Фэллон

– Ну, разумеется!
Я распахнула глаза, услышав язвительный голос, и подскочила на кровати.
Моя мать стояла у открытой двери спальни Мэдока, одну руку уперев в бок, а вторую положив на бедро, чем выставила напоказ усыпанные сияющими бриллиантами пальцы.
Я до сих пор была в своей ночной рубашке. Сонно моргнула, пытаясь окинуть ее взглядом.
Силой подавила усталую улыбку при виде маминого наряда. Она была в обтягивающих черных брюках, черно-белой блузке без рукавов с леопардовым принтом, который я ненавидела, и черной шляпе-федоре.
Серьезно? Федора?
При каждой нашей встрече мама пыталась выглядеть все моложе и моложе. Или больше походить на итальянскую наследницу. С ней не угадаешь.
– Что ты здесь делаешь? – Я была шокирована хрипотой своего голоса. Вчерашний эпизод с Мэдоком меня изнурил, но я чувствовала себя сильной, в ясном сознании… по крайней мере, выше плеч.
Она улыбнулась. Ее безупречная кожа буквально сияла в лучах утреннего солнца, проникавших в комнату через окно.
– Я здесь живу, Фэллон. А ты – нет. Забыла?
Глянув в сторону, заметила, что Мэдока в постели не было.
Куда он делся?
Прищурившись, посмотрела на мать, когда она подошла к изножью кровати.
– Пошла вон, – распорядилась я.
Подняв футболку Мэдока, мама начала ее складывать.
– Спишь с полезными людьми, зарабатывая на хорошую жизнь, как посмотрю. Я не удивилась, обнаружив тебя в его постели. Снова.
Откинув одеяло, потянулась за очками, лежавшими на тумбочке, но затем остановилась.
Нет. Они мне не нужны для разговора с ней.
Опустив руку, встала с кровати и вздернула подбородок.
– Если ты не уберешься отсюда, я сама тебя вышвырну.
Это не пустая угроза. Я искала повод ее ударить.
– Джейсон меня ожидает. – Мать опустила глаза, изображая скуку. – Он уже в пути. Ты не знала? Я с мужем согласна только в одном – ваша связь с Мэдоком мерзка.
Я поморщилась на слове "муж". Забавно. Никогда не думала о них, как о супружеской паре. Может, потому, что они никогда не вели себя как супруги.
Она подошла ко мне, провела своими холодными ладонями вверх-вниз по моим рукам.
– Джейсон всегда находит пути влияния на своего сына. Тебе лучше свыкнуться с этим фактом как можно скорее, Фэллон. Ради твоего же блага. У Мэдока нет долгосрочных планов на ваши отношения.
– Уйди. – Низкий голос испугал нас обеих.
Выпрямив спину, быстро перевела взгляд в сторону дверного проема, где стоял Мэдок, испепелявший мою мать взглядом.
Она тоже развернулась, услышав его тихую команду. Внезапно я ощутила прилив энергии в теле. В присутствии Мэдока я чувствовала себя более сильной.
Не то чтобы мне требовалось его заступничество в конфликтах. Просто приятно не быть одной.
– Ухожу, – уверила мама. Я по голосу услышала, что она улыбалась. – Твой отец скоро приедет, поэтому одевайтесь. Оба.
Она сначала посмотрела на него, потом на меня, и двинулась к двери, в то время как Мэдок вошел в комнату. Он скрестил руки на груди; мышцы его обнаженной груди были напряжены. Мэдок никогда бы не ударил женщину, но сейчас создавалось впечатление, что ему хотелось это сделать.
Переступив порог, мать обернулась к нам.
– Мэдок. Тебя отправят в Нотр-Дам. Фэллон? Ты уедешь со мной сегодня. В Чикаго. Я занята подготовкой благотворительного бала Триумф, а ты возвращаешься в колледж.
Я против воли рассмеялась. Сдвинула брови, не веря своим ушам.
– Ты что, с планеты иллюзий? С чего ты взяла, что можешь мной распоряжаться?
– Я забираю тебя в Чикаго, и ты больше никогда не увидишься с Мэдоком. – Ее слова прозвучали едко, с угрозой в каждом слоге. – Я не потерплю никаких ассоциаций с ним или его отцом после развода. И ты им в любом случае не нужна.
– Пошла вон! – прорычал Мэдок.
На миг ошеломленная, она закрыла рот и сглотнула.
Вздернув бровь, мама продолжила, обращаясь к нему:
– Как только твой отец вернется, он заставит тебя увидеть здравый смысл. Ты больше никогда не встретишься с моей дочерью, Мэдок.
Он двинулся ей навстречу, широко шагая. С его приближением она была вынуждена отступить обратно в коридор. Я последовала за ними. Мэдок медленно остановился, злобно глядя на нее сверху вниз.
– Пригрози этим еще раз, – с вызовом бросил он. – Я проломлю твоей головой стены, чтобы добраться до Фэллон.
Глаза обожгло; я улыбнулась сама себе.
Мэдок был сантиметров на пятнадцать выше моей матери. Не знаю, выполнил бы он свое обещание или нет, однако у меня кровь вскипела, когда я увидела его таким.
Она демонстративно поджала губы, прежде чем решила наконец-то заткнуть свой гребанный рот и уйти.
Боже, я его люблю.
– Мэдок… – Я подбежала к нему. Он развернулся как раз вовремя, чтобы поймать меня в объятия. – Ты такой сексуальный, – прошептала ему на ухо.
Его тело затряслось от смеха. Мэдок обвил руками мою талию и поднял меня. Обняв его за шею, захлопнула дверь после того, как он внес меня в спальню.
– У нас проблемы, – буднично сказала я.
– Нам восемнадцать. А мой отец блефует.
– Но…
– Доверься мне, – перебил Мэдок. – Ты меня любишь?
Я кивнула, словно ребенок, желающий отведать мороженого.
– Да.
– В смысле, любишь так сильно, что не смогла бы меня убить, если б я превратился в зомби? – продолжал допытываться он с озорным выражением на лице.
– Да. – Я засмеялась.
Мэдок поставил меня на ноги и, сунув руку в карман, достал черную кожаную коробочку округлой формы. Когда он ее открыл, я чуть не рухнула на пол, увидев то, что лежало внутри.
Кольцо с замысловатой оправой из платины, большим круглым бриллиантом в центре и несколькими поменьше по бокам, сверкало в солнечном свете.
Когда я подняла свои широко распахнутые глаза, Мэдок опустился передо мной на одно колено.
Он ухмыльнулся.
– У меня есть идея.
***
– Старик, ты точно к этому готов? – Джаред облокотился на стойку по другую сторону от Мэдока, пока мы подписывали бумаги для получения разрешения на брак.
– Не ревнуй, – шутливо ответил Мэдок. – Мы можем остаться друзьями. Просто друзьями, без привилегий.
Закатив глаза, Джаред отошел к ряду стульев и сел, опершись локтями на колени.
Он не казался обеспокоенным. Хотя явно был взволнован. И немного нервничал, похоже.
Я уж точно нервничала. Меня тошнило, я остолбенела, переживала, была напряжена.
И влюблена до безумия.
Мне потребовалась всего пара мгновений, чтобы обрести дар речи и прошептать "да", когда Мэдок сделал мне предложение. Хоть у меня в голове носился ураган опасений и вопросов, я была абсолютно уверена в одном.
В Мэдоке.
Не сомневалась в нем ни секунды. Я даже не колебалась, когда спросила себя, принадлежала ли ему.
Принадлежала, и всегда буду. Вот так вот.
Мы покинули дом до приезда мистера Карутерса, направившись прямиком в Чикаго. Я взяла с собой минимум одежды, поэтому мы остановились в общаге, чтобы я привела себя в порядок и забрала Тэйт, потом написали Джареду, попросили прогулять пары и встретиться с нами в Секретариате мэрии.
Нам нужны свидетели и, конечно же, мы хотели, чтобы наши друзья находились рядом при таком событии.
Выглядела я определенно неподобающе для невесты. У нас с Тэйт похожие вкусы в одежде, что означало: платья мне не добыть. Хотя это к лучшему, наверно. Мне бы было некомфортно.
Я надела тонкую белую блузку с затейливой завязкой на воротнике и рукавами-крылышками, которую заправила в узкие джинсы; черные балетки и черный тренч Burberry в стиле милитари – приталенный, но с расклешенными полами, доходившими до середины бедра. Мэдок оделся мне под стать в привычные дорогущие джинсы и короткую черную куртку, опускавшуюся немного ниже талии, также в стиле милитари. Он нанес немного укладочного воска на волосы, чтобы они торчали вверх. А от его взгляда и ослепительной улыбки я была готова потерять рассудок.
Мы с Тэйт наспех сделали мне прическу и макияж. Мэдок не сводил с меня глаз, словно желал съесть, так что, думаю, мы неплохо справились.
Сжала руки, переплетая пальцы.
Кольцо с большим бриллиантом ощущалось божественно на моем пальце, а это о многом говорило, ведь я не носила консервативные украшения.
Он сказал, что это фамильная ценность. Отец Мэдока подарил это кольцо его матери на помолвку. Когда я заколебалась, он рассмеялся, пояснив: несмотря на то, что их брак закончился разводом, бабушка и прабабушка, которым украшение принадлежало раньше, прожили со своими мужьями долго и счастливо.
Муж.
Голову заполонили вопросы. Где мы будем жить? Насколько плохо отреагируют наши родители? Что насчет колледжей? Буду ли я хорошо к нему относиться? Будет ли ему хорошо со мной?
Опустив взгляд, стала разглядывать искусно выполненную оправу кольца, задумалась об истории, которую оно символизировало, и о мужчине, который мне его подарил. Мэдок любил меня. Он был верен. Силен.
А нашим родителям придется свыкнуться с тем фактом, что мы никогда не расстанемся.
– Ты светишься от счастья. – Тэйт подошла ко мне, пока Мэдок завершал дела с секретарем.
Положив руку на живот, вздохнула.
– Вообще-то мне кажется, что меня сейчас стошнит.
Мэдок обернулся, глянув на меня с приподнятыми бровями.
Я поспешила добавить:
– Но это скорее чувство из разряда "ого-меня-на-изнанку-вывернет-от-радости".
Склонившись, он быстро чмокнул меня в губы.
– Пошли. Теперь нам надо к судье.
Мэдок взял меня за руку и подхватил разрешение со стойки, но я его остановила, оставшись твердо стоять на месте.
– Мэдок? – сказала самым робким тоном, каким только могла. – Думаю… нам, наверно… стоит найти священника.
Я поморщилась, извиняясь.
– Священника? – повторил он растерянно.
Нас обоих воспитали католиками, мы ходили в приходские начальные школы. Тем не менее, с возрастом перестали усердно исполнять религиозные традиции, поэтому я понимала, почему моя просьба застал его врасплох.
Я с трудом сглотнула.
– Просто… боюсь, мой отец может тебя убить, если нас не обвенчает священник. – Угол моего рта приподнялся в улыбке, и я схватила Мэдока за руку, потащив его вперед. – Пошли.
***
Джаред и Тэйт последовали за нами в своей машине. Паб Суверен располагался в северной части Чикаго, между мэрией, откуда мы держали путь, и Северо-Западным университетом. После того, как парни припарковались на окраине стоянки, я повела нашу компанию в бар, дорогу к которому прекрасно помнила.
В служебном помещении, отгороженном от зала красными бархатными шторами, увидела Отца МакКэффри, сидевшего за круглым столом с тремя приятелями. Двое – тоже священники, как и он, и один старомодный мужик в кожаной куртке.
– Отец, здравствуйте, – поприветствовала его, по-прежнему держа Мэдока за руку.
Он опустил пинту пива, из которой собирался отпить, и посмотрел на меня округлившимися глазами.
– Фэллон, дорогуша. Что ты тут делаешь?
Отец говорил с сильным ирландским акцентом, несмотря на то, что прожил в Америке больше двадцати лет. По-моему, он всеми силами старался сохранить свой говор. Прихожанам это нравилось. К тому же, как я знала, он помогал моему папе с бизнесом, а благодаря акценту проще иметь дело с ирландскими клиентами. Отец МакКэффри меня крестил, поэтому я была хорошо с ним знакома. Его русые волосы проредила седина. Со светло-голубыми глазами, намеком на пивное брюшко, в целом он пребывал в довольно неплохой форме. А из-за веснушек даже выглядел моложе. Одет в черные брюки, рубашку и изумрудно-зеленый вязаный жилет, открывавший вид на его пасторский воротник.
– Отец, это Мэдок Карутерс. Мой… жених. – Мы с Мэдоком обменялись косыми взглядами и улыбнулись.
С одной стороны, странно было называть Мэдока "женихом", когда я даже парнем его не называла.
– Что? – У Отца МакКэффри отвисла челюсть.
Мое сердце тут же оборвалось. Он будет сопротивляться.
– Отец, знаю, просьба необычная…
– Отец. – Мэдок выступил вперед, перебив меня. – Мы бы хотели пожениться. Вы сможете нас обвенчать или нет?
Мда, отличный способ подлизаться к нему, чувак.
– Когда? – спросил МакКэффри.
– Сейчас. – Мэдок немного опустил подбородок, словно взрослый, беседовавший с ребенком. – Прямо здесь. Прямо сейчас.
Священник выпучил глаза.
– Здесь? – сдавленно воскликнул он. Я едва не рассмеялась.
Вообще-то, я планировала заманить Отца МакКэффри в церковь, расположенную в нескольких кварталах отсюда, однако Мэдок, судя по всему, хотел приступить к главному немедля. Я не против. Если выбирать между аскетичным Секретариатом мэрии, насквозь продуваемой церковью и старым ирландским пабом, пропахшим полиролью для мебели и пивом Гиннес, я предпочту последнее. Деревянная барная стойка, столы и стулья сияли в лучах полуденного солнца, проникавших из окон, а зеленые шторы создавали практически домашний уют.
– Отец, – начала я, – если вы не в церкви, то всегда пропадаете тут. И мы готовы.
– Фэллон, дорогуша, разве тебе не следует дождаться благословения своего отца? – Неприкрытое беспокойство отображалось на его лице.
– Мой папа, – твердо заявила я, – доверяет моим решениям. Вы тоже должны, Отец.
Мэдок схватил меня за руку, стянул с пальца кольцо и положил его на стол вместе с разрешением на брак и серебряным обручальным кольцом, которое выбрал для себя сегодня утром.
– Обвенчайте нас, пожалуйста, иначе нам придется пожениться в здании суда, или без благословения Церкви. А вот это моему отцу не понравится.
Джаред прыснул со смеху позади нас. Оглянувшись, увидела, что они с Тэйт пытались сдержать улыбки.
Какая радость, что им весело. У меня пот выступил на лбу.
Отец МакКэффри сидел молча, как и все остальные за его столиком. Они переводили взгляды с него на нас. Я переводила взгляд с Отца на Мэдока. А Отец переводил взгляд с Мэдока на меня.
Я не была уверена, чей сейчас ход, однако не думала, что наш.
МакКэффри наконец-то поднялся. Засунув руку во внутренний карман жилета, он достал ручку, нагнулся и подписал разрешение.
Я склонила голову. Мои губы растянулись в широченной улыбке. Мэдок повернулся ко мне, обхватил ладонями мое лицо и нежно поцеловал в губы.
– Ты готова? – прошептал он.
Вдохнув его изысканный аромат, начала снимать пальто.
– С детьми подождем до окончания колледжа, – сказала тихо, чтобы кроме нас никто не услышал. – По рукам?
Мэдок кивнул, коснувшись своим лбом моего.
– Заметано. Только если потом заведем пятерых.
– Пятерых?!
Джаред прочистил горло, стараясь привлечь наше внимание к окружающим, в то время как Мэдок едва слышно хохотнул. Я сделала глубокий вдох и сглотнула.
Ага, мы обязательно обсудим это позже.
Отец подозвал нас к столу, чтобы мы расписались в графах "Жених" и "Невеста", потом Джаред и Тэйт оставили свои подписи в качестве свидетелей, а в графе "Лицо, сочетающее браком" уже значилось имя Отца МакКэффри.
– А теперь все замолкли! – крикнул Отец пятнадцати, или около того, посетителям бара. Они притихли, повернулись к нам, наконец-то обратив внимание на то, что происходило у них за спинами. Бар погрузился в тишину, когда выключили музыку. Мэдок развернулся ко мне, взял за руки.
Отец МакКэффри начал короткую церемонию, только я его практически не слышала, стоило лишь взглянуть на Мэдока. На его голубые глаза, в которых никогда не угасала искорка озорства. Его точеную челюсть, высокие скулы, которые выглядели еще прекрасней, когда он выходил мокрый из душа или бассейна. Его широкие плечи, способные оградить меня от мира, окутать теплом.
Но сейчас, пока Отец связывал нас узами брака, мною завладела одна мысль: в данный момент о себе я думала в последнюю очередь. Испокон времен думала о том, как ненавидела мать, или как скучала по отцу. Думала о разочарованиях и злости, обидах и одиночестве.
Зацикливалась на прошлом, не осознавая, что оно мешало мне двигаться вперед.
Теперь все это ушло.
Я ничего не забыла, разумеется. Просто больше не считала важным.
Вот мое будущее. А когда Мэдок надел кольцо мне на палец, я поняла, что лучшая часть моего прошлого сейчас стояла передо мной.
Бросила взгляд на Тэйт, которая наблюдала за нами с любовью, и Джареда, положившего руку ей на плечо, и слезы радости заструились по моим щекам.
Мэдок улыбнулся, положил ладонь на заднюю поверхность моей шеи и притянул к своей груди.
– Поторапливайтесь, Отец, – распорядился он поверх моей головы. – Ей нужен поцелуй.
Веселые нотки в его голосе просто опьяняли. И мне определенно требовался поцелуй.
– Объявляю вас мужем и женой.
Мэдок не стал терять время даром. Быстро обхватив рукой мою талию, поднял меня и крепко поцеловал. От прикосновения его губ словно электрический разряд пронесся ото рта в живот. Обхватив ладонями его щеки, склонила голову набок и ответила на поцелуй с не меньшим рвением.
Не отпуская меня, он повернулся и вышел в общий зал.
– Спасибо. – Я улыбнулась Отцу МакКэффри через плечо Мэдока.
Мэдок же спросил у бармена:
– У вас музыка есть?
– U2, – сказал мужчина средних лет.
Он недовольно поморщился.
– И все?
– А мужику больше и не надо, – послышался ответ. Я рассмеялась Мэдоку в ухо.
Мэдок вздохнул.
– Значит, поставь что-нибудь медленное.
Он провел руками вдоль моего тела. Поддерживая под бедра, направил мои ноги так, чтобы я обвила их вокруг его талии. Не успела я опомниться, как послышался скрежет стульев по полу. Когда огляделась, заметила, что посетители сдвигали столики в сторону, организовывая произвольный танцпол.
"Мне нужна только ты" группы U2 приглушенно зазвучала из колонок, поначалу невнятно. Мэдок начал переминаться с ноги на ногу, раскачивая нас из стороны в сторону. Я приложила свой лоб к его лбу, слушая, как он нашептывал слова песни, и старательно сдерживала слезы. Когда мелодия набрала мощь, стала громче, Мэдок медленно закружился, а я поцеловала его в губы.
Мне нужен только ты.

