулась. – Ей не удалось бы никого одурачить, нервозность в ее тоне была слишком очевидна. Мэдок был повернут ко мне спиной, однако я заметила, как он замер на пару секунд, отпивая из бутылки, но быстро оправился. – Дааа, – растянуто произнесла я. – Поспишь тут, когда внизу такой шум стоит. Мэдок повернул голову, глядя на меня через плечо с приподнятой бровью. Он казался раздраженным. Его взгляд медленно скользнул по моему телу, может, оценивающе, а может, чтобы вызвать дискомфорт, однако мои щеки все равно вспыхнули. Сначала сосредоточился на груди, потом спустился к животу, все ниже, пока не достиг босых ног, после чего его голубые глаза, в глубине которых читалось неприкрытое отвращение, вновь встретились с моими. Так же, как прошлой ночью, он едва заметно поморщил носом, однако в остальном выражение его лица осталось невозмутимым. Я сжала зубы, заставляя себя дышать размеренно. Мне нельзя расстраиваться из-за того, что Мэдок смотрел на меня свысока. Ведь приучила же себя не расстраиваться. В конце концов, он всегда сохранял спокойствие. Все время Мэдок оставался чертовски спокойным. Не орал, не демонстрировал свою злость, пока его не доводили до крайности. И невозможно было предугадать, когда это случится. Именно такая черта в нем пугала. – Фэллон, Мэдок удивил меня сегодня утром своим неожиданным визитом, – поспешила объяснить Эдди. – Но он вернется к друзьям после завтрака, верно? – спросила она у него, многозначительно вздернув брови. Он глянул на нее, затем опять на меня, с выражением, полным озорства и удовольствия. – Не-а, – ответил Мэдок, покачав головой, отмахиваясь от опасений Эдди, словно сообщая ей, что не хочет десерт. – Мы с Фэллон поговорили прошлой ночью. Между нами все хорошо. – Он посмотрел в мою сторону; от улыбки его глаза немного сузились. – У меня запланировано чертовски насыщенное лето. А дом большой. Верно, Фэллон? Мы будем вести себя цивилизованно, или вообще не станем попадаться друг другу. Мэдок кивнул, переведя на Эдди свое беззаботное, невинное лицо с широко распахнутыми глазами. Он пользовался подобным приемом миллионы раз; я была тому свидетельницей. Именно поэтому из Мэдока получится великолепный адвокат, какой получился из его отца. Обрабатывать людей нужно не только словами. Язык тела, расчет времени, интонации тоже важны. Сохраняй тон голоса нейтральным, расслабься, и отвлеки собеседника сменой темы как можно быстрее. Вот оно, через три, две, одну… – Ладно тебе. Все нормально. – Он подошел к Эдди сзади, обнял ее крепко, хотя его взгляд был прикован ко мне. – Заканчивай с моими шоколадными блинчиками. Я с голоду умираю, мать твою. – Мэдок! – пожурила она возмущенным шепотом, однако улыбку сдержать не смогла. На этом все. Он победил. Пусть думает, что победил. Я прочистила горло. – Да, Мэдок прав, Эдди. У меня нет к нему никаких претензий. Я тебе вчера об этом уже говорила. – Я заметила, как он приподнял брови. Бьюсь об заклад, Мэдок думал, я стану возражать. – В любом случае, через неделю меня тут не будет. Я приехала только поесть и в бассейне искупаться. Не разрывая нашего зрительного контакта, позволила сарказму медленно просочиться в мой голос. Несмотря на нежелание это признавать, я скучала по издевкам над ним. – Куда потом собираешься? – поинтересовался Мэдок, опершись локтями на гранитную столешницу широкого кухонного островка. – В Чикаго. Осенью у меня начинаются занятия в Северо-Западном университете. Ты? – В Нотр-Дам. – Он вздохнул, сжав губы в тонкую линию. В его ответе промелькнули нотки обреченности. Нет, даже не обреченности. Смирения. Словно Мэдок проиграл в сражении. Нотр-Дам – семейная традиция. Его отец, тети, дяди и дедушка – все учились там. Мэдок не выражал неприязни к данному колледжу, однако и симпатии я не уловила. Трудно было сказать, имел ли он собственные мечты, помимо тех, что спланировал для него отец. – Ох, точно! – Эдди бросила лопатку в миску и вытерла руки о фартук. – Я совсем забыла вручить вам подарки в честь окончания школы. – Она прошла через кухню, достала два предмета из шкафчика. – Фэллон, я не знала, что ты приедешь, но все равно приготовила подарок для тебя, чтобы отправить по почте. Держи. Эдди вручила нам с Мэдоком нечто похожее на лампы. Основания у них были из черного пластика, а сверху крепились стеклянные капсулы. Снизу также располагались пять алфавитных рядов. – Криптекс! – Я улыбнулась, в то время как Мэдок посмотрел на вещицу, словно на инопланетного детеныша. – Но… – сказал он Эдди, нахмурив брови. – Ты же знаешь, что я хотел увидеть тебя в бикини. – Ох, захлопни варежку. – Она махнула на него рукой. – Что это такое? – спросил Мэдок, сконфуженно рассматривая головоломку. – Это криптекс с загадкой, – пояснила Эдди. – Ты должен отгадать загадку, которую я прикрепила ко дну, и набрать ответ из пяти букв, чтобы открыть емкость. Только тогда достанешь подарок, спрятанный внутри. Он прочитал свою загадку вслух: – Они появляются ночью, хоть их и не зовут, но исчезают днем, хоть их и не украли. Что это? – Мэдок уставился на Эдди. – Серьезно? Он занес руку с криптексом высоко над головой, но Эдди его перехватила. – Нет, не смей! – крикнула она, на что Мэдок наигранно смерил ее сердитым взглядом. – Не смей разбивать! Пошевели мозгами. – Ты же знаешь, что у меня с такой фигней туго. – Однако он начал набирать буквы, пытаясь угадать слово. Я прочитала свою загадку. – Чем больше оно сушит, тем влажнее становится? Я вас умоляю. Усмехнувшись, набрала ответ: полотенце. Криптекс открылся, и я достала подарочный сертификат скейтерского магазина, в котором часто делала покупки, пока жила тут. – Спасибо, Эдди, – прощебетала, не желая говорить ей, что больше не каталась на скейте. Я глянула на Мэдока, который с приподнятой бровью до сих пор возился со своей головоломкой. У него ничего не получалось, и чем дольше это будет продолжаться, тем тупее он будет себя чувствовать. Подойдя ближе, забрала его криптекс; у меня на мгновение перехватило дыхание, когда наши пальцы соприкоснулись. Смотря на загадку, тихо проговорила, набирая ответ: – Они появляются ночью, хоть их и не зовут, но исчезают днем, хоть их и не украли. – Замок щелкнул. Я заглянула в его нежные глаза, которые были сосредоточены на мне, а не на криптексе. – Звезды, – произнесла практически шепотом. Он не дышал, возвышаясь надо мной; непреклонность в его взгляде напомнила, как часто я так же смотрела на него, желая получить то, чего боялась попросить. Но сейчас между нами все изменилось. Я хотела причинить ему боль. А если судить по той девушке, которую он вчера привел домой, Мэдок остался прежним. Эксплуататором. Я прикрыла веки, стараясь изобразить скуку, и швырнула открытую капсулу ему. Глубоко вздохнув, он улыбнулся; от глубокой сосредоточенности не осталось и следа. – Спасибо. – Затем Мэдок повернулся к Эдди. – Видишь? Мы отлично ладим. Взяв свой подарочный сертификат для картинг-клуба, он вышел через раздвижные стеклянные двери во дворик, ведущий к бассейну. Я сглотнула, пытаясь угомонить ураган, бушевавший у меня в животе. – Значит, на этом все? – спросила у Эдди. – Ты позволишь ему остаться? – Ты сказала, что не возражаешь. – Не возражаю, – торопливо добавила я. – Просто… не хочу, чтобы у тебя возникли проблемы с боссом. Она улыбнулась одним уголком рта, выливая тесто на сковороду. – Ты знала, что Мэдок опять начал играть на пианино? – поинтересовалась Эдди, не отрывая взгляда от плиты. – Нет, – ответила я, гадая, в честь чего она сменила тему разговора. – Его отец, должно быть, в восторге. Мэдок брал уроки музыки с пяти лет. Он особенно интересовался фортепиано. Джейсон Карутерс хотел, чтобы его сын был всесторонне развит. Однако когда Мэдоку исполнилось пятнадцать (примерно в тот же период мы с мамой переехали к ним), он понял, что мистера Карутерса интересовали лишь выступления, чтобы было чем похвастаться, покрасоваться. Поэтому Мэдок бросил учебу. Отказывался посещать уроки и грозился разгромить рояль, если его не уберут с глаз долой. Инструмент спустили в подвал, где он расположился рядом с моей рампой. Однако я всегда недоумевала… Ему действительно нравилось играть. Это была его отдушина. По крайней мере, мне так казалось. Обычно Мэдок практиковался только во время занятий, но в то же время охотно садился за рояль, если был расстроен или очень счастлив. Бросив музыку, и, соответственно, лишившись отдушины, он начал совершать глупости: сдружился с этим засранцем Джаредом Трентом, издевался над Татум Брандт, вламывался в школьную автомастерскую, откуда воровал детали (об этом не знал никто, кроме меня). – О, сомневаюсь, что его отец в курсе. Мэдок по-прежнему отказывается выступать или продолжать занятия. Нет, он играет по ночам, когда все уже спят, пока никто не видит и не слышит. – Она остановилась, и посмотрела на меня. – Но я его слышу. Тихий перелив клавиш, доносящийся из подвала. Едва заметный. Будто призрак, который никак не решит, остаться или уйти. Я представила Мэдока, играющего в одиночестве внизу, посреди ночи. Что именно он исполнял? Почему? А потом вспомнила вчерашнего Мэдока. Того, который считал меня живущей на халяву шлюхой. Частый ритм моего сердца замедлился до монотонного гула. – Когда он начал играть? – спросила, глядя в патио, где он говорил с кем-то по телефону. – Два года назад, – тихо ответила Эдди. – В день твоего отъезда.
Теперь я понимал, почему Джаред топил себя в бесконечных попойках из-за Тэйт. Отвлечение – полезная штука. Если на уме много всего накопилось, то можно отогнать навязчивые мысли с помощью шума, выпивки, девушек, и двигаться дальше по жизни со скоростью света. Когда мой друг замедлялся достаточно, чтобы задуматься, тогда он попадал в переделки. Однако, в конечном итоге, между ними все наладилось. Он давил на Тэйт, она начала давать отпор. Он продолжал давить, и она наконец-то надрала ему задницу. Мы с Фэллон были очень на них похожи. Только я не любил ее, а она не любила меня. Когда-то я увлекся ею – мне вскружило голову то, что Фэллон позволила воплотить с ней все мои бурные подростковые фантазии – но мы не были влюблены. Всего лишь два человека из ненормальной семьи, равнявшиеся на своих ненормальных родителей. И ни один из нас не знал, как жить иначе. Она умчалась к себе в комнату после завтрака, а я принялся готовиться к вечеринке, которая должна была начаться во второй половине дня, и продлиться до следующего утра, будь на то моя воля. Я надеялся, что Фэллон появится, но в то же время хотел, чтобы она находилась подальше от меня. Фэллон странным образом влияла на мое тело. Но лишь потому, что она не такая как все, – сказал себе. В последний раз я видел ее спящей на кожаном диване в нашем домашнем кинотеатре; из одежды на ней была только моя футболка. Она надула губы и потерла нос во сне; помню, я тогда подумал о том, как терпеть не мог Фэллон в течение дня, и как хотел ее по ночам, когда она прятала свой ядовитый язык. Все в школе считали ее странной. И уж точно думали, что она лесбиянка. Ни один парень не считал Фэллон сексуальной. Симпатичной? Определенно. Даже несмотря на шапки, вечно покрывавшие ее голову, и очки, скрывавшие ее глаза. Но не сексуальной. Ее пирсинги их пугали; а из-за ее манеры одеваться любой бы постеснялся назвать Фэллон своей девушкой. Только я знал правду. Я видел ее без одежды… случайно, разумеется… и знал, что она прятала. Однако с тех пор прошло два года. Она больше не была сексуальной. Сейчас Фэллон была смертельно опасна. Невзирая на наследственную ирландскую бледность, ее кожа казалась золотистой, с прелестной россыпью веснушек на переносице и под глазами. Она покрасила волосы. Невзрачный темно-русый уступил место трем различным оттенкам каштанового, в меру разбавленным белокурыми прядями. Ее зеленые глаза выглядели еще более выразительно, чем раньше. Утром пришлось буквально силой сдерживать себя, притворяясь, будто не пялюсь на нее. Когда Фэллон вошла в кухню в пижаме, с таким видом, словно ее блаженно трахали ночь напролет, у меня кровь закипела. Но какая на хрен разница. Этот поезд ушел давным-давно; и ей ни за что не искупить ущерб, который она нанесла. – Чтобы за руль никто не садился. – Эдди пригрозила мне пальцем, пока я устанавливал ноутбук и акустическую систему в патио, готовясь к вечеринке. Вяло отсалютовав, отмахнулся от нее: – Иди, посмотри повторы "Секса в другом городе". Она закатила глаза, после чего поднялась по лестнице в свою комнату на третьем этаже. Мы не из претенциозности поселили прислугу вдали от себя. Из всего персонала Эдди единственная жила в доме, а третий этаж больше напоминал отдельную квартиру, с собственной кухней, двумя спальнями, двумя ванными и гостиной. Так было не всегда; отец перестроил его специально для Эдди, когда понял, что в жизни ее не отпустит. Фэллон куда-то укатила на своем мотоцикле поздним утром, и вернулась в районе часа дня. После этого я ее не видел. К половине четвертого у меня дома собрался выпускной класс школы Шелбурн-Фоллз практически в полном составе. Джекс приехал пораньше, чтобы помочь мне с организацией и распределением закусок, доставленных по заказу. Я заметил машину Джареда, припаркованную у бокового подъезда, значит, они с Тэйт были у себя в комнате – той самой, которую я отдал им в личное пользование, чтобы могли оставаться "наедине" без надзора ее отца. Ну его нафиг. Они были влюблены, а я любил их как собственную семью, так что – mi casa es su casa [исп. Мой дом – твой дом]. – Давай, чувак. Поторапливайся, – подстегнул Джекс, неся кран для кега, пока я тащил упаковку пластиковых стаканов. Народ перемещался из дома к бассейну и обратно, наслаждаясь приятным вечером. – Джеймисон, – крикнул я Бену, который кадрил Кендру Стивенс в бассейне. – Даже не думай об этом, старик. Я там уже был, – поддразнил его. – Заткнись, Мэдок. Размечтался, – возмутилась Кедра, шлепнув рукой по воде, в попытке меня обрызгать. – Эй, ты была хороша, детка. – Я пожал плечами, следуя за Джексоном. – Для толстушки, даже особо не вспотела. У Бена округлились глаза, а она заорала, топнув стройной ногой по надувному плоту и разлив свой напиток: – Мэдок! Я догнал Джекса, который хохотал про себя так, что у него лицо покраснело. Сняв предохранители и установив разливной кран, он высыпал около пяти пакетов льда в емкость, где стоял кег; я же начал сливать первую порцию пены. – Привет, Мэдок. – Ханна и ее подружка Лекси подошли ко мне. – Джекс. – Они обе кивнули ему. Он тоже ответил лишь кивком. – Что нового, дамы? – спросил я, отпив пива. – Хорошо лето проводишь, Мэдок? – поинтересовалась Ханна, как будто мы не виделись прошлой ночью. – Не то слово. Ты? – Довольно неплохо, – ответила она, положив руки на талию, еще больше выпятив грудь. – А ты как, Джекс? – Лучше быть не может, – пробубнил он, до сих пор пересыпая лед. – О, мне кажется, может, гораздо. – Ханна провела ладонью по его спине; я заметил, как Джекс напрягся. Ее намек был очевиден. – Еще увидимся, – дразняще пообещала она, после чего они с Лекси ушли. Я хмыкнул и сделал еще один глоток. Джекс получал все больше знаков внимания. Учитывая то, что Джаред был занят, а я собирался уехать в колледж, у меня не оставалось сомнений – он справится с объемом работ. Хотя все зависело от его настроения. Порой Джекс напоминал хищника, действовавшего по принципу "найти-и-уничтожить". А временами вел себя так, словно с большим удовольствием вырвал бы себе ногти, чем поговорил с определенной девушкой. – Сопротивляться бесполезно, Джекс. – Я хлопнул его по спине. – Не позволяй им себя запугать. Просто наслаждайся. – Отвали. – Он выпрямился, выкинув пустой пакет. – Я начал заниматься сексом раньше тебя. Мне просто не нравятся такого рода женщины. – Джекс окинул взглядом купавшихся в бассейне людей. – Они видят во мне игрушку. Я вручил ему стакан пива. – И что в этом плохого? Его челюсти сжались; он тихо ответил: – Мне просто это не нравится. Джексон никоим образом не боялся девушек. Хоть я и был в курсе о его тяжелой жизни, временами все-таки гадал, а известно ли мне на самом деле, что собой представляла "тяжелая жизнь". Сложив вместе обрывки информации, я догадался, что отец Джареда и Джекса, который в данный момент сидел в тюрьме, их избивал. Джексу досталось больше, ведь он вырос с этим человеком, в то время как Джаред провел с ним только одно лето. Мрачные настроения Джареда были более заметны, и выражались более вспыльчиво, чем у его брата. У Джекса тоже бывали такие моменты, но я редко их видел. Он обычно исчезал, пропадал где-то полночи, однако на следующий день показывался в школе вовремя. Братья несли в себе много злобы, но по-разному с ней справлялись. Если доведешь Джареда – получишь кулаком в живот. Если доведешь Джекса – он взломает городскую базу данных и выпишет ордер на твой арест. Если ударишь Джареда – он сделает из тебя отбивную. Джекса никто не осмелится ударить. У него всегда при себе есть нож. – А вот эта – уже другое дело, – произнес вдруг Джекс, указав своим стаканом в сторону. – Она выглядит как библиотекарша из порнографического книжного магазина. Кто это, черт возьми? Я проследил за его взглядом в направлении дверей, ведущих из дома в патио, откуда вышла Фэллон. Господь Всемогущий. Какого черта? Фэллон никогда не оголяла свое тело, не красилась, не укладывала волосы. Какого дьявола она сделала все это сейчас? Тэйт подошла к ней, взяла за руки, улыбаясь. Затем подвела к одному из столиков, по всей видимости, представляя ее Джареду. Но Джаред был знаком с Фэллон. Откуда ее знала Тэйт?
