Автор: Кэмерон Джейс / Cameron Jace Книга 3:Кровь, Молоко и Шоколад/ Blood, Milk, and Chocolate Серия: Дневники Братьев Гримм/ The Grimm Diaries Количество глав: 56 Жанры: фэнтези, любовный роман Язык оригинала: английский Перевод:NDobshikoVa Редактура: ... Перевод группы:https://vk.com/club43447162
Аннотация: После последнего Дримори, Фейбл, Аксель и Шу хотят разузнать побольше о Семи Потерянных и каким образом Охотник полюбил Белоснежку; им также предстоят расследования, которые повлекут за собой весьма печальные последствия. Меж тем, дневник Кармиллы Карнштейн попадает в руки Люси Румпельштейн, которая отчаянно пытается разгадать загадку Королевы: как она превратилась в совершенное зло и всю ту правду, которую лучше оставить в тайне ото всех. Так кто же такая Королева Скорби, и как она превратилась в хладнокровного монстра, жаждущего сердца собственной дочери? Когда и как Охотник полюбил Белоснежку? Существует ли Истиная Любовь на самом деле?
Сахарный Домик пару минут спустя как Локи, контролируемый Королевой Скорби посредством Руна, побежал убивать Шу.
После проишествия в Сахарном Домике, Люси Румпельштейн не могла выкинуть из головы Королеву Скорби. Она сидела на стуле в кухне, не вполне веря, что она смотрит на ту самую одну единственную Королеву. Это была она - во плоти, подумала Люси, - Кармилла Карнштейн, ошибочно известная как Злая Королева Белоснежки, как привыкли судить все те глупенькие девчонки по дурацким диснеевским фильмам. Это была женщина, которая посвятила свою жизнь идее съесть сердце своей собственной дочери. Что это была за история! Люси было плевать на Акселя и Фейбл, которые пустились в погоню за Локи, пытаясь не допустить, чтобы он убил Белоснежку... или как там звали эту противную девчонку-вампиршу. Никто из этих отвратительных подростков ничего не значил для Люси. Все эти разговоры об Истинной Любви между Локи и Шу лишь раздражали ее. Она не верила, что Истинная Любовь существует. Она никогда не сталкивалась с ней, видела или же ощущала ее, за исключением подростковых фильмов. Люси, не смотря на свой возраст, шестнадцать лет, была весьма популярна в Средней Школе имени Румпельштейна. Она всегда хотела чувствовать себя старше и опытней. Истинная Любовь для детишек, которые только и ждут, как им скормят очередную иллюзорную ложь. Она не считала, что такая легенда как Королева Скорби, верит в Истинную Любовь. Взгляд Люси по-прежнему был прикован к прекрасной Королеве. Кармилла сидела, высоко вздернув подбородок, легонько постукивая ноготками по деревянной поверхности стола. На ней была современная одежда, которая позиционировала ее как директора школы. Тем не менее, она все равно выглядела по-королевски: элегантная, могущественная и внушающая страх, будто бы она и сейчас сидела на своем хрустальном троне в Королевстве Скорби. Люси не приходилось прежде восхищаться кем - либо более могущественным, чем Королева Скорби. Она была ее идолом. Женщина, у которой было чему поучиться. Люси продала бы душу дьяволу, лишь бы только научиться чему-нибудь у такой женщины. Ее подкупало, какой непримиримо злобной оказалась Кармилла, какой величественно хитрой и обманчивой. Больше всего Люси нравилось то, что Королева никогда не приукрашивала свои злые поступки. Она никогда не кичилась тем, что хотела прикончить свою дочь ради всего того добра, что существует в мире...., не смотря на то, что обманом заставила Локи думать именно так. Она просто говорила: « - Привет, я - Королева Скорби; преклоните предо мной свои бренные колени или я сожру ваше сердце с ломтиком печени и запью все чашей отборного красного вина.» Королева всегда гордилась тем, что она - абсолютное зло, а Люси ее просто обожала. Люси пожирала глазами Королеву