Мэдок

Из Суверена мы с Фэллон сразу же направились в отель "Уолдорф Астория", где собирались провести нашу брачную ночь. Тэйт настаивала на ужине, но Джаред намек понял.
На всем пути до отеля, пока парковщик забирал машину, в процессе регистрации я то и дело тер мизинцем по плоскому обручальному кольцу. Дискомфорт, связанный с появлением чего-то нового (ведь я никогда не носил украшения… если не считать мой пирсинг) контрастировал с приятным покалыванием, которое ощущалось в руке.
Странное чувство, но в то же время могущественное.
Кольцо напоминало, что теперь я принадлежал Фэллон. Напоминало, что я стал ее защитником, ее любовником, ее партнером.
В конечном счете, до меня дошло – оно так же означало, что я не мог приходить и уходить, когда вздумается, не мог заглядываться на других женщин, и, скорее всего, был единственным в своем выпускном классе, кто уже обзавелся женой, однако меня мало волновало мнение окружающих.
Я был доволен нынешним положением вещей. Мы приняли верное решение.
К тому времени, как добрались до лифта, Фэллон вытворяла руками такое, что технически запрещалось делать на публике. Я был чертовски благодарен Джареду и Тэйт, решившим оставить нас наедине.
Запустив руку под куртку, она массировала мою поясницу. Потом уткнулась носом мне в грудь, пока я шел рядом, приобняв ее рукой за талию. В глазах Фэллон, обращенных на меня, читались все мысли, заполнявшие ее голову, но не способные сорваться с губ.
Едва двери кабины закрылись, я прижал Фэллон к стене, склонился к ее лицу. Ее горячее дыхание смешалось с моим.
– Фэллон Карутерс, – с вызовом бросил я. – Что, по-твоему, ты делаешь, а?
Она начала расстегивать пуговицы моей рубашки, не сняв куртку, и прошептала, часто дыша против моих губ:
– Извини, просто я очень хочу своего мужа, прямо сейчас.
Фэллон одновременно провела ладонями по моей обнаженной груди и прикусила мою нижнюю губу. Я подхватил ее под бедра, приподнял, завладел ее ртом, ощутив неистовый жар, от которого мой член дернулся и начал твердеть. Мне нужно было избавить ее от этой долбанной одежды.
– И я не собираюсь менять фамилию, – сказала она между поцелуями.
Смех подступил к горлу, но я решил, будет разумнее сдержаться.
Это моя брачная ночь. Я не хотел остаться без секса, в конце концов.
– Еще как поменяешь, – заявил безапелляционно. Положив ладонь ей промеж ног, начал поглаживать.
Лифт остановился. Я сразу же поставил Фэллон на ноги. Слава Богу, снаружи никого не оказалось, потому что мы вышли запыхавшиеся, с раскрасневшимися лицами.
Таща ее за руку, выудил из кармана куртки карту-ключ.
– Ну, значит, сделаю двойную через дефис, – пробубнила она у меня за спиной. Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить – мы обсуждали наши фамилии.
– Нет, не сделаешь. – Я сунул карту в замок, открыл дверь, завел Фэллон внутрь. – Поставить дефис – все равно, что сказать: "Я просто не хочу признавать поражение", когда в действительности женщины, взявшие двойную фамилию, уже проиграли. Мужчины не берут двойные фамилии, – подметил я, захлопнув за нами дверь, и медленно двинулся к ней. Мои пятки увязали в плюшевом ковре. – Так вот. Ты будешь Фэллон Карутерс, потому что любишь меня, хочешь сделать меня счастливым, и хочешь, чтобы все знали, что ты моя.
Времени едва хватило на то, чтобы у нее отвисла челюсть, а глаза сверкнули от злости, прежде чем я оказался рядом. Схватив Фэллон за волосы на затылке, обнажил шею, впился зубами, целуя, кусая, то жестко, то нежно, не давая ей шанса опомниться.
По сути, я всегда был беззаботным парнем. Чаще всего. Но моя жена возьмет мою фамилию, иначе пусть пеняет на себя.
Смысл не в желании ее контролировать; я не собирался лишить Фэллон индивидуальности, или что там женщины утверждали в наши дни. Дело в единстве. Мы, а когда-нибудь и наши дети, будем носить одну фамилию, черт возьми, и все тут.
Надеюсь, она знала, когда сопротивляться бесполезно.
Вдруг меня осенило.
Дети.
– Черт, – простонал. – Я презервативы забыл.
Послышался ее сочувственный вздох, подозрительно похожий на смех. Поднял глаза, хмурясь. Это не смешно. Я был тверже камня.
– Извини. – Фэллон махнула рукой на мое сердитое выражение. – Все в порядке, Мэдок. Я давно принимаю противозачаточные. Постоянно, после…
Она потупила взгляд.
Узел в сердце завязывался все туже и туже. Недолго думая, подхватил ее на руки и понес к кровати.
"После аборта", – собиралась сказать Фэллон.
Когда мне стало известно об аборте, я с трудом пытался разобраться в своих чувствах.
Я хотел, чтобы у нас появился ребенок, однако в то же время был рад, что этого не произошло. Вроде, бессмыслица, но какой-то смысл все-таки имелся.
С одной стороны, мне была ненавистна мысль, что Фэллон пришлось пройти через такое испытание. Я сожалел, что мы не вели себя более осторожно. Сожалел, что она осталась одна тогда. Мне было противно, что кто-то другой – человек, которого я ненавидел, – принял решение о судьбе моего ребенка без меня.
С другой стороны, я понимал – мы были слишком молоды. Наверняка это изменило бы наши жизни не в лучшую сторону. Я знал, что в будущем хотел полный дом детей, но не сейчас.
Финальный вердикт: из меня получится хороший отец. И я был рад, что смогу подождать и выяснить наверняка.
Опустив Фэллон на ноги возле кровати, обрушил на нее свои губы, чуть ли не пожирая ее из-за нужды, и сорвал с себя куртку вместе с рубашкой. После того, как скинул свои туфли, принялся за пуговицу и молнию на ее джинсах.
– Нет, – прорычал, когда она начала расстегивать свою блузку. – Оставь. Сегодня я тебя раздеваю.
Не удержавшись, запустил руки под джинсы и провел ладонями вверх-вниз по ее гладкой заднице, облаченной в стринги. Стянул с нее брюки, затем наклонился, чтобы помочь разуться. Протяжно выдохнул, мысленно поблагодарив Фэллон за то, что она сама ничего не предпринимала.
Пусть я никоим образом не стал бы менять ночи, проведенные с ней в прошлом, все равно хотел искупить свои ошибки. По крайней мере, еще немного. Я не накинусь на Фэллон, словно изголодавшийся половозрелый юнец с преждевременным семяизвержением.
Медленно.
Она была в крошечных черных стрингах. Край ее блузки опускался чуть ниже талии. Фэллон посмотрела на меня с нетерпением и огнем в глазах, ожидая, когда же я приступлю к действиям.
Расстегивая пуговицы, ощущал, как быстро и часто вздымалась и опадала ее грудь под моими руками. Сжав ткань в пальцах, стянул блузку с ее плеч. Моя хватка усилилась, когда ощутил резкий прилив крови к члену.
К моему удивлению Фэллон надела прозрачный черный лифчик, под стать трусикам. Не заметил его под белой блузкой. Ее груди были отлично видны через тонкий материал. Я провел рукой по затвердевшему соску.
Коснувшись лица Фэллон, погладил большим пальцем ее нижнюю губу.
– Ты – воплощенная мечта.
Разомкнув губы, она взяла мой палец в рот, стала посасывать, потом медленно его отпустила. Каждый нерв в теле гудел, как бывает при онемении.
Заведя руку ей за спину, расстегнул застежку бюстгальтера, снял его и бросил на пол. После чего взял блузку, которую до сих пор держал в руке, и надел обратно на Фэллон.
Встретившись с ней взглядом, увидел в ее глазах немой вопрос, но что я мог сказать? Раньше я дразнил Фэллон по поводу ее стиля; по поводу того, как много она прятала, однако оказалось, что мне нравятся девушки с загадкой.
Осторожно толкнув ее на кровать, уложил на спину и стянул с нее трусики.
Нависая над Фэллон, заметил, как из-под распахнутой блузки виднеется одна из ее грудей, и произнес сдавленно:
– Я хочу видеть тебя в этой блузке, Фэллон. Только в ней. Всю ночь и каждый раз, когда заставлю тебя кончить.
Она сдвинула брови. Не дав ей шанса ответить, ввел палец в ее пылающее лоно, наслаждаясь тем, как Фэллон тихо застонала и запрокинула голову назад.
От каждого прикосновения создавалось ощущение, будто электрический разряд опускался в пах. Ее мышцы сократились, словно перчаткой облегая мой средний палец. Я двигал рукой вперед и назад, возбуждаясь все сильнее от того, с какой жадностью она двигалась мне навстречу. Ее стоны зазвучали громче и протяжней. Ввел еще один палец, не обращая внимания на то, как напряглась моя вторая рука, на которую я опирался.
Фэллон зажмурилась. Единственным источником звука в комнате служили ее частые вздохи.
Сохраняя ритм, продолжал ласкать ее, такую влажную, изнемогавшую от желания, затем стал поглаживать клитор большим пальцем. Она раскачивала бедрами все быстрее и быстрее навстречу моей руке.
– Ты кончаешь, Фэллон?
– Да, – простонала она, тяжело дыша, а потом выкрикнула: – Еще. Быстрее.
Ускорившись и усилив напор, я наблюдал за ее стараниями уловить ритм. Каждый толчок, каждый ее выдох звучал подобно мольбе.
Больше.
Быстрее.
Еще.
Сильнее.
– Проклятье, детка. Только взгляни на себя. – Я сглотнул, понимая, что она на грани. Понимая, что надолго ее не хватит.
Введя пальцы максимально глубоко, остановился, и начал поглаживать ее изнутри.
– О, Боже! – вскрикнула Фэллон, выгнувшись на кровати, содрогаясь, после чего кончила. Запрокинув голову назад пару раз, она делала быстрые, неровные вдохи, пока я держал пальцы внутри нее и обводил клитор подушечкой большого пальца вновь и вновь.
Она была прекрасна. Я прошептал, нависая над ней:
– Фэллон.
Открыв глаза, она моргнула, явно до сих пор ощущая отголоски оргазма, если судить по напряженному выражению ее лица и испарине на лбу.
– Ты была у меня первой во всем. И моей единственной любовью.
Я хотел, чтобы она знала об этом. Невзирая на годы разлуки, на боль, мне хотелось, чтобы Фэллон знала – кроме нее я никого не любил.
Сев, она обхватила ладонями мое лицо.
– Теперь нас никто не остановит.
Только прозвучало это скорее как боевой клич, а не как констатация факта. Словно она сказала: "Да, мы поженились, и не в ваших силах этому помешать". Но также: "Валяйте, попытайтесь".
Когда поймал ее губы своими, мой язык сразу же проскользнул ей в рот. Я страстно поцеловал Фэллон. Каждая мышца в моем теле напряглась.
Отстранившись, поднялся, снял остатки своей одежды. Ее взгляд устремился к моей эрекции, а я не мог отвести глаз от ее груди, прикрытой лишь тонкой блузкой.
Снова опустившись на кровать, накрыл Фэллон своим телом. Не прерывая поцелуев, едва-едва вошел в нее, но сразу же вышел, распределяя головкой своего члена ее влагу по клитору. Почувствовал на губах вибрацию от ее стона, после чего снова в нее вошел – теперь наполовину, – и вышел, вновь поглаживая головкой затвердевший клитор.
– Мэдок? – хныкнула Фэллон так, будто испытывала боль. – Я не пианино. Хватит со мной играть.
Улыбнувшись, опять вошел в нее, медленно, сантиметр за сантиметром.
– Я не слишком тяжелый? – спросил, опустившись на Фэллон всем своим весом.
В сексе я не очень жаловал миссионерскую позу. Другие варианты ощущались куда круче, и предоставляли более хороший вид на женское тело, однако сейчас все было иначе. Я хотел почувствовать ее каждой клеточкой своей кожи.
Она покачала головой, не отрываясь от моих губ.
– Нет, мне нравится. – Фэллон провела ладонями по моей спине, спустилась к бедрам, надавила, чтобы я глубже проник в нее. – Да, – взмолилась она. – Вот так.
Господи.
Прислонившись своим лбом к ее лбу, вдохнул выдыхаемый ею воздух. Ее грудь, не прикрытая блузкой, покрылась потом. Ощущая трение ее разгоряченной кожи, был готов потерять рассудок. Мой член скользил внутри нее, наружу и внутрь, все быстрее, когда она нетерпеливо притягивала меня ближе к себе.
Черт, Фэллон просто изнемогала от желания, отчего я сам заводился. Меня надолго не хватит. Схватив ее за бедра, перевернул нас, чтобы она оказалась сверху. Блузка спала с ее плеча, обнажив одну грудь. Мне очень хотелось притронуться к ней, но я просто наблюдал за тем, как Фэллон двигалась. Придерживая ее за талию, не сводил с нее глаз. Она закусила уголок нижней губы; ее кожа блестела от пота.
– О, Боже! – вскрикнула она, ускоряясь.
Я застонал, закрыв глаза.
– Давай, детка.
Трепет пробежал по телу; я больше не мог сдерживаться – слишком возбудился, а Фэллон выглядела слишком сексуально.
– Мэдок. – Ее мученический шепот поразил меня прямо в сердце. Я выгнулся над матрасом, войдя в нее как можно жестче.
– Аххх. – Она застонала, содрогнулась, совершенно потеряв самообладание. Тоже дав себе волю, кончил в нее, снова и снова совершая толчки вверх.
Боже. Мои брови были до сих пор плотно сдвинуты, глаза закрыты. А тело и не собиралось расслабляться.
Никогда раньше не кончал в тело женщины без презерватива.
За исключением Фэллон. Несколько лет назад.
Неудивительно, что последствия оказываются плачевными. За удовольствие всегда приходится платить.
Фэллон упала мне на грудь. Какое-то время мы молчали, стараясь прийти в себя.
Но потом она прошептала мне в шею:
– Фэллон Карутерс, значит.
Я мгновенно перевернул ее на спину, готовый ко второму раунду.