– Я словно в сумеречную зону попала, – сказала я Тэйт после того, как она представила меня своему бойфренду. – Ты встречаешься с ним? Сначала девчонка заявляет, что дружит с моим сводным братцем, а теперь выясняется, что она спит со второй половиной Дуэта Недоумков? То есть, я понимаю. Вроде как. Мэдок обаятелен и сексуален. Джаред просто сексуален. По крайней мере, Мэдока природа наградила щедрее. Тэйт следовала какой-то божьей миссии по перевоспитанию засранцев? – Что ж, – резко произнесла Тэйт, сев за стол напротив Джареда, – она явно с тобой не спала, раз не входит в фан-клуб. Мне от этого гораздо легче. Джаред, одетый в черные плавательные шорты до колен, вальяжно развалился на стуле, так по-хозяйски. Он провел указательным пальцем по губе, рассматривая меня. Не стесняясь выказать свои чувства, скрестила руки на груди, стараясь не зарычать. – В последний раз, когда я видела вас двоих, ты довел ее до слез, – напомнила, глядя на него выжидательно. Я услышала, как Тэйт, сидевшая справа от меня, фыркнула, а Джаред улыбнулся сквозь пальцы. – Мой характер изменился в лучшую сторону, Фэллон. Про тебя того же не скажешь. Может, начнем все с начала? – Он протянул мне руку. Я колебалась достаточно долго, заставив всех почувствовать себя неловко. Но ответила на рукопожатие. Какого черта? Если Тэйт счастлива, а она казалась счастливой, тогда остальное – не мое дело. Они составляли красивую пару. Джаред практически не изменился, только стал больше. Тэйт тоже выглядела чертовски очаровательно в своих красных плавках-бикини и черном рашгарде с короткими рукавами. – Привет, старик. – Джаред кивнул кому-то позади меня, и я спиной ощутила давление. Хотя меня никто не касался. – Тэйт, – спросил Мэдок, – откуда ты знаешь Фэллон? – Мы встретились вчера на пробежке. Я пригласила ее на вечеринку. Надеюсь, ты не возражаешь. – Тэйт улыбнулась мне, затем продолжила: – Хотя Фэллон не написала мне, так что я не была уверена, появится ли она. А вы откуда друг друга знаете, ребята? В школе познакомились? – Фэллон живет в моем доме, – ответил Мэдок, дразня меня. – Наши родители женаты, – пояснила я, после чего обернулась к Мэдоку. – Но мы не близки. Никогда не были. Он сощурился, словно пытался в чем-то разобраться. – Я вижу твой лифчик, Фэллон. – Мэдок вздохнул, и отвернулся, состроив скучающую мину. Я знала, что он мог видеть мой лифчик. Я знала, что все могли его видеть. Именно этого и добивалась. Я не собиралась плавать, поэтому надела черный бюстгальтер со сложной системой бретелек, которые огибали торс спереди, переходили на спину и спускались на грудь через плечи, пересекаясь. Такую вещь не полагалось прятать, так что я выбрала свободную майку с глубоким V-образным вырезом. Так же на мне были черные шорты и вьетнамки. Из аксессуаров оставила только серьги и очки. На меня уже поглядывали заинтересованно. Я знала, что Мэдок из-за этого взбесится. Неважно, хотел он меня до сих пор или нет, но Мэдок наверняка не допустит, чтобы я досталась кому-то другому. – Тебя это беспокоит? – Уголки моих губ приподнялись в злорадной улыбке. – Тэйт, скажи ему, что я выгляжу сексуально. – Я бы ее поимела, – поддержала она меня. Я услышала, как Джаред засмеялся. Мэдок смотрел мне в глаза с выражением, в котором я узнала вызов. Он хотел поиграть, но не желал этого признавать. Скрестив руки на груди, наклонилась к нему, чтобы прошептать на ухо: – Помнишь, что случилось в последний раз, когда я появилась на одной из твоих вечеринок без приглашения? Ты до сих пор об этом думаешь, верно? Медленные движения его грудной клетки ускорились, однако на сей раз он не разомкнул рта, лишь пронизывал меня взглядом. – Ладно тебе, Мэдок! – Обогнув его справа, пошла спиной вперед к бассейну. – Это же вечеринка. Не будь занудой. Я повернулась к нему спиной, не желая признавать, насколько мне хотелось увидеть его лицо сейчас. С выпрыгивающим из груди сердцем резко стянула с себя майку, затем шорты, бросила их на землю. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы отдышаться, в то время как разговоры вокруг стихли, и гости оставили свои дела, глазея на меня, стоявшую в одном нижнем белье. Некоторые присутствовавшие тут девушки демонстрировали куда более откровенные купальники. Мой лифчик, хоть и сексапильный, прикрывал груди, к тому же я была в трусиках-шортах из черного кружева. Да, пусть мое тело и было скрыто, я все равно выглядела непристойно, ведь это нижнее белье. Мои руки дрожали. Что я делаю? Я не собиралась устраивать шоу. И оделась так, намереваясь привлечь его внимание, а не всех остальных. Но подобный шаг был необходим, если я хотела получить от Мэдока такую же реакцию, как два года назад, когда пришла на его вечеринку. Мне хотелось разозлить его, свести с ума. Я хотела заманить его в ловушку. – Тэйт. – Я оглянулась, избегая зрительного контакта с Мэдоком. – Тащи свою задницу в бассейн. Давай обсудим Северо-Западный. Ее брови поползли вверх, она моргнула, словно сомневаясь, как ответить. – Эмм, хорошо. – Тэйт поднялась со стула и направилась ко мне, а я нырнула. Мы с ней не плавали. Просто дурачились и смеялись; время от времени кто-нибудь прыгал бомбочкой в бассейн, или какая-нибудь идиотка позволяла своему бойфренду кинуть ее в воду. Я намеренно не искала взглядом Мэдока, хотя чувствовала, что он находился где-то поблизости. Едва заметив его смехотворные вычурные шорты в серо-черную клетку, моментально отводила глаза. Ладно, не такие уж и смехотворные. Мэдок умел носить даже те вещи, которые другим не пошли бы. Помню, как ненавидела его одежду раньше. Надежную. Конформистскую. Всю из Gap. Но я выяснила, что такой стиль был частью его напускного образа. Вслед за этими вещами он избавлялся и от своей маски. По ночам, когда Мэдок оставался в одних джинсах, я будто видела совершенно другого парня. Сильного. Властного. Моего. Очевидно, другие тоже знали его с лучшей стороны, если он мог назвать Татум Брандт своим другом. Насколько я могла судить, она была амбициозна и уравновешенна. Ее бойфренда я бы послала ко всем чертям, однако должна признать – он, похоже, повзрослел. Джаред обзавелся неплохими татуировками. Практически всю его спину покрывал шикарный рисунок, изображавший дерево. У меня татуировок было больше, но меньшего размера. Возможно, у нас с ним появилось что-то общее. Мне было любопытно узнать историю Джареда и Тэйт. В течение вечера я все сильнее убеждалась, что он ее заслужил. Джаред не сказал ей ни одного неприятного слова, не общался с другими девчонками, и всегда прикасался к ней, если они стояли рядом. То руку на плечо положит, то ладонь на поясницу, то в макушку поцелует. И эти люди – лучшие друзья Мэдока. Я не испытывала неприязни или отвращения в их обществе. Обтерев себя полотенцем, снова оделась, и пошла к кегу за пивом, в то время как Джаред с Тэйт присоединились к Мэдоку и какой-то блондинке у костра. Солнце уже село, на улице было не холодно, однако дул приятный ветерок. Вечеринка по-прежнему кипела, но люди начали разделяться на группы. Некоторые вернулись в дом, чтобы посмотреть фильм или поиграть в видеоигры, остальные разбрелись по саду и двору. Уверена, несколько гостевых спален также были заняты. – И откуда у Мэдока сестра? – спросил низкий, бархатистый голос откуда-то сбоку. Я приподняла голову, и у меня челюсть буквально отвисла. Святые небеса. Парень – явно младше нас – был неописуемо красив. Черт, кто… С гладким лицом, сильной, угловатой челюстью, высокими скулами. Прямые, немого вразлет брови еще больше подчеркивали его поразительно голубые глаза, выделявшиеся на фоне загорелой кожи. А может, он от природы такой смуглый. Его длинные темно-коричневые волосы были собраны в хвост. У парня не было татуировок, да он в них и не нуждался. Зачем отвлекать внимание от такого телосложения и роста? Подобная внешность должна считаться противозаконной. Проклятье, то, как я на него смотрела, тоже противозаконно, наверно. Мой взгляд стал жестче. Надеюсь, очки скрыли, как я глазела. – У Мэдока нет сестры. – Я поджала губы. – Ты кто? – Джексон Трент, – ответил он непринужденно. – Не волнуйся, я не пытаюсь за тобой приударить. Думаю, мне бы пришлось очередь занимать после того, как ты предстала перед всем миром в нижнем белье. – Парень улыбнулся, отчего его глаза озорно блеснули. – Мне понравилась твоя дерзость. Просто хотел поздороваться. – Трент? В смысле, как Джаред Трент? – Глядя на Джексона, сделала глоток пива. – Да, он мой брат. Он ответил с такой гордостью, что у меня язык не повернулся съязвить. – Мне нравятся твои пирсинги. – Джексон указал на мои уши. – Это ты вдохновила Мэдока? – На что? – Мы двинулись к костру. Мои вьетнамки скользили по лужам на площадке перед бассейном. – Пирсинг, – сказал он. – Ходит слух, у него есть один где-то, но мы его не видели. Тэйт думает, что это Принц Альберт. Я за Лестницу Иакова. Мэдок из тех, кто действует по принципу "либо все, либо ничего". Мэдок с пирсингом? И этот гад столько подтрунивал надо мной. Я горько хохотнула. – Ну, откуда ж мне знать. – Да уж, мы все с ума сходим от любопытства, – шутливо сказал Джекс, усаживаясь перед огнем. Благодаря чаше для костра, наряду с джакузи, дворик можно было использовать в любое время года, даже в холодные зимы, характерные для Среднего Запада. В медной чаше диаметром больше метра разжигали настоящую древесину, поэтому костер давал достаточно тепла. Так как температура стояла вполне сносная, сегодня дров в чашу положили немного. Огонь мягко освещал пространство, и только наши глаза сияли ярче, отражая танцующие языки пламени. Джаред сидел на земле, прислонившись спиной к камню, Тэйт расположилась у него между ног, откинувшись ему на грудь. Мэдок в похожей позиции сидел в кресле с противоположной стороны чаши. У него между ног тоже пристроилась девушка. Кто бы сомневался. Он обвил рукой ее шею, но не в угрожающей манере. Мэдок поглаживал ее кожу, водя большим пальцем по кругу. Она смотрела на пламя, периодически прикрывала глаза, явно наслаждаясь знаками внимания. Я наблюдала за пальцами Мэдока, завороженная тем, как девушка таяла в его руках. Он ласкал медленно и нежно, аккуратно и заботливо. По-собственнически. Внизу живота стало нарастать напряжение. Я сжала бедра, ощутив давно забытый жар. А потом подняла глаза. Грудь сдавило. Мэдок смотрел на меня. Я замерла, не увидев в его взгляде обычных эмоций. Ни следа веселья. Ни озорства. Ни хитрости. Маска была спущена. "Whore" группы In This Moment зазвучала из динамиков. Я смотрела ему в глаза. Его настойчивый взгляд словно огнем опалял мою кожу. В попытке хоть как-то облегчить сухость во рту, подвигала языком. Он касался ее, но не сводил глаз с меня. Каждый раз, когда Мэдок поглаживал челюсть девушки или проводил пальцами по ее щеке, я буквально чувствовала покалывание собственной кожей. Закрыла глаза, затем вновь их открыла, чтобы разорвать эту связь. – Ты до сих пор катаешься на скейте? Я вновь моргнула, услышав вдалеке раскат грома. – Что ты сказал? – спросила, обернувшись к Джексу. Просто дыши, Фэллон. – У тебя на внутренней стороне запястья татуировка со скейтбордом. – Он указал на мою кисть. – Это твоя рампа с резким радиусом стоит в подвале? Моя рампа? Джекс ее видел? – Она все еще там? – недоверчиво уточнила я. Мне не верилось. Он кивнул. – Ага, рядом с роялем. Я тут же потупила взгляд. Странно. Если все остальные вещи выкинули в мусор, зачем оставили огромную рампу, занимавшую место? Много места. В надежде на чудо уже собиралась спросить у Джекса, не сохранились ли мои доски (вдруг Мэдок, или кто-нибудь из его друзей сберег их для себя), но он завел разговор с другим парнем. Тэйт коснулась моей руки, и я повернулась к ней. – Что произошло между тобой и Мэдоком? – Она явно старалась говорить тише, однако когда Джаред услышал вопрос, он посмотрел мне в глаза. – Похоже, между вами затаилась давняя неприязнь, – добавила Тэйт. Я опять бросила быстрый взгляд на Джареда, гадая, рассказал ли ему Мэдок о нас, но он уже отвлекся. – Мы просто никогда не находили общий язык. – Пожав плечами, попыталась сохранять тон легким. – Учитывая то, как эти двое обращались с тобой в прошлом, – пошутила я, указывая на Мэдока и Джареда, – уверена, ты понимаешь, из каких соображений я исхожу. Она улыбнулась и повернула голову, глядя на своего бойфренда. – Да, понимаю. – Тэйт посмотрела на меня строго. – Но я также знаю, что у любой истории есть две стороны. Вы должны поговорить. – Мы едва терпим друг друга, находясь в одной комнате. Мэдок переводил взгляд с меня на Тэйт. У меня не возникло сомнений. Он был раздражен. Может, его интересовала тема нашего разговора, или он просто не хотел, чтобы я тут находилась. Черт, я знала, что он возражал против моего присутствия – именно поэтому и пришла. Мое внимание привлекли резкие реплики, донесшиеся слева. Я отвела взгляд от Мэдока. – По-моему, тебе лучше заткнуться, если уж трусишь сам выехать на трек, – парень, сидевший около Мэдока, рявкнул на Джекса, который по-прежнему оставался рядом со мной. – И с кем я должен гонять? – Джекс ехидно улыбнулся. – С тобой? Да уж, я такой кайф словлю. Я гоняю только в случае достойной конкуренции. – Не знаю, какого черта ты добиваешься, Джекс, но меня достало… – Хочешь знать, чего я добиваюсь? – перебил Джексон задиристо. – Я хочу, чтобы твоя девушка стерла с губ свой позерский розовый блеск и села ко мне в машину. Вот, чего я добиваюсь. Со всех сторон послышались смешки. Я огляделась. Мэдок тихо засмеялся, покачав головой, а Джаред, сотрясаясь от тихого смеха, уткнулся лицом Тэйт в шею. Заметив мое замешательство, она пояснила шепотом: – Это Лиам. Парень Кейси. – Тэйт указала на красивую брюнетку, которая сидела рядом с Лиамом и ошарашенно глядела себе на колени. – Он изменил ей в прошлом году, но они опять сошлись. Джекс молчит, однако мне кажется, он… Хочет ее, – закончила я про себя мысль Тэйт. Ну, если хочет, почему не завоевывает? Ведь ее бойфренд-герой явно ему в подметки не годится. Лиам сжал челюсти, переведя взгляд с Джекса на свою шокированную девушку. Судя по виду, она была готова сквозь землю провалиться. – Между вами что-то есть? – спросил он у Кейси. Поджав губы, она сглотнула, избегая зрительного контакта со всеми, затем тихо ответила: – Нет, конечно. Компания наблюдала за перепалкой Джекса и Лиама. Джаред, Тэйт и Мэдок улыбались, смеялись, либо напрягались, в зависимости от того, отвешивал ли Джекс шутки или подвергался оскорблениям. Я поняла, насколько они были сплочены, готовы постоять друг за друга. Мэдок с гордой улыбкой смотрел на Джексона, будто на брата, и так легко общался с Тэйт. Эти ребята стали его семьей. Ну, кроме Лиама и Кейси. Она помалкивала, явно сгорая от стыда, однако ее мимолетные взгляды в сторону Джекса не ускользнули от моего внимания. Кейси казалась ранимой. Я была такой же когда-то. Но душеные страдания прекрасны. Они приносят боль, ты словно в гору взбираешься, пытаясь вернуться к здравому смыслу, становясь в процессе сильнее, яростнее и увереннее, чем прежде. Взмахнув руками, я покачала головой, не в силах больше выслушивать идиотские высказывания Лиама. – Так, стоп, – перебила его. – Значит, ты изменил своей девушке в прошлом году. – Я умолкла, и помахала Кейси. – Привет, Кейси. Я – Фэллон, кстати. – После этого вновь сосредоточилась на Лиаме. – А теперь беспокоишься, что она изменит тебе? По-моему, ты получил девушку, которую не заслуживаешь. Гости вновь засмеялись. Кейси с неловким видом заерзала на кресле. Нахмурив брови, она поднялась, замешкалась, словно не зная, как действовать без указаний. Я заметила, что она водила ногтем большого пальца одной руки по запястью другой. – Я возвращаюсь домой. – Кейси надела футболку поверх бикини. – Всем до скорого. Она стала спускаться по каменным ступенькам к бассейну. Я увидела, как Джекс сжал кулаки, когда Лиам встал и подошел к нему. Он наклонился, возвышаясь над Джексоном, который сидел, опираясь предплечьями на колени. В ответ Джекс лишь немного склонил голову набок, готовый ко всему. – Оставь его в покое, Лиам. – Грозная команда Кейси удивила меня. В ее глазах появился огонь, которого не было раньше. Проигнорировав ее, Лиам прошептал угрожающе: – Она моя. – Только до тех пор, пока я не начну пытаться это изменить, – вызывающе парировал Джекс. Мы все безуспешно попытались скрыть улыбки, когда Лиам промчался через патио вслед за Кейси. В одном я была уверена. Может, я и ненавидела Мэдока, но мне нравились его друзья.