Скорби, запоминая каждую деталь ее европейской красоты. Это прекрасное, слегка заостренное лицо. Эти пышные локоны светлых волос, которым не хватало лишь тонкого серебряного обруча, которым они как правило были аккуратно собраны. Эти пугающие голубые глаза с золотым оттенком, который сиял, сияет и будет сиять. Эти тонкие губы в форме сердца, и эти длинные ухоженные ногти. Люси желала бы такой пугающей красоты самой себе, когда будет становиться старше. Прошу, взгляните на меня, Кармилла. Прошу, обратите на меня внимание. Вот она я, дочь владельца школы Румпельштейна, самая популярная девушка в школы и маленького затерянного американского городишки на вершине кита; городок, в который можно попасть пройдя сквозь Ад. Вот она я, желаю выполнить все, о чем меня не попросите. Вы пробудили во мне зло. Изысканное зло одинокого, испорченного и скучающего подростка. Я такая же стильная, как и Вы, только в примитивном мире абсурдной реальности. Возьмите меня в Мир Сновидений и поделитесь со мной кусочком сердца своей дочери. Клянусь, я вгрызусь в него, словно оголодавший зомби. Люси пожала плечами. Толи присутствие Королевы возымело на нее такой эффект или же она всегда была склона к злу, кто знает? - На что уставилась? - произнесла Кармилла, тихонько постукивая ноготками и откинувшись на спинку стула. - Простите, Ваше Величество, - Люси склонила голову, испытывая слабость, называя ту "Величеством". На дворе был 21 век, Реальный Мир, со времен Королевы прошло почти более двухсот веков. Никто больше не называл ее "Величеством". - Простить за что? - поморщилась Кармилла. - За то, что рассматриваю Вас, Моя Королева, - ответила Люси. - У меня нет ничего против Вас. На самом деле, я глубоко Вам симпатизирую, Ваше Величество, - пожала плечами Люси. - Вы пожертвовали своей жизнью ради маленькой принцессы. Ваш брак оказался неудачным, и Вы унаследовали королевство, полное зла. Это не значит, что я считаю Вас злом. Вы - мой герой. Королева лишь еще сильнее поморщилась, но ничего не сказала. Люси задумалась, что если ей все же понравилось то, что она сказала. - Мне бы хотелось, чтобы Вы взяли меня на свою сторону, - взмолилась Люси. - Я желаю служить Вам. Я хочу научиться у Вас всему. Быть может, я могу сделать что-нибудь для Вас? Королева проигнорировала предложение Люси и повернула шею к окну, убеждаясь, что Локи, Аксель и Фейбл исчезли из поля зрения. - Люси Румпельштейн, - зашипела Королева, не глядя на нее. - Ты хоть представляешь, о чем ты меня просишь. Ты понятия не имеешь, как оскорбительна твоя просьба. Знаешь почему? У Люси пересохли губы. Переменившийся тон Королевы напугал ее. Ее язык слишком устал, чтобы отвечать ей. - Потому что я не нуждаюсь ни в чьей помощи, симпатии или любви, - объяснила Королева. Она перестала стучать ногтями. - На протяжении многих веков я обрела такую мудрость, которая подвластна лишь только бессмертным. Будешь любить себя больше всех, будешь соответственно получать все, чего только пожелаешь. Слова Кармиллы лишь заставили восхищаться ею еще больше. Прошу, научите меня, как стать такой как Вы. Внезапно глаза Люси зачесались. Она удивилась почему, но тут же позабыла об этом. В присутствии Королевы не было времени на глупости. - Ты едва знаешь, кто я такая, - продолжила Королева. - Никто не знает знает настоящую меня. - Она издала вздох, который сдерживала уже минуту, в этот момент Люси почти поверила, что Кармилла всхлипнула. Такое вообще возможно? Она потому не смотрела на Люси сейчас? Кто же ты такая, Королева Скорби? Что за секрет ты хранишь? - Вы плачете, Моя Королева? - спросила Люси, не заботясь на этот раз, что на ней могут выместить весь гнев. Ей просто нужно было знать. Королева не ответила. Она щелкнула