***

Следующие двадцать четыре часа мы провели в номере отеля, и наконец-то оторвались от задниц друг друга (не ищите никакого подтекста), чтобы поговорить.
– Ну, у меня есть небольшие сбережения. Отец платит за мое обучение авансом, а излишки переводит на мой счет для текущих расходов. Не великое состояние, однако, на начальный взнос для аренды квартиры хватит.
Я держал глаза закрытыми, но слушал внимательно.
– Что насчет платы за следующий год обучения? Тебе не понадобятся деньги для этого?
Она молчала несколько секунд, потом ответила:
– Мы что-нибудь придумаем.
Мне пришлось прикусить внутреннюю поверхность щеки, чтобы сдержать улыбку, только это не помогло. Тихий смех вырвался из моей груди.
– Что?
Я вздохнул, по-прежнему не глядя на нее.
– Фэллон, детка, мы в порядке. У нас не возникнет проблем с деньгами, даже если родители перекроют финансирование, – наконец сообщил ей.
– Что ты имеешь в виду? – Ее слова прозвучали более отрывисто.
– Я имею в виду, что мы в порядке. – Я пожал плечами. – Не волнуйся на этот счет.
Не услышав от Фэллон ответа или дальнейших расспросов, открыл один глаз и глянул на нее поверх ноутбука. Она выглядела так, словно вот-вот вскипит.
Раздраженно выдохнув, повернулся на бок, оперся на один локоть. Забрав ноутбук, вошел в свой банковский аккаунт, после чего развернул монитор к Фэллон. Не дожидаясь ее реакции, лег обратно и закрыл глаза.
– Боже мой, – тихо воскликнула она. – Это… твой сберегательный счет?
Я заворчал.
– Все эти деньги принадлежат тебе? – продолжила допытываться Фэллон, как будто не поверила мне. – Твой отец не имеет к ним доступа?
– Большая часть этих средств не имеет никакого отношения к моему отцу. Мамина семья богата сама по себе. Мама передала мне наследство, когда я окончил школу, – пояснил я.
Я редко снимал деньги со своего счета. Отец оплачивал все мои расходы, а на случай, если не хватало наличных, оформил кредитную карту. Ему нравилось быть в курсе моих дел, поэтому отчеты по кредитке приходились кстати, когда его не оказывалось поблизости, чтобы проверить, чем я занимался. Дело не в том, что он не доверял мне. Доверял. Просто, как я думал, глядя на перечень покупок, папа чувствовал, будто принимает участие в моей жизни. Будто он все контролирует.
О, посмотрите-ка. Мэдок заправил машину в 8 утра в субботу. Наверно, возвращается домой с вечеринки.
О, посмотрите-ка. Мэдок купил автозапчасти. Должно быть, готовится к гонке.
О, посмотрите-ка. Мэдок ходил в "Сабвэй". Рад, что он ест.
– Твоя мать передала восемнадцатилетнему столько денег?
Я распахнул глаза, вернувшись в настоящее.
Посмотрев на Фэллон, нахмурился, притворившись оскорбленным.
– Эй, я надежный человек. Сама знаешь. – Я рассмеялся, заметив ее приподнятые брови, и продолжил: – Отец также передал мне треть трастового фонда в честь поступления в колледж. Вторую треть я получу после выпуска, а последнюю – когда мне исполнится тридцать. Но даже без этих двух частей у нас все будет в порядке, что вполне очевидно. – Махнул рукой в сторону ноутбука, ссылаясь на баланс своего счета. – Ты вернешься на учебу в понедельник, я переведусь из Нотр-Дама, и мы найдем квартиру здесь, в Чикаго.
Сложив руки за головой, стал ждать ее реакции. Меня обрадовало, что Фэллон действительно была готова рискнуть своим благосостоянием ради меня, но такого никогда не случится.
Надув губы, она прищурилась.
– Ты давно все продумал, разве не так?
– Разумеется, продумал. – Я сверкнул ребячливой улыбкой. – Думаешь, я бы завел жену, о которой нужно заботиться, не имея плана действий?
Приподнявшись, обхватил рукой ее шею, притянул к себе. Но как только Фэллон закрыла глаза, без сомнений предвкушая поцелуй, лизнул кончик ее носа вместо этого и плюхнулся обратно на кровать, закрыв глаза.
– Только не пытайся развестись со мной и отсудить половину, – пригрозил.
– Фу, какая гадость, – заныла она, вероятно, стирая мою слюну со своего лица.
Я услышал, как захлопнулся ноутбук, матрас прогнулся, когда Фэллон оседлала меня. Собрался положить руки ей на бедра, только она схватила их и прижала по сторонам от моей головы.
– Нет, – сказал, покачав головой. – Я устал. Больше не буду. Ты меня не заставишь.
Но было поздно. Едва ощутив ее вес на себе, ее жар на своем животе, сразу же прижался к ней своими бедрами. А от ее опаляющего дыхания, обдавшего мою кожу, дрожь пробежала по телу, прямиком к паху.
Черт.
У меня уже началась эрекция, но я нуждался во сне. Не хотел, а именно нуждался. Рот Фэллон припал к моей шее; она меня укусила. Я предоставил ей лучший доступ.
– Детка, – простонал сдавленно. – Я не хочу покидать эту комнату. Никогда. Сними мою футболку со своего тела. Сейчас же.
Раздавшийся стук в дверь заставил нас обоих резко обернуться в направлении шума.
– Мэдок Карутерс? – послышался чей-то строгий голос.
Фэллон повернулась ко мне, широко распахнув глаза. Я приподнялся, усадив ее рядом с собой на кровать.
Подходя к двери, покачал головой, потому что на меня снизошло понимание. Нужно было попросить Джареда зарезервировать номер. Мне хватило ума не воспользоваться кредитной картой, однако я не думал, что отец станет тратить время, обзванивая отели Чикаго в поисках своего блудного сына.
– Да? – отозвался я, открыв дверь. Моя челюсть мгновенно отвисла.
Копы? Какого дьявола?
– Мы бы хотели задать вам несколько вопросов, – сказал подтянутый темнокожий офицер, державший руку на своей дубинке. Я не счел это признаком угрозы. Может, стоило? Рядом с ним стояла женщина. Средних лет, рыжая.
– По поводу?
Дама дернула подбородком.
– Фэллон Пирс с вами?
Мое сердце бешено заколотилось. Что происходит?
– Да, – наконец ответил я.
– Ваша сводная сестра, верно? – уточнил второй офицер.
Прикрыв веки, вздохнул.
– На данный момент… да. Наши родители разводятся.
– В чем дело? – спросила Фэллон, подойдя ко мне сбоку. Она надела джинсы, в которые заправила свою блузку. Все ее скомканные вещи валялись на полу последние сутки. Очки свои она тоже не преминула надеть.
– Вы – Фэллон Пирс?
Фэллон скрестила руки на груди.
– Да.
– Ваша мать подала заявление о вашем исчезновении вчера утром, – пояснила Рыжая. – Она уверяет, что мистер Карутерс угрожал ей, а именно пообещал… – Глянув в свои записи, она продолжила: – Проломить ее головой стену. После чего похитил вас.
Оба копа посмотрели на меня. Я захотел рассмеяться. Фэллон повернулась ко мне, ухмыляясь. Несмотря на серьезность ситуации… учитывая визит копов… мы расхохотались.
Полицейские обменялись взглядами. Моя грудь продолжала сотрясаться от смеха, а Фэллон прикрыла свою улыбку ладонью.
– Вы угрожали миссис Карутерс, сэр?
Которой миссис Карутерс? Так и тянуло спросить, но я воздержался. Пока никому нельзя рассказывать о нашем браке. Родители тоже должны узнать от нас самих, больше ни от кого, если мы хотели быть воспринятыми всерьез.
– Офицеры, – поспешил уверить я, – наша семья сейчас переживает определенные трудности. Я бы никогда пальцем не тронул свою мачеху. Фэллон находится здесь по собственному желанию. Никаких проблем нет.
– Мистер Карутерс, – начал коп. – Мы знаем, кто ваш отец…
Но тут разразился полнейший хаос. К нам подбежала женщина в сопровождении оператора, сунула между полицейскими микрофон, целясь мне в лицо. Я отшатнулся назад, а Фэллон схватила меня за руку.
– Мэдок Карутерс? – выкрикнула она, врезавшись в копов. – Сын Джейсона Карутерса? Вы состоите в интимных отношениях со своей сводной сестрой? Мать вашей сестры заявляет, что вы ее похитили?
Мое гребанное сердце застряло в гортани, будто бейсбольный мяч. Я перестал дышать.
Твою ж мать! Вот дерьмо!
Сглотнув, посмотрел на Фэллон.
– Так, достаточно! – проворчал один из офицеров, после чего они оба обернулись и подняли руки, ограждая нас от вторжения.
Какого черта? Мой папа – большая шишка, но не настолько уж. Кто-то наверняка слил информацию этим людям.
Женщина-коп ответила спокойным тоном:
– Давайте вернемся к порядку. Вы мешаете работе полиции.
– Он удерживает вас против вашей воли? – Репортерша откинула свою каштановую челку, попадавшую в глаза. Держалась она очень решительно и напористо.
Я нагнулся, чтобы закрыть дверь, но Фэллон рявкнула:
– Перестаньте, – распорядилась она. – Он не мистер Карутерс. Мэдок не удерживает меня против воли, ради всего святого! И мы не состоим в каких-то грязных отношениях. Он мой…
О нет.
– … муж!
Я закрыл глаза, и испустил тихий стон, поморщившись.
Черт. Дерьмо. Ну что за хрень.
Подтолкнув Фэллон обратно в комнату, захлопнул дверь. Снаружи послышалось, как копы попросили репортера и оператора удалиться.
Заперев замок, прислонился спиной к стене, сполз вниз, плюхнувшись на задницу.
Подогнул колени, уперся в них локтями и стукнулся головой о стену.
– Великолепно. – Я сделал вдох, выдохнул, едва заметив, что Фэллон осталась стоять на месте.
Сжал кулаки. Уверен, мое лицо залилось пунцовой краской. Я чувствовал себя круглым идиотом. Почему я всегда недооценивал Патрицию?
– О, Боже, – наконец-то подала голос Фэллон, выглядевшая ошеломленно. – Это ужас какой-то. Моя мать – сумасшедшая.
– Нет, она умна, – безэмоционально ответил я. – Мы только что-то попали в сводку новостей и опозорили моего отца.
Она уронила голову, подошла и села рядом со мной.
– Мэдок, извини. Я запаниковала.
Я обнял ее.
– Все в порядке. Полагаю, теперь нам не нужно беспокоиться о том, как рассказать родителям.
Все – абсолютно все – к вечеру узнают, что я женился. Сообщениям и звонкам конца не будет какое-то время; родственники и друзья станут допытываться о происходящем.
– Как они узнали, что мы здесь? – спросила Фэллон.
– Я зарегистрировался под своим именем. – Ответ не выдал всей степени моего стыда. – Твоей матери не составило бы труда найти нас, если она знала, что мы не на учебе.
Она тяжело вздохнула.
– О нас расскажут в одиннадцатичасовых новостях.
– В интернете информация появится через пять минут. СМИ вынуждены соревноваться со скоростью Фэйсбука, в конце концов. Они обнародуют это в мгновение ока.
Потрясенный, я сидел молча, и пытался придумать, что делать дальше.
– Посмотри на меня, – настойчиво попросила Фэллон.
Я послушался, утонув в такой знакомой зелени ее глаз.
– Нам нельзя здесь оставаться, – заявила она. – Куда поедем?
Прислонившись головой к стене, облизал губы, размышляя.
Мы с Фэллон не сделали ничего плохого. Не сбежали, просто чтобы устроить себе мини медовый месяц. К тому же мы не начнем наш брак, опасаясь гнева родителей. Если хотим, чтобы нас уважали, как взрослых, значит, пора держать ответ за свои действия.
Я поднялся, утягивая Фэллон за собой.
– Домой, – сказал ей. – Мы вернемся домой.
***
К моему дому мы подъехали в районе десяти часов. Черное, словно смоль, небо было усыпано звездами. Ели, которые Эдди посадила, чтобы сад круглый год оставался зеленым, гнулись от легкого ветра.
Копы вернулись в наш номер, чтобы задать несколько оставшихся вопросов.
Да, мы с Фэллон поженились. Вот подписанное разрешение.
Нет, естественно, я ее не похитил. Видите? Никаких синяков, и она улыбается.
Да, я угрожал мачехе. Тут пускаю в ход "папочкино" влияние. Вы не тоните меня, потому что я – Мэдок Карутерс.
Теперь, пожалуйста, уходите. У нас медовый месяц.
Они ушли. Мы приняли душ и привели себя в надлежащий вид, затем за час доехали до Шелбурн-Фоллз.
– Подожди, – распорядился я, когда Фэллон потянулась к ручке своей дверцы.
Вылез наружу, обогнул капот, помог ей выбраться из машины, взял за руку, и мы бок о бок поднялись по лестнице на крыльцо.
Я обхватил ее холодные щеки ладонями.
– Не повышаем голос, не извиняемся.
Она кивнула. Порог мы переступили вместе.
В фойе и всех прилегающих комнатах было темно, слышалось лишь тиканье часов и шум сплит-систем. Учуяв запах поджаренного на гриле стейка и кожаной мебели, мгновенно ощутил себя дома. Здесь всегда так пахло.
Помню, Тэйт однажды сказала, что любит запах шин. Он ей знаком, и навевает воспоминания. Когда я ощущал аромат мяса, приготовленного на углях, всегда думал о летних вечерах у бассейна. Мама спрашивала, хочу ли еще баночку газировки Краш. Папа – в случаях, если оказывался дома – руководил грилем и болтал со своими друзьями. А я смотрел, как фейерверки озаряли звездное небо.
Несмотря на проблемы нашей семьи – у всех семей есть проблемы, – я рос счастливым ребенком. Могло бы быть лучше, только и так было вполне неплохо. Я никогда ни в чем не нуждался. Никогда не испытывал недостатка в людях, души во мне не чаявших.
Это мой дом, и он хранил в себе все мои хорошие воспоминания. Сюда мне хотелось вернуться первым делом всякий раз, когда я куда-либо сбегал. Патриция Карутерс может забрать наше имя, забрать деньги, но дом она получит только через мой труп. Я должен найти способ ее победить.
Не знаю, спал ли уже отец, но он точно был здесь. Его Ауди стояла у подъездной дорожки.
Держась за руки, прошли с Фэллон по коридору, свернули налево, подошли к папиному кабинету.
– Думаешь, наши дети нас ненавидят? – спросила женщина. Я резко остановился.
Жестом указал Фэллон не шуметь, приложив палец к губам. Мы вдвоем прильнули к приоткрытой двери, прислушиваясь.
– Не знаю, – ответил мой отец обреченным тоном. – Думаю, я не стал бы винить Мэдока, если он меня возненавидит. Джаред любит тебя?
Кэтрин Трент. Вот, с кем он разговаривал.
– Думаю, да, – тихо произнесла она. – И если вдруг он завтра женится, я буду чертовски беспокоиться. Однако у меня не возникнет сомнений, что он следует зову сердца. То есть, посмотри на нас, Джейсон. Кто скажет, что у них ничего не получится в восемнадцать, если мы наломали дров в более позднем возрасте? Разве мы эксперты?
Проклятье. Невидимые руки скрутили мои внутренности, словно тряпку. Папа знал о свадьбе.
Послышались тяжелые шаги.
– Дело не в этом, а в приоритетах, Кэтрин. Моему сыну нужно окончить колледж. Он должен познать жизнь. Ему достались дары привилегий и возможностей. А теперь у него появился отвлекающий фактор.
Взяв Фэллон за руку, посмотрел ей в глаза.
Из офиса донесся шорох, потом шум колесиков кресла, вздох отца. Должно быть, он сел. Прищурившись, попытался определить, злился он или расстроился. Я не мог разобраться. Затем услышал стон и надрывный вздох, прям как при гипервентиляции легких. Но нет.
– Я все испортил, – сдавленно проговорил отец. Он плакал.
– Шшш, Джейсон. Не надо. – Кэтрин тоже заплакала.
"Мой отец", – подумал я. Мой отец плачет. На грудь опустился тяжкий груз. Посмотрев вниз, заметил, как Фэллон поглаживала большим пальцем мою руку. Когда поднял взгляд, ее подбородок задрожал.
– Мой дом пуст, Кэтрин. – Его голос звучал так печально. – Я хочу, чтобы он вернулся.
– Мы были плохими родителями, – прошептала она, всхлипнув. – Дети поплатились за наш образ жизни, теперь нам пора расплачиваться за их. Он нашел девушку, от которой не может держаться в стороне. Они сделали это не для того, чтобы причинить тебе боль, Джейсон. Они влюблены. – После ее слов я улыбнулся. – Если хочешь вернуть сына, – продолжила Кэтрин, – открой объятия шире.
Крепче сжав ладонь Фэллон, прошептал:
– Мне нужно несколько минут с ним наедине.
Ее глаза блестели от скопившихся в них слез. Она понимающе кивнула. Пройдя мимо меня, Фэллон направилась в кухню.
Распахнув дверь, увидел отца. Он сидел в кресле, опершись на локти и подпирая голову руками. Кэтрин – на коленях перед ним. Явно утешала, как я предположил.
– Мисс Трент? – обратился к ней, засунув руки в карманы куртки. – Могу я поговорить с папой наедине, пожалуйста?
Они синхронно вскинули головы. Кэтрин поднялась.
Она выглядела красиво в бежевом домашнем платье в красный горошек а-ля 40-е. Ее шоколадного цвета волосы – такого же оттенка, как и у Джареда – спадали по плечам крупными локонами, но некоторые пряди были собраны заколками у висков.
Отец же выглядел кошмарно. Волосы растрепаны – скорее всего, то и дело теребил их пальцами; рубашка помятая, голубой шелковый галстук распущен. И он точно плакал.
Папа сидел, не шевелясь. Кажется, он вообще немного меня побаивался.
Кэтрин прочистила горло.
– Конечно.
Я отступил от двери, пропуская ее. Только когда она проходила мимо, схватил за руку, чтобы остановить. Поцеловав Кэтрин в щеку, признательно улыбнулся.
– Спасибо, – прошептал.
Прежде чем выйти за дверь, она кивнула. Ее глаза сияли от слез.
Отец не встал с кресла. Я окинул кабинет взглядом, вспоминая, как в детстве мне сюда запрещалось заходить. Он ничего не прятал. Не тут, по крайней мере. Однако однажды сказал, что в этой комнате сосредоточена "вся его жизнь", и здесь не место детям.
Думаю, именно тогда я впервые осознал, что не являюсь для папы главным приоритетом. Существовали вещи, которые он любил больше меня.
Но глядя на него сейчас… В глазах усталость, тело напряжено. Судя по повисшему молчанию, отец не знал, что сказать. Все это подталкивало к обратному заключению.
Может, ему не все равно.
Глубоко вздохнув, сделал шаг в его сторону.
– Ты мне никогда не нравился, пап, – медленно произнес я. – Ты слишком много работал, никогда не приходил, даже если обещал. Из-за тебя мама плакала. Тебе казалось, что деньги все исправят. Самое худшее – ты ведь не глуп. Ты знал, чего лишал свою семью, но все равно это делал.
Я прищурился, бросая ему вызов. Пусть отвечает. Хоть как-то объяснит свои поступки.
Однако при первых моих словах он опустил взгляд, и ни разу не оторвал его от стола.
Поэтому я продолжил, расправив плечи:
– Я люблю Фэллон. И этот дом люблю. Я хочу, чтобы ты присутствовал в моей жизни, только если будешь командовать и важничать, тогда можешь валить ко всем чертям. – Сделав паузу, подошел к столу. – Ты нам не нужен. Но я люблю тебя, папа.
Я сжал челюсти; моргнул, избавляясь от чувства жжения.
Он поднял глаза. Такого выражения я в них еще не видел. Они блестели от слез, но его взгляд был полон решимости. Отец собирался бороться. Он беспокоился о моем образовании, о том, найдем ли мы с Фэллон работу, как будем справляться с семейной жизнью, когда нам еще взрослеть и взрослеть, только один момент он упустил.
Я перестал взрослеть после отъезда Фэллон.
И снова начал, когда она вернулась домой.
Нужно найти то, что любишь. То, за что готов сражаться, чтобы жизнь была целью, а не работой. Фэллон не станет преградой моему будущему. Отец стал.
Сохраняя зрительный контакт, ждал ответа, однако он сам должен понимать. Если не поддержит нас, мы справимся без него.
Наконец-то встав, он провел руками по волосам, затянул галстук туже. Я проследил, как отец прошел к сейфу, набрал комбинацию, достал какие-то бумаги. После чего вернулся к столу, подписал документ и протянул мне через стол.
Я замешкался. Вероятно, это его новое завещание, в котором он оставляет меня без единого цента, или прочая подобная хрень.
– Оставшиеся две трети твоего трастового фонда пока останутся у меня и будут поделены по первоначальному плану, – пояснил папа. – А это подарок на свадьбу… если нам удастся его сохранить.
Сбитый с толку, снова развернул бумаги. На моих губах промелькнула тень улыбки.
– Дом? – удивленно спросил я.
Он передал мне права собственности на дом, но там значилось не мое имя. Радость и непонимание закружились в моей затуманенной голове.
Хотел ли я получить дом?
Да.
На веки вечные?
Черт, да!
Мне тут нравилось, и Фэллон тоже. Если у нас получится удержать его в руках Карутерсов, мы это сделаем. Только что это означало для отца? Я не хотел, чтобы он уходил.
Практически.
Нет, не очень.
– Патриция пытается отобрать дом. Уверен, ты об этом знаешь. – С таким мрачным взглядом отца я был лучше знаком. – Но я буду таскать ее по судам столько, сколько понадобится. Это может занять год, однако я выиграю. Дом оформлен на мое имя, но будучи моей женой, она тоже имеет на него права, до тех пор, пока суд не постановит обратное. Я переоформлю документы на тебя, когда угроза минует. – Он выпрямился, протянул мне руку. – Все равно по факту дом твой. Я знаю, что тебе и Фэллон… и Эдди… тут нравится, и хочу, чтобы у тебя было свое пристанище.
Я пожал ему руку. Бешеный поток крови по венам замедлился. Не знаю, действительно ли отец сдался, действительно ли настолько устал от всей этой драмы, или просто блефовал.
Только когда посмотрел ему в глаза, они затянулись пеленой слез. Не успел я опомниться, как он дернул меня к себе и обнял.
– Ого, – прокряхтел я, ощутив сокрушительную силу его объятий. Сомневаюсь, что это шутка, что должно быть смешно, но редкие и странные явления забавны. Для меня.
Вот только стараясь отдышаться, я понял, что папа не собирался меня отпускать. Стиснул так, будто заключил в стальные оковы. Я не мог вспомнить, когда в последний раз оказывался в его объятиях.
Не думаю, что даже тогда папа держал меня так крепко.
Я медленно поднял руки и обнял его в ответ.
– Кэтрин права. – Он отступил на шаг, сжав пальцами мои плечи. – Ты не можешь удержаться в стороне от нее, верно?
– Если бы у тебя появилась возможность вернуться в прошлое и изменить ситуацию с Кэтрин…
Отец кивнул.
– Тогда вы бы с Джаредом стали сводными братьями давным-давно, – договорил он понимающе.
– Я не хочу жить с похожими сожалениями. Я принял решение, пап, – заявил, отстаивая свою позицию. – У нас все будет в порядке.
Боясь разрушить свой предыдущий брак, боясь сложностей борьбы с алкоголизмом Кэтрин, отец позволил преградам встать у него на пути. На его примере я усвоил урок – с такими ошибками можно справиться. С потерей времени – нельзя.
Хлопнув ладонью по моей спине, он тяжело вздохнул.
– Ну, где Фэллон?