Я ее придушу. Не девушку, сидевшую у моих ног, на месте которой я представлял Фэллон, а саму Фэллон. Эта девка расхаживала вокруг, словно у себя дома, словно у нее тут были друзья. Они с Тэйт вели себя как лучшие подружки, Джекс улыбался, беседуя с ней. Я оглянуться не успею, и Джаред примется обсуждать с ней ее байк или еще какую-нибудь хрень. Что она задумала? Почему вернулась домой по собственному желанию спустя столько времени, хотя два года назад практически сбежала отсюда? Фэллон приехала всего на неделю. Что она собиралась делать? – Кто это? – обернувшись, спросила Тэйлор, сидевшая передо мной. Она глянула на Фэллон, потом опять на меня, и я понял, что пялился. Фигово. Стараясь держаться самоуверенно, улыбнулся. – Кое-кто, кому нравится подглядывать, полагаю. Фэллон тоже не сводила с меня взгляда. Кто знает, сколько длился наш зрительный контакт. Надеюсь, никто не заметил. Я осмотрелся по сторонам. Джаред шептал что-то Тэйт на ухо, а она прижималась к нему, все остальные тоже были поглощены разговорами. – Потеряйся, милочка, – ехидно заявила Тэйлор в сторону Фэллон. Та не осталась в долгу, сымитировав фальшивую сладость ее тона: – Ты в обществе, милочка. Найди себе уединенное место. Тэйлор попыталась встать, но я положил руки ей на плечи, заставив сесть обратно. Тэйлор не была неженкой. Она вела себя коварно, однако ей хватало духу подкреплять свои слова действиями. – Все в порядке. – Из груди рвался смех, но слова прозвучали искренне. – Фэллон любит сеять смуту. Не позволяй ей спровоцировать себя. Зеленые глаза Фэллон полыхнули яростью. Я ждал ее реакции, которая обязательно последует. Она всегда огрызалась в ответ. – Тебе следует проверять, кого ты приглашаешь на свои вечеринки, Мэдок. – Тэйлор откинулась назад, вновь расслабившись. – Я ее не приглашал. Мне ее просто жаль. У Фэллон не так уж много друзей. Тэйлор засмеялась. – Да уж, с таким вкусом она обзаведется только врагами. – Мэдок, какого черта… – начала Тэйт, но ее перебили. – Все нормально, Тэйт. – Фэллон выпрямилась и подняла очки на голову. Над публикой, собравшейся вокруг костра, воцарилась мертвая тишина. Фэллон продолжила беспечным, издевательским тоном: – Мы еще в школе выяснили, что агрессоры обижают других, потому что не уверены в себе. Они сами испытывают боль. – Она обняла колени руками. – Нам не стоит злиться. Мы должны их жалеть. Мэдок в жизни не принимал реальных решений, а значит, у него не было ничего настоящего. Этот дом, машины, деньги. Это все иллюзия. Все равно, что хвалиться победой в войне, в которой не участвовал. – Фэллон вздохнула, медленно прошептав: – Мэдок понятия не имеет, кто он. Отчего-то сдавило сердце, ощущение распространилось по груди, вниз по рукам. Я посмотрел на нее с напускным весельем, но радости не испытывал. Фэллон всегда была такой упрямой. Всегда. Стремясь казаться крутой, она несла чушь, о которой даже не задумывалась. Но сейчас ее речь прозвучала по-другому. Более расчетливо. Фэллон думала обо мне. Анализировала меня. Предугадывала мои реакции. – Ты права, Фэллон. – Я опустил взгляд на свое пиво, болтая коричневую жидкость в стакане. Снисходительно вздохнув, достал свой телефон. – Но я также знаю, что мои родители ответят, если я сейчас им позвоню. Моя мама прилетит сюда первым же рейсом, если скажу, что она мне нужна. А мой папа не скрывается от прослушек и обвинительных вердиктов суда. У меня есть друзья, которых я не променяю на все это барахло. – Я взмахнул рукой, указывая на поместье. – И у меня есть еще один плюс. Я улыбнулся до ушей, встал с кресла, допил пиво залпом. Зная, что все и так наблюдали, никому не стал смотреть в глаза. Не делай этого. Отбросив стаканчик в сторону, спустился по ступенькам на нижний уровень патио, обошел бассейн, добрался до дверей, ведущих в дом, где стоял ноутбук. – Я умею петь. Небо озарила молния, пока я готовился. Кликнув на один из своих плэй-листов для занятий спортом, открыл песню Offspring, идеальную для данной ситуации, и подхватил бутылку воды, чтобы использовать ее в качестве микрофона. Текст в "Why Don’t You Get a Job?" начинался до вступления музыки; я был готов, но собирался внести некоторые изменения, разумеется. – Мой отец нашел себе жену! – проорал я, встав на бортик джакузи. – Боже, он ненавидит эту суку! Все обернулись в мою сторону. Когда началось соло ударных, сжал бутылку крепче, мотая головой, скармливая публике свое позерство. Мое позерство. Я сам на нем держался. Именно поэтому я нравился людям. Улыбаясь, продолжал петь. Народ стал подпевать, тоже развеселившись. Гости поднимали стаканы вверх, разливая пиво, танцевали, выкрикивали одобрительные реплики. Я не смог сдержать смех, глядя на шумную толпу. Похоже, все были куда пьянее меня. Чья-то рука сомкнулась на моем запястье, и меня стащили с бортика. – Черт, что с тобой творится? – спросил Джаред. Я фыркнул. – Подожди, – сказал, подняв руку. – Ты будешь меня учить, как обращаться с женщинами? Ага, только помедленней, я записываю. – Фэллон – твоя семья, придурок. И она только что убежала отсюда, сгорая от стыда! Она ушла? Я обогнул Джареда, направившись в дом, но он преградил мне путь. – По-моему, с нее достаточно на сегодня. – Его голос прозвучал тише, однако все так же непреклонно. С каких пор Джаред стал таким ханжой? Сколько раз он издевался над Тэйт, а теперь пытался приструнить меня? – Помнишь, как я хотел помочь тебе когда-то, но ты сказал, чтобы я помалкивал? – Я оскалился. – Пора последовать собственному совету. Не важно. Может, Джаред думал, что я пьян, или пытался уладить ситуацию, которую до конца не понимал, только мне не понравилось, как он тут же кинулся ее защищать. Фэллон не получит моих друзей. Оттолкнув стеклянную раздвижную дверь, вошел внутрь, маневрируя между людьми, ошивавшимися на кухне, прошел по холлу в фойе. Перепрыгнув через перила, пустился вверх по лестнице, переступая через две ступеньки. – Ты не свою сестру ищешь? – спросил один из моих друзей, Сэм. Я обернулся. Он дежурил у двери сегодня, собирал у гостей ключи при входе и проверял их трезвость при выходе. Мне не понравился его вопрос. – Свою сводную сестру, – уточнил я. – Да, я ее ищу. А что? Сэм указал большим пальцем на парадную дверь. – Она взяла твою машину. У меня глаза округлились. Твою ж мать! – Ты отдал ей мои ключи? – проорал я, спускаясь вниз. Он выпрямился, поднявшись со стула. – Она твоя сестра, – ответил Сэм, будто это все объясняло. Я протянул руку, и рявкнул: – Дай мне ключи Джареда. – Они с Тэйт держат их у себя в комнате. Они все равно никуда не собирались сегодня. – Тогда дай мне ключи Джекса! Разинув рот, он стал нервно выуживать нужный брелок из чаши с ключами. Брось эту затею. Иди в постель. Или лучше, возьми Тэйлор и иди в постель. Иногда я задавался вопросом, уговаривали ли меня ангелы вести себя достойно или наоборот, взывали к дьяволу. Выхватив ключи из руки Сэма, выскочил за дверь.
Стащив ключи Мэдока, я выбежала из дома, но только в дороге поняла, что не имела ни малейшего представления, куда поехать. В этом городе у меня не было ни друзей, ни семьи. На самом деле мне некуда было податься, чтобы прийти в себя. По крайней мере, в школе Святого Иосифа я находила убежище в часовне. Я ходила туда не молиться, вообще практически не участвовала в мессах, хотя их посещение было обязательно для учащихся. Но часовня мне нравилась. Там было красиво и тихо. Если не для молитв, то это было отличное место для раздумий. Планирования. Сейчас же, увы, ничего подобного не найти. Для карьеров слишком темно, совсем скоро будет слишком мокро, чтобы находиться под открытым небом. Уже почти полночь – для общественных мест тоже слишком поздно. Раздался раскат грома, эхом разнесшийся по темному небу. Дождь начал заливать лобовое стекло; я сбросила скорость. Еще на вечеринке заметила приближавшуюся грозу, именно поэтому и одолжила машину Мэдока. Не хотелось промокнуть на своем байке. Когда принц узнает, ему целую неделю придется трусишки из задницы вытягивать. Парням не нравятся издевательства над их машинами. А мне не нравятся издевательства надо мной, поэтому, мы квиты, полагаю. Я переключила рычаг на пятую скорость и прибавила газу. Притормози, и возьми себя в руки, Фэллон. Всю необходимую информацию о маме и мистере Карутерсе я уже собрала. Оставался Мэдок. Однако я не предполагала, что будет настолько тяжело. Увидеть его. Знать, что он сказал правду. Я пыталась казаться сильной. То есть, после всего случившегося, я ведь должна была стать сильнее, так ведь? В глазах жгло от подступивших слез, но я с усилием проглотила болезненный ком, размером с мяч для гольфа, вставший в горле. Несясь по пустынному шоссе, сосредоточилась на звуке разбрызгиваемой из-под колес воды, на свете фар, освещавшем дорогу. Где-то впереди ярко сияли огни города. Вдруг на обочине я заметила знакомую вывеску. ПАРК ИРОКЕЗ МЕНДОЗА. Бесчисленное количество вечеров и выходных, проведенных тут, всплыли в памяти. Здесь я тусовалась с немногими друзьями, которых завела, пока училась в Шелбурн Хай. Я покачала головой, едва не засмеявшись. В этом парке имелись отличные площадки для скейтбординга. Поддавшись ностальгическому порыву, свернула налево, въехала в парк, и остановилась у одного из боулов. Уличное освещение обычно работало только во время каких-либо мероприятий, сейчас же стояла кромешная тьма. Я не заглушила мотор, чтобы фары осветили пространство. Выйдя из машины, моргнула из-за легкого, но стабильного потока дождя. Подошвы моих промокших вьетнамок скрипели пока я шла к пустынному боулу. Подойдя ближе, заглянула в глубину. Сняв обувь, дрожа в своей мокрой одежде, села на край и свесила ноги в чашу, ощутив подошвами гладкую поверхность цемента. По моему телу вновь пробежала дрожь, но я не замерзла. Ночь выдалась теплая, и хотя из-за дождя воздух охладился, температура все равно была комфортной. Я спустилась в боул, тяжело дыша. Сложилось такое впечатление, будто крутые стены начали сдвигаться. Они никогда не пугали меня. Раньше я летела по вертикали вниз на максимальной скорости, наслаждаясь тем, с какой силой колотилось мое сердце в предвкушении следующего ската. Тут я дышала свободней. Однако сейчас… Услышав приглушенный гул мотора вдали, резко обернулась. Тишину пронзил визг покрышек, когда черный Мустанг затормозил рядом с GTO Мэдока. Расправив плечи и вздернув подбородок, приготовилась к тому, что наверняка последует. Мэдок выскочил из машины, даже не позаботившись захлопнуть за собой дверцу. – Ты украла мою машину?! – крикнул он, глядя на меня с края боула. Ему в спину светили фары, все вокруг было ярко освещено. Я старалась дышать ровно, невзирая на трепет в груди. Он здесь. Мы одни. Оба в ярости. Дежавю. Именно этого я хотела. Именно так все спланировала. Но я все равно отвернулась от него. Раз за разом повторяла себе, что мне безразлично мнение Мэдока. В конце концов, я не намеревалась получить его сердце. Оно не являлось частью уравнения. Мэдоку не нужно любить или уважать меня, чтобы план сработал. Я бы смогла добиться того, чего хотела, не беспокоясь о его мыслях. Это. Не. Важно. Так почему же я не могла заманить его в ловушку, как задумала? Почему хотела огрызнуться в ответ? – Не украла. Я ее одолжила, принцесса, – выкрикнула я. Мэдок спрыгнул в боул. Его вьетнамки громко шлепали по влажному цементу, пока он шел ко мне. – Не трогай мои вещи, Фэллон! – Ох, а тебе, значит, можно приходить в мою комнату и трогать меня? Тебе не удастся заполучить все, Мэдок. Он остановился в метре от меня, и под его взглядом я снова почувствовала, как стены сдвигаются. Я ожидала больше крика, оскорблений, но Мэдок просто стоял, олицетворяя собой все, что могло меня уничтожить без единого звука. Олицетворяя собой все, что практически меня уничтожило. Мэдок до сих пор был в шортах и вьетнамках. Без футболки. Полагаю, погнавшись за мной, он чересчур поспешно покинул дом. Он так изменился за годы моего отсутствия. Сейчас его плечи и руки представляли собой произведение искусства. Мэдок любил посещать тренажерный зал, и это дало свои результаты. Он был высок, с фигурой как у квотербека. Я желала бы не чувствовать невидимую нить, тянувшую меня к нему, но солгала бы, если бы сказала, что не ощущала этого притяжения. Мы всегда хотим то, что нам во вред. Мэдок был сексуален. Он знал об этом. И знал, что все окружающие тоже были в курсе. Однако под белокурыми волосами, мальчишескими голубыми глазами, подтянутым телом и гладкой кожей таилось зло. Он плохой. Когда-нибудь его внешность увянет, и рядом с той, с которой он в итоге свяжет свою жизнь, останется просто плохой человек. Мне приходилось напоминать себе об этом. Мэдок ничем не мог заслужить мое желание. Капли дождя стекали по его лицу; он моргнул, отчего струйки воды побежали по его щекам. – Знаешь, что? – Мэдок презрительно усмехнулся. Судя по выражению его лица, он был готов развернуться и уйти. – Меня так достали твои выходки, Фэллон. Мне бы хотелось знать, что тебе от меня нужно. – Его голос зазвучал увереннее. – Перед Эдди ты ведешь себя так, будто все нормально, а потом являешься на мою вечеринку в откровенных шмотках, раздеваешься до нижнего белья перед моими друзьями, чтобы произвести впечатление. – Он приблизиться ко мне вплотную. – Чего ты от меня хочешь? – Его крик буквально из глубины души вырвался. – Ничего! – заорала я в ответ с пылающими от злости глазами. – Я ничего от тебя не хочу! Никогда больше! Мэдок слегка отпрянул назад, будто я его удивила. – Никогда больше? Так вот в чем дело? – спросил он. – В том, что мы трахались два года назад? Трахались. Я опустила взгляд. Уж лучше барабанную палочку себе в нос сунуть, чем показать ему, насколько эти слова меня ранили. Я вытерла воду со лба и поправила волосы. Прищурившись, Мэдок заговорил, не дав мне шанса ответить: – Можешь валить ко всем чертям, Фэллон. Мне тоже было шестнадцать. Я был девственником, как и ты. Ты тоже меня хотела, сама знаешь. Я тебя не принуждал! Тебе незачем было жаловаться нашим родителям. Боже Правый! Что? К этому моменту его дыхание участилось. – Они обращались со мной так, словно я тебя принуждал! – закричал он, вскинув руки вверх. – Ты сказала им, что я тебя заставил? – Мэдок, я… Какого хрена, о чем он? Мое дыхание, мои руки, мои колени – все дрожало. – Пошла ты, Фэллон, – перебил Мэдок, еще больше рассердившись. – Тебе нужно было сказать хоть слово. Я бы оставил в покое, но я думал… Он не договорил, глядя на землю, и сжал губы, словно от отвращения не мог продолжать. Воздух в легких закончился. Какого черта? Его слова, будто пощечины, практически сбили меня с ног. О чем, черт возьми, он говорил? Я сделала шаг ближе к Мэдоку. – Они сказали тебе, что я пожаловалась? Он вздернул голову вверх. Я увидела, как дрогнули мускулы, когда Мэдок сжал челюсти. – Твоя мать сказала, что тебе было противно все то, что я с тобой делал. Что ты хотела оказаться подальше от меня, и поэтому исчезла так внезапно. – Слова стекали с его губ, словно кровь из глубокой раны. Проклятье. Закрыв глаза, покачала головой. Быть этого не может! Если они солгали, и сказали Мэдоку про мои жалобы, значит, он думал, что я уехала по собственному желанию. Он думал, что я пошла к нашим родителям и попросила отослать меня в другую школу. Я слизнула воду с нижней