пальцами, так и не взглянув на нее. - Ты можешь идти, Люси, - произнесла она, все еще глядя в окно Сахарного Домика. Люси поднялась, потирая запястья. Она попалась в ловушку, разрываясь между приказом Королевы и желанием увидеть, как та плачет. Какова цена ослушаться Кармиллу Карнштейн? Тебя обратят в камень, как проделывала Медуза, когда кто-либо осмеливался взглянуть на нее? Быть может, Королева и была той самой Медузой когда-то во всемирной истории? Кто знает? Ощущая собственную хрупкость, Люси направилась к двери, мимо Королевы, боясь взглянуть той в лицо. Для девушки, которая привыкла всегда получать того, чего пожелает, это было действительно трудное решение. Страх поглотил Люси. Страх перед Королевой и страх перед Злом, как оно есть, выплыл из недр ее души на поверхность. Ее глаза снова зачесались. Она начала беспокоиться, что если это какая-то серьезная болезнь. - Увидимся в школе, Директриса Миркалла, верно? - произнесла Люси, нарочито медленно, не поворачивая головы. - Конечно же, - ответила Королева с намеком на усмешку. Люси подумала, что теперь станется со Средней школой имени Румпельштейна с новой директрисой? Черт, во что теперь превратится Скорбь, начиная с этого момента? - Вообще-то..., - Королева вновь начала выбивать чечетку коготками по столу, - ... есть кое-что, что ты могла бы сделать для меня, Люси Румпельштейн. Сердце Люси встрепенулось. Дааа! Она ничего не сказала, она лишь слегка обернулась. Люси кивнула. - Но ты должна знать последствия, которые постигают тех, кто не выполняет мои желания, - предупредила ее Королева. - Я осознаю, что Вы можете причинить мне боль, - кивнула Люси. Мне нравится то, что я боюсь Вас. У меня есть чего бояться в этом скучном городишке. Разве не этого мы ищем во второсортных ужастиках.... разе нам не хочется хорошенько испугаться, потому что мы слишком устали от наших нормальных жизней? - Я занята поисками сердца своей дочери, мне некогда делать тебе больно. - В голосе Королевы проскользнула фальш. - Если облажаешься, убью тебя в мгновение ока. - Я поняла, - ответила Люси. Ее глаза чесались все больше и больше. Вот только руки онемели, она даже не могла поднять их на уровень глаз. На самом деле, каждый дюйм ее тела онемел, от предупреждения Кармиллы. - Мне нужно, чтобы ты нашла для меня книгу, - сказала Кармилла. - Книгу? - Люси никогда бы не подумала, что ей придется выменять свою жизнь на книгу. Она в жизни ни одной не прочла. - Она нечто большее, нежели дневник,- объяснила Кармилла, ее голос снова стал напряженным. - Я не знаю, как она выглядит сейчас, или какой она приняла облик, спустя столько лет. - Ваш дневник? - спросила Люси. - Не перебивай. - все же кивнула Королева. - То есть, ей больше двух сотен лет? - Люси чуть ли прыгала на месте. Раздраженного взгляда Королевы хватило, что Люси успокоилась и вновь опустила голову. - Ну, то есть, это такой старый и потерянный дневник, - медленно произнесла Люси, - его могли передавать от одного человека к другому все эти годы. Что если его уже... - Быть того не может, - отрезала Кармилла. - Это отчасти проклятая книга..., нечто такое, что вы - подростки, называете "зачарованная". Книга, которую можно прочесть лишь раз в сто лет. - Раз? - недоумение Люси достигло высот. Интриги и загадки не были ее сильной стороной. Она желала, чтобы Королева рассказала ей, где была книга, что она смогла пойти и взять ее. - Как книгу можно прочесть лишь раз, Ваше Величество? Я не понимаю. - Это - Песочная Книга. - Кармилла выглядела нетерпеливой. - Каждая страница распадается на песчинки, стоит ее прочесть раз в сто лет. Если кто-нибудь попытается прочесть ее после, то не сможет ее даже отыскать, поскольку она принимает уже иную форму на следующие сто