Фэллон

Кэтрин пришла на кухню немногим позже меня. Я захотела сжаться и исчезнуть.
Пока она не приблизилась ко мне, чтобы обнять.
Я перестала дышать, совершенно сбитая с толку.
Ага, привет. Я – та самая девушка, которая угрожала разоблачить ваш роман по ТВ, и единолично ответственная за хаос, свалившийся на голову вашего бойфренда в связи с разводом. Но, разумеется, давайте обнимемся!
Когда она меня отпустила, я уселась на высокий табурет, а Кэтрин принялась доставать из холодильника ингредиенты для мороженого.
У меня накопилась уйма вопросов. Она, в конце концов, тайно встречалась с мужем моей матери. Я должна презирать ее. Или, как минимум, испытывать к ней неприязнь. Мне уж точно не следовало уважать разлучницу.
Однако по какой-то причине – или по многим причинам – я чувствовала, что в этой компании именно моя мать самая подлая.
Один аспект относительно Кэтрин был неоспорим. Роман, продлившийся восемнадцать лет – это настоящая любовь.
Она была красива, ко всему прочему. И молода. Достаточно молода, чтобы родить еще одного или нескольких детей.
– Я удивлена, что вы так спокойно отнеслись к нашим новостям, – сказала, зачерпнув ложкой свой пломбир с карамелью.
Кэтрин пожала плечами, готовя порцию мороженого для Мэдока. Шоколадного.
– Я тоже начала рано, – призналась она. – Но в отличие от меня, у вас с Мэдоком есть отличная система поддержки.
Да, Кэтрин права. Я до сих пор не знала, как отреагирует мой отец, но собиралась утром позвонить ему первым же делом. Вот только у нас с Мэдоком имелись средства к существованию, и хотя бы Эдди была на нашей стороне. Нам повезло.
– Не боитесь, что Джаред вдохновится и сделает предложение Тэйт? – поддразнила я.
Она тихо засмеялась, запрокинув голову назад.
– Нет. – Ее ответ прозвучал уверенно.
– Нет?
– Думаю, вы с Мэдоком преодолели… более зрелые проблемы, скажем так? Я понимаю, почему брак кажется естественным следующим шагом в данной ситуации. Что же касается Джареда и Тэйт? Они слишком долго причиняли друг другу душевные страдания, поэтому сейчас, мне кажется, им просто хочется, чтобы их предоставили самим себе. Им нужен покой.
Вдруг из коридора послышались голоса Мэдока и его отца. Обернувшись, мы с Кэтрин увидели, как они вошли в комнату с улыбками на лицах.
В животе все сжалось в предвкушении, однако затем мои плечи немного расслабились. Заметив, что Джейсон направился прямиком ко мне, я заправила волосы за уши и проинспектировала свой наряд: джинсы, черная футболка с длинными рукавами, а поверх все тот же тренч от Burberry. Волосы были распущенны, но "свадебные" локоны до сих пор сохранились и выглядели вполне достойно, когда я смотрелась в зеркало в последний раз, несмотря на сутки, проведенные в постели с Мэдоком.
Судя по взгляду, Джейсон был спокоен и радушен, но, похоже, не дышал. Несмотря на благожелательный настрой, держался он настороженно.
Приподняв мой подбородок, быстро и мягко поцеловал меня в лоб, затем взял за руку, глянул на кольцо.
– Хорошо смотрится на тебе. Поздравляю.
А?
И все? Такого быть не может.
– Спасибо, – пробормотала я, подбирая челюсть с пола.
– Если хотите, совет вам от мужчины с практически двумя разводами за плечами… – Джейсон перевел взгляд с Мэдока на меня. – Спорьте. Решайте все спорами. Не выходите из дома злыми, не ложитесь в постель рассерженными. Спорьте, пока проблема не будет улажена. Конец ссоры – это начало отступления.
После этого он посмотрел на меня.
– Не давай ему спуску. Поняла?
Сглотнув, быстро кивнула.
– Мистер Карутерс? – произнесла я.
Он приподнял брови.
– Джейсон.
– Джейсон. Я должна перед вами извиниться. Эта кутерьма с разводом…
– Должна была произойти, – договорил папа Мэдока, перебив меня. – Все в порядке. Ну, будет в порядке со временем.
Кивнув Кэтрин, он направился вместе с ней к выходу.
– Мы с Кэтрин переночуем сегодня у нее дома. Увидимся в пятницу на благотворительном аукционе.
И они ушли.
Мэдок плюхнулся на табурет у барной стойки. Притянул меня себе между ног, уткнулся носом в шею, отчего по позвоночнику дрожь пробежала.
– Мэдок? – я закрыла глаза, склонившись навстречу его фееричным поцелуям. – Малыш, извини, но мне нужно вернуться в колледж завтра.
Он остановился. В смысле, остановился настолько резко, что у меня мелькнула мысль, будто он умер. Отстранившись от моей шеи, Мэдок перевел раздраженный взгляд своих голубых глаз на меня.
– Зачем? – Это прозвучало скорее как вызов, чем вопрос.
– Ох, я получила и-мейл от профессора. – Подняла телефон, указав на дисплей. – Он не возражает, если я пропущу несколько занятий, но завтра состоится лекция приглашенного преподавателя, а в пятницу пройдет тест. Они очень важны.
Я и без того прогуляла несколько дней.
Мэдок наконец-то тяжело вздохнул.
– Ладно. Я останусь у Джареда, чтобы нам не пришлось расставаться. Ты пойдешь на занятия, я займусь оформлением перевода в Северо-Западный, и вместе начнем подыскивать квартиру. В любом случае нам нужно в Чикаго в пятницу, на этот благотворительный аукцион. Выедем завтра рано утром.
Положив руки ему на плечи, сплела пальцы позади его шеи.
– Спасибо.
Я склонилась к Мэдоку, окунувшись в его мужской запах, обхватила губами его верхнюю губу, он обхватил мою нижнюю. Это наш традиционный поцелуй. Две пары губ, слитые вместе. Замерев, мы просто дышали друг другом.
Как же я любила его запах. Мне нравилось, что Мэдок пользовался одеколоном, и всегда будет пользоваться. Без вариантов.
– Пошли, душ примем, – прошептал он против моего рта.
Я покачала головой.
– Нет, иди сам.
– Нет, я имел в виду, что хочу в душ с тобой.
Расстегивая свой тренч, попятилась назад.
– У меня другие планы. Иди в душ, а через десять минут найди меня.
Мэдок наморщил лоб.
– Найти тебя?
Больше я ничего не сказала. Спустя двадцать секунд он понял, что разговор окончен, и поднялся наверх, ухмыляясь.
Я тоже улыбнулась. Мэдок думал, что только он способен на проказы.
Достав чистый лист из факса, стоявшего на кухне, написала для него загадку (прекрасно зная, как он люююююююбит загадки), которую оставила у основания балясины.
В прошлом, во время наших войн,
Я ждала ночами, когда ты постучишь в мою дверь.
Теперь найди меня на этом этаже,
В той комнате, где охотятся вампиры,
Где я была оторвана от твоих губ.
Сняв тренч, бросила его на черно-белый пол около лестницы. Поднявшись на несколько ступеней, продолжила раздеваться и разбрасывать свою одежду по пути, через небольшие промежутки. Балетки, джинсы, футболку. Затем расстегнула лифчик и оставила его на бежевом плюшевом ковре в коридоре, ведущем направо.
В одних лишь красных кружевных стрингах прошла по тускло освещенному коридору в домашний кинотеатр, благодарная тому, что прохлада, окутавшая мое тело, отвлекла от громыхавшего в груди сердца.
Я ненавидела эту комнату.
И любила ее.
Медленно повернув ручку регулировки на стене, настроила мягкое освещение. Оглянулась по сторонам, заметив, что ничего не изменилось. Хотя я и не ждала перемен.
Этим помещением редко пользовались, но оно было рассчитано на толпу. Несколько черных кожаных кресел и диванов были расставлены перед огромной плазменной панелью, висевшей на стене и окруженной тремя экранами поменьше с каждой стороны. Кофейного цвета стены украшали семейные фото и спортивная атрибутика. Вкупе с кремовым ковром комната казалась уединенной и уютной.
Мы с Мэдоком часто смотрели здесь телевизор, хотя любезностями обменивалась редко. А Джейсон Карутерс приходил сюда лишь иногда по воскресеньям, чтобы посмотреть игры Супер Кубка.
Тихо ступая, провела ладонью по прохладной, гладкой кожаной обивке нашего дивана. Именно на нем мы смотрели Дневники Вампира. На нем игнорировали друг друга, невзирая на плотное облако напряжения, нависавшее между нами. На нем мы спали, когда меня отослали из дома.
Внутри все сжалось; я ощутила, как шоковая волна опустилась вниз, мне между ног, отчего на губах заиграла улыбка.
Это место должно наводить на меня страх. Здесь я была неожиданно разбужена орущей матерью и разозленным отчимом, который даже говорить не мог. Мама стянула меня, одетую только в футболку Мэдока, с дивана, потащила в коридор, где стоял Джейсон, отказавшийся посмотреть мне в глаза. Мэдока не оказалось поблизости. Через двадцать минут я была одета, мои вещи собраны. После чего меня, не подозревавшую о беременности, увезли.
Эта комната должна сулить плохие вести, но все было не так.
Обивка приятно ощущалась на моей коже. Помню, я была так благодарна Мэдоку за то, что он уговорил меня наконец-то выбраться из моей спальни той ночью.
Я забралась на диван, опустилась на колени, оперлась предплечьями на спинку, и стала ждать, гадая, найдет ли меня Мэдок. Когда дверная ручка начала поворачиваться, мне пришлось силой подавить улыбку и поджать пальцы на ногах, чтобы обуздать свой восторг.
Как только он открыл дверь, его взгляд сразу метнулся ко мне. Я соблазнительно ухмыльнулась, надеясь показаться игривой, а не нимфоманкой, которой стала в последнее время. Мэдок был в черных пижамных брюках, низко сидевших на бедрах; его золотистая кожа казалась теплой и гладкой. У меня потекли слюнки. Его рельефный пресс напрягся; мои глаза начали осматривать его торс, поднялись к груди, и выше. Мне нравилось, как влажные волосы Мэдока торчали в разные стороны, словно он специально их так уложил. Однако когда мой взгляд достиг его лица, привычной веселости я не обнаружила.
Сглотнув, он поднял мою записку.
– Домашний кинотеатр.
Почему Мэдок не смотрел на меня? Он оглядывался по сторонам.
– Я… эээ… – ответила, заикаясь. Мой пульс участился. Черт! Мэдок разозлился?
– Рада, что ты догадался, – сказала я, склонив голову набок, в попытке завлечь его.
– Да, ну… последняя строчка помогла. – Он тяжело вздохнул. – Слушай, Фэллон. Я не хочу тут находиться. Может, просто пойдем в спальню?
Что? Почему?
– Мэдок, – окликнула торопливо, чтобы остановить его. – Я знаю, что здесь мы виделись в последний раз перед моим отъездом, но нам не обязательно бояться этого места.
Я встала с дивана, остановилась возле подлокотника, скрестив руки на груди. Жаркий взгляд голубых глаз Мэдока скользнул по моему телу, затем робко вернулся к моему лицу.
Он подошел ко мне. Каждый его твердый шаг отдавался вибрацией в моих венах. Положив ладонь на заднюю поверхность моей шеи, Мэдок глубоко поцеловал меня. Его язык моментально проскользнул мне в рот, отчего по телу разлилось тепло.
– Мэдок, – сдавленно произнесла я, когда он поднял меня с пола, обхватив руками мою задницу. Я обвила ногами его талию.
Мне понравилось, как он взял меня на руки.
Но то, что двинулся в сторону двери – не понравилось.
– Мы уезжаем через шесть часов, – угрожающе предупредил Мэдок, – и этого вполне может не хватить, чтобы опробовать на вкус каждую часть твоего тела. Но я хочу начать прямо сейчас. Мы идем в постель.
– Мэдок, нет! – Я ухватилась руками за дверной проем, из-за чего ему пришлось остановиться. – Нет! Я хочу остаться тут.
Он надавил немного. Несмотря на натяжение, моя хватка только усилилась. Если Мэдок хотел уйти отсюда, ему стоило лишь приложить чуть больше усилий. Он сдерживался ради меня.
– Ну, зато я не хочу, – возразил Мэдок. – Ладно тебе. Мы уже не дети. Мы займемся этим в постели, как взрослые, а не на диване, словно озабоченные подростки.
– Мы и есть озабоченные подростки.
Он нахмурился, глянув на меня.
– Идем, или я начну тебя щекотать.
Я напряглась, и едва не опустила руки после этой угрозы, но сдержалась.
Высвободившись из объятий Мэдока, опустилась на пол, толкнула его ладонями в грудь, заставив сделать шаг назад. После чего потянулась к двери и захлопнула ее.
Глаза Мэдока округлились; он встретился со мной взглядом, когда я преодолела короткую дистанцию между нами, оттеснив его к спинке дивана, и дала волю своим рукам. Запустила пальцы ему в волосы, поцеловала жестко и быстро, сначала в губы, потом переместилась на шею, второй рукой сжала его эрекцию, уже пульсировавшую в моей ладони.
– Фэллон… Боже, – выругался Мэдок.
Однако он все равно запрокинул голову назад, когда удовольствие овладело им. Мэдок запустил пальцы мне в волосы, пока я покрывала поцелуями его грудь и живот.
Встав на колени, стянула с него брюки, обхватила ладонью его член, провела языком по головке. Моя штанга со звоном ударилась о пирсинг Мэдока. Он дернулся, распахнул глаза, посмотрел на меня яростно и оскалился.
– Фэллон, – произнес Мэдок предупредительным тоном.
– Я хочу. Пожалуйста? – попросила тихо.
Он зажмурился; его кулак, сжимавший мои волосы, слегка расслабился.
Снова медленно взяла его в рот, упиваясь запахом геля для душа, разбудившего во мне голод. Потом провела языком по нижней поверхности члена из стороны в сторону, чтобы Мэдок почувствовал шарик моей штанги. Его член дернулся у меня во рту. Вкус Мэдока и его серебряного пирсинга распалили мои старания. Расслабив гортань, вобрала его в себя на всю длину.
– Детка, – прошептал он, втянув воздух через сжатые зубы. – Надеюсь, ты не научилась этому с другим парнем.
Выпустив его член, начала быстро и жестко посасывать головку. Повторив так раз десять, ответила:
– Мы с Тэйт нашли книгу для исследований в прошлом месяце.
– Серьезно. – Это был не вопрос. – Как сексуально.
Зная Мэдока, он представил нас с Тэйт практикующимися на огурцах.
Она планировала сделать это для Джареда, только у нас обеих не было никакого опыта. Ясное дело, Тэйт хотела лишить его рассудка, поэтому я предложила посмотреть порно. Она категорично отказалась, сообщив, что не собирается смотреть сомнительные видео в интернете. Поэтому мы купили книгу онлайн.
Снова медленно втянув член Мэдока в рот до упора, обвела языком по кругу.
Стянув его брюки ниже задницы, ухватилась за бедра для поддержки и стала двигаться быстрее. Он с такой силой сжал мои волосы в кулаке, что у корней начало саднить. Его член был полностью эрегирован – надеюсь, потому что на большее меня бы не хватило – и я наслаждалась, ощущая каждый сантиметр кожи.
Мэдок застонал, часто, поверхностно дыша. Мне нравилось видеть его таким взвинченным. Увидев его зажмуренные глаза, лицо, искаженное гримасой, будто он испытывал боль, внезапно захотела взобраться на него.
Оттянув мою голову от себя, Мэдок посмотрел на меня свирепо.
– Остановись, – произнес он на выдохе. – Я хочу тебя, но не на этом диване.
Облизав губы, сдвинула брови сконфуженно, однако решила не настаивать.
Какая разница, черт возьми? Диван, стул, пол…
Мэдок схватил меня за руку, потащил ко второму дивану, развернул и усадил поверх себя. Его эрекция оказалась у меня между ног, а потом…
Ого!
Запустив пальцы под резинку моих трусиков, он порвал их.
Без тонкой кружевной преграды пульсация внутри меня достигла такой силы, что пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть.
Я потеряла контроль. Нагнувшись, провела языком по его губам, приподнялась. Мэдок провел головкой своего члена по моим складкам.
– Ох, Мэдок, – прошептала, задыхаясь.
Проклятье, как приятно.
Обхватив ладонями его щеки, заглянула в глаза, не переставая тереться об него.
– Почему ты оставил меня одну тогда? – отважилась поинтересоваться. Я предположила, что именно поэтому Мэдок чувствовал себя некомфортно на нашем диване. Может, из-за этого он ненавидел кинотеатр.
– Я не специально. – Раскаяние явно читалось в его взгляде. – Я укрыл тебя, – выдохнул он, и прикрыл глаза, наслаждаясь эффектом от моих движений, – потом пошел в душ. Собирался вернуться, чтобы разбудить тебя, но когда спустился, тут уже было пусто.
Все это время я думала, будто Мэдок, развлекшись, ушел спать, и бросил меня.
– Я ненавижу эту гребанную комнату, – договорил он. Судя по тому, как приоткрылся и закрылся его рот, Мэдок хотел сказать еще что-то, но промолчал.
Подхватив пульт, включила стерео. Песня "Team" Lorde зазвучала из динамиков. Сжав кожаную спинку дивана обеими руками, опустилась на Мэдока, достаточно медленно, чтобы свести его с ума.
– Я заставлю тебя снова ее полюбить, – пообещала.
Он заполнил меня. Я запрокинула голову, ощущая его внутри себя.
Приглушенно зарычав, Мэдок прикрыл веки.
– Не откажусь понаблюдать за твоими попытками.