губы, открыла глаза, посмотрела на его хмурое лицо. Мэдок не хотел от меня избавляться. Он думал, что я сбежала. Неожиданные новости. Но это ничего не изменит. Если наши родители соврали нам обоим, я все равно с ними расквитаюсь. Пусть Мэдок и не был таким подлым, как я изначально думала, однако он не невинен. Он обращался со мной, как со шлюхой, даже не попытался меня вернуть. Ни разу не позвонил, не написал, не искал меня. Я столько всего пережила в полном одиночестве. Они все по-прежнему мои враги. – Уйди с дороги. – Я прошмыгнула мимо него, взобралась по скату вверх. Однако прежде чем успела дойти до машины, Мэдок схватил меня за локоть и развернул лицом к себе. – Нет, нет. Ты не уйдешь, пока я не получу объяснение. Я посмотрела на него, ощущая жар его кожи через свою мокрую майку. – Объяснение? – Пожала плечами. – Полагаю, это генетическое, Мэдок. Размер пениса передается по наследству. Тут ничего не поделаешь. Я резко отвернулась, направилась к GTO. У меня челюсти свело от усилий сдержать улыбку. Открыв дверцу, дернулась назад, потому что ее с силой захлопнули перед моим носом. Черт! Сердце заколотилось быстрее, по венам растекся жидкий огонь. Прежде чем успела повернуться, Мэдок подступил ко мне сзади, прижав меня грудью к двери машины. Воздух с бешеной скоростью покидал и заполнял мои легкие, меня окутало теплом с ног до головы. – Скажи, что тебе было противно, – с вызовом предложил он. Его горячие губы коснулись моего уха. – Я хочу услышать это от тебя. Он целует меня. Его влажный рот накрывает мои губы. На каждом участке моей кожи, которого коснулся его язык и руки, теперь ощущается запах сигарет. Его пальцы скользят вниз по моим ягодицам, сжимают их. – Готова подняться наверх? – спрашивает он. – Я хочу посмотреть, насколько ты плохая на самом деле. Отрицательно качаю головой. Нет. – Нет, я хочу вернуться на вечеринку. Почему я позволила ему поцеловать себя? Порываюсь влево, но он врезается в меня своим телом, преграждая путь. – Но ты меня раздразнила. Давай же, пойдем, развлечемся немного. – Подняв руку, он проводит большим пальцем по моему соску. Мои глаза расширяются, кулаки сжимаются. Я готова его ударить. – Отвали от нее. Я слышу голос Мэдока из-за спины парня, возвышающегося надо мной. – Найди себе другую, Мэдок. – Это моя сестра. – Его голос звучит резко. – Отойди от нее или проваливай из моего дома, Нэйт. Нэйт пятится назад. – Ладно. Не знал, что она твоя сестра, приятель. Извини. Он уходит, но мне все равно стыдно. – Мэдок, я… – Заткнись, – рявкает Мэдок, хватая меня за руку. – Я знал, что ты явишься сюда, попытаешься попасть в центр внимания, как обычно. Ищешь приключений, по примеру своей матери, да? – Я ничего подобного делать не собиралась, козел. – Я пытаюсь высвободить руку, в то время как он тянет меня вверх по лестнице. – Да ну, серьезно? У тебя тут есть друзья? Ага, я так не думаю. – Мы останавливаемся возле моей комнаты. Он меня отпускает. – Возвращайся к себе, Фэллон. Поиграй со своими Лего. – Ты мне не начальник, Мэдок. И я не шлюха. – Я упираю руки в бока. – Но если ты будешь и дальше меня так называть, я вполне могу с этим покончить. Твой друг Джаред во дворе, да? Он горяч. Может, он будет у меня первым. Обхожу Мэдока, направляясь обратно к лестнице. Он опять хватает меня и тащит в мою спальню. – Мэдок, пусти! – Держись подальше от моих друзей! – Он отпускает меня, однако все равно приближается, вторгаясь в мое личное пространство. Мэдок так зол, но я не боюсь. – Ох, можно подумать, я бы стала проситься в твою компанию. – Я ехидно усмехаюсь. – В эту толпу Кенов и Барби, которые получают достоверные мировые новости из фэйсбука. Он наступает. Я упираюсь спиной в стену со стикерами для бамперов. – Ты ведешь себя так, будто тебе нет равных, – рычит Мэдок, – только кто сейчас заигрывал с моим другом внизу? Для той, которая уверяет, будто ей безразличны эти люди, ты, похоже, вполне готова раздвинуть ноги перед одним из них! Я приближаюсь к нему нос к носу. – Я делаю то, что хочу, и когда хочу. Никто не принимает решения за меня, Мэдок. Ни ты. Ни наши родители. Ни мои друзья. Я сама все контролирую. Я свободна! – Свободна? – Он смеется горько. – Ты серьезно? Просто потому, что нацепила эти дерьмовые пирсинги на лицо и сделала несколько татуировок? Ты сделала эти татуировки не из желания. А чтобы показать, что могла их сделать. Ты лишь пытаешься что-то доказать, Фэллон! Ты. Не. Свободна! Я даю ему пощечины, сначала одной рукой, потом другой, однако он перехватывает мою ладонь, не давая мне ударить в третий раз. Мэдок держит меня за запястья; мы смотрим друг на друга. Что-то мелькает у него в глазах. Не успеваю я опомниться, как его губы накрывают мои. Мы хватаемся друг за друга. Он резко притягивает меня к себе. Наш поцелуй не похож на поцелуй с Нэйтом. С Мэдоком все по-настоящему. Словно ничего не спланировано. Все исходит из глубины души. Это ощущается правильно. Мэдок отстраняется, тяжело дыша, его глаза округляются. – О, Боже мой. – Он испуганно сдвигает брови. – Прости, Фэллон. Не знаю, о чем я думал. Я не хотел… Делаю шаг ему навстречу, не в силах встретиться с ним взглядом. – Не останавливайся, – прошу я. Медленно обвиваю дрожащей рукой его шею, притягиваю к себе. Мэдок вздрагивает, когда мои губы касаются его губ, но спустя несколько секунд обнимает меня за талию. – Мне нравится ругаться с тобой, – произносит он сдавленно, укладывая меня на кровать, накрывая мое тело своим. – Это все изменит. Стягиваю с него футболку. – Это ничего не изменит, – отвечаю я. – Скажи, Фэллон. – Мэдок прижался ко мне сзади, коснувшись губами моих волос. – Скажи, насколько тебе не нравилось. Насколько не нравились ласки моих рук… моего рта. Я уперлась ладонями в дверь машины, вспоминая, как мои собственные руки исследовали каждый сантиметр его тела. Мэдок стал для меня целым миром два года назад. Я ждала его по ночам, мое сердце неслось галопом в груди от осознания, что он придет. От осознания, что он ко мне притронется. Мне хотелось, чтобы солнце больше никогда не всходило. Я оттолкнулась назад, к его высокому телу. Ощутив влажность и жар между ног, едва не застонала. Едва успев перевести дыхание, обернулась к нему. – Хочешь услышать, как сильно я этого хотела? – Гортань сжалась от этих слов. Мэдок положил руки поверх моих, прижимаясь ко мне еще крепче. – К черту прошлое, – прошептал он. – Я хочу услышать, что ты по этому скучала.
Склонив голову, поцеловал ее в шею, не дав ей шанса ответить. – Мэдок, – простонала она. Ее колени подогнулись. Обвив рукой ее талию, припал губами к нежной коже, и вжал Фэллон в машину. Черт бы ее побрал. Это не должно было произойти. Пропустив пальцы через ее волосы, прикусил мочку уха, затем поцеловал вдоль линии челюсти, после чего повернул лицо Фэллон к себе и завладел ее ртом. Сладость и теплота были просто невыносимы. Мой член дернулся, а когда она прижалась своей красивой задницей ко мне, я едва не застонал. – Твою мать, Фэллон. – Судорожно выдохнул, сдернул с нее промокшую майку, которую затем бросил на землю. Она откинула голову мне на плечо, ее грудь быстро поднималась и опадала от частых вздохов. Фэллон посмотрела на меня с отчаянием и мольбой во взгляде, после чего закрыла глаза. Ее тело изнывало от желания. Как и мое. Аккуратно обхватив одной рукой ее шею спереди, второй собственнически провел по животу. – Я хочу оказаться внутри тебя. – Я приподнял подбородок Фэллон, чтобы она посмотрела мне в глаза. – Но тебе лучше не лгать на сей раз. Она сморгнула капли дождя с ресниц. От отчаянного выражения на мокром лице Фэллон, я хотел ее растерзать. Всю ночь напролет. Решив довольствоваться поцелуем, скользнул кончиком языка по ее языку, втянул его себе в рот. Господи, какая же она приятная на вкус. Я запустил руку ей в шорты, накрыл ладонью ее плоть. – О, Боже, – простонала Фэллон. Распределяя ее влажность между средним и большим пальцем, был готов взорваться ко всем чертям. Она изогнулась, потерлась спиной о мою грудь, застонав. Поглаживая двумя пальцами ее клитор, прижал свой член к ее заднице. Тело Фэллон, орошенное дождем, блестело в свете фар. Подушечками пальцев я чувствовал пульсацию у нее между ног. Она была готова, изнемогала. Расстегнув лифчик, сдернул его с плеч Фэллон, расстегнул шорты, после чего стянул их вниз по ее ногам вместе с трусиками, и сделал шаг назад, глядя на нее. Она стояла на нетвердых ногах, прислонившись к двери, по-прежнему упираясь ладонями в стекло. Капли воды стекали по ее грациозной спине, к округлой заднице и ниже по бедрам. – Сядь на капот, детка, – сказал спокойным тоном, хотя мое тело кричало. Я едва дышал. У меня мелькнула мысль, что нам не мешало бы укрыться от дождя, однако на улице было еще довольно тепло, да и кого я пытался одурачить? Фэллон смотрелась прекрасно в такой обстановке. Она опустила руки, развернулась, не подняв подбородок, но и не сводя глаз с меня. Прошла направо, села на капот; ее ноги свисали вниз, не доставая до земли. Я тоже подошел ближе, встал напротив нее, сохраняя дистанцию. Грудь Фэллон была больше, чем я помнил. Мне не хотелось торопиться. Я так давно не прикасался к ней. Хотел заново открыть ее для себя. Но сейчас на это не оставалось времени. Мой член был тверже стали. – Раздвинь ноги, – произнес сипло. Мои губы изогнулись в улыбке. У Фэллон перехватило дыхание; я наблюдал за движениями ее груди. Она дышала часто, то ли от возбуждения. То ли от волнения. Фэллон сжала челюсти, приняв мой вызов. Отклонившись назад, она оперлась на руки и широко развела ноги, обнажив то, что я хотел получить. Черт бы побрал эту девчонку. Мой взгляд скользнул по ее разгоряченному, влажному телу, пока я, развязав пояс своих шортов, позволил им упасть на землю. Глаза Фэллон округлились, когда она заметила отблеск серебра на головке моего члена. Пристроившись между ее ног, осторожно и медленно прижал ее к капоту, подстраиваясь под ритм песни "Sail" AWOLNATION, доносившейся из стереосистемы машины. Придерживая Фэллон за бедра, припал губами к ее теплому, влажному животу, с наслаждением ощущая нежность ее кожи, затем переключился на сосок, втянул его в рот. – Ах, – застонала она, ловя воздух, но я проигнорировал ее попытки увильнуть. Накрыл ртом второй затвердевший сосок, посасывая, кусая. Проклятье, как же мне нравился ее сладковатый вкус. Два года назад я ни черта не знал. Конечно, занимаясь сексом с Фэллон, я научился кое-чему, однако все равно был неопытен и не уверен в себе. Сейчас я набрался опыта и знал, чего хотел. И не боялся получать то, что мне нужно, не боялся рисковать. Ускорив темп, начал прокладывать дорожку из поцелуев по ее животу, с каждым сантиметром приближаясь к своей цели. Одним быстрым движением поймал губами ее клитор, впился в него, словно в персик. – О, мой Бог! – Фэллон заерзала на месте, запрокинула голову назад. Капот прогнулся от ее движений. Я не видел ее глаза, она зажмурилась от наслаждения. Обвел языком вокруг клитора, лизнул с нажимом несколько раз. Я ненавижу ее, – сказал про себя. Я ей не доверяю. Она снова меня поимеет. Меня не волновало, получит ли она удовольствие. Мне безразлично, нравилось ли ей. Я просто хотел довести ее до оргазма своим ртом, чтобы она знала, кому принадлежит. Однако чем сильнее Фэллон сжимала в кулаках мои волосы, теряла контроль подо мной, тем больше я понимал, что хотел услышать, как она произнесет мое имя. Мне стало ясно – я хотел, чтобы ей понравилось. – Мэдок. – Ее голос дрогнул. – Мэдок, сейчас! Посмотрев вверх, заметил, что Фэллон наблюдала за мной. Она провела ладонью по моей щеке. – Сейчас, – попросила она с мольбой. – Пожалуйста? Именного этого я и ждал, сам того не понимая. Выпрямившись, сжал челюсти, и посмотрел на ее великолепное тело. На эту красивую девушку, которая ненавидела меня, которую я ненавидел, но… черт побери… мне нравилась наша ненависть, потому что она была откровенной и настоящей. Это не имело никакого смысла, но да… она была настоящей. Я дернул Фэллон ближе к краю капота, и, глядя ей в глаза, резко вошел в нее. – Аххх… – Она зажмурилась, втянув воздух через стиснутые зубы. – Черт, Фэллон. – Остановившись, закрыл глаза, упиваясь ощущением. Ее теплота окружила меня, жар распространился от бедер вверх, к груди. Даже дождь не охлаждал мою пылавшую кожу. Я не знал, со сколькими парнями она была после меня, и не хотел выяснять, но понимал, что ей может потребоваться минута-другая, чтобы адаптироваться к моему пирсингу. Нависая над Фэллон, с моим членом внутри нее, просто наблюдал, ожидая, когда она откроет глаза. Когда она наконец-то посмотрела на меня, то обвила рукой мою шею, притянула к себе, встретившись со мной на полпути для поцелуя. Массируя своим языком ее язык, покусывая влажные губы, начал двигаться внутри нее, медленно поначалу, ощущая каждый сантиметр ее горячей плоти, наслаждаясь каждым тихим стоном, покидавшим ее рот. Разорвав поцелуй, накрыл ее грудь одной рукой, другой оперся на машину для поддержки. Каждая мышца моей спины была напряжена, плечи горели. Я жадно втягивал и выдыхал воздух, больше не в силах сдерживаться. Мои толчки стали напористей, между ног словно вулкан был готов извергнуться, настойчивый, испепеляющий. Проклятье, как же хорошо. Ее груди подскакивали вверх и вниз, пока я двигался в ней все жестче и жестче. Фэллон впилась ногтями мне в грудь. – Сильнее, Мэдок. Так приятно. Я выпрямился, придвинул ее ближе к краю капота, продел руки под ее колени. – Скажи, что ты скучала по этому. Она моргнула и сглотнула. – Да, – кивнув, сбивчиво прошептала Фэллон. – Я скучала. Я тоже. Я снова вошел в нее с такой силой, будто это была моя последняя возможность. Фэллон выгнула спину, простонала протяжно и громко. – Да… о, Боже! Ее стенки сжались вокруг моего члена, живот задрожал от частых, поверхностных вздохов. Зажмурившись, она кончила. Обжигающая волна пронеслась от бедер к члену. Я вышел из нее, судорожно втягивая воздух и поглаживая себя до тех пор, пока не кончил ей на живот. В горле пересохло, сердце билось так, словно пыталось проломить дыру в грудной клетке. Я уронил голову на Фэллон, между ее грудей, закрыл глаза, чувствуя ритм ее дыхания под собой. В голове не осталось связных мыслей. Одни лишь обрывки фраз. Великолепно. Горячо. Проклятье. Черт. Понятия не имел, что мне теперь делать. Молчание Фэллон свидетельствовало о том, что она была озадачена не меньше моего. Я уже собирался подняться, когда она начала гладить мои промокшие волосы. Застыв на месте, просто позволил ей ласкать себя. А затем поморщился, осознав, что не использовал презерватив. Дерьмо. Серьезно, чувак? Ты хранишь их у себя в бардачке. Почему я даже не задумался об этом? Я всегда пользовался презервативами, ну, за исключением раза или двух с Фэллон в прошлом. – Я не говорила нашим родителям ничего подобного, – произнесла она, вырвав меня из моих мыслей. Нашим родителям? С чего вдруг Фэллон вспомнила о них сейчас? – Чего не говорила? – Я посмотрел на нее, упершись подбородком ей в грудь. – Они тебе солгали. – Она провела пальцами по моим волосам, глядя в небо. – Я не жаловалась им на то, чем мы занимались, Мэдок. Они случайно узнали и увезли меня. Прищурившись, поднялся, расположив ладони по бокам от ее головы. – Ты пытаешься сказать, что не хотела меня оставлять?