лет. Последний раз, кто-то прочел ее сто лет назад. Уверена, больше ее никто не читал, поскольку завтра - полночь, и минует ровно сто лет. Если поторопишься, то достанешь ее для меня. - Ой, - нахмурилась Люси. - Тогда как же я ее найду? - Прежде чем я расскажу тебе, я должна вновь предупредить тебя. Это мой дневник. Я написала его еще в Королевстве Скорби, и я не потерплю неудачи, если я прошу тебя раздобыть его для меня. - Неожиданно, Королева пожала плечами... шестеренки в голове Люси тут же заработали. - Это честь - служить Вам, Моя Королева, - сказала Люси. - На книге написано нечто вроде "Дневник Кармиллы Карнштейн"? - Нет, - ответила Королева, но похоже, что она была не совсем уверена. Люси смутилась. - Я не уверена. Я написала его давным-давно. Первое предложение звучит примерно так: "Я пишу ночью 31 Октября..." - Вы написали его в Хеллоуин? - Люси пришлось подавить свое возбуждение. Становилось все лучше и лучше. - Я позволю тебе прочесть лишь первую страницу, - сказала Королева. - Чтобы убедиться, что этот тот самый дневник, что я ищу. Но если ты прочтешь еще хоть одну страничку, я подвешу тебя за прекрасные длинные волосы на самой высокой башне в мире, заставлю голубей выклевывать тебе глаза и прокляну тебя бессмертием, чтобы ты страдала целую вечность. Поняла? Люси трижды кивнула. На этот раз из страха, а не потому что поняла. Так значит, прочесть дневник не удастся? Она разочарованно вздохнула. - Теперь, иди и выполняй, как было тебе приказано, пока я понаблюдаю за Дримори Белоснежки через Руно Локи. - Она вытащила маленький хрустальный шар и поставила его на стол. Люси не знала, что это означало, ей, честно говоря, было совершенно плевать. В данный момент ее разрывали противоречия. Она повернулась, чтобы уйти, но у нее остался последний вопрос. - Вы не сказали мне, где найти дневник, - напомнила Люси. - Разве? - усмехнулась Королева. - Нет. - Помнишь, я говорила, что Песочные Книги принимают различные формы, после того, как их прочтут? - Королева не стала дожидаться ответа. - Дневник принял форму попугая. - Попугая? - Попугая Пиквика. - Королева протерла хрустальный шар. - Ты, должно быть, видела такого где-нибудь неподалеку. - Я... - Видела или нет, теперь твоя задача - раздобыть попугая. - Королева постучала по шару, чтобы тот заработал. Он наполнился серебряным и голубым цветами. - Найди книгу, или я убью тебя. Люси в тоже мгновение выбежала из дома, не только за тем, чтобы найти Попугая Пиквика. Теперь она на самом деле испугалась Королевы Скорби. Испугалась настолько, что теперь почти сожалела о том, что не ушла, когда у нее был шанс. И черт бы побрал эти глаза. Почему они так чесались?
Никто в Сахарном Домике не подозревал, какие ужасные события поджидают их. Только Фейбл все никак не покидало предчувствие беды, с тех самых пор, как ей удалось завладеть телом Локи, чтобы спасти его в Мире Сновидений, не могла отделаться от ощущения, что надвигается нечто кошмарное. Что именно, она не могла сказать. Но она была уверена, что ее ведьмовское шестое чувство ощущает сам запах беды, витающий в воздухе. Но что если она ошибалась. Быть может, все дело было лишь в последствиях одного из ее неправильно произнесенных заклинаний, как, например, она напугала Локи, когда тот впервые пришел к Акселю в Сахарный Домик. Но опять же, быть может, она была права, в обратном случае почему все вокруг нее ощущалось таким неправильным? Фейбл начала свой день с того, что с трудом смогла проснуться ото сна, в котором Локи убивал детей от имени Королевы Скорби. Она увязла в этом кошмаре настолько, что не могла дышать. Во сне Локи искал детей с осколками в глазах. Локи был уже не тем влюбленным парнем, которого она знала прежде. Он был жестокий