Мэдок

– Вот ты где, – слышится голос у меня за спиной, и я напрягаюсь.
Повернувшись, вижу свою мачеху, Патрицию. Я не прячу свое недовольство, заметив ее белую короткую шелковую ночную рубашку.
Сжимая в руке бутылку воды, захлопываю дверцу холодильника, и стараюсь избежать зрительного контакта. В голове шумит после алкоголя, поглощенного на вечеринке у костра, но это никоим образом не ослабляет неловкость ситуации.
Ее длинные белокурые волосы распущены, однако выглядят так, словно она их недавно уложила, да и макияж свежий. Поза тоже далеко не скромная. Положив одну руку на кухонный островок, а вторую уперев в бок, Патриция раскачивается игриво и улыбается.
– Где мой папа? – огрызаюсь я.
– Спит. – Она вздыхает. – В своей комнате. Ты хорошо провел ночь?
Почему она так мила в последнее время?
– Да, вплоть до последних нескольких минут, – отвечаю безжизненным тоном.
Я только что вернулся с гонок, где знатно уделал Лиама. Еще мне довелось лицезреть, как Татум Брандт гоняла для Джареда. Вкупе с последовавшей после вечеринкой у костра, ночь выдалась занятная.
Но я устал, и не в настроении для яда Патриции.
Обойдя островок, направляюсь к выходу, когда она преграждает мне путь.
– Мэдок. – Патриция кладет руку на мою грудь. Я отстраняюсь назад. – Ты стал таким большим благодаря тренажерному залу. Хорошо выглядишь. – Она одобрительно кивает, затем смотрит на меня невинно. – Ты знал, что у твоего папы есть любовница?
Господи. Какого черта?
Патриция тоже не особо целомудренно выглядит в своей ночной рубашке. Я вижу сантиметры декольте, и загар, гладкую кожу рук, плеч и ног. Она много времени проводит в спортзале, хорошо о себе заботится на деньги моего отца. В свои сорок Патриция выглядит значительно моложе.
В живот будто десятитонный груз ударяет, когда ее губы приближаются к моей шее.
Какого. Хрена?
Я отталкиваю ее руку.
– Ты серьезно? – У меня дыхание перехватывает от шока.
Пройдя мимо Патриции, сворачиваю в коридор, ведущий к домашнему кинотеатру. Только там мне хочется находиться в последнее время. Захлопываю дверь, падаю на диван (тот самый, на котором мы с Фэллон провели последнюю ночь вместе), роняю голову на спинку, закрываю глаза.
Сердце громыхает в груди. Тело пылает от ярости.
Поверить не могу. Мачеха пыталась меня соблазнить.
Голова идет кругом. Я сжимаю переносицу, пытаясь разогнать алкогольный туман, застлавший мозг. Кожаная обивка дарит прохладу, отчего мое дыхание замедляется.
Не понимаю, почему до сих пор часто сплю в этой комнате, даже спустя столь долгое время.
Фэллон ушла. Я никогда ей не нравился, так почему же мне требуется постоянное напоминание о ее предательстве?
Но все же… здесь мы проводили большую часть времени вдвоем, иногда в тишине, а один раз совсем не тихо.
– Посмотри на меня, – говорит Патриция. Я резко распахиваю глаза.
– Пошла вон! – кричу. Мои губы сжимаются, когда вижу ее, стоящую передо мной.
Почему я не запер долбанную дверь?
Поднявшись, приближаюсь к ней вплотную.
– Это моя комната. Убирайся.
Ее глаза восторженно сияют.
– Ты в настроении. Теперь я вижу, почему Фэллон тебя боялась.
Я качаю головой.
– Фэллон не боялась меня. Не знаю, что она тебе сказала, но…
– Она не могла с тобой справиться, Мэдок. – Патриция смотрит на меня, прикусывая нижнюю губу. – Фэллон – твое прошлое. Тебе пора двигаться дальше. Она-то уж точно не стоит на месте.
– Что ты имеешь в виду?
– Она встречается с кем-то в своей новой школе. – После ее слов у меня в ушах звенит от бешеного пульса.
Едва обращаю внимание на то, как Патриция кладет руки на мою грудь, поглаживает через футболку.
– Фэллон не говорит о тебе и не спрашивает, Мэдок. Я прошу ее навещать нас. Она отказывается. Она не заслуживает мужчины, которым ты стал.
Я закрываю глаза, думая о времени, проведенном здесь с ней, о ночах, когда вспоминал ее, и понимаю, что это все – пустая трата времени. Черт, я знаю это. Конечно, я тоже встречался. Или просто спал – не так часто, как хвастался Джареду, но другие девушки у меня определенно были. Хотя мое сердце не принадлежало ни одной из них.
Шепот Патриции обдает мою кожу.
– Я знаю, чего ты желаешь. Что доставит тебе удовольствие. И я умею хранить секреты.
Она сокращает дистанцию между нами, обвивает руками шею и накрывает мои губы своими.
Патриция стонет. Внезапно я не могу дышать.
Нет...
Нет.
Нет!
Схватив за плечи, отталкиваю ее от себя.
– Боже Правый! – ору я. – Какого хрена?
Ее лицо раскраснелось. Она вздергивает бровь.
– Нет? – Патриция смеется. – Сомневаюсь, что ты действительно подразумевает отказ, Мэдок.
Мне хочется ее ударить. На самом деле, я хочу размазать ее по стене, стереть ее с лица земли. Но более того хочу, чтобы она ушла отсюда.
– Вон, – распоряжаюсь я.
Патриция подходит к дивану, ухмыляясь, и ложится. С поднятыми над головой руками она выглядит отвратительно.
– Заставь меня, – говорит она с вызовом. – Только тебе придется ко мне прикоснуться, чтобы это сделать.
Смотрю на нее. Патриция лежит на том же месте, где лежала Фэллон, когда я видел ее в последний раз. Одну руку она до сих пор держит над головой – подобный образ мне бы не хотелось сохранить в памяти.
Нацепив маску безразличия, тихо говорю:
– Уезжай завтра же, или я расскажу отцу о твоих выходках.
Я в любом случае должен ему рассказать.
Но, возможно, я не настроен защищать отца. Может, я хочу, чтобы он страдал в этом браке. Может, я ненавижу его за то, что он привел в наш дом этих двух стерв.
А может, я боюсь потерять Фэллон навсегда, если избавлюсь от Патриции.
Не знаю.
Оставив ее одну, выхожу из комнаты, достаю свой сотовый.
'Ты не спишь?' – набираю смс, но сразу иду к машине, не дожидаясь ответа.
Телефон вибрирует.
'Я в постели. Тебе придется приехать ко мне.'
Качаю головой, прекрасно зная, что это не проблема. Мне нужно выпустить пар. У нас с Джесс Каллен, капитаном команды по кроссу, завязалась дружба с привилегиями. Обожаю ее. Не в прямом смысле люблю, но я ее уважаю. К тому же она хорошая девчонка.
Набираю ответ: 'Буду через десять минут.'
'До скорой встречи.'
Я ушел, и больше ноги моей не было в домашнем кинотеатре. До сегодняшнего вечера. Не раз я подумывал спалить гребанный диван, уничтоженный мерзостью этой женщины. Только после того случая Патриция отправилась в продолжительное путешествие; я не виделся с ней до вчерашнего утра, когда она угрожала забрать у меня Фэллон.
Увидев ее записку, я не обрадовался, как она хотела, а испустил мученический стон. Мне не хотелось находиться в кинотеатре. И я уж точно чертовски не хотел, чтобы там находилась Фэллон.
Кто знает, какова будет ее реакция, если расскажу ей правду? Эта информация совершенно не важна, однако я не хотел рисковать и позволить какой-нибудь ерунде опять разрушить наше счастье.
Отнеся Фэллон в постель, я наклонился и поцеловал ее волосы. Она, наряду со мной, видела – наши родители жили так, как мы не желали жить. К счастью, благодаря такому примеру, мы ощущали, что уже повторили их ошибки. Теперь мы понимали, чего хотели.
Хоть я и знал, что Фэллон сильная, мне все равно хотелось защитить ее, обеспечить всем.
Никто и ничто нас не остановит.
***
В течение следующих двух дней мы улаживали дела в Чикаго. Фэллон ходила на занятия, а я собирал документы, необходимые для перевода из одного колледжа в другой. По ночам, если у нее не было домашнего задания, мы подыскивали квартиру через интернет.
Фэллон пыталась связаться со своим отцом, чтобы рассказать ему о нашей свадьбе. Но когда она вышла на одного из его людей, тот сказал, что Киаран в данный момент "недоступен".
Иными словами – его, скорее всего, задержали для допроса. Никто не мог оказаться "недоступен" в двадцать первом веке, только если у тебя сотовый не конфисковали.
– Дэниел, – сказала Фэллон подручному Киарана, с которым беседовала по телефону, – если до завтра я не получу вестей от папы, то сама пойду в полицию. Мне, по меньшей мере, надо знать, что он не мертв.
Был вечер четверга. Она сидела на диване в квартире Джареда, а мы с Тэйт только вернулись с пробежки. Обычно Фэллон составляла нам компанию, однако сегодня она решила остаться, чтобы сделать необходимые звонки.
Джаред до сих пор проходил учения в КВПОР. Он проявил несказанную любезность, позволив нам с Фэллон пожить в его квартире на этой неделе.
– Душ? – спросил у Фэллон, сняв свою пропитанную потом футболку.
Он подняла палец, сигнализировав мне подождать, и продолжила говорить по телефону.
Тэйт, все еще тяжело дыша, прошла в гостиную и взяла свой сотовый.
– Мама Джареда звонила, – пробормотала она себе под нос.
Нажав несколько клавиш, Тэйт поднесла трубку к уху – как я предположил, чтобы перезвонить Кэтрин.
Оставив девушек, чтобы они могли поговорить, направился в кухню, достал Гаторэйд из холодильника. Джаред, такой же потный, как и мы с Тэйт, вошел в квартиру, захлопнув за собой входную дверь.
– Брось мне один, – он указал на бутылку у меня в руке, после чего вытер пот с лица нижним краем своей футболки.
Я швырнул ему свой Гаторэйд, и вытащил еще один из холодильника. Несколько минут мы молча пили и пытались отдышаться.
– Это дерьмо просто курам на смех, – проворчал Джаред, ухватив футболку на спине рукой и стянув ее с себя.
Ага. У меня в горле защекотало от желания рассмеяться.
Мысль о Джареде в армии, какую отрасль он бы ни выбрал, по-прежнему казалась мне странной.
Джаред – часть команды. Джаред следует приказам. Джаред прилизанный, в униформе. Джаред в роли лидера? Ради блага человечества? Я лишь покачал головой на это.
– Ну, уйди, значит, – сказал ему. – Есть другие вещи, которым ты мог бы посвятить свою жизнь. В которых был бы хорош.
Он посмотрел на меня так, будто у меня появился третий глаз.
– Я не про КВПОР. А про Тэйт. Взгляни на нее.
Склонив голову, посмотрел на Тэйт, которая до сих пор разговаривала по телефону. Несмотря на то, что уже наступил октябрь, она бегала в коротких шортах и майке. Вероятно, чтобы его подразнить.
Я улыбнулся. Тэйт мне очень нравилась. Было время, когда я ее хотел. Но сейчас она мне стала практически сестрой.
То есть, сестрой, с которой я бы не переспал.
– А что с ней? – Я пожал плечами.
Джаред нахмурился.
– Она сводит меня с ума, вот что. Носит подобные шмотки, чтобы меня завести, и это срабатывает. В самом деле, я уже гуглю "бальные танцы" и смотрю, так ли уж они страшны. – Он глянул на меня, поморщившись. – Я поддаюсь.
Запрокинув голосу назад, я рассмеялся.
– Похоже, ты вот-вот заплачешь, – выдавил сквозь смех.
– Ну, а ты бы это сделал? – Его слова прозвучали обвинительно.
Я закатил глаза.
– Ты меня давно знаешь, чувак? Я мало чего на свете не сделал бы.
Джаред зажмурился, прекрасно зная, что это правда, затем обернулся к Тэйт, вероятно, мечтая о тех вещах, которых его лишили.
Завершив разговор, Фэллон подошла ко мне. Улыбнувшись, приобнял ее одной рукой.
– Все в порядке? – спросил я.
Она кивнула.
– Пока да, – ответила Фэллон, после чего сморщила нос. – Тебе нужно в душ.
Я перевел взгляд на Джареда.
– Можно, мы первые душем воспользуемся?
Он сжал бутылку Гаторэйда в кулаке. Мне его было жаль. Джаред, наверно, тоже хотел принять душ вместе с Тэйт. Бедняга страдал.
– Ладно, – окликнула Тэйт. – Нам нужно собраться вместе для этого дела, так что слушайте.
Мы все повернулись к ней, когда она прошла к барной стойке.
Тэйт приподняла бровь, но от зрительного контакта с Джаредом воздержалась. Мне пришлось закусить губы, чтобы подавить смешок.
– Твой папа. – Она глянула на меня. – И твоя мама. – Наконец, Тэйт посмотрела на Джареда. – Завтра идут на семейный благотворительный бал. – После этих слов она перевела взгляд с Фэллон на меня, подразумевая бал благотворительного фонда для детей-инвалидов "Триумф", который поддерживали наши родители.
Осмысливая услышанное, я был удивлен, однако дискомфорта подобная новость не вызвала.
Мой папа появится с Кэтрин в качестве пары на мероприятии, организованном им и его женой.
Некоторым будет неловко. Но не мне.
– Поэтому, – продолжила Тэйт, – Кэтрин пригласила всех нас. Однако мне кажется, мы ей больше нужны для моральной поддержки.
– Это она тебе сказала? – поинтересовался Джаред, явно забеспокоившись.
– Нет, но у меня сложилось такое впечатление. Она в первый раз появится на публике с твоим папой, – Тэйт глянула на меня, – а его жена тоже там будет со своими друзьями. – Она виновато посмотрела на Фэллон. – Уверена, пойдут пересуды. Для нас зарезервирован семейный столик, так что мы все будем сидеть вместе во время ужина.
Я дернул подбородком в ее направлении.
– Джекс идет?
– Кэтрин сказала, что идет.
– Тогда хорошо, – согласился, прочистив горло. – Заметано.
– Фэллон? – Тэйт подняла свою сумку с барного табурета. – Встретимся завтра после полуденных пар, а потом отправимся за покупками?
– Договорились.
Посмотрев на меня, она скомандовала:
– А вы двое достаньте себе смокинги. – Тэйт и к Джареду обратилась, но не стала на него смотреть.
Она перекинула ремешок сумки через голову на плечо, подхватила свою куртку и пошла к двери.
– Куда ты собралась? – вспылил Джаред.
– Обратно в общагу, – рявкнула Тэйт, свернув за стену, ведущую к двери. Мы с Фэллон ее уже не видели, однако Джаред наградил свою девушку убийственным взглядом.
– Если только ты не передумал насчет танцев, – дразняще пропела она.
Он нахмурился, но через секунду его глаза расширились. Джаред подскочил со стула.
– Ты серьезно только что сверкнула мне своей голой задницей?
Входная дверь открылась и захлопнулась, а он помчался следом за Тэйт.