Ну, солгали ему родители. Сказали, что я хотела уехать. Причинили ему боль. Отлично! Мне это на руку. Мэдок это заслужил, и даже больше. Пусть теперь он, в отличие от родителей, опустился на несколько позиций в моем черном списке, но все равно оставался там. Однако в состоянии посторгазменного блаженства я хотела защитить его сердце. Хотела уберечь воспоминания. Хотела верить, что он не использовал меня. Но он использовал. Использовал беззастенчиво и забыл обо мне. Намерение переспать с ним входило в мой план. Все шло согласно плану, – сказала себе. Это произошло раньше, чем я думала, и с более распутным поведением с моей стороны, только я так давно не занималась сексом. Устоять перед ним оказалось сложнее, чем я ожидала. Мы с Мэдоком были безумны в шестнадцать. Слишком юны, чтобы делать то, что мы делали, но мы учились вместе. Теперь он стал мужчиной, мы оба обрели уверенность в себе. Мэдок был хорош. Очень хорош. Я чувствовала себя виновато, потому что желала его еще сильнее. А его пирсинг? Святая Преисподняя. Отведя взгляд, оттолкнула его от себя и села. – Нет, Мэдок. Я не хотела уезжать. Он отстранился, однако я все равно чувствовала, что Мэдок смотрел на меня. Присев, подняла свою мокрую одежду, после чего отвернулась и вытерла живот майкой. – Как они узнали? – Какая разница? – тихо сказала я. – Мы были слишком молоды. То, чем мы занимались, было неправильно. Они это понимали. Отправить меня в другую школу было к лучшему. Я попыталась натянуть свои трусики и шорты обратно. Они оказались слишком холодными из-за дождя, до сих пор поливавшего нас, отчего у меня по рукам пробежал озноб. – Но они солгали мне. – Он стоял напротив меня, совершенно голый. – Все это время я думал… – Мы это пережили, Мэдок, – перебила я, избегая его глаз, пока надевала лифчик. – Я оставила все в прошлом, и ты тоже, верно? ~ ~ ~ Казалось, ночью мне потребуется миллиард лет, чтобы провалиться в сон, однако я отключилась через несколько секунд. Не помню даже, как лежала в кровати, пытаясь расслабиться. Сначала разбирательства с Мэдоком, Эдди, потом вечеринка, и "дождь" – после всего этого я просто закрыла глаза, а проснулась уже утром, практически в том же положении, в каком уснула. Вот только стоило открыть глаза, как меня начали атаковать мысли за мыслями, беспокойство за беспокойством. Через голову будто стадо слонов пронеслось. Я резко вздохнула. Черт. Я переспала с Мэдоком! Все нормально. Это часть плана. Но тебе понравилось. Нет, очень понравилось. Все в порядке. Ты не занималась сексом два года. Тебя просто одолела похоть. Ты рассказала Мэдоку, что родители соврали? Ладно, ну, не хотелось мне, чтобы он думал, будто я им пожаловалась. Меня не должно было это волновать. Незначительная загвоздка, которая никаким образом не нарушит общий замысел. Расслабься. Но он выразит свое недовольство отцу! Мистер Карутерс вернется домой… Ну, и что? Я хотела, чтобы он вернулся домой. В любом случае мой план осуществится через несколько дней. Все шло по расписанию. Я спокойно сделала вдох, но выдох получился шатким. Почему же я не радовалась? В первый год после отъезда я была в полном оцепенении, слишком сбита с толку, чтобы разобраться в случившемся. Привести мысли в порядок – об этом даже речи не шло. Однако в последнее время я мечтала лишь о возможности отомстить, причинить боль им всем. Каждому. Я хотела увидеть, как их жизни перевернутся вверх тормашками, аналогично моей. Но сейчас мои мысли то и дело возвращались к вчерашним событиям. К ощущениям от губ Мэдока, касавшихся моей шеи. К тому, как он смотрел на мое тело, будто видел его впервые. Как его испепеляющий взгляд и властные руки заставляли меня чувствовать, будто я ему нужна. Может, Мэдок и был избалованным маменькиным сынком и эгоцентричным засранцем, однако из-за него я потеряла голову. Мне нужно было помнить: если кто-то хорош в постели – это еще ничего не значит. Для Мэдока это все игра, а для меня – война. Перевернувшись, села, свесила ноги с края кровати, но затем моментально опустила голову и протяжно выдохнула. Проклятье. Мышцы внизу живота ныли, будто я их потянула. Все тело болело. Поднявшись, шатко прошла на цыпочках через комнату и приоткрыла дверь. Услышав где-то в доме работавший пылесос, поняла, что Эдди уже не спала. Проскользнув в коридор, помчалась в ванную. В комнате Мэдока имелась собственная ванная комната. В отличие от моей. Меня ценили не так высоко. – Ты проснулась! – раздался громкий возглас. – Мне повезло. Обернувшись налево, я увидела Мэдока, который, закрыв дверь в свою спальню, ринулся ко мне. В горле ком застрял. Что за… Словно лайнбекер, он накинулся на меня, обхватил за талию и закинул себе на плечо. – Мэдок! Отпусти! – Шшшш… – Он вошел в ванную, захлопнул дверь и усадил меня на стойку. – Мэдок… Но мне не дали договорить. Он завладел моими губами, обнял меня своими сильными руками. От давления, оказываемого на мой рот, я едва не задохнулась. Каждый раз, когда Мэдок делал вдох, я тоже пыталась отдышаться, потому что он возвращался буквально через долю секунды. Его губы скользили по моим, быстро, настойчиво, жадно, уверенно. Он запустил обе руки мне под футболку, сжал груди. Я ничего не могла с собой поделать. Мои руки опустились под пояс его пижамных штанов, схватили идеальную, гладкую задницу, и я притянула Мэдока ближе, себе между ног. – Сразу извиняюсь за свою несдержанность, – сдавленно произнес он, пытаясь стянуть с меня футболку, только я каждый раз опускала ее обратно. – Я возбужден как последний ублюдок. – О, разве это не обычное дело по утрам? – Я скрестила руки на груди, опять помешав ему себя раздеть. – По утрам? – Мэдок начал тыкать пальцами мне в живот, щекотать, чтобы я опустила руки. – Я всю долбанную ночь глаз не сомкнул, истязая себя. И зачем только сказал тебе запереть дверь вчера? Прошлой ночью он проводил меня до спальни, и распорядился, чтобы я заперла за собой дверь. Очевидно, Мэдок не всегда был знаком со всеми, кто приходил к нему на вечеринки, а потом спьяну разбредался спать по всему дому. Я видела только троих, когда поднималась наверх, но их вполне могло оказаться больше. – Ты старался защитить меня от насильников, – подметила я, прикусив губу, чтобы сдержать смешок. – Ага, ловкий маневр. – Он улыбнулся, по-прежнему щекоча мой живот. – Я тоже не смог к тебе пробраться. Обхватив ладонями мое лицо, Мэдок опять меня поцеловал, его язык проскользнул мне в рот. Покалывающее ощущение растеклось по коже; я вздрогнула, почувствовав зарождавшийся между ног жар. Тоже обхватив его лицо руками, ответила на поцелуй. Мэдок воспользовался представившейся возможностью и снял с меня футболку одним ловким движением, подобно фокуснику, вытягивающему скатерть из-под сервированного стола. – Мэдок, нет, – жалобно скомандовала я, сложив руки на груди. – Я меня после вчерашнего все болит. Он сдвинул брови, угол его рта приподнялся. – Болит? Из-за меня? Это. Круто. Идиот. Мне не следовало говорить ему об этом. Теперь он чувствовал себя мужиком. – Ну, значит… – Вздохнув, Мэдок опустил меня со стойки. – Тебе ничего не грозит. Пока. Без разницы. Я медленно закрыла глаза, с силой зажмурилась. У меня все под контролем. У меня все под контролем. У меня все под контролем. Все шло наперекосяк. Он заставлял меня улыбаться. Заставлял забыть. Нам нужно притормозить. Нам нужно остановиться. Мэдок приподнял мой подбородок, и его губы вновь накрыли мои. Я позволила ему поцеловать себя, не прилагая ответных усилий, однако все равно вдохнула его насыщенный, свежий запах. Черт, мне нравилось, как от него пахло. Он отстранился, ухмыльнувшись. – Хорошо, что ты вернулась, Фэллон. – После этого Мэдок вышел из ванной с таким видом, словно весь мир держал на ладони. Черт бы его побрал. Черт бы его пробрал! Захлопнув за ним дверь ногой, беззвучно прокричала вереницу слов, которые слышала только от портовых работников моего отца. Я не высовывалась из ванной полчаса, пытаясь прийти в себя. В жизни Мэдока все было легко. Рядом с ним совершенно несложно опять отдаться веселью. С его беззаботной улыбкой, легкомысленным отношением ко всему, с тем, как он просто был… собой! Мир полон проблем. Семейных проблем. Проблем в наших с ним семьях. Наша история – тоже проблемная. Почему он всегда держался так, будто его ничто не заботило? Вчера мы занялись страстным, яростным сексом после того, как обменялись оскорблениями, расстроили друг друга. Похоже, ему было безразлично, что привело нас к этому, главное – он получил свое вознаграждение. Дерьмо. Почесав макушку, закрыла глаза, стоя перед зеркалом, протянувшимся от пола до потолка. Мне необходимо побыть одной. Пора подумать. Приятная прогулка. А может, хорошая пробежка. Но Мэдок представлял собой ураган деятельности. Я практически об этом забыла. Увидев меня в белых шортах и футболке от Харли, он сказал, чтобы я вернулась к себе и переоделась. Когда я показала ему средний палец и принялась готовить себе порцию хлопьев, Мэдок пояснил, что мы поедем к озеру с его друзьями, поэтому мне нужно взять купальник. Я послала его на хрен, сказав, что он не будет принимать решения за меня. Обойдя кухонную стойку, за которой я ела свой завтрак, он встал рядом и сунул руку мне за спину, под пояс шортов, при этом продолжая разговаривать с ничего не подозревавшей Эдди. Мое сердце периодически пропускало удар, на лбу выступил пот. В итоге я уступила, поняв, что Мэдок не отстанет, пока не соглашусь. Так или иначе, Тэйт тоже там будет, а это определенно в плюс. К тому же мы будем на публике, поэтому я могла рассчитывать на то, что он ничего не станет предпринимать. По крайней мере, я на это надеялась. ~ ~ ~ – Где мы? – спросила я, когда Мэдок остановился у маленького одноэтажного кирпичного дома, расположенного в захудалом жилом районе с запущенными газонами и уродливыми заборами из сетки Рабица. Хотя сам дом пребывал в приличном состоянии, с опрятным крыльцом и чистыми окнами, кирпич выцвел от старости, а дверь с москитной сеткой выглядела дешево. – Пошли. – Он проигнорировал мой вопрос, выйдя из своего GTO. Захлопнув дверцу, последовала за ним по цементной дорожке. – Мэдок. Мэдок! Я вздернула голову, глядя широко распахнутыми глазами на мальчика лет семи, который выбежал нам навстречу и врезался в Мэдока. Тот поймал его в объятия. Грудь сдавило; я резко вдохнула. Белокурые волосы, голубые глаза, длинные ноги. Мальчик был похож на Мэдока. Нет. Я покачала головой. Это смешно. Мэдоку было около десяти, когда этот парнишка родился. – Мама сказала, если я буду плохо себя вести, то не смогу с тобой поехать, но я вел себя хорошо, – выкрикнул малыш, улыбаясь. Мэдок отпрянул назад, глядя на него с отвращением. – Хорошо? – повторил он. – Ох, приятель, не говори так. Потому что хорошее поведение – это…? Они оба синхронно сунули пальцы в рот, притворяясь, будто их тошнит. Уголки моих губ приподнялись в улыбке, которую мне пришлось прикрыть ладонью. Нет уж. Мэдок не умел ладить с детьми. Я отказывалась в это верить. – Именно. – Мэдок погладил мальчика по голове, после чего повернулся лицом ко мне. – Фэллон, это мой отпрыск. Я склонила голову набок, посмотрев на него с недоверием, все еще пытаясь выкинуть из памяти образ того, как они сунули пальцы в рот. – Нет, не настоящий отпрыск. – Он знал, в какое русло повернули мои мысли. – Но у него есть потенциал, правда? Уперев руки в бока, стараясь ради мальчика сохранить веселый тон, спросила: – Мэдок, что происходит? Он открыл рот, собираясь ответить, но из дома вышла женщина с маленьким рюкзаком. – Мэдок, привет, – поздоровалась она. – Привет, Грэйс. Грэйс выглядела молодо, явно младше тридцати. Ее длинные каштановые волосы были собраны в хвост. Судя по медицинской пижаме, я предположила, что она работала медсестрой… и была матерью-одиночкой. – Здесь сменная одежда, чтобы он переоделся после купания. – Она вручила рюкзак Мэдоку. – Еще я положила солнцезащитный крем, кое-какие закуски и бутылку воды. Ты привезешь его обратно к ужину? Мэдок кинул. – Сначала мы можем заскочить в бар, а после точно домой. – Отлично. – Грэйс улыбнулась и покачала головой, словно уже привыкла к его шуточкам. – Он так обрадовался, – продолжила она. – Звони, если возникнут проблемы. Присев на корточки, Мэдок положил руку мальчику на плечо. – Оооооой, ну, маааааааам, – заныли они хором, будто ее опасения были напрасны. Грэйс закатила глаза, затем протянула мне руку. – Привет, меня зовут Грэйс. А ты кто? Хорошая мама. Проверяет, в безопасности ли будет ее ребенок. – Привет. – Я ответила на рукопожатие. – Я – Фэллон. Эмм… сводная сестра Мэдока, – сказала, запинаясь, и понадеялась, что Грэйс не услышала, как фыркнул Мэдок. Технически, я не врала. – Приятно познакомиться. Повеселитесь хорошенько. – Она помахала на прощание и поднялась обратно по ступенькам. Мэдок отвернулся. Я все не могла свыкнуться не только с тем, насколько хорошо они с мальчиком ладили, но и с тем, как сильно были похожи. Оба – в длинных черных шортах-карго и футболках. Вот только Мэдок был в кожаных вьетнамках, а мальчик – в кроссовках. – Фэллон, это Лукас, – наконец-то представил он парнишку. – Лукас – мой младший брат. По программе "Старшие браться и сестры". Я его наставник. Я выдохнула. Ладно, хорошо. Меня успокоило объяснение Мэдока. Потому что на мгновение ситуация показалась весьма странной. – Вау, они доверили тебе ребенка? – поинтересовалась я, отчасти всерьез, отчасти – нет. – Что? – Он приложил ладонь к груди, притворившись оскорбленным. – Я прекрасно нахожу общий язык с детьми. Из меня получится отличный отец когда-нибудь. Скажи ей, Лукас. Лукас поднял глаза на меня, и произнес, даже не моргнув: – Он научил меня, как определять, носит ли женщина стринги. Я рассмеялась, прикрыв рот ладонью. Мэдок притянул мальчика к себе за шею, двинувшись к машине. – Говорил же тебе, женщины – враги. Они не понимают ценность подобных навыков.