и бессердечный, готовый рубить головы направо и налево. Фейбл задумалась, почему слово "бессердечный" находит отклик в ее груди, словно пытается сказать ей о чем-то. Но о чем именно, она не могла понять. В конце концов, Фейбл очнулась от кошмара и встала с кровати. Утреннее солнце поцеловало кожу и заверило ее, что она в своей кровати, в Сахарном Домике. Она хлопнула ладошкой по груди и сделала глубокий вдох. Бедная Шу, первое о чем подумала Фейбл. Шу пришлось убить Локи, после того, как тот отрубил Серене руки. Ей пришлось убить того, кого она любила, чтобы наконец пробудиться от бесконечного сна и остановить свою злую мать от поисков Семи Потерянных в Реальном Мире. Фейбл задумалась, какого это - убить свою Истинную Любовь. Все еще находясь в кровати, Фейбл заметила, что дом был тих. Она не услышала голосов Акселя и Шу за пределами своей комнаты. Почему никто не пришел проверить ее? Она, должно быть, кричала из-за кошмара. Обычно, Аксель спешил на помощь своей младшей сестренке, он всегда старался защитить ее. Но никто не пришел. Быть может, они еще не проснулись, подумала Фейбл. Она позволила солнцу исцелить свою душу, прежде чем заправить кровать и пойти чистить зубы. К своему удивлению, она нашла Пиквика под кроватью. - Пиквик? - Фейбл взяла очки с ночного столика, чтобы убедиться, что это попугай Чармвилля. Близорукость усугублялась на несколько часов после пробуждения. Это и впрямь был Пиквик, свернувшийся калачиком в позе эмбриона и испуганно глядя на нее из под кровати. - Меня зовут Пиквик, и я нем, - простонал попугай. Фейбл не знала, плакать ей или смеяться. Ведь это была единственная фраза, которую Чармвилль позволил Пиквику произносить. И эта фразочка получалась очень даже умопомрачительной. - Ты ищешь Локи? - Она взяла попугая и прижала к себе. Казалось, Пиквику пришлось по душе объятие Фейбл, и он обнял ее в ответ своими короткими крылышками. - Не бойся, Пиквик. Все будет хорошо, обещаю. - Она погладила его, думая о том, как Чармвилль наказал Локи заботиться о Пиквике, на случай если он погибнет. Теперь, когда Локи был мертв, Пиквик дважды остался сиротой. Фейбл задумалась, что же этот загадочный попугай на самом деле значил для Чармвилля. Вне сомнений, что Пиквик знал секреты, о которых и знать не положено. Без его помощи, она бы ни за что не догадалась, что Истинное Имя Чармвилля Глиммера - Вильгельм Карл Гримм. - Знаешь что, - предложила Фейбл. - Я сейчас покормлю Итси и Битси. А потом как на счет я приготовлю тебе сытный завтрак? Пиквик помотал головой. Казалось, еда его совсем не интересовала, в отличие от прочих членов семьи Крамблвудов и их питомцев. Он указал на поля за окном, но Фейбл не могла понять, на что он намекает. Внезапно, кровать Фейбл начала трястись. Пиквик сильнее прижался к ней, зажмурив глаза. Он был похож на ребенка, который нуждался во всей любви в мире. - Шшш, - прошептала Фейбл, дожидаясь, пока кровать перестанет потряхивать. Она к подобному уже привыкла. Все в Скорби привыкли. Она услышала протяжный далекий и глухой звук, словно какой-то великан стонал в горах. Кровать тряхнуло еще пару раз, прежде чем все успокоилось, будто корабль на волнах. - Видишь? - Она улыбнулась Пиквику. - Все прошло. Это наш Скорбный Кит. - объяснила она ему. - Скорбь стоит на ките. Ему нравится потряхивать городок время от времени. Мы не против, до тех пор пока он не вздумает перевернуться и утопить нас в океане. Пиквик нахохлился. - Знаю, это глупо. - Фейбл отсадила его в сторону и вытянула руки. - Мы живем в городе, стоящем на спине кита. - Она закатила глаза. - И это наименьшая из наших проблем, поверь мне. Она взяла полотенце и направилась в ванную. Пиквик взлетел ей на плечо по дороге. - Не уверена на