Фэллон

Всю дорогу я держала руки на коленях и сжимала кулаки с такой силой, что ногти впивались в ладони. Мое тело напоминало натянутую струну; я чувствовала, как пульс бился в шее.
Твою мать. Я не хотела встречаться с этой женщиной сегодня.
Или в любой другой вечер.
– Что ты делаешь? – спросил Мэдок, подъехав к парковщику, стоявшему у Леннокс Хаус – традиционного места проведения ежегодного благотворительно бала "Триумф".
Я нажала клавишу "Отправить", после чего убрала телефон в сумочку.
– Пишу сообщение папе, чтобы дать ему знать, где нахожусь, на случай, если у него появится возможность выйти на связь.
– Ты беспокоишься о нем.
Я покачала головой.
– Я беспокоюсь о тебе. – Ухмыльнувшись Мэдоку, постаралась скрыть свои опасения. – Папа все еще может тебя убить.
Его улыбка не ускользнула от моего внимания, когда он вылез из машины. Подойдя к моей стороне, Мэдок открыл дверцу, затем бросил свои ключи служащему.
– Он меня не убьет. – Мэдок поцеловал меня в лоб, после чего кивнул Джареду, который помогал Тэйт выйти из его машины, припаркованной позади нас.
– Ты так уверен.
Он фыркнул.
– Естественно. Меня все любит.
Да. Да, мы любим.
Когда я взяла его под руку, мы вошли в большой банкетный зал. Джаред и Тэйт последовали за нами. Парни выбрали черные шерстяные костюмы с белоснежными рубашками и черными шелковыми галстуками. Мэдок добавил темно-фиолетовый нагрудный платок; Джаред ничего добавлять не стал. Их туфли сияли, а волосы пребывали в очаровательном беспорядке. Глаз было не отвести от обоих.
Судя по тому, как дамы оборачивались нам вслед, полагаю, пялились они не на нас с Тэйт.
Ну, возможно. Мы тоже выглядели отлично. И я, и она, решили отдать предпочтение черному. Наш выбор пал на милые коктейльные платья.
Тэйт была в черном платье без рукавов с прозрачным верхним слоем и слегка расклешенной юбкой, длиной до середины бедра. На шифоне блестели шелковые горизонтальные полосы. Оно подчеркивало ее великолепные ноги и руки. Тэйт завила свои солнечные волосы и собрала их низкий боковой хвост.
Я также выбрала платье без рукавов, но с эффектом драпировки. Воротник-лодочка окружал шею, смыкаясь на спине. Юбка была присобрана с левого бока и закреплена золотой пряжкой. Волосы я уложила крупными локонами, однако откинула их за плечо, чтобы чувствовать руку Мэдока у себя на спине.
Хоть мы с Тэйт и обули черные босоножки с ремешками на высоких шпильках, все равно чувствовали себя гораздо ниже наших мужчин.
Я вдохнула цветочный аромат, витавший в воздухе. Мать любила подобные мероприятия, несмотря на то, что участвовала в них лишь ради престижа.
– Вау, весело будет. – Сзади послышался саркастичный вздох Джареда. – Где моя мама? И мой брат?
Никто не проронил ни слова, пока мы осматривали огромный зал в поисках Джейсона, Кэтрин и Джекса.
Помещение уже было забито людьми, заполнено звуками радостной болтовни, смеха и музыки. Стены украшали белые драпировки, повсюду были видны белые гирлянды и цветы. Сияющие окна пропускали лунный свет, который служил красивым дополнением мягкому освещению. Не слишком ярко, но и не мрачно.
На сцене, тоже декорированной в белых тонах, стояла трибуна, а приглашенная группа исполняла какие-то бодрые каверы. На танцполе было довольно людно – три-четыре десятка элегантно одетых пар уже танцевали; их улыбки сияли так же ярко, как их драгоценные украшения. Танцпол окружали круглые столики с белыми льняными скатертями, свечами и изящным хрусталем.
– Ладно, – подала голос Тэйт. – Побродим для начала…
– Добро пожаловать! – произнес до боли знакомый голос, из-за чего моя спина напряглась.
Повернувшись, вскинула бровь, глядя на мать, подошедшую к нам с бокалом шампанского, под руку с очень молодым эскортом.
Настолько молодой и красивый парень, явно выполняющий приказы, судя по виду, должен быть эскортом.
Мама надела длинное черное вечернее платье из кружева с рукавами-крылышками. Ее белокурые волосы были собраны в элегантный тугой узел, макияж как всегда изумителен. Она выглядела лет на восемь младше своего возраста.
Встав перед нами, мать произнесла с наигранным беспокойством:
– Забавно. Не помню, чтобы присылала кому-либо из вас приглашения. Но… – Она посмотрела мне за плечо, скорее всего, похотливо уставившись на Джареда. Испытывая отвращение, я решила не выяснять. – Вам здесь очень рады.
– Тебе незачем приглашать нас на торжества моей семьи, Патриция, – ответил Мэдок тихим, угрожающим тоном. – К тому же Фэллон имеет больше прав находиться здесь, чем ты. Забыла, что тебя вот-вот вышвырнут?
– Ох, точно. – Мама дернула подбородком, улыбаясь. – Запамятовала о вашем браке. Поздравляю. – С глумливым выражением она опустила взгляд на мою руку. Мне захотелось ее ударить.
– Вижу, ты получила фамильное кольцо, – отметила мама, сделав глоток шампанского. – Оно тебя утешит одинокими ночами, пока твой муж будет трахать других. Наверно, он уже это делает. Его отцу много времени не потребовалось после нашей свадьбы.
Мэдок выступил вперед, но я его одернула.
– Нет, – предупредила. – Она хватается за соломинки. Пусть разбрасывается словами. – Затем я посмотрела на свою мать. – В конце концов, у нее кроме них ничего нет.
Ее лицо окаменело; она вздернула брови.
– Вот увидишь. Может, пройдет год, или пять, но ты увидишь.
Развернувшись, мать ушла, потащив за собой своего вычурно одетого и невероятно молчаливого мальчика.
– Ого. – Тэйт засмеялась так, как смеются, когда альтернативным вариантом являются только слезы. Я была знакома с подобным чувством.
– Ты в порядке? – поинтересовалась она, приблизившись ко мне.
– Все нормально. – Кивнув, отпустила руку Мэдока. Я не могла всю ночь держаться за него, словно за оберег. – Мне следовало ей врезать.
– Я бы врезала, – невозмутимо заявила Тэйт.
Джаред и Мэдок одновременно прыснули со смеху, а она потупила взгляд, улыбнувшись. У меня сложилось впечатление, что тут таилась какая-то шутка, которую я не поняла.
Тэйт ухмыльнулась, заметив мое замешательство.
– Насилием ничего не решишь, однако… – она сделала паузу, – с его помощью можно привлечь внимание людей. Иногда… я подчеркиваю – иногда… лишь через насилие возможно добиться уважения некоторых. Возьмем Мэдока, к примеру. Я сломала ему нос и двинула по яйцам. Он наконец-то меня понял.
Стоп, что?
– В смысле? – Я перевела взгляд с Мэдока на Тэйт. Джаред закатил глаза, когда я глянула на него в поисках объяснения.
– Ты не рассказал ей о нас, мистер Не-Умею-Держать-Руки-При-Себе? – Она выжидательно посмотрела на Мэдока, отчего тот залился румянцем.
– Ага, спасибо, Тэйт. – Он отвернулся, будто горькую пилюлю проглотил. – Теперь придется объяснять.
Я сглотнула, сомневаясь, что мне понравится эта история.
Но Джаред, похоже, прочитал мои мысли.
– Не беспокойся, Фэллон, – утешил он. – Мэдок просто пытался свести меня с Тэйт. По его мнению, цель оправдывала средства, только и всего.
"Да уж, адвокатские задатки налицо", – подумала я про себя.
Мы наконец-то нашли Кэтрин и Джейсона. Следующий час провели либо неподалеку от них, либо на танцполе. Кэтрин выглядела сногсшибательно в алом вечернем платье, похожем по стилю на мое, только длинном. Ее волосы цвета эспрессо были распущены и смотрелись очень красиво на фоне насыщенного цвета платья. Хоть мы и не сомневались, что ей требовалась наша моральная поддержка (ведь присутствующие знали, что она была любовницей Джейсона), очевидно, Кэтрин зря боялась. Вообще-то, все шло довольно неплохо.
Я поняла: пусть моя мать дружила с женами коллег мистера Карутерса, и они вполне могли принять ее сторону, однако эти дамы также знали, от кого больше пользы. Их мужья следовали за Джейсоном, а они следовали за своими мужьями.
– Ты отправил сообщение Джексу? – спросил Джаред у Мэдока, когда мы собрались возле бара. – Он мне не отвечает.
Мэдок достал телефон, просмотрел свои смс.
– Да, я два раза ему писал. Ответа не получил.
Джаред покачал головой. Он явно начинал беспокоиться.
Притянув меня к себе, Мэдок прошептал:
– Я собираюсь в туалет. Хочешь присоединиться? – спросил он, поиграв бровями.
– Ммммм. – Я приложила палец к подбородку, раздумывая. – Мэдок Карутерс пойман в компрометирующей позе со своей сводной сестрой в мужском туалете. Джейсон Карутерс опозорен на глазах всего Чикаго, – прочитала я воображаемый заголовок с улыбкой.
Он шлепнул меня по заднице, двинувшись спиной вперед, и произнес одними губами:
– Ты такая горячая.
Развернувшись, Мэдок скрылся в коридоре, в то время как Джаред увел Тэйт на танцпол. Я улыбнулась, глядя на них, благодарная, что мой муж не страдал такими заморочками относительно танцев. Они всего лишь слегка покачивались, обнимая друг друга, но с его стороны было мило хотя бы попытаться.
Дожидаясь Мэдока, я осталась возле барной стойки, однако даже спустя пять минут он не вернулся. Пришлось сжать бедра в попытке проигнорировать его предложение к нему присоединиться.
Достав сотовый, заметила, что Джекс и мне не ответил. Странно. Не выходить на связь – не похоже на него. Куда он делся?
Я ступала осторожно, чтобы не споткнуться на своих высоких каблуках, лавируя между маленькими группками людей. Когда добралась до более тихого коридора, набрала номер Джекса и поднесла трубку к уху.
– Как сильно ты этого хочешь? – послышался голос моей матери из мужского туалета. Мой взгляд метнулся к створчатой двери. Она говорила тихо, соблазнительно, и это означало лишь одно.
Подойдя ближе, приоткрыла дверь, чтобы заглянуть внутрь. Они с Мэдоком стояли друг напротив друга. Я поморщилась, увидев, что она прислонялась к стене, задрав юбку до уровня бедер. Мэдок просто смотрел на нее.
Какого хрена он смотрел на нее?
Мэдок потер лоб ладонью.
– Ты действительно что-то с чем-то, да?
– У меня забронирован номер в "Фор Сизонс", Мэдок. Подумай, как приятно будет. Одна ночь со мной, и ты получишь то, что хочешь. Я откажусь от дома. Ты хотел меня той ночью, разве не так?
Той ночью? Что между ними произошло? Я с трудом могла расслышать их речь, в ушах так зашумело, что к глазам подступили слезы.
– Да, – выпалил он, принявшись мыть руки. – Настолько сильно хотел, что сбежал и переспал с другой сразу после того, как оставил тебя в домашнем кинотеатре.
О, Боже. Сжав кулаки, стала делать вдохи все быстрее и быстрее. Мое лицо пылало от злости. Ноги словно приковало к полу.
Какого черта? От удара моего кулака дверь распахнулась так резко, что врезалась в стену. Они оба обернулись лицом ко мне, однако я остановилась как вкопанная у порога.
– Фэллон! – Мать с показным энтузиазмом начала поправлять свое платье. Прижав ладонь к груди, она посмотрела на меня сочувственно.
– Фэллон. – Мэдок поднял руку и покачал головой, будто пытался остановить мои мысли. – Детка, это ерунда, ясно? Посмотри на меня.
– Я же тебе говорила, милая, – сказала мама. – Ты безразлична Мэдоку. У нас с ним…
– Нет никаких "нас"! – гаркнул он, послав ей убийственный взгляд.
– Значит, расскажи ей. – Она оттолкнулась от стены: лицо невозмутимое, голос спокойный. – Расскажи ей о том, что случилось в домашнем кинотеатре, как ты поцеловал меня…
– Заткнись! – Мэдок подошел ко мне. Он выглядел так, словно испытывал боль. – Фэллон, посмотри мне в глаза.
Что? Я потупила взгляд в пол, пытаясь разобраться во всем.
– Спроси его, – донесся голос моей матери откуда-то сзади нас. – Я предупреждала, ему нельзя доверять, Фэллон.
Когда закрыла глаза, появилось ощущение, что мои ноги тают.
– Фэллон, ничего не было! – сказал кто-то. – Я не прикасался к ней. Она поцеловала меня…
Я ненавидела повороты. Закрытые двери.
До сих пор слышала, как они говорили, однако слов разобрать не могла. Я не чувствовала ног. Ничего не чувствовала ниже колен, даже если напрягала мышцы.
Меня не интересует твоя жизнь, Фэллон.
Знаешь, как я раньше тебя называл? Киска-которая-постоянно-под-рукой.
Я делала быстрые вдохи, но выдыхала медленно, как будто моему телу не хватало сил на следующий вздох. Быстрый вдох. Медленный выдох. Быстрый вдох. Медленный выдох.
Как он мог так поступить со мной? Как она могла?
Ты такая же шлюха, как и твоя мать. Слова Мэдока не ранили раньше, потому что я знала – это неправда. Почему они доставляли мне боль сейчас?
Ты действительно думала, что он тебя любил? Он использовал тебя!
Зажмурившись еще крепче, сглотнула. Глотай. Глотай.
Я услышала свое имя. Мэдок. Он звал меня по имени.
– Фэллон! Посмотри на меня!
Открой глаза! Что ты видишь?
Мои глаза распахнулись, и я увидела Мэдока. Он стоял предо мной. Едва не плача, сжимал мои плечи.
Кто ты? Плавный, с ирландским акцентом, голос отца окутал меня. Кто ты?
Я вновь и вновь сжимала кулаки, и моргала, пока Мэдок целовал мой лоб.
Я не пытаюсь убить твоих демонов. Я действую с ними заодно.
Именно это делает Мэдока хорошим парнем, Фэллон. Он подбирает осколки.
Я чувствовала его ладони у себя на лице, большие пальцы поглаживали мои щеки.
Он подбирает осколки.
Пригрози этим еще раз. Я проломлю твоей головой стены, чтобы добраться до Фэллон.
Поторапливайтесь, Отец. Ей нужен поцелуй.
Мэдок.
Мое сердце переполнилось. Он мой. Он всегда был моим.
Мэдок. Мой Мэдок.
Заглянув ему в глаза, увидела любовь, беспокойство, страх…
Сохраняя зрительный контакт, заполняла свои легкие воздухом.
"Что бы ни происходило на поверхности моря, это не потревожит спокойствия его глубин."
– Фэллон, пожалуйста, – умолял Мэдок. – Послушай меня.
– Нет, – в итоге пробормотала я, опустив руки и вздернув подбородок. – Замолчи, – сказала уверенно.
Обогнув его, медленно… очень медленно… приблизилась к матери, сложив руки на груди.
Сохраняя непроницаемое выражение на лице, склонилась к ней, и пригрозила тихо:
– Ищи адвоката. Мы с Мэдоком хотим наш дом. А союзников у тебя немного, матушка. – Практически нос к носу, процедила сквозь зубы: – Выступи против меня. И. Ты. Проиграешь.
Не дав ей шанса отреагировать, развернулась и вышла из туалета, по пути схватив Мэдока за руку.
– Фэллон, позволь мне объяснить. Ничего не было, никогда. Патриция пыталась меня соблазнить, но я…
Резко остановившись, повернулась к нему лицом.
– Я даже слушать не хочу. Мне не нужны заверения, когда дело касается тебя.
Обхватив ладонями лицо Мэдока, припала к его губам. При первом же контакте я оказалось у него в плену. Я принадлежала Мэдоку телом и душой. Нас никто не остановит. Особенно моя чудовищная мать.
Она не получила от меня разнос, который заслужила, только от него все равно толку бы не было. Я бы зря потратила время. Эта женщина уважала лишь деньги и власть, а я сейчас пригрозила ей и тем, и другим.
Если уделю ей больше внимания, поплачусь сама.
Больше. Никогда. У нас с Мэдоком целая жизнь впереди.
– Я тебя люблю, – прошептала против его губ.
Коснувшись своим лбом моего, он вздохнул.
– Слаба Богу. Ты меня напугала.
Услышав, как кто-то кашлянул, повернула голову. Мое сердце мгновенно подскочило к гортани.
– Папа! – воскликнула я. Вырвавшись из рук Мэдока, кинулась к отцу и обняла его, едва не сбив с ног.
Он закряхтел из-за силы столкновения, после чего сказал:
– Привет, малышка.
– С тобой все в порядке? – спросила я, отстранившись, чтобы получше его рассмотреть.
Папины светло-каштановые волосы были зачесаны назад, его лицо, обычно гладко выбритое, заросло щетиной с проседью. Он надел черный костюм от Армани, отдав предпочтение галстуку, так же как и Джаред с Мэдоком, вместо бабочек, в которых пришли все остальные мужчины.
– Все нормально. – Папа кивнул, поглаживая меня по рукам. – Извини, что заставил тебя волноваться.
Я хотела задать ему столько вопросов, но знала – сейчас не место и не время. Да он в любом случае мало чем делился. Отец доверял мне, однако, по-моему, считал, что дочери лучше не знать о его сомнительном бизнесе. Можно подумать, будто я сама ничего не замечала.
– Сэр, я – Мэдок. – Мой муж протянул ему руку. – На случай, если вы забыли.
Они встречались всего один раз, насколько мне известно. Но отец его точно запомнил бы. Особенно с учетом всего случившегося.
Заколебавшись на мгновение, папа ответил на рукопожатие.
– Я помню. И я знаю обо всем. – В его взгляде явно читалось предупреждение. – Здесь не место для подобного разговора, а я хотел бы сказать кое-что вам обоим, но пока ограничусь следующим. – Прищурившись, он посмотрел на Мэдока. – Ты же понимаешь, какой обузой сопровождается этот брак, верно?
Мэдок улыбнулся мне.
– Фэллон – не обуза, сэр.
– Я имею в виду не Фэллон, – возразил папа. – Я имею в виду себя. Поверь, ты не захочешь увидеть меня в роли рассерженного тестя. Счастье моего ребенка будет гарантом твоей безопасности. Понял?
Вау. Неловко-то как.
– Она будет счастлива, – уверил Мэдок, глядя моему отцу в глаза.
Я улыбнулась им обоим.
– Я уже счастлива.
Бесспорно, папе эта ситуация тяжело далась. Он редко видел меня, пока я росла; всегда тягался с моей матерью и своими рискованными делами, которые не позволяли ему быть таким отцом, каким он хотел быть. Но папа сам сделал выбор, и я не собиралась его жалеть. Я его любила. Только выбрала Мэдока. И всегда буду выбирать Мэдока.
– Поздравляю. – Отец поцеловал меня в щеку. – Но, пожалуйста, скажи мне, что вас обвенчал священник.
Мэдок прыснул со смеху, а я принялась рассказывать о нашей свадьбе, пока мы шли к столику.
Когда добрались до зала, заметили, что все уже сидели на местах: Джаред и Тэйт рядом, пустой стул сбоку от Джареда предназначался для Джекса, затем Кэтрин с Джейсоном, и еще три свободных стула для меня, Мэдока и моей матери.
Черта с два она присоединится к нашему столу, поэтому я усадила папу на одно место, а мы с Мэдоком заняли оставшиеся два.
Я представила отца Тэйт, Джареду и Кэтрин. Однако когда добралась до Джейсона, тот не стал дожидаться своей очереди.
– Киаран. – Он кивнул, положив салфетку на колени.
– Джейсон, – ответил папа.
На этом их беседа подошла к концу.
Мистер Карутерс защищал парней вроде моего отца, но разводить с ними панибратство вряд ли желал.
К тому же он точно боялся связи своего сына с Пирсами.
Я была предана отцу, но мотивы Джейсона понимала.
Официанты начали разносить подносы с первым курсом, и присутствующие постепенно расслабились. Кэтрин разговаривала с Джаредом – вероятно, они до сих пор гадали, куда пропал Джекс; Тэйт рассказала мне и папе историю о том, как Мэдок пригласил ее на Осенний бал в выпускном классе. С совершенно неромантическими намерениями, как меня заверили.
А если нет, мне придется пресечь их совместные пробежки.
Группа наигрывала тихий джазовый мотив. Так как закуски подали, когда гости общались и танцевали, обед из семи блюд начался с супа. Сливочный крем-суп из белой спаржи оказался великолепен, однако я по-прежнему не могла поверить, что люди раскошелились на десять тысяч за тарелку, чтобы сюда попасть. Ну, не за тарелку. За обед. Но таковы уж благотворительные мероприятия высшего общества, полагаю.
– Надеюсь, все приятно проводят вечер.
Моя мать подошла к столику. Я почувствовала тепло от прикосновения Мэдока к моей спине.
– Киаран, Кэтрин, – поприветствовала она. – Определенно не та публика, которую я ожидала увидеть сегодня. Наглости вам не занимать.
Я не видела мать, потому что она стояла позади меня, однако оборачиваться не собиралась.
Но я заметила, как глаза Кэтрин расширились, после чего ее взгляд опустился на стол.
– Достаточно, – вмешался Джейсон. – Я предупредил тебя, что приведу Кэтрин.
– Твоя потаскуха сидит на моем месте.
Джаред подскочил, едва не перевернув свой стул.
– Если вы не подниметесь и не угомоните эту суку, – предупредил он отца Мэдока, – я уведу свою мать отсюда.
Встав, Джейсон попытался уладить инцидент.
– Никто не уйдет. Патриция. Ты закатываешь сцену. Перестань.
– Перестать? Но я уже не являюсь частью этой семейки. – Она скрестила руки; у нее на запястье висела маленькая сумочка. – Почему меня должно заботить, устраиваю ли я сцену? По сути, я еще даже не начинала. Может, я и проиграю битву в суде, но твоя шлюха будет втоптана в грязь у всех на глазах. Это лишь начало.
Внезапно раздавшиеся сигналы двух телефонов отвлекли внимание окружающих от Патриции и Джейсона.
Не сообразив, чей сотовый сработал, все полезли за телефонами.
Но затем послышалось еще несколько рингтонов. Каждый из нас получил сообщение.
Тэйт застонала.
– Это не сулит ничего хорошего.
Интересно, что происходит?
Приподняв бровь, Джейсон посмотрел на мою мать, прежде чем прервал их спор, чтобы тоже проверить свой сотовый.
– Ох, черт, – пробормотал Мэдок, глядя на дисплей. – Это Джекс?
Казалось, он пришел в замешательство, поэтому я торопливо открыла свои сообщения. Проклятье, у меня глаза на лоб полезли.
Папа наклонился посмотреть, но я в ужасе прижала телефон к груди. Оглядев стол, увидела, что все замерли. У каждого на лице отражались различные эмоции в процессе просмотра видео.
У Джареда – злость.
У Тэйт – отвращение.
У Кэтрин – боль.
У Джейсона – смятение.
У Патриции – ужас.
У Мэдока – возмущение.
– Фэллон, – выдохнул он. – Это Джекс с твоей матерью?
Медленно отстранив сотовый от груди, вновь посмотрела на него. Ошибки быть не могло. Джекс сидел на кровати. Его волосы, собранные в хвост, спадали вниз по спине. Моя мать на нем сверху. Видео переключилось на момент, когда она слезла с Джекса и ушла в ванную. Он обернул белую простыню вокруг талии, после чего подошел к камере.
За столом никто не дышал.
– Привет. – Джекс улыбнулся. – Я – Джексон Трент. И мне семнадцать лет.
Затем он исчез. Экран почернел. Сердце каждого присутствующего, вероятно, колотилось так же быстро, как и мое.
Взгляды устремились на мою мать, все еще смотревшую на свой телефон, сжатый в дрожавшей руке.
– Всем привет.
Мы синхронно вздрогнули. Джекс подошел к столику и выдвинул свой стул.
Он был одет так же, как Джаред, минус галстук. Волосы заплетены в три ряда кос над ушами и собраны в привычный конский хвост на затылке.
– Что это такое? – пискнула моя мать. Похоже, она была готова заплакать, или умереть.
– Сядь, – распорядился Джекс, сжимая спинку стула. – Живо.
Ее глаза округлились. Она тяжело дышала. Неужели мама подумывала сбежать?
Джекс поднял свой сотовый.
– Это видео подготовлено для отправки каждому человеку, находящемуся в этом помещении. Сядь, – прорычал он тихо. Я никогда не слышала подобного тона от него.
Мать, словно в оцепенении, подошла и медленно опустилась на стул, не пряча глаз, но и не глядя ни на кого.
– Джейсон. Бумаги? – Джекс протянул руку ладонью вверх.
Одна рука мистера Карутерса лежала на спинке стула Кэтрин.
– Поэтому ты мне написал?
– Я же сказал, чтобы ты мне доверился, – ответил он дерзко.
Джейсон достал из внутреннего кармана пиджака нечто похожее на правовые документы.
– Присядьте все, – скомандовал Джекс. – Вы привлекаете к нам внимание.
Стояли только папа Мэдока и Джаред. Не сводя с него взгляда, они сели на свои места.
Не знаю, почему никто ничего не сказал. Никто не задавал вопросов. Никто не озвучивал свои опасения. Мы просто заткнулись, наблюдая за тем, как Джекс взял весь стол под контроль.
– Джейсон? – произнесла Кэтрин; паника исходила от нее, будто аромат парфюма. – Как ты мог так поступить?
Он посмотрел на нее невинно.
– Я сам тут жертва.
Однако угол его рта приподнялся. Он положил бумаги перед Патрицией, вместе с ручкой, которую тоже достал из кармана.
– Это твое пересмотренное соглашение о разводе, – пояснил Джейсон, нависая над плечом моей матери. – Неплохая доля наличных, никакого дома, никаких алиментов. Подписывай, – приказал он.
– Если ты думаешь…
– О, нет, – перебил ее Джекс. – Не разбрасывайся пустыми угрозами теперь. Она моя мама во всех отношениях. – Он указал на Кэтрин. – А ты гадишь ее счастью. Это прекратится сейчас же.
Я моргнула. В глазах пекло, пока я взирала на развернувшуюся сцену с благоговением.
Манерой поведения Джекс напоминал мне моего отца. Собранный, спокойный. Папа всегда знал расклад, входя в комнату, он всегда был готов и не колебался.
Когда мать не послушалась, Джекс показал ей свой телефон.
– Ты ведь не хочешь, чтобы видео вышло за пределы нашего круга. Ты в курсе, что штат может выдвинуть обвинения, даже если я этого не сделаю?
Она яростно поджала губы, посмотрела по сторонам, словно ища путь к отступлению. Но мама все прекрасно понимала. Взяв ручку, она подписала документ в отмеченных графах.
– И здесь, – перевернув страницу, Джекс указал на нужное место.
– И здесь, – повторил он, снова перевернув страницу.
Через две секунды Джекс выхватил ручку из ее руки, сложил бумаги и поднялся, затем посмотрел на Джейсона.
– Чек?
Я едва не рассмеялась, когда Джейсон покачал головой, будто пытался понять, действительно ли все это произошло.
Достав конверт из кармана, он протянул его Джексу.
Тот вручил моей матери, как я предположила, ее отступные, и улыбнулся своей ясной, белоснежной улыбкой.
– Поздравляю. Вы разведены. – Потом он глянул обратно на мистера Карутерса. – Теперь дом?
Джейсон бросил ему еще одну папку с документами, которую он в свою очередь перекинул нам через стол.
– Домовладельцы. – Джекс кивнул. – Все счастливы?
Мы с Мэдоком открыли папку. Я прикрыла рот ладонью, увидев там права собственности на дом.
На наши имена.
– Джекс, – прошептала чуть слышно, потому что горло сдавило.
– А что насчет видео? – Более испуганной я мать в жизни не видела. Она практически тряслась, когда подняла взгляд на Джекса.
Он склонился к ее лицу, и произнес таким тоном, словно разговаривал с ребенком:
– Твоя единственная забота сейчас – больше никогда меня не злить. Будешь хорошо себя вести, я тоже буду.
Подняв чек со столешницы, Джекс швырнул его Патриции в грудь.
– Уходи.
Сжав конверт, она вышла из банкетного зала, ни разу не оглянувшись. Я почувствовала, как Мэдок сжал мою левую руку, а папа взял за правую.
Мой муж.
Мой дом.
Я окинула взглядом сидевших за столом… Моя семья.
В груди все сотряслось от тихого истерического смеха.
– Просто невероятно. – Джейсон провел ладонью по лицу, в то время как официанты начали убирать суповые тарелки. – Я не уверен, что должен чувствовать сейчас по поводу всего этого, – пробормотал он, поднявшись, и протянул руку для рукопожатия. – Джексон, спасибо. Не знаю, что бы…
Замахнувшись, Джекс вмазал кулаком ему в челюсть, отчего папа Мэдока рухнул на пол. У всех спины вытянулись по струнке, а Кэтрин взвизгнула.
Послышался звон столовых приборов, разговоры в зале стихли. Гости, поначалу не сообразившие, что происходило за нашим столиком, теперь уж точно нас заметили.
Джейсон лежал на полу, приподняв голову и прижимая ладонь к щеке.
– Джексон! – выкрикнула Кэтрин, подскочив со своего места вслед за Джаредом и Мэдоком.
Джекс стоял возле нее, глядя на мистера Карутерса.
– Тебе давным-давно следовало на ней жениться, – побранил он.
Поцеловав Кэтрин в щеку, Джекс развернулся и ушел.
Джаред, Тэйт, Мэдок и я, недолго думая, побежали за ним. Мама Джареда помогла Джейсону сесть, а помещение снова заполнилось разговорами.
– Джекс, стой! – крикнул Джаред.
Остановившись в фойе, он повернулся к нам лицом. Только я не позволила бы Джареду на него орать.
– Джекс, спасибо. – Я сделала шаг к нему. – Ты не должен был втягивать себя в подобную ситуацию ради нас. – Я прижала документы к груди обеими руками.
– Не парься. – Джекс сунул руки в карманы. Сейчас он больше походил на знакомого мне мальчика, чем на угрожающую личность, какой только что себя зарекомендовал.
Я покачала головой. К глазам подступили слезы.
– Я бы никогда не пожелала, чтобы ты…
– Все нормально, Фэллон, – перебил он. – Вы счастливы, Кэтрин счастлива, а это делает счастливым меня. – Глубоко вздохнув, Джекс хлопнул Мэдока по руке. – Увидимся завтра вечером на гонке.
Дернув подбородком в сторону Джареда, он двинулся к выходу; его брат и Тэйт последовали за ним.
Сильные руки Мэдока заключили меня в объятия. Я посмотрела на него сквозь пелену слез.
– Мы свободны, – прошептала.
Сжав мою задницу, он приподнял меня, провел языком по моим губам и поцеловал с таким напором, что мне пришлось ухватиться за его шею.
– Никто нас не остановит, – сипло прошептал Мэдок, не отстраняясь от моего рта.
Никто.
Кто-то кашлянул. Когда Мэдок поставил меня на землю, я распахнула глаза.
Мой отец стоял неподалеку, вероятно желая забыть то, что сейчас увидел.
– Я ухожу, – сообщил он.
Мэдок прочистил горло.
– Пойду, проверю, как там мой папа.
Улыбнувшись с благодарностью, потому что он дал мне возможность побыть с отцом наедине, проводила его взглядом.
Обняв папу, моментально почувствовала себя уютно, ощутив запах дорогой кожи и одеколона Ralph Lauren.
– Я собираюсь на выходные в Шелбурн-Фоллз, но вернусь в понедельник. Ты будешь в Чикаго?
– Да, – ответил отец. – Я позвоню тебе, пообедаем как-нибудь вместе. С вами обоими, – добавил он.
Я улыбнулась признательно. Он двинулся к дверям, но потом вдруг остановился.
– Фэллон? – папа обернулся. – А кто этот парнишка? – он указал на Джекса, беседовавшего с Джаредом и Тэйт на улице.
– Джексон Трент. Друг Мэдока.
– Что тебе о нем известно? – поинтересовался папа, все еще наблюдая за Джексом.
Немногое, к сожалению.
– Эмм, ну, он живет у матери своего сводного брата. Отец в тюрьме, родная мама давно его бросила. Джекс учится в выпускном классе в школе. А что?
Он произнес тихо, как будто думая вслух:
– Очень впечатляющий молодой человек.