– А Джаред и Тэйт тоже там будут? – поинтересовался Лукас, расположившийся на заднем сиденье. – Эй, приятель. Не пинай кожаную обивку, – поддразнил я. Просунув руку назад, поймал его за ноги, чтобы он не толкал спинку. – И да, они тоже приедут. – Здорово. Мы качали головами в такт музыке. Не в силах удержаться, я время от времени поглядывал на Фэллон, сидевшую рядом со мной. О чем она думала? Похоже, Лукас ей понравился, но она была очень удивлена при встрече с ним. Неужели то, что я проводил время с ребенком, у которого не было отца, настолько невероятно? Фэллон всегда называла меня пафосным, эгоцентричным… да какими угодно нелицеприятными словами, приходившими ей на ум в зависимости от времени суток, однако сейчас до меня дошло – она действительно в это верила. Фэллон смотрела в окно. Данная ситуация явно привела ее в полное замешательство. А может дело в ее реакции при свете дня на то, что мы сделали прошлой ночью. У Фэллон был пунктик насчет темноты. Когда мы оставались наедине в ее комнате, без света, она как будто не считала происходящее реальным. Несмотря на ее охотное участие, днем положение вещей менялось. Фэллон вела себя так, словно ничего не случилось. Снова избегала зрительного контакта. Редко обращалась ко мне по имени. Я быстро понял ее настрой и стал подыгрывать. Эй, мне было шестнадцать, и я вел чертовски насыщенную сексуальную жизнь. Я не собирался жаловаться из-за того, что она не подпускала меня к себе в любое другое время. В том возрасте я вполне был доволен тем, что получал. Теперь же прикасаясь к ней, слушая ее частое дыхание… Наша вчерашняя ночь под дождем оказалась даже лучше, чем в моих воспоминаниях. Раньше я наматывал круги по комнате, выжидая, пока Эдди не уляжется спать – тогда я мог без опасений идти в комнату Фэллон. С ней я чувствовал себя счастливым и живым. Давно не испытывал подобного ощущения. После ее отъезда я сломался. Прям как Джаред, когда Тэйт уехала на год во Францию. Я не полностью утратил контроль, но вел себя вызывающе. Ее мама сказала, что они с моим отцом обо всем узнали, потому что Фэллон сдала нас. Патриция уверяла, что Фэллон было неприятно, будто я принуждал ее. Обретенная мной уверенность пошла крахом. Я не очень хорошо это перенес. Хоть мы и жили в одном доме, но никогда не рассматривали друг друга в качестве сводных брата и сестры. Мы редко проводили время вместе, поэтому наша связь не казалась мне дурной. Мне нравилось то, чем мы занимались, и я хотел продолжать. Однако за последние два года моя ненависть к Фэллон усилилась. Остальные девушки меркли в сравнении. Только с ней все ощущалось правильно. А вчера она заявила, что не врала родителям. Что вообще ничего им не говорила. Я одновременно обрадовался и взбесился. В моем сердце вновь заполыхал огонь от осознания, что Фэллон меня хотела, но я провел целую ночь в раздумьях о потерянном времени – о том, чего они нас лишили. Я хотел устроить разнос. И устрою. Скоро. Если выступлю против отца сейчас, он вернется домой, а Фэллон уедет. Поэтому, если не удастся убедить ее задержаться подольше, значит, у меня останется несколько дней до ее отъезда в Чикаго. Я разберусь с отцом после этого. ~ ~ ~ Мы припарковались на стоянке рядом с машиной Джареда. Достав из багажника рюкзак Лукаса и несколько полотенец, передал их Фэллон, а сам взял кулер и подстилку для пикника. – Тэйт, стой! Услышав голос Джареда, вздернул голову вверх, высунувшись из багажника. – Тэйт! – Он мчался за своей рассерженной девушкой. Великолепно. Я уже начинал думать, что мои лучшие друзья искали поводы для ссор. Серьезно. Их перепалки всегда заканчивались примирительным сексом в конечном итоге. – Оставь меня в покое. Я не шучу, Джаред! – выкрикнула Тэйт через плечо. Я шокированно, но в то же время чертовски забавляясь, наблюдал за тем, как она сняла одну из своих черных вьетнамок и швырнула в Джареда. Тот вскинул руки вверх, отразив летевший ему в голову шлепанец, и хмуро уставился на нее, плотно сжав губы. – Я собирался тебе рассказать, – рявкнул он. – Но ты слишком остро реагируешь, как обычно. – Грр! – Тэйт остановилась как вкопанная посреди стоянки, сняла второй шлепанец и тоже изо всех сил швырнула в своего бойфренда. – Что происходит? – прошептала Фэллон. Я вздохнул, проведя рукой по волосам. – Прелюдия. Захлопнув багажник, направился в сторону пляжа, предоставив своих друзей самим себе. – Может, мы должны помочь? – Фэллон споткнулась о камень, оглянувшись назад, откуда до сих пор слышались приглушенные крики Джареда и Тэйт. – Нет, если не хочешь оказаться в сэндвиче между ними. Они начнут целоваться через десять минут, – пообещал я. И именно этим сам хотел заняться с ней. Жаль, что я не знал о ее возвращении. Я любил Лукаса, но сейчас предпочел бы остаться с Фэллон наедине. Чтобы поругаться. Помучить. Все равно. Проклятье, я бы спровоцировал ссору, если после этого мы бы вновь оказались обнажены. По крайней мере, до тех пор, пока не выброшу ее из головы. Только было поздно менять планы на день, поэтому, выйдя на маленький пляж, я поставил кулер на землю и расстелил одеяло. Сняв вьетнамки, проследил взглядом за Лукасом, который побежал в воду. – Постой, разве ты не заставишь его надеть надувной жилет? – спросила Фэллон, приготовившаяся снять футболку. Прекрасно понимая, чем она руководствовалась, улыбнулся. Я тоже всегда ощущал укол страха, когда видел, как Лукас делает вещи, способные причинить ему вред. В озерах опасно. И я пытался заставить его надеть надувной жилет в первый раз, когда мы приехали сюда прошлым летом. Да, пытался в первый раз, но никогда больше. Он настоял на своем, и я вскоре выяснил – Лукас знал, что делает. Стянув с себя футболку, сказал: – Его отец работал в береговой охране, когда они жили в Вашингтоне. Он позаботился, чтобы Лукас научился плавать. После его смерти Грэйс переехала с сыном в наши края, поближе к семье. Лукасу недостает мужской компании, да и шансов попрактиковаться мало. Он любит плавать. Я стараюсь привозить его на озеро как можно чаще в теплые месяцы. Фэллон прищурилась. Глядя на водную гладь, она, судя по всему, погрузилась в раздумья. – Идем. – Я подтолкнул ее, пройдя мимо, и вошел в холодное озеро. По мере моего продвижения вперед вода сначала покрывала щиколотки, потом голени, бедра, живот. Оттолкнувшись ногами от дна, нырнул в прохладную глубину. Черт, я ненавидел это озеро. Оно грязное и мутное. И холодное! Плавая тут, невозможно увидеть, что происходит под тобой. От этого мне всегда становилось не по себе. Но в нашем до жути скучном городке больше нечем заняться. Я бывал здесь слишком часто, с изобилием выпивки и изобилием девушек. Когда-то было весело просто тусоваться, напиваться. Когда лучших альтернатив не находилось. Сегодня я приехал сюда только ради Лукаса, и по какой-то странной причине мне хотелось, чтобы Фэллон тоже была рядом. Скорее всего, мы с ней начнем ругаться на глазах у бедного ребенка. А учитывая то, что Джаред и Тэйт тоже занимались своим любимым делом – сюрприз-сюрприз – ссорились, никто не выступит буфером между нами, если Фэллон выпустит когти. Наверно, следовало оставить ее дома. Вынырнув, посмотрел в сторону пляжа, где увидел Фэллон в купальном костюме. А может, я правильно сделал, взяв ее с собой. Проклятье. Мать твою. Мой член дернулся и мгновенно стал тверже – серьезно? – невзирая на температуру воды. Ее белый купальник-бикини можно было описать лишь одним словом. Бикини. Во всех возможных смыслах он являл собой зло и соблазн в их худшей форме. Плавки прикрывали все самые важные части, а вот на лифчике завязки располагались не сзади, а спереди. Достаточно только потянуть. Даже за спину руку заводить не надо. Не надо вслепую искать нужный конец. Нет. Стоит лишь потянуть, и все само откроется. Она распустила волосы, собранные в хвост, и у меня вдруг возникло чувство, что в руках слишком пусто. Внезапно холодные брызги ударили мне в спину. Я поморщился. – Ах ты мелкий… – Вовремя спохватившись, обрызгал Лукаса в ответ. – Судя по твоему виду, тебе не мешало остыть немного. – Он засмеялся, отплывая подальше от меня. Остыть? Он хоть понимает, о чем говорит? Телевидение. Вот откуда дети набираются этого дерьма. Фэллон все еще стояла на берегу, уперев руки в бока, расхаживала туда-сюда по кромке воды, периодически окуная пальцы. Казалось, она была отчасти готова ринуться в воду, или развернуться и убежать на стоянку. Я дернул подбородком, выкрикнув: – Хватит демонстрировать мелкому наглядное пособие по женской анатомии, ныряй уже. Ее взгляд на мгновение встретился с моим. Даже в холодной воде я ощутил жар ее ярости. Поколебавшись еще минуту, просто чтобы меня подразнить, Фэллон все-таки начала погружаться. Около часа мы играли и дурачились. Лукас веселился, хотя Фэллон потребовалось какое-то время, чтобы расслабиться. Поначалу она оставалась в стороне, лежала на надувном плотике, медлила. Но когда я схватил плот, а Лукас скинул ее с него, Фэллон наконец-то раскрепостилась. Они с Лукасом плавали наперегонки. Она не позволила ему выиграть. Мы с ним окунали друг друга в воду. Фэллон начала улыбаться чаще. Джаред и Тэйт вернулись с улыбками на лицах, которые без особого успеха пытались прятать. Фэллон держалась как можно дальше от меня. Ну и пусть. Все равно сейчас мне от нее ничего не было нужно. Ох, кого я пытался одурачить? Я был готов побиться головой о буек из-за того, что привез Лукаса с собой, в то время как мои мысли занимало лишь желание распустить эти тонкие белые завязки. – Лукас! – прорычал я. – Вылезай, посиди на берегу с Джаредом и Тэйт. Попей, перекуси. – Ну, блин, – заныл он. Я с улыбкой проследил, как Лукас поплыл к берегу, после чего направился к Фэллон. Она сидела на фиолетовом плотике со спинкой, положив руки на надувные подлокотники. Одна ее нога свисала с края, погрузившись в воду. – Итак. – Я прищурился, глядя на нее, и положил руку на плот для поддержки. – Почему ты вернулась домой, Фэллон? Уголок ее рта приподнялся, словно некий секрет пытался вырваться на свободу. – Это не мой дом. Меня настолько ошарашило ее возвращение, что я не задумывался о причинах до вчерашней ночи. Ее мать была за границей. В Италии или Испании, или вроде того. Тратила деньги моего отца на Гуччи и жиголо. Насколько я знал, у Фэллон не осталось друзей в городе, с которыми бы она поддерживала связь. С моим отцом она тоже не была особо близка, к тому же он постоянно отсутствовал, так что вопрос назрел сам собой. – Ладно, почему ты вернулась в дом мужа своей ветреной матери, где не хочешь находиться? Намек на улыбку стал еще очевидней. – И где я нежеланна? Отклонившись назад, окунул голову в воду, закрыл глаза. Образы прошлой ночи замелькали в памяти. – О, еще как желанна, – дразянще ответил я. Фэллон ехидно хихикнула. – Исходя из того, что ты сказал, когда пришел ко мне в комнату несколько дней назад, я в этом сомневаюсь. Я захлопнул рот. Да, это меня заткнуло. Я вел себя как мудак той ночью. Ладно, как последний мудак. Загладив волосы назад, оперся на плот, пристально глядя на нее. Чтобы удержать равновесие после толчка, Фэллон ухватилась за подлокотники. – Ну, по справедливости говоря, я был уверен, что ты солгала про меня. Я имел право рассердиться, Фэллон. Ты не звонила, ни разу не вернулась домой. Что я должен был думать? Она не ответила. Просто сидела, скрывшись за своими солнцезащитными очками. Ее глаза всегда казались мне мрачными и потерянными, будто она искала что-то, но не поняла бы, что именно, даже найдя это. Я повторил свой вопрос: – Почему ты вернулась домой? Фэллон тяжко выдохнула, и наконец-то посмотрела прямо на меня. – Чтобы окончательно проститься. Я уехала, толком не попрощавшись с этим местом. Мне это необходимо, прежде чем я начну новую жизнь в Чикаго. Проститься. Мне нужно то же самое? – Они нашли тебя в домашнем кинотеатре, верно? – спросил я. Она улыбнулась без особого энтузиазма. – В твоей футболке. И ты забыл свои джинсы на полу. – Фэллон подняла глаза, глядя на меня выжидающе. – Ты спала, – пояснил я. – Не хотел тебя будить. Она все еще ждала чего-то. – Я тебя укрыл? – предложил, прям как утопающая крыса. До этого я сам додумался. После первого раза мы оказывались наедине каждые пару дней, но довольно скоро наши встречи участились. В последнюю неделю мы провели вместе каждую ночь. Фэллон никогда не хотела покидать свою комнату. Только на ее территории, в темноте, и мы ничего не обсуждали за пределами этих границ. Таковы были негласные правила, которые я усвоил после пары совместных ночей. Однако я умел добиваться своего. Однажды мне наконец-то удалось убедить ее выбраться из спальни вниз, в домашний кинотеатр. Мы смотрели фильм, но в итоге накинулись друг на друга. Я знал, что так получится. После она надела мою футболку и уснула. Оглядываясь назад, я понимал – было глупо с нашей стороны думать, будто нас не застукают. Если бы родители не нашли Фэллон, тогда бы Эдди или еще кто-нибудь заметил нашу постоянную усталость. Проводя вместе по полночи, мы очень мало спали. Ее тихий голос прозвучал практически печально, и слишком всепрощающе: – Все кончено. Это осталось в прошлом, Мэдок. Посмотрев на нее, слегка прикрыл веки. – Ничего не кончено, и ты сама это знаешь. – Вчерашняя ночь была случайностью. Мы разозлились. Прежде чем она успела сдвинуться с места, обхватил рукой ее лодыжку и стянул с плотика. – Мэдок! – взвизгнула Фэллон, полностью уйдя под воду, затем, размахивая руками, поднялась на поверхность и начала отплевываться. – Какой же ты засранец. – Она кашлянула. Я поместил плот перед нами, блокируя обзор с берега. – Случайность, да? – прошептал, прильнув к ней. Она держалась за плотик, солнечные блики, отражавшиеся от воды, танцевали у нее на лице и в волосах. Я ждал, пока Фэллон посмотрит на меня. Или отстранится. Или просто задышит. Но она ничего не сделала. Лишь смотрела на мою грудь, тоже выжидая. Чего – я не знал. Протянув руку, провел тыльной стороной кисти по ее животу, затем обхватил за талию, притянул ближе к себе. Но Фэллон оттолкнула меня, внезапно резко вдохнув. – Твой… младший брат здесь. – А если бы его не было? – Я склонил голову набок, обдав ее своим дыханием. Она наконец-то подняла глаза, ее взгляд ожесточился. Наклонившись, прошептал ей на ухо: – Запри свою дверь сегодня, Фэллон. После этого я поплыл к берегу, ныряя на глубину, куда не доставали солнечные лучи, прогревавшие воду. Демонстрировать семилетнему наглядное пособие по мужской анатомии тоже ни к чему.
Повеселились и хватит. Я не могла позволить ему так сильно на меня влиять. Согласна, Мэдок повзрослел. В этом не было никаких сомнений. Он был умен, забавен и красив, как никогда. Судя по всему, Мэдок заботился о своих друзьях. Вполне возможно, что когда-нибудь из него получится хороший муж и отец. Вот только я не подходила ему, а Мэдок уж точно не подходил мне. Однажды он получил меня, но потом забыл. Сейчас я хотела покинуть этот дом по собственной воле, с высоко поднятой головой. Я не буду крысой в клетке, наряженной в угоду маме, или игрушкой для Мэдока, с которой он мог бы развлечься, когда вздумается. Я не хотела в итоге стать своей матерью, жить ее жизнью. Джейсон Карутерс изменял жене… постоянно. Хотя она тоже изменяла. Мне удалось выяснить это (не то чтобы я сомневалась, в любом случае) в процессе подготовки. Их брак был пустым и поверхностным. Мэдок же с рождения пользовался привилегиями. Он знал, что мог делать все, что хочет, и когда захочет. Если девушке это не нравилось, ее быстро сменяла другая. Я не стану одной из бесчисленного множества. Выйдя из воды, задрожала от порыва ветра, обдавшего мою влажную кожу. Тэйт сидела на покрывале, подогнув ноги, и опиралась на руки, откинувшись назад. Ее купальник-бикини смотрелся скромнее моего. Я бы надела слитный, если бы знала, что с нами будет ребенок. Джаред лежал на спине рядом с Тэйт, положив руку ей на бедро и закрыв глаза. Лукас ел яблоко и сэндвич с арахисовым маслом и крекерами. – Ну, что случилось-то? – спросил Мэдок у своих друзей, затем схватил полотенце и бросил им в меня. Я вовремя успела его поймать, иначе бы оно угодило мне в лицо. Джаред вздохнул, всем своим видом говоря: "Ну вот, начинается". – Я попросил ее переехать ко мне, – сообщил он, на что я приподняла брови. Мэдок фыркнул. – И она швырнула в тебя обувью? По мне, так похоже на брак. – В Чикаго, – уточнила Тэйт резким, недовольным тоном. – Он предложил жить вместе в Чикаго. Я сказала, что хочу быть поближе к папе, поэтому отправлюсь учиться в Северо-Западный, а не в Колумбийский. После чего он мне заявил, что вообще не хотел ехать в Нью-Йорк, и планировал остаться здесь ради Джекса. Мэдок полез в кулер за водой. – Так это же хорошо. Все в выигрыше. В чем проблема? – Проблема в том, – отозвалась я вместо Тэйт, – что он не обсудил ситуацию с ней. У него были собственные планы, не включавшие ее. – У нее тоже были свои планы, – возразил Мэдок. – Но с его слов получается, что он не хотел ехать в Нью-Йорк. – Мой голос зазвучал громче; Джаред и Тэйт уставились на меня. – Теперь ей кажется, будто она на него давила, заставляла делать то, чего он не хотел. Мэдок закатил глаза. – Лукас, заткни уши. Лукас послушался, и Мэдок обвел нас взглядом, заглядывая в глаза каждому. – Послушай, извини, Тэйт, но ты жила в вымышленном мире, полном долбанных радуг и кексиков с присыпкой, если всерьез думала, что Джаред Трент переберется в Нью-Йорк. Там люди на машинах не ездят. Где ему ноги размять? Ты представляешь, в какую сумму выльется парковка? Глаза Джареда все еще были закрыты, но его грудь затряслась от беззвучного смеха. Ему хватило ума не рассмеяться вслух. У Тэйт отвисла челюсть, только жест явно не подразумевал "ого-да-ты-прав". Скорее "какой-же-засранец-я-ему-сейчас-пяткой-в-лицо-дам". Не уверена, но Мэдок, вероятно, почувствовал жар ее взгляда даже через солнцезащитные очки. Я подняла руку. – То есть, ты хочешь сказать, что машина важнее ее? – закричала на него. Он шумно выдохнул, подошел ко мне сзади и накрыл мой рот ладонью. Я по голосу поняла, что Мэдок улыбался, когда он сказал своим друзьям: – Вы оба будете в Чикаго. Я буду в полутора часах езды в Нотр-Даме. Все в выигрыше. *** В районе четырех часов вечера Джаред и Тэйт уехали делиться новостями о смене планов на колледж с ее отцом, а мы с Мэдоком повезли Лукаса домой, чтобы успеть к ужину. Ни один из нас не нарушил молчания, пока Мэдок ехал по извилистым пустынным улицам, ведущим к нашему… его… дому. Между нами царило напряжение, по консистенции сходное с мокрой глиной. Я не знала, о чем он думал. Обычно Мэдок болтал без умолку. Сейчас же он стоически устремил взгляд вперед, несясь по темному шоссе. Деревья нависали с обеих сторон от дороги, отчего создалось впечатление, будто мы находились в пещере. – Фэллон, – произнес Мэдок, и я обернулась. – Нам уже не шестнадцать. Я уставилась на него, не поняв, что он имел в виду. – Я знаю. Мэдок дернул рычаг, переключившись на шестую передачу. Он смотрел то в боковое окно, то в лобовое, но не встречался взглядом со мной. Ему явно было чертовски некомфортно. – Мне кажется, мы смогли бы лучше уживаться друг с другом, если бы повзрослели. Ты можешь остаться до конца лета, если захочешь. Что? Он серьезно? Дальнейших пояснений не последовало, поэтому я отвернулась к своему окну. Он не хочет, чтобы я осталась, – подумала про себя. А может, хочет. – Ага, киска-которая-постоянно-под-рукой, верно? – Трепет в животе стих, когда я поняла, почему он попросил меня остаться. Мэдок покачал головой. – Я не всерьез это сказал. Ну да. Зачем бы еще он предложил мне остаться? Хоть мы и прояснили некоторое недопонимание, Мэдок все равно считал меня бракованным товаром. Как и сказала моя мать – я недостаточно хороша. Мне он тоже не особо нравился. Даже если Мэдок действительно этого хотел, была ли я готова терпеть его общество целое лето? – Если бы я хотел легкодоступную киску, я бы ее нашел, Фэллон, – отмахнулся он. – Но что тут скажешь? Наверно, мне просто нравится твоя компания. И я знаю, что нравлюсь тебе. Как бы ты не старалась это скрыть, я по-прежнему тебя возбуждаю. Поэтому престань вести себя так, словно терпеть меня не можешь. Я с силой сжала зубы, когда Мэдок нажал кнопку на пульте, расположенном у него на солнцезащитном козырьке, чтобы открыть ворота, преграждавшие въезд в жилой комплекс. Он серьезно? Неужели ему непонятно: если два человека хорошо проводят время в спальне – это еще ничего не значит? Люди идут в бар, общаются около часа, а потом идут домой вместе! Одно с другим никак не связано. Как только Мэдок припарковался возле дома, я вылезла из GTO, раздраженно выпалив: – Знаешь, что мне действительно не нравится? Я ненавижу твою машину! У нее слишком низкая посадка, чересчур много "слепых" зон, и она похожа на Шеви Кавалер, которая обошлась бы тебе вдове дешевле этой бесполезной груды металла! Я вбежала в дом, услышав его смех. – А вчера она тебя вполне устраивала, когда ты кричала мое имя, лежа на ней!