этот счет, - остановилась Фейбл. - Знаешь, я ведь девушка. Мне нужно некое уединение в ванной. Пиквик не пошевелился, а у Фейбл была слабость к животным. - Ладно. - Она снова закатила глаза. - Я только почищу зубы. Не ожидай больше ничего такого. Внутри, Фейбл умыла лицо и почистила зубы, пока Пиквик сидел на краешке раковины. Он до сих пор казался взволнованным, но она понятия не имела как помочь. Она и сама была взволнована, опять тоже странное чувство. Да что же происходит? Фейбл стояла и разглядывала себя в зеркале. Ей не хотелось думать ни о чем из того о чем следовало: например, как воскресить Чармвилля, где была Серена и что станет с Шу. Черт, она не могла понять, к чему именно все это ведет. Она была уверена, попадись ей на глаза Аксель, он бы тут же выдвинул тонну предположений и теорий. А пока, она взмахнула щеткой в зеркале, словно мечом, принимая позу, как бывало делал Локи и произнесла: - Меня зовут Локи Блекстар, и я здесь за тем, чтобы надрать вам задницу! Пиквик выпучил глаза. Как и сама Фейбл. Что она только что сделала? Это вышло спонтанно. Может все потому, что она уже скучала по Локи? Разве она не пыталась смириться с мыслью, что, быть может, никогда его уже не увидит? - Это было странно, - сказала она Пиквику, тот кивнул с явным согласием. - Думаешь, я странная? - прищурилась она. Пиквик снова кивнул. На этот раз, он захлопал крыльями. - Так тебе нравятся странные? - спросила она. Пиквик вновь взмахнул крыльями. - Я всегда думала, что быть странной - круто, - Фейбл бросила взгляд на зеркало, не в силах объяснить, что за странное чувство ее охватило. Она чувствовала себя такой...такой.. Она не могла описать это словами. Фейбл вышла из ванной и открыла шкаф, чтобы надеть что-нибудь. Она подумала, что новый наряд как раз хорошая идея. Она была уверена, что сегодняшний день будет полон приключений. Затем, она обнаружила, что достала облегающие джинсы, вместо повседневного платья. - Фух, - произнесла она. - Какая-то я дерзкая сегодня, - сообщила она Пиквику, который лишь пожал плечами и скривил клюв. Фейбл натянула джинсы и простую белую футболку и завершила свой задиристый образ поясом с серебряной пряжкой, который изначально принадлежал Акселю. Одевшись, она оглядела себя в зеркало и оказалась впечатлена. - Думаю, этот образ мне подходит, - обратилась она к Пиквику, который определенно не был так уверен на счет ее внешнего вида. Фейбл была слишком миниатюрной, чтобы одеваться вот так. - Я тебя понимаю, - сказала она попугаю. - Я слишком мала, для такого наряда, но знаешь что? Она начала рыться в бесконечном шкафу, в котором по большей части были книги, а не одежда, и вытащила пару тяжелых ботинок. - Как на счет них? - Она надела их и ощутила себя чуточку выше. - Эти ботинки тоже принадлежат Акселю, - сказала она. - Теперь, все что мне нужно, так это оружие. - Она снова покопалась в шкафу и выудила волшебную палочку. Пиквик покачал головой. - Ты прав, - согласилась она. - Палочка не подходит. Мне нужен пистолет. - Пиквик кивнул, скрючив крылья на манер пистолетов и стреляя, как ковбой. - Но у меня нет пистолета. Может, одолжу у Локи Аликорн, когда спустимся на кухню. Фейбл еще раз осмотрела себя в зеркале, а потом сняла очки и повесила их на цепочку на шею. - Задиры не носят очков, - прокомментировала она. - Хотя, я ж могу пристрелить не того парня на своем пути. - хихикнула она. - Как на счет косичек? - спросила она у Пиквика. Кажется, они ему понравились. - Да, мне тоже. Если оставлю волосы распущенными, будет слишком по-девчачьи. С косичками тоже буду выглядеть по-девчачьи, но как маньяк. - Она приняла позу стрелка еще раз и произнесла: - Меня зовут Гретель, и я надеру тебе задницу! Пиквик чуть не задохнулся. Их с