Мэдок

– Итак, что именно представляет собой Петля? – Фэллон натянула бейсболку на глаза, прислонившись головой к подголовнику.
– Тэйт тебе не рассказала?
– Я знаю, что там проходят гонки, – она зевнула. – Но это настоящий трек, или что?
– Тебе не обязательно было приходить сегодня. Ты устала. – Наклонившись, погладил ее по ноге.
– Я в порядке. – Фэллон старалась говорить бодро, даже с закрытыми глазами.
Безусловно, ей на этой неделе нелегко пришлось. Если не брать в расчет вчерашнее сплошное веселье в компании ее матери и отца, и появление Джекса, она к тому же вышла замуж несколько дней назад. Вкупе с занятиями и тем, как я не давал ей спать ночами, утомление сказывалось на теле Фэллон. Заметно.
Вчера мы добрались до постели только в третьем часу ночи, а утром встали рано, чтобы посмотреть квартиру перед отъездом в Шелбурн-Фоллз. Приехав домой, занялись перестановками в моей спальне, чтобы освободить место для вещей Фэллон.
Хоть нам и нравилось в Чикаго, свой дом мы любили больше. Тут мы будем растить наших детей.
Не то чтобы я уже обсуждал это с ней, но Фэллон забеременеет сразу после окончания колледжа.
Она согласится, разумеется. Мне никто отказать не может.
– Мы на месте, – объявил я, остановившись в конце подъездной аллеи, ведущей к Петле. Трек в форме прямоугольника с закругленными углами разветвлялся налево и направо перед нами. Я свернул направо, припарковался задним ходом у обочины на траве.
Кровь бурными потоками неслась по венам, наполняя меня энергией так быстро, что создавалось ощущение, будто я под кайфом.
Проклятье, как же приятно было вернуться сюда.
Я бы не признался никому, но новое поколение водителей, появившееся на треке в этом году, вызывало у меня легкую тревогу. Пусть студенты колледжей, вроде Джареда, Тэйт и меня, возвращались погонять время от времени, в основном тут тусовались ученики старшей школы.
Однако выбравшись из машины, увидел десять знакомых ребят, по меньшей мере – значит, я действительно был дома. Джаред и Тэйт уже стояли на треке. Их окружала толпа, включая Кейси, которая, должно быть, вернулась на выходные из Аризоны.
Оглядевшись, заметил ее бойфренда, Лиама, и наших с Джаредом общих друзей, также оставшихся поблизости от родного города.
Джекс держался позади; сидел на капоте своей машины с наушниками в ушах и наблюдал за публикой. Он никогда не гонял, даже если посещал гонки. У меня сложилось впечатление, что они навевали на него скуку, хотя я не раз говорил – непосредственно участвовать гораздо веселее, чем смотреть. По словам Джекса, он готовил что-то новое для Петли, однако подробностями с нами не делился. Зная его, я боялся спрашивать.
Фэллон вылезла из моего GTO; я взял ее за руку и потащил на трек. Мы пробирались через толпу, игнорируя выкрики и поздравления со свадьбой. Я знал, что все они смеялись у меня за спиной.
Мэдок женился? Ага, хватит заливать.
Я брал пример с отца: не обращай на окружающих внимания, и они не будут обращать внимания на тебя. Нас с Фэллон понимали только близкие люди, а перед остальными мы отчитываться не собирались. Уверен, многие думали, что она от меня забеременела.
– Привет, дружище, – поприветствовал я Джареда, который отвернулся от Сэма с улыбкой на лице. "Inside the Fire" группы Disturbed гремела из стереосистемы его Босса. Прямо как в старые добрые времена.
Фэллон отошла поговорить с Тэйт, которая стояла, прислонившись спиной к своей машине, и болтала с Кейси.
– Ты улыбаешься, – отметил я плоским тоном, окинув Джареда взглядом. – Это странно.
Он сунул руки в передние карманы своей черной толстовки и пожал плечами.
– Почему я не должен улыбаться? Даже если проиграю – а это очень сомнительное "если" – Тэйт бросит свои выходки, и я больше не буду спать один. Завтра ее день рождения и наша годовщина. У меня есть планы.
Я посмеялся себе под нос, покачав головой.
– Мне так хотелось увидеть тебя исполняющим бальные танцы. – Сощурив глаза, задумался. – Вообще-то…
Оглянувшись, увидел, что девушки до сих пор болтали.
– Тэйт! – окликнул я. – Иди сюда.
Послав мне раздраженный взгляд, она подошла к нам, Фэллон и Кейси последовали за ней.
– Я еду с тобой на пассажирском, – сказал ей.
– Зачееем? – спросила Тэйт, растягивая звуки.
– На случай, если тебе понадобится совет. Я хочу, чтобы ты выиграла.
Я улыбнулся Джареду, заметив, как он вздернул бровь.
– Я уже гоняла, – возразила она так, словно я обвинил ее в неопытности. Легкий ветер колыхал ее волосы, задувал пряди в лицо.
Обхватив рукой талию Фэллон, притянул ее к себе.
– Ты не гоняла против Джареда, – я указал пальцем на Тэйт. – Я еду с тобой. И точка. Поедешь с нами? – поинтересовался, глянув на свою жену.
– О, нет, – встрял Джаред. – Если забираешь мою девчонку, я забираю твою. – Подцепив пальцем ворот футболки Фэллон, он перетянул ее на свою сторону. – Но не для помощи. Она – заложница.
– Ни за что! – выпалила Фэллон. – Можно подумать, я горю желанием погибнуть или получить серьезную травму перед толпой пьяных подростков на нелегальном гоночном треке, находящимся под покровительством нечистых на руку сил правопорядка.
– Ага, – отмахнулся я. – Она только испугается.
Взгляд ее зеленых глаз пронзил меня, подобно пулеметной очереди.
– Выкуси, – рявкнула Фэллон, скрестив руки на груди. – Вам крышка.
– Фэллон! – возмутилась Тэйт. – Ты моя подруга!
– Не переживай. – Посмотрев на нее, достал свой айпод из кармана пальто. – С нами ЭмСи Хаммер, – хвастливо заявил Джареду и Фэллон, указав на нас с Тэйт. – Мы неприкасаемы.
Тэйт моментально потеряла самообладание. Согнувшись пополам, она обхватила живот руками и рассмеялась над моим упоминанием песни ЭмСи Хаммера.
– Ты не включишь это дерьмо через мою стереосистему! – выдавила Тэйт сквозь смех.
– О, еще как включу, – пригрозил я.
Но потом вдруг мы все расправили плечи. Зак-Распорядитель протиснулся между двумя гонщиками – или скорее командами – и прочистил горло.
Поднеся ко рту сложенные рупором руки, он проорал в ночной воздух:
– Да. Начнутся. Игры!
Мы с Фэллон улыбнулись друг другу.
И пусть они никогда не заканчиваются.

~ ~ ~

В полуночном небе прогремел раскат грома; я распахнул глаза, когда эхо пронеслось по дому. Шум наконец-то затих. Я моргнул, ослепленный вспышкой молнии, мелькнувшей за окном.
Повернув голову, увидел Фэллон, по-прежнему мирно спавшую в своей зеленой футболке и трусиках. Она скинула с себя одеяло. Это наша общая черта, как я заметил. Нам обоим во сне становилось слишком жарко.
Я обнаружил у Фэллон множество бзиков, и надеялся, что мои ее не очень сильно раздражали.
Кожа ее шеи блестела от испарины, губы приоткрылись и сомкнулись едва заметно. Задравшийся край футболки обнажил полоску живота; ее невинное лицо выглядело прекрасно.
Даже просто смотря на нее, почувствовал, что у меня началась эрекция. Мы уже атаковали друг друга после гонок. Я с Фэллон и Джаред с Тэйт вернулись домой сразу после заезда, пропустив вечеринку у костра. Они ушли в свою комнату, а мы поднялись в нашу.
Она поколотит меня, если разбужу ее, чтобы заняться сексом. Фэллон была измотана.
Глубоко вздохнув, откинул одеяло, поднялся с кровати, натянул свои пижамные брюки и вышел из спальни как можно скорее. Чем тверже я становился, тем быстрее таяло мое благородство.
Поэтому я ушел.
Спустился в подвал, поглаживая большим пальцем остальные. Уже несколько месяцев не играл и сейчас чувствовал приятный зуд в руках. Прохладу клавиш под подушечками моих пальцев.
Игра на рояле не была для меня наваждением или необходимостью. Однако я ценил этот навык. Каждый должен найти для себя способ самовыражения, снятия стресса или даже сексуальной неудовлетворенности, как в моем случае.
Отодвинув скамейку, сел за отреставрированный Стейнвей 1921 года, принадлежавший моей семье; пролистав нотные партитуры, выбрал произведение Дворжака.
Коснувшись пальцами клавиш, начал играть те же самые ноты, которые оттачивал годами с переменным успехом. Я редко менял музыку, предпочитал доводить произведение до идеала, прежде чем переключался на следующее, но, освоив мелодию, ловил себя на том, что добавлял собственные штрихи. Ускорял, замедлял, играл тише, громче… Один и тот же фрагмент может иметь множество значений, в зависимости от исполнителя.
Мне нравилась свобода изучения, возможность идти на риск.
То же самое можно сказать про скейтборд Фэллон. Она любила кататься, но только если ей не мешали делать это по-своему.
Прохладная кожа коснулась моих обнаженных плеч. Я выпрямился, убрав руки с клавиш.
– Эдди сказала, ты приходишь сюда играть по ночам. – Фэллон оперлась подбородком на мою макушку. – Почему просто не поднимешь рояль наверх?
Я взял ее за руки.
– Предпочитаю делать это в одиночестве.
– Ох, – тихо произнесла она. – Извини. – Затем Фэллон отстранилась.
– Нет, я не то имел в виду. – Обернувшись, притянул ее обратно, усадив к себе на колени. – В смысле, без отца. Мне нравится играть. Просто не хочу, чтобы меня заставляли.
Оседлав мои бедра, она прильнула спиной ко мне и посмотрела на клавиши.
– Это была печальная мелодия.
– Лучшая музыка всегда печальна, – сказал ей на ухо. – Но я счастлив.
Фэллон нежно провела рукой по клавишам, положив голову мне на плечо.
– Думаю, нам надо пойти на уроки танцев вместе с Джаредом и Тэйт. Будет весело. – Она приподнялась, поцеловав мою челюсть. – До сих пор не могу поверить, что он проиграл.
Моя грудь сотряслась от смеха.
– Джаред слил эту гонку. Ты же поняла, да?
– Ничего подобного, – настояла Фэллон. – Тэйт была великолепна. И…
Я прикусил ее шею. Она застонала, потеряв ход мысли раньше, чем успела договорить. Начал посасывать; все тело свело от нужды, когда уловил ее запах. Обхватив живот Фэллон, раздвинул ноги сильнее, тем самым шире разведя ее бедра. Не прекращая целовать ее шею, обнимая одной рукой, вторую просунул в ее пижамные шорты.
– Всегда готова для меня, – выдохнул, ощущая, насколько она влажная. Проложил дорожку из поцелуев по линии челюсти к уху. Жар через мои пальцы хлынул прямо к члену. Обводя клитор по кругу, чувствовал, как он твердеет под моими прикосновениями.
Заведя руку назад, она обхватила мой затылок.
– Завтра после хайкинга, – начала Фэллон, тяжело дыша, – нам нужно попробовать перенести рояль наверх. Может, позовем твоих друзей на помощь.
Она всерьез пыталась говорить об этом сейчас? Завтра утром мы собирались на прогулку с Лукасом, только в данный момент я хотел думать лишь о ней, больше ни о чем.
Когда я не прервал поцелуй, чтобы ответить, Фэллон прошептала с мольбой:
– Пожалуйста?
Моя рука, охватывающая ее живот, проскользнула под футболку.
– При одном условии. – Я покрывал ее губы быстрыми, жадными поцелуями. – Твою полурампу тоже поднимем.
Фэллон стала двигать бедрами, прижимаясь ко мне. Я закрыл глаза, меня словно волной накрыло.
– Не думаю, что Джейсону и Кэтрин придется по душе эта штука в гостиной. – Ее голос звучал так слабо. Я от этого возбуждался.
– Отлично, – пошутил я. – Потому что это не их гостиная. Дом принадлежит нам, забыла?
– Да, но они все еще тут живут.
Она права, конечно. Жилищные условия не поменялись. Кэтрин собиралась переехать к нам после того, как Джекс окончит школу весной. Фактически дом принадлежал нам, поэтому остальное меня не волновало.
Фэллон до сих пор медленно терлась о мой член. Я ввел свои пальцы в нее.
– Ладно, – сдалась она. – Полурампу тоже поднимем. Все будут в восторге, – добавила Фэллон саркастично.
Высунув руку из-под ее шортов, приподнял край футболки.
– Мне было бы куда веселее, если бы ты оказалась топлесс, – сказал, стягивая с нее футболку без сопротивления.
Положив ладони на внутренние поверхности бедер Фэллон, прижал ее задницу к себе, после чего подтолкнул ее своим телом, заставив склониться к клавишам.
Сдвинув волосы в сторону, провел языком по ее спине, периодически прерываясь, чтобы мягко прикусить или поцеловать.
Боже, я любил Фэллон. Ничего и никого в жизни я не хотел сильнее, и она принадлежала мне. Когда нам было по четырнадцать лет, Фэллон появилась в моей жизни вслед за жестокой и корыстной женщиной, однако я был готов все повторить. Каждую минуту. Каждую унцию боли. Я бы прошел через это вновь, чтобы добраться до нее.
– Мэдок? – прошептала она, склонив голову набок. – Что значит "Падший" [Fallen]? Татуировка у тебя на спине?
Вопросы.
– Там написано не "Падший". – Я опять принялся покрывать поцелуями ее спину, но она выпрямилась и обернулась ко мне. Ее глаза наполнились слезами.
– Фэллон? – Она сдвинула брови, когда понимание снизошло на нее.
Положив ладонь ей на щеку, поцеловал уголок рта.
– Сделал эту татуировку пару лет назад, – признался. – Я никогда тебя не забывал. Никогда не переставал любить тебя.
Фэллон закрыла глаза и, подняв руку, погладила меня по щеке.
Затем снова посмотрела на меня, едва заметно улыбнувшись.
– Потому что нас не остановить.
Нагнувшись, поцеловал ее крепко. Чертовски верно.

Первая встреча Кэтрин и Джейсона.

– Мистер Карутерс, – поприветствовала меня Диана, улыбаясь, когда я вошел в "Серебряный Орел". – Отец ожидает вас, сэр.
– Разумеется, ожидает, – пробубнил я, бросив телефон и ключи на стойку, после чего скинул свое длинное черное пальто. – Возьмите, пожалуйста.
– Да, сэр.
Забрав пальто, она развернулась, чтобы повесить его на вешалку, в то время как я сунул телефон в нагрудный карман пиджака и подхватил ключи.
Полчаса. Нет. Двадцать минут. Дольше не останусь. Иначе начну планировать его убийство, а не фантазировать об этом.
Не глядя по сторонам, прошел через толпу людей, которых прекрасно знал, но желал бы не знать. Когда-то мне нравилось это заведение. Побеседовать, пропустить пару стаканчиков, как они и делали сейчас. Но в последнее время у меня пропал интерес. Пропала терпимость.
Меня раздражали присутствующие тут; такие же, как я, если уж на то пошло.
Мы все выглядели одинаково. Стая воронья, одетая в черные деловые костюмы, каркающая попусту о людях, которые мне безразличны. Звон бокалов. Визитки кочуют из рук в руки. Мужчины с обручальными кольцами флиртуют с женщинами без оных.
И бутылки воды Эвиан. Я посмеялся про себя, двигаясь вглубь бара. Нынче бутылки гребанной Эвиан были повсюду.
С каких пор вдруг никто никуда не ходит без воды? Появились какие-то экскурсии в пустыню или грядущий апокалипсис, о которых мне ничего не известно? Пять лет назад всех устраивала вода из-под крана, но сейчас одно исследование показало это, другое исследование показало то, и все провоцировало рак. Вероятно, даже объятия.
И мишки-панды.
Ну и ладно. Мне не нравились панды. Или объятия, только если я не обнимал своего ребенка.
Я провел пальцами по своим коротким белокурым волосам, растрепанным ветром; обогнул пару, сидевшую за высоким круглым столом, держа путь к зарезервированному отцом укромному уголку в дальней части зала. Темному, изолированному и тихому, однако с отличным видом на общую картину. Ему всегда нужно все видеть.
Все. В животе завязался узел.
– Я могу положиться на тебя только в одном, – отец улыбнулся так, словно проглотил что-то противное. – В том, что на тебя нельзя положиться.
– А тебя это как-то касается? – ответил я лениво, расстегнув пуговицы пиджака, и проскользнул в полукруглую кабинку, не глядя на него. – Нет, конечно.
Бросив свои ключи на стол, подозвал жестом официантку, когда мы встретились взглядами. Она знала, что я обычно пил. Я приходил сюда каждую пятницу ровно в шесть часов для еженедельного отчета перед отцом.
– Ты прав, Джейсон, – согласился он. – Очевидно, я ожидаю от тебя слишком много.
От его сухого тона несло разочарованием, только мне плевать. В свои двадцать пять я уже не строил иллюзий и жалел своего новорожденного сына. Какой семьей я его наградил, черт возьми?
У Уоррена Карутерса было четыре сына. Я – самый младший, и единственный, кто хоть чего-то стоил. Один из моих братьев сломался под давлением и впал в зависимость от наркотиков, а остальные выбрали карьеры в отраслях, не интересовавших отца. Если не обретешь известность благодаря своему делу, то не стоит время тратить, а старый добрый Уоррен считал, что любая достойная деятельность заслуживала признания.
Он говнюк. Я слишком поздно это понял.
– Я был в суде в Чикаго, – пояснил. – Что я должен был им сказать? Что тебе нужны еженедельные отчеты о численности моих сперматозоидов, ведь ты хочешь выводок внуков, дабы потешить свои надежды, будто один из них когда-нибудь доберется до Белого дома?
Так и не перерос сарказм. Он по-прежнему являлся очень полезной штукой.
– Хватит ныть. – Отец покружил в бокале свой Джемисон со льдом. – Сказал бы, что у тебя важная встреча, – распорядился он.
– Ненавижу лгать. Ты же знаешь.
Я вытянул из нагрудного кармана серебряный портсигар, достал одну сигарету, прикурил. Швырнув зажигалку на стол, устремил взгляд вперед, прекрасно зная, что отец наблюдал за мной сквозь дым.
Он взвешивал слова, решая, стоит ли тратить энергию на упреки в мой адрес.
Но отец учился. Медленно. В некоторые битвы я не собирался вступать, потому что ничем не обязан. Он больше не командовал мной.
Выдохнул дым, сдерживая улыбку.
После выпуска из юридической школы прошлой весной я не позволял ему собой помыкать. Я получил ученую степень и стал хозяином положения. Отец нуждался во мне больше, чем я в нем, поэтому, обеспечив себе будущее, дал ему отпор.
Он изводил меня, заставляя выбрать юриспруденцию, в которой я оказался довольно успешен, несмотря на то, что она не приносила мне удовольствия. И мой вынужденный брак с Мэдди уже висел на волоске. Мы оба были несчастны. Нас связывал только сын.
Как бы я ее ни любил, это лишь вопрос времени.
Официантка поставила передо мной бокал Мэйкерс Марк со льдом и исчезла.
– Как Мэдок? – невозмутимо начал дискуссию отец.
Я улыбнулся, вспомнив милое лицо сына.
– Идеально, – ответил. Мой голос смягчился. – Он из утробы матери появился с улыбкой, и не думаю, что хоть раз преставал улыбаться с тех пор.
– Он сильный. – Отец кивнул, глядя на меня. – Ему нужны братья.
– Ему нужен отец, – парировал я, выдохнув дым. Противно было ощущать этот привкус грязи во рту.
– Ты же знаешь, что я ненавижу курение.
– Знаю. О чем еще ты хотел спросить? Помимо Мэдока?
Он вздохнул, очевидно, выходя из себя, потому что я не подыгрывал.
– Мэдэлин? – Отец наклонился вперед. Его темно-синий костюм резко контрастировал с красной обивкой сиденья. – Как она?
– Нормально. – Я кивнул, сбив пепел с сигареты в пепельницу. – Занята ремонтом. Уже ходит с Мэдоком на развивающее плавание и в детские магазины Gymboree.
– Она хорошая женщина. – Он откинулся на спинку скамейки, многозначительно посмотрев на меня.
Я сжал пальцы в кулаки, случайно сломав сигарету пополам.
– Нет нужды мне об этом говорить. Я знаю свою жену лучше тебя.
Мэдди – мой лучший друг в этом мире.
Или, точнее, была когда-то.
Мы выросли в общих кругах, нас сводили вместе на различных светских мероприятиях, даже "советовали" поступить в один университет. На радость нашим родителям, мы сдружились и поддерживали связь в разлуке. Она посещала школу-пансион на юге, я же учился в военной школе, но мы писали друг другу письма и созванивались. Мэдди знала меня лучше всех, а я очень ее любил. Всегда.
К несчастью, мы знали, что у наших родителей имелся план. Браки по расчету должны быть пережитком прошлого, но не были. Они по-прежнему существовали, и это разрушило наши с Мэдди тесные отношения.
До свадьбы мы были друзьями, но никогда любовниками. Ни один из нас не смог культивировать страсть, несмотря на попытки. Она до сих пор пыталась, но я закрылся.
Стресс от того, что приходилось заставлять себя заниматься любовью с той, к которой я не испытывал подобных чувств, убивал меня.
И я ненавидел себя, доставляя ей страдания.
– Привет, – послышался тихий голос сбоку от меня. – Вы Джейсон Карутерс?
Повернув голову, заметил сексуальную юную офисную работницу, сжимавшую своими изящными наманикюренными пальцами газету "Чикаго Трибьюн".
– Тот самый, из статьи? – подсказала она, когда я не ответил.
– Нет, – соврал, отвернувшись, и сосредоточил взгляд на затухающих угольках, оставшихся от моей сломанной сигареты.
– Это вы, – настойчиво повторила девушка. – Извините, не хотела вас беспокоить, но можно мне автограф?
Мой автограф? Я раздраженно посмотрел на нее.
Юбка-карандаш измята, кончики ушей красные – все это значит, что она целый день сидела на рабочем месте и болтала через гарнитуру. Секретарь или личный ассистент. Может, биржевой брокер, но они к этому времени суток обычно пребывали в более плачевном состоянии.
Глядя ей прямо в глаза, увидел стандартный безукоризненный "фасад", который видел повсюду, и в животе завязался узел. Никакой глубины.
Не получив ответа, она наконец-то уловила намек и удалилась.
Я почувствовал взгляд отца на себе. Торопливо сунув портсигар и зажигалку в карман, приготовился уйти. Мне нужно было подумать.
– Сынок, – начал он. – Я люблю тебя…
Мой горестный смех его перебил.
– Даже не пытайся. В отличие от меня, ты не умеешь врать.
– И я хочу, чтобы ты был счастлив, – продолжил отец, проигнорировав оскорбление. – Знаю, у вас с Мэдди проблемы. – Он понизил голос. – Женатый мужчина всегда может найти удовлетворение вне своего дома.
– Господи. – Я покачал головой, потом залпом допил свой напиток. – Ты действительно уникум.
Для моего отца счастье – сила. Только сильные люди получали то, что хотели. Для него не существовало границ; ощущения, что допустимо, а что – нет.
А для меня существовали.
Может, я не был влюблен в свою жену, но я ее любил. Может, меня не тянуло задрать ее юбку и трахнуть так, словно без нее жить не мог, но я заботился о ней. Хотел защитить ее, уважать.
Протяжно выдохнув, вылез из кабинки, выпрямился, подхватил свои ключи и телефон.
– Этот брак не может потерпеть крах, Джейсон, – отец склонился вперед, отдав свой приказ. – Вы с каждым днем все больше и больше отдаляетесь друг от друга, но вам нужно оставаться вместе. Ты удивишься, с какой легкостью другая женщина…
– Другая женщина, – прорычал я, перебив его, – не исправит то, чего не хватает.
– Я знаю, чего тебе не хватает, – бросил он в ответ, смерив меня взглядом. – Ты ничего не жаждешь страстно. Каждый новый день похож на предыдущий. Ты уже чувствуешь себя, словно шестидесятилетний, верно?
Я сжал кулаки.
– Жизнь такая монотонная, – медленно произнес отец, будто каждую мою мысль прочитал, – даже еда кажется унылой, разве не так?
Почувствовал, как костяшки хрустнули; в животе будто огонь вспыхнул.
Откинувшись назад, он самодовольно улыбнулся.
– У нас постоянная бронь на люкс в "Вальдорф", Джейсон. Он будет доступен, если вдруг тебе понадобится.
Покачав головой, развернулся. Выскочил из бара, даже пальто не забрав.
Гребанный ублюдок.
Холодный февральский воздух щипал лицо, но моему разбушевавшемуся гневу это кстати. Что я делал, черт побери?
Что я делал с Мэдди и моим сыном?
Торопливо шагал по тротуару, устремив взгляд в асфальт. Никак не мог взять себя в руки. Каким образом обрести счастье и сохранить семью? Мне необходимо найти баланс. Проблема не в Мэдди. Во мне. Почему я ее не хотел?
Я каждое утро видел ее на кухне возле холодильника, одетую в одну из моих белых футболок. Ее красивые длинные ноги, ангельское лицо любой мужчина счел бы идеальными. Так почему же я не мог?
Почему не мог запустить руки под ее одежду, прошептать на ухо, насколько она прекрасна? Или как мне нужно оказаться внутри нее немедля? Почему я не мог стать таким мужчиной, какого она заслуживала?
Свернув за угол, направился к окраине парковки, по-прежнему пребывая в глубокой задумчивости, когда услышал приглушенные голоса. Подняв взгляд, встал как вкопанный.
Прищурившись, посмотрел на пару мальчишек, торчавших возле моей машины. Один возился с ручкой дверцы моего Мерседеса.
Какого…?
– Эй! – выкрикнул я, рванув вперед. Они оба вздернули головы вверх. – Проваливайте от моей машины!
– Беги! – крикнул парень. Обогнув капот, он пустился наутек. – Давай!
Я ускорился, заметив, что второй присел, чтобы поднять с земли инструменты.
– Томас! – окликнул он своего дружка, но тот уже умчался, как и подобает трусу, спасающему собственную задницу.
А вот второму уже поздно метаться.
Долбанная молодежь в Шелбурн-Фоллз совсем распоясалась. Я понадеялся, что ему, по крайней мере, есть восемнадцать. Пусть на своей шкуре выяснит, каково провести ночь в тюрьме.
– Иди сюда, мелкий говнюк. – Нагнувшись, я схватил паренька за черную толстовку и рывком поднял его на ноги.
Однако мое лицо моментально вытянулось.
Это был не парень.
Вовсе не парень.
А молодая девушка.
Она дышала тяжело; ее шоколадного цвета глаза пылали от страха и желания постоять за себя. Я держал ее за ворот, глядя в самые теплые карие глаза, какие только видел. Ее разрумянившиеся щеки блестели, покрытые тонким слоем пота.
У меня пересохло во рту; я не мог сглотнуть.
Длинные каштановые волосы девушки были убраны под воротник, но легкий ветер колыхал выбившиеся пряди, посылая их прямо ей в лицо. Я сжал ткань толстовки еще крепче.
– Отпусти меня, козел! – крикнула она, порываясь улизнуть из моей хватки.
Ощутив трепет изумления в груди, прищурился.
Девчонка извернулась, нанося по мне жалкие удары своими маленькими кулачками. Я едва не рассмеялся.
Схватив воротник обеими руками, дернул ее вверх.
– Сколько тебе лет? – с вызовом спросил я, приблизившись к ней нос к носу. – Разве родители не научили тебя, что чужое брать нельзя?
– Слушай, извини, ладно? – закричала она. Слезы подступили к ее глазам, вопреки напускной смелости. – Обещаю, мы больше такого не сделаем. Нам просто нужны деньги.
– Расскажешь это копам, – огрызнулся я, хотя полицию вызывать не намеревался.
Она беспокойно огляделась по сторонам. Мне было ясно, что девушка с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать.
– Сколько тебе лет? – спросил требовательно.
Ее взгляд, полный ярости, переметнулся на меня, однако она захлопнула рот.
Я вновь крикнул ей в лицо:
– Сколько?
Но оглянуться не успел, как девчонка заехала мне кулаком в щеку. Я отшатнулся, расслабив пальцы.
Черт!
Прижав ладонь к лицу, попытался открыть саднящий от боли глаз, но разглядел лишь ее стройные ноги и округлую задницу, обтянутую джинсами, когда она сорвалась с места в ночь.
Я сощурился, потирая ноющую щеку; сглотнул кровь, сочившуюся из пореза на внутренней поверхности щеки после того, как прикусил ее во время удара.
Собравшись с духом, двинулся к машине, однако мой взгляд зацепился за вещицу, валявшуюся на земле. Нагнувшись, поднял ее бумажник.
Наверняка ее. Из искусственной красной кожи, с отсеком для монет. Я сделал вдох, затем выдохнул. Ее яростное лицо всплыло в памяти. Открыв бумажник, сразу же достал водительское удостоверение.
– Кэтрин. Трент, – медленно произнес, разглядывая ясную улыбку и темные глаза.
После чего проверил дату рождения, раз уж она отказалась назвать ее.
Девятнадцать.
Уголки моих губ приподнялись в улыбке. Положив документ с ее именем и домашним адресом в карман, сел в машину.
– Достаточно взрослая, чтобы соображать, – сказал сам себе.