***
Кого я пыталась одурачить? Я бы с большим успехом бревно в задницу засунула, чем убедила себя, будто не хочу Мэдока. Но кому какая разница, верно? Да, я хотела его. Естественно. Кто бы не захотел? И я могла насладиться им. Еще хотя бы раз. Мне лишь нужно постараться не утратить контроль, только и всего. У меня ушло меньше двух минут на то, чтобы принять душ. Руки слегка дрожали, я часто моргала – со мной так всегда бывало, когда пыталась не думать. Я надела черные кружевные трусики и винтажный бледно-розовый атласный лифчик. Вообще-то, лифчиком его можно было назвать только потому, что он прикрывал мои груди, а вот поддержки никакой не оказывал, сидел свободно, словно обрезанная камисоль. Мэдоку понравится. Мое белье не только выглядело сексуально, но так же было удобно в эксплуатации. Ему не придется снимать с меня лифчик, чтобы его руки оказались там, где нужно. Распустив хвост, распушила волосы, и оставила их немного спутанными – похоже, Мэдоку такая прическа приходилась по вкусу. Нанесла легкий слой туши на ресницы, подкрасила губы. Перед тем как выйти за дверь, подхватила с тумбочки свои очки в черной оправе. Пробежав несколько метров по темному коридору, проскользнула в комнату Мэдока. Услышав шум воды в душе, улыбнулась, и направилась к кровати. Отлично. Я хотела оказаться тут раньше, чем он выйдет из душа. В порядке исключения мне хотелось его удивить. Я села на край кровати, сжала зубы, сдерживая улыбку. Жар разлился по венам, пальцы на ногах поджались, погрузившись в бежевый ковер. Я положила ладони на кровать, по сторонам от своих бедер. Как же его встретить? Я попробовала несколько разных поз, но они все ощущались ненатурально. Раздвинуть ноги или не раздвигать? Отклониться назад, опершись на руки, лечь на бок? Глупости какие. Мэдока это рассмешит. Ладно, может, и не рассмешит, но все-таки... Сегодня все будет по-моему, – напомнила себе. Я не позволю ему властвовать надо мной. В итоге решила не подгибать ноги, просто сомкнула их и поставила на пол, а руки сложила на коленях. Шум воды затих. Я попыталась угомонить свое сердце. Мэдок вышел из ванной с черным полотенцем, обернутым вокруг талии. Его взгляд моментально встретился с моим. У него округлились глаза, рот захлопнулся. Он выглядел напряженно и немного рассержено. На мгновение мне стало страшно. Я побоялась, что перешла границы дозволенного, явившись к нему в комнату, несмотря на то, что Мэдок уже много раз вторгался на мою личную территорию. Но затем мой взгляд опустился ниже. Выпуклость под полотенцем становилась все заметней. Я сжала пальцы в кулаки, стараясь заглушить чувство гордости, однако это было невозможно. Будто надев пятнадцатисантиметровые каблуки, ощутила прилив уверенности. – Ты сердишься, – сказала дразняще, откинувшись назад. – Я поменяла правила игры. Он начал приближаться, словно хищник. – Не сержусь. Просо удивлен. – Ну, ты же был с другими девушками в этой постели? – спросила я. – Почему не со мной? Если честно, я не задумывалась об этом до тех пор, пока не задала вопрос, но это правда. Мэдок спал с другими девчонками на этой кровати, в этой комнате. Вероятно. Но никогда со мной. – Ты этого хочешь? – Его голос, знойный и сексуальный, буквально соблазнял меня. Однако я заколебалась. Хотела ли я? – Ты не любил девушек в этой постели, – предположила. – Ты их трахал. Они проводили с ним ночь, а потом уходили, их место занимали другие. Я могла бы преодолеть один холм, но по-прежнему бы обнаружила себя у подножия горы. Мне не хотелось быть использованной, забытой, безымянной. Он прав. Какого черта я делаю? Мой взгляд блуждал по комнате, избегая его глаз. Я не знала, где искать ответы. Черт, да я теперь даже в вопросах сомневалась. Мы с Мэдоком могли бы переспать сегодня. Я бы могла покинуть этот дом по собственной воле, а не по принуждению… только что он потеряет, в конечном счете? Ничего. Занявшись с ним сексом, а потом отказав ему, я не причиню Мэдоку боли. С силой зажмурившись, наконец-то поняла, насколько глупо себя вела. Поднявшись, попыталась проглотить вставший в горле ком. В глазах защипало от подступивших слез. – Нет, думаю, я все-таки не этого хочу, – прошептала, пройдя мимо него к двери. – Фэллон? – послышался оклик Мэдока. Неприкрытое замешательство пронизывало его голос. Но я ушла.
Пробежав по коридору, ворвалась к себе в комнату, захлопнула дверь и заперла ее на замок. Тяжело дыша, припала к двери, закрыла глаза, чтобы слезы не пролились. Я не плакала уже несколько лет. Мне всегда удавалось остановить их, проглотить. Ты сможешь, – сказала себе. Просто сделай это. Прежде чем вновь натворишь глупостей. Взяв телефон, лежавший на прикроватном столике, открыла последнее смс. 'Опубликую, когда будешь готова.' Это сообщение пришло три дня назад, после моего приезда. Слабыми пальцами начала набирать ответ. – Фэллон? – Мэдок постучал. Я перестала печатать. – Оставь меня в покое, – распорядилась, обратившись к закрытой двери. – Нет. Прощу прощения? Я повысила голос, ответив: – Ты сказал мне запирать дверь, если не захочу впускать тебя внутрь, придурок. Именно это я и делаю. – Я использовал этот подкат в шестнадцать лет, когда у меня руки были не толще зубочисток. – Его приглушенный голос тоже зазвучал громче. – Я обзавелся мускулами с тех пор, и твоя дверь пойдет на дрова для камина через пять секунд, если ты не откроешь! Подбежав к двери, резко распахнула ее. – Не смей! – В чем дело? – оттеснив меня, Мэдок вошел в комнату, и повернулся ко мне лицом. – Мы весело провели день вместе. И я запланировал еще более веселую ночь, начиная с джакузи. Ну, конечно, кто бы сомневался. Я захлопнула дверь. Покачав головой, горько засмеялась. – Я попросила оставить меня в покое. Почему ты не можешь просто выполнить просьбу? – Мой тон оставался безэмоциональным, однако все мышцы рук и ног напряглись, когда я прошла мимо Мэдока. Схватив за локоть, он развернул меня, чтобы мы оказались лицом к лицу. – Ты пришла ко мне в комнату в таком виде. – Он указал на мое тело. – А потом убежала, ожидая, будто я не буду гадать о том, что творится у тебя в голове, черт возьми? – Какая разница? Тебе ведь все безразлично. Кроме себя самого, разумеется. Высвободив руку, отошла к кровати, оставив безопасное расстояние между нами. Мэдок сдвинул брови в замешательстве, словно не понимал, о чем я. Да и как ему понять? Мое поведение кардинально поменялось. Я позволила ему соблазнить меня, затем нарушила правила игры и сама попыталась его соблазнить, лишь бы доказать, что смогу. Жестоко обожглась при этом, а теперь отталкивала его. Мэдок был растерян, и имел на это полное право. Я уж точно была растеряна. Я думала, что точно знала, чего хотела добиться, вернувшись в Шелбурн-Фоллз. – Черт, к чему это все? Дело в вопросе о других девушках в моей постели? – спросил он, приблизившись ко мне. Тихий вздох вырвался из легких, а вместе с ним улетучился и мой план. – Неважно. – Я мог бы спросить у тебя про других парней, но я этого не сделал. – Судя по гримасе, Мэдок разозлился. – Знаешь, почему? Потому что мне не все равно. Ты действительно хочешь знать, как много девушек побывало в моей постели? Со сколькими девушками я переспал? Ему не все равно? – Нет, я не хочу знать. Мы не состоим в отношениях, – огрызнулась в ответ. Мэдок стоял неподвижно. Его лицо ожесточилось, он слегка вздернул подбородок, но в остальном его тело словно окаменело. Я не могла понять, злился ли он, был сбит с толку или раздражен. Но точно знала, что Мэдок задумался. Проводив взглядом его внушительную фигуру, облаченную только в черные пижамные штаны, низко посаженные на бедрах, стала наблюдать, как он прошел через мою спальню, взял широкое серое кресло, вынес его на середину комнаты и установил перед настенным зеркалом. – Иди сюда, – скомандовал Мэдок. Поджав пальцы ног, не сдвинулась с места. Его тон смягчился, когда я не шелохнулась. – Пожалуйста? – попросил он. Устроившись в кресле, Мэдок посмотрел на меня через зеркало, выжидая. Он откинулся на спинку, сполз вниз немного, широко расставил ноги. Его гладкая грудь блестела в тусклом освещении. Мне пришлось облизать губы, потому что я внезапно ощутила жажду. Это смешно! Уперев кулаки в бока, постаралась отвести взгляд, но он все равно вернулся к его глазам. Ладно, пошло оно все. Опустив руки, медленно подошла к креслу, старательно сохраняя скучающее выражение на лице. Мэдок взял меня за запястье, вывел вперед, после чего рывком усадил к себе на колени. – Эй! – возмутилась я, попытавшись встать, но он обхватил руками мою талию. – Доверься мне. Я фыркнула, однако сопротивляться перестала, хотя бы ради того, чтобы посмотреть, к чему это приведет. – Чего ты хочешь? – прорычала, приподняв свою задницу, потому что оседлав его… ага. – Смотри. – Мэдок дернул подбородком. – Посмотри в зеркало. Что ты видишь? – О чем ты? Какого черта? – Открой глаза! – рявкнул он. Все волоски на моем теле встали дыбом. Дерьмо. Да, никогда не предугадаешь, в какой момент спокойного Мэдока сменит Мэдок, внушающий страх. Перемена всегда происходила неожиданно. Протянув руку, он подтолкнул мой подбородок, повернув меня к зеркалу. Я резко вздохнула. – Что ты видишь? – выкрикнул Мэдок. – Тебя и меня! – выпалила я. – Мэдока и Фэллон! Мое сердце билось так быстро. Я посмотрела на его отражение. Я сидела сбоку у него на коленях, так, чтобы ему тоже все было видно. Наши взгляды встретились. Моя грудь начала чаще подниматься и опадать. – А я вижу другое, – тихо произнес он. – Эти имена ничего для меня не значат. Они бесполезные и пустые. Когда я с тобой, я не вижу дочь алчной стервы и ирландского наркобарона, или сына изворотливого адвоката и Барби-веганши. Я едва не рассмеялась. Мэдок придерживался весьма ироничных взглядов на мир. Только он не улыбался. Наоборот, хмурился. Мэдок был абсолютно серьезен. Я по собственному опыту знала, что подобные моменты искренности – большая редкость для него. Он запустил пальцы мне в волосы, а вторую руку оставил на подлокотнике. – Я вижу все, что мне нужно, на тот срок, который будет отведен, – продолжил Мэдок. – Я вижу женщину, хмурящуюся милейшим образом, подобно двухлетнему ребенку, которому запретили съесть конфету. Я вижу парня, который сделал себе пирсинг Ападравиа, потому что хотел пожить в ее мире еще хоть немного. Я закрыла глаза. Не поступай так со мной, Мэдок. – Я вижу красивую женщину со сногсшибательным телом и парня, который сходит с ума, желая ее. Он опустил руку на мою шею, стал поглаживать. – Я вижу тысячи ночей, в течение которых он будет трахать ее, пока она не закричит, на кухонных стойках, в душах, бассейнах, на диванах. – Он заговорил шепотом. – Я вижу ее глаза, знаю ее взгляд, когда она кончает. Мои соски затвердели. Я стала жадно втягивать воздух. Подняв веки, встретилась с пристальным взглядом его голубых глаз, сиявших, словно кристаллы. – Я вижу парня, который обезумел, когда она уехала, и разгромил свою комнату, потому что думал, будто она его возненавидела. Моя непроницаемая маска дала трещину, глаза наполнились слезами. Ком в горле достиг таких размеров, что было трудно глотать. – Мэдок… – Я вижу, – перебил он, проведя рукой по моему животу вверх, проскользнув под кружевной топ, – тело, с которого этот парень слизывал капли дождя прошлой ночью, вкус которого ему хочется вновь ощутить у себя во рту прямо сейчас, потому что, детка, ты его мучаешь. Мэдок наклонился, начал покрывать мое плечо нежными, чувственными поцелуями, постепенно перемещаясь на спину. Он откинул мои волосы, припал губами к позвоночнику, стал целовать, поднимаясь выше. Я запрокинула голову ему на плечо. – Мэдок, – произнесла сдавленно. Дрожь пробежала по коже спины. Его губы… о, мой Бог, его губы. Он запустил обе руки под мой лифчик, массируя, сжимая, а я начала вращать бердами, прижимаясь к нему. – Проклятье, только посмотри на себя, – прошептал Мэдок бездыханно, отчего у меня внутри все сжалось. Открыв глаза, увидела то, что видел он. Девушка в нижнем белье сидела на коленях у мужчины, спиной к нему. Его ладони покрывали ее груди под лифом. Наши взгляды встретились, я ощутила жар. Мне хотелось впиться в его плоть зубами и растерзать. Я хотела его. Черт, как же я его хотела. Прислонившись виском к виску Мэдока, не разрывая зрительного контакта, опустила руку себе в трусики. Его острый, словно иглы, взгляд последовал за моим жестом. Я раздвинула ноги, легко провела пальцами по своим складкам, наблюдая за тем, как он наблюдал за мной. Мэдок откинулся назад, продолжая поглаживать меня по спине одной рукой. Его заинтересованность, то, что его внимание было приковано ко мне, оказывало неожиданный эффект на мое тело. Раньше он всегда торопился, даже прошлой ночью все происходило на максимальной скорости. Сейчас же Мэдок выглядел так, словно все здесь принадлежало ему. Словно я принадлежала ему, и он не спешил получить меня, пока не рассветет. Поднявшись с кресла, продела пальцы под пояс трусиков, стянула их с себя, позволив кружеву соскользнуть вниз по моим ногам. Мэдок сжал руки в кулаки на подлокотниках. Я заметила его эрекцию под мягкой тканью брюк. Его тело нуждалось во мне. Мой клитор тоже пульсировал. Раз. Два. Три. Проклятье. Он всегда держал меня в напряжении, заставлял чувствовать себя так хорошо. – Я… – Мне хотелось сказать ему, что я не испытывала к нему ненависти. Сказать, что думала о нем. Что сожалела. Но слова не шли с губ. – Мэдок, я… – Я вздохнула. – Я хочу тебя прямо здесь. Снова села к нему на колени, лицом к зеркалу. – Я хочу тебя вот так. Уголки его рта приподнялись в улыбке. Я охнула, когда он положил ладонь мне на шею и притянул меня к себе. Наши губы встретились. Заведя руку назад, запустила пальцы в его мягкие короткие волосы, и поцеловала так, словно без этого поцелуя мне не выжить. Мэдок провел рукой по моему животу. Я развела ноги, оседлав его бедра. – Мэдок, – прошептала с мольбой. – Я уже горю. Взяв его за руку, направила ее себе между ног. Когда его пальцы проникли внутрь меня, судорожно вдохнула. О, Боже, да. Мэдок ласкал меня; моя влажность облегчала его движения. Из-за пылавшего в животе огня, я буквально ощутила голод, поэтому начала тереться о его ладонь. – Мэдок. – Мне нравится слышать, как ты произносишь мое имя. – Он запрокинул голову, его грудь начала вздыматься чаще. Похоже, Мэдок наслаждался происходящим, хотя я не трогала его. Ему было настолько приятно просто прикасаться ко мне? Мои бедра качнулись навстречу его руке, и впервые за два года мной овладело желание. Я хотела этого. Хотела его. Хотела, чтобы все повторилось. Но знала, что ничего не смогу получить. Я знала, что будущего у нас нет. Сегодня он в последний раз займется со мной любовью. Я в последний раз его поцелую. В последний раз он будет желать меня. Мне хотелось накрыть лицо ладонями и закричать, что я не обязана это делать. Не обязана уходить. Только между нами столько всего накопилось. Переступить через прошлое невозможно. Вместо этого я встала, развернулась, и опять села Мэдоку на колени, на сей раз лицом к нему. Проведя пальцами по его щекам, сказала тихо, опасаясь, что не сдержу слезы: – Я хочу видеть тебя. – Боль в горле была невыносима, даже шептать получалось с трудом. – Я хочу поцеловать тебя, когда ты кончишь. Приподнялась немного на коленях, чтобы он стянул с себя брюки. Прежде чем Мэдок бросил их на пол, выудила из кармана презерватив. Он улыбнулся. – Как ты узнала, что он там лежит? – Ты ведь самоуверенный сукин сын, – сипло прошептала без тени сарказма. Сунув упаковку ему в руку, нетерпеливо обняла его за шею и поцеловала настойчиво. Губы Мэдока скользили по моим, не теряя контакта ни на секунду, пока он возился с презервативом у меня за спиной. Качнув бедрами, потерлась о его эрекцию. Жар внутри меня все набирал интенсивность, клитор пульсировал все сильнее и сильнее. – Давай, Фэллон, – сказал Мэдок с придыханием, откинув голову на спинку кресла. Я заколебалась, услышав свое имя. Раньше он звал меня "деткой". – Назови меня по имени еще раз. – Я опустилась на его член. Мы оба закрыли глаза от нахлынувших ощущений. Я чувствовала себя наполненной до предела. – Фэллон, – сдавленно произнес он. – Кто тебя сейчас целует? – спросила, покрывая невесомыми поцелуями линию его челюсти, медленно посасывая, прикусывая, до тех пор, пока Мэдок не застонал. – Господи, – прорычал он. – Бог тут ни при чем. Мэдок засмеялся. – Фэллон. – Подняв голову, он заглянул мне в глаза, в то время как я стала неторопливо раскачиваться. Вверх, так медленно, наблюдая за тем, как Мэдок смотрел на мое тело, двигавшееся над ним. И вниз, вбирая его в себя, поразившись тому, как его веки опустились от удовольствия. Я никогда этого не делала. Никогда не была сверху. Как же приятно, оказывается. То есть, мне всегда было хорошо с ним, но сидя в кресле под таким углом он проникал гораздо глубже. Я чувствовала, как его пирсинг скользил по стенкам моего влагалища, отчего мне хотелось то замедлиться, то ускориться, и ни за что не останавливаться. – Кто трахает тебя? – Я обхватила его лицо ладонями, положив большие пальцы на щеки, а остальные – на заднюю поверхность шеи. – Фэллон. – Слова сорвались с его губ, будто пуля в замедленном движении. У меня перехватило дыхание, когда Мэдок обхватил руками мою талию, резко встал, и направил мои ноги так, чтобы я обвила их вокруг его тела. Я жадно втягивала и выдыхала воздух, а он просто стоял, касаясь губами моих губ. – Ты не победишь, Фэллон. Хотя мне нравится, как ты играешь. Мэдок прижал меня к зеркалу, и завладел моим ртом, прежде чем отпустил мои ноги. Боже, его поцелуй оставил меня бездыханной, но мне было безразлично. Как только мои ступни коснулись пола, он развернул меня, накрыл груди ладонями, припал губами к моей шее. Глянув на него в отражении, забыла о своем желании овладеть им, властвовать. Несмотря на мое стремление контролировать ситуацию, стало ясно, что я утратила контроль. Пока Мэдок не сказал: – Почему я теряю разум из-за тебя, Фэллон? – Он дышал неровно, его руки и губы двигались так быстро, грубо. – Почему именно из-за тебя? В этот момент я поняла, что он не пытался доминировать надо мной. Он был в отчаянии. Я все контролировала. – Мэдок, – прошептала, повернув голову, и прильнула к его губам. Отстранившись, расставила ноги шире, наклонилась к зеркалу. – Пожалуйста, ты мне нужен. – Я ощущала жар его эрекции на внутренней поверхности своих бедер. Направив себя, он вновь вошел в меня. Я прикусила губу, почувствовав сладостную боль от глубины проникновения. – Так хорошо, – прошептала едва слышно. У меня внутри все буквально оборвалось, когда он начал двигаться. Зажмурившись, Мэдок запрокинул голову, произнеся дрогнувшим голосом: – Ты погубишь меня, Фэллон. Не так, как ты погубил меня.
Я пытаюсь высвободить руку из ее хватки. – Мама, нет! Пожалуйста! Моя грудная клетка готова взорваться. Я хочу закричать, хочу причинить ей боль. Слезы нескончаемым потоком льются по моему лицу. – Ты это сделаешь, Фэллон! – кричит она, утягивая меня дальше. – Перестань ныть, и делай так, как я говорю! Спотыкаюсь на ровном месте, пока мать тащит меня к двери, в которую я не хочу входить. – Я не могу! Пожалуйста, умоляю. Пожалуйста! Она останавливается, поворачивается ко мне лицом. – Что, по-твоему, произойдет, Фэллон? Думаешь, он на тебе женится? Он не останется с тобой. Если ты этого не сделаешь, твоя жизнь будет кончена. Всему, чего я с таким трудом добилась, придет конец. Часть меня знает, что это бесполезно. Я обхватываю живот руками. Накатывает приступ тошноты. Шесть недель. Шесть недель прошло с нашей последней встречи, и восемь недель с того момента, как я забеременела. По крайней мере, так сказал доктор. Скучал ли Мэдок по мне? Что он обо мне думал? Как бы я хотела вернуться. Я бы не была так холодна с ним. Когда он пытался поцеловать меня в спортзале после уроков, я не должна была отпрянуть. Я скучаю по нему, и ненавижу себя за это. Я не собиралась в него влюбиться. Качаю головой. – Я не сделаю этого. Тень клиники зловеще нависает над нами. Я утираю слезы. – Почему ты так его хочешь? – ядовито огрызается мама. Мое сердце по-прежнему бьется слишком быстро, но я стараюсь совладать со своим гневом. – Потому что это мой ребенок. Мэдока и мой. Мне нужно поговорить с ним. – Он уже нашел себе другую. – Она достает сотовый, показывает мне дисплей. От увиденного у меня внутри все переворачивается. Морщусь от боли, пытаясь сдержать слезы. Мэдок опубликовал в фэйсбуке фотографии со своей вечеринки. Он обнимал другую девушку. – Ты всерьез думала, что он тебя любит? – Мне нужно поговорить с ним. Мать убирает телефон в свою сумку от Прада, сжимает руку с идеальным маникюром в кулак, упирает ее в бок. – Он рассказал о тебе своим друзьям? Ты хоть раз ходила с ним на свидание? Для него это была не любовь! Он использовал тебя, Фэллон! – Ты лжешь! – Я приближаюсь к ней. Все мои мышцы болезненно напрягаются в агонии. – Он любит меня. Я знаю. Я была так жестока с ним в течение столь долгого времени, но все равно знаю, что он меня хочет. Мэдок даже не смотрел на других девчонок рядом со мной. Я не могу без него. Мама вскидывает руку в воздух. – Ну, поздравляю, и добро пожаловать в мир, где каждая женщина – идиотка! – орет она. – Мы все побывали здесь хотя бы раз. "Он улыбнулся мне. Он действительно меня любит. Он открыл дверь для меня. Он действительно меня любит". – Мать смотрит прямо на меня. – Послушай-ка, какой урок об отношениях женщин и мужчин я усвоила. Женщины принимают любые мелочи за чистую монету, а мужчины думают только о себе. Мэдок никогда не показывался с тобой на публике. Ты ему не нужна! Я распахнула глаза. Меня разбудил виброзвонок моего телефона. В комнате было темно. Глянув на часы, заметила, что сейчас всего лишь полночь. Воспоминания о сне были еще свежи. У меня на лбу собрался пот. Я потерла глаза ладонями, отгоняя непрошенные образы. Склонившись с края кровати, подхватила свой сотовый, валявшийся на полу. Я вспомнила, как Мэдок случайно сбил его с тумбочки. Мэдок. Обернувшись, увидела, что он спал рядом со мной. Я легла обратно, рассматривая его. Мэдок выглядел так умиротворенно. Он лежал на животе; простынь была обернута вокруг его талии. Его волосы, влажные после душа, уже высохли, и в результате нашей деятельности пребывали в полнейшем беспорядке. Они торчали во все стороны, отчего Мэдок казался более юным. А может, просто более беззаботным, чем обычно. Он обнимал подушку. Я позавидовала медленному, размеренному ритму его дыхания. В течение последних двух дней, каждый раз, когда татуировка Мэдока попадалась мне на глаза, я приходила в замешательство. Поначалу у меня сразу возникала мысль, что это мое имя. Меня интересовало, какое значение несло в себе слово "Падший". Но я знала, что никогда не спрошу его об этом. Телефон завибрировал у меня в руке. Сделав вдох, открыла сообщение. Отец дважды звонил и прислал смс. Моя мать тоже звонила и оставила несколько сообщений в голосовой почте. Их я удалила, даже не прослушав. Я была уверена, что она отчитывала меня по поводу приезда в Шелбурн-Фоллз, либо несла какую-нибудь бессмысленную чушь. Открыв смс от папы, увидела два сообщения. 'Фэллон?' 'Ты хочешь, чтобы я опубликовал материалы?' Бросив взгляд на Мэдока, поняла, что мой план изменился. Я набрала ответ. 'Нет. Отошли все Карутерсу.' 'Ты уверена?' Нет, я не была уверена. Я уже не хотела осуществлять свою затею, но только таким образом могла поставить финальную точку. У нас с Мэдоком не было будущего. Это не любовь, и я не собиралась обманывать себя ни минутой больше. Сейчас. Открыв новое окошко, написала сообщение отцу Мэдока 'Проверьте свою электронную почту. Я буду ждать в домашнем офисе. У вас есть два часа.' Парни вроде него спали с телефонами в руках, однако я не сомневалась, что он еще бодрствовал, и наверняка трахался со своей любовницей. Мистер Карутерс ответил через несколько минут. 'Уже в пути.' *** – Кэтрин Трент. Я бросила папку на стол Джейсона, а сама плюхнулась на стул, стоявший напротив него. Он прищурился, заколебавшись на мгновение, затем открыл мои бумаги. Его губы плотно сжались, пока он листал документы, счета, фотографии. – Зачем ты это сделала? – спросил мистер Карутерс, захлопнув папку с такой невозмутимостью, словно уже разобрался со мной. Я посмотрела на него. Практически так же будет выглядеть его сын лет через тридцать. От этого моя ненависть к ним только усилилась. В черном костюме, с короткими белокурыми волосами, уложенными более стильно, чем у большинства парней помладше, мистер Карутерс выглядел весьма привлекательно. Не удивительно, что моя мать запрыгнула к нему в койку раньше, чем развелась со своим предыдущим мужем. Он был богат, красив, влиятелен. Идеальный набор для золотоискательницы. Джейсон никогда не проявлял жестокость в отношении меня, однако его присутствие все же вселяло некий страх. Как и в случае с Мэдоком. Мои узкие джинсы и футболка с Green Day – не самые достойные доспехи, в которых я могла бы противостоять ему. По крайней мере, так ему казалось. – А вы как думаете? – огрызнулась я. – Ради денег. – Мне не нужны ваши деньги. – Мои слова прозвучали отрывисто. При общении с ним мне всегда хотелось спалить все вокруг. – Я предпочту грязные заработки своего отца, прежде чем хоть цент получу от вас. – Тогда чего ты хочешь? – поинтересовался он, затем встал и подошел к бару, где налил себе в бокал что-то коричневое. Выпрямив спину, посмотрела в окно, расположенное за его столом. Зная, что он меня услышит, сказала: – Вставать во время разговора с другим человеком – грубо. Я почувствовала, как Джейсон замер. Мне пришлось ждать не дольше нескольких секунд, прежде чем он вновь появился передо мной, усевшись за стол. – Я собиралась слить информацию, которую вы получили по электронной почте. Подкупы судей… – Одного судьи… – встрял мистер Карутерс. – И довольно продолжительная интрижка с мисс Трент, – продолжила я. – Вы встречались с ней на протяжении двух браков. Я не могла поверить, когда узнала об этом. Занимаясь раскопкой его измен, я не удивилась тому, что он спал с другими женщинами. Черт, они с моей матерью оба начали "ходить налево" практически сразу после свадьбы. Для нас с Мэдоком данный факт не являлся секретом. Хоть мы и не общались особо в тот период, я знала, что он тоже видел – брак наших родителей – полнейший фарс. Мы понимали, что наша четверка никогда не станет семьей. И именно поэтому не ощущали солидарности. До тех пор, пока все не изменилось, и мы с ним начали спасть друг с другом. – Почему ты не слила эту историю в прессу? – спросил Джейсон. Хороший вопрос, мать вашу. Держа руки на подлокотниках, сохраняла наш зрительный контакт. Карутерс запросто мог почувствовать слабость оппонента. Это входило в его рабочие обязанности. – Потому что, как оказалось, я не такой уж плохой человек, – ответила ему. – Разглашение навредит людям, которые этого не заслуживают, и я не хочу так с ними поступать. Пока. – Спасибо, – произнес он с искренним облегчением. К черту его. – Я сделала это не ради вас. Джейсон сложил руки на столешнице. – Где мой сын? – Спит. – Я ухмыльнулась. – В моей постели. Мужчины вроде мистера Карутерса редко повышали голос, однако я поняла, что разозлила его, судя по тому, как он закрыл глаза и медленно выдохнул. – Итак, чего ты от меня хочешь, Фэллон? – наконец спросил Джейсон. – Я хочу, чтобы вы развелись с моей матерью. Его глаза округлись, но я продолжила: – Позаботьтесь о ее благосостоянии, разумеется. Я не люблю мать, однако не хочу, чтобы она оказалась на улице. Купите ей дом и заплатите немного отступных. Джейсон горько рассмеялся, покачав головой. – Неужели ты думаешь, будто я не пытался с ней развестись, Фэллон? Твоя мать сопротивляется неизбежному. Она не хочет развода, а вот внимание, которое привлечет длительная судебная тяжба, как раз по ее части. Поверь мне, я могу развестись с ней, и не очень много потерять при этом. Вот только без медиа-ажиотажа не обойдется. Бедняжка. – Меня это не волнует. Мне плевать, как вы решите действовать, или какой вред вам нанесет развод. Если хотите, чтобы все прошло быстро и легко, советую раскрыть бумажник шире. Мистер Карутерс сжал губы – явный признак, что он задумался. Я не беспокоилась. Чтобы адвокат вроде него не смог одолеть свою жену в суде? Я вас умоляю. Джейсон заботился лишь о своей репутации, больше ни о чем. Он прав. Моя мать пойдет на все, чтобы на нее обратили внимание. Она точно изваляет его в грязи. Однако у нее есть своя цена. У всех есть. – Что еще? – Джейсон приподнял брови. Очевидно, условия ему пока не нравились. – Один из партнеров моего отца, Тед О'Рурк, подаст прошение о досрочном освобождении в сентябре. Проследите, чтобы его одобрили. – Фэллон. – Он снова покачал головой. – Я защищаю плохих парней. Повлиять на комиссию по условно-досрочному освобождению не в моих силах. Кого он пытался одурачить? Я наклонилась вперед, положив руки на стол. – Хватит прикидываться беспомощным. Не заставляйте меня просить дважды. – Я постараюсь что-нибудь придумать. – Мистер Карутерс склонил голову набок. – Что еще? – Ничего. – Я улыбнулась, не размыкая губ. – На этом все? Мать и Тед О'Рурк? А для себя ничего? Поднявшись со стула, заправила несколько прядей волос за уши, после чего опустила руки вдоль тела. Засунув их в карманы, я бы тоже проявила слабость. – Дело изначально не касалось меня, но вы сделали так, чтобы касалось, верно? Поэтому вы испугались, когда застали меня с Мэдоком. Зная, кто мой отец, и что представляла собой моя мать, вы предположили худшее обо мне. Вам не хотелось, чтобы ваш единственный сын замарал себя. Он сжал переносицу пальцами. – Фэллон, вы были детьми. Ваши отношения зашли слишком далеко, и чересчур рано. Ты всегда мне нравилась. – А вы мне не нравились, – выпалила в ответ. – Чувство вины, тоска, то, что меня бросили взрослые, которым, по меньшей мере, полагалось оказать мне поддержку, все, что произошло после – я не должна была пройти через это. Особенно в одиночку. Джейсон сконфуженно сощурился. – Что произошло после? Моя злобная гримаса дрогнула. Он не знал? Ну, конечно. С чего я взяла, будто моя мать ему расскажет? Я покачала головой, проигнорировав его вопрос. Кому какая разница? Джейсон все равно не защитил бы меня. – Это все фото с Кэтрин Трент, которые у меня есть. Я не сохранила электронные копии. Он моргнул. – И ты просто отдашь их мне? Шантаж не так работает. – Это не шантаж, – усмехнулась я. – Я не такая, как вы. Однако среди моих знакомых полно нехороших людей, поэтому я не сомневаюсь, что вы выполните мои просьбы. Если сдержите сове слово, я ничего не расскажу. Да, мистер Карутерс был осведомлен о роде деятельности моего отца и о том, с какими людьми я контактировала через него. Я бы никогда не использовала их, чтобы кому-либо навредить, но он этого не знал. Подняв глаза, Джейсон спросил: – Где гарантии, что я могу доверять тебе? Я не хочу, чтобы имя Кэтрин втоптали в грязь. – Я никогда не лгала вам, – подметила, развернувшись к выходу. – Фэллон? – окликнул он, и я снова повернулась к нему лицом. – Я давно выяснил, каковы мои достоинства. И недостатки. – Поднявшись, Джейсон сунул руки в карманы. – Я не уделял внимания женам, Мэдоку, меня мало интересовала жизнь за пределами зала суда. – Он утомленно вздохнул. – Но что бы ты ни думала, я люблю своего сына. – Я вам верю. – Было настолько плохо? – Изучая меня, мистер Карутерс прищурился. – В разлуке с ним? Я имею в виду, спустя два года, разве ты не видишь, что все вышло к лучшему? Неужели было так больно? Больно. Я сжала челюсти. В глазах запекло. Любил ли он кого-нибудь достаточно сильно, чтобы почувствовать боль? Мой голос прозвучал едва слышно. – Я думала, что было. Поначалу. Было больно, когда меня увезли, не дав с ним попрощаться. Было больно, когда я не могла увидеться с ним или поговорить. Было больно, когда мать не звонила мне, не приглашала домой на праздники. Когда я тайком вернулась спустя несколько месяцев и обнаружила Мэдока с другой, тоже было больно. – Расправив плечи, посмотрела ему прямо в глаза. – Но больнее всего было, когда мать силой притащила меня в ту клинику, в ту плату, где я лежала в полном одиночестве, пока какая-то машина уничтожала во мне его ребенка. Глаза Джейсона расширились, и у меня не осталось сомнений, что он не знал. Я кивнула, закончив хрипло: – Да, эта часть была самой паршивой. Я развернулась и вышла из кабинета, стараясь не думать о горестном выражении на лице Джейсона Карутерса перед тем, как он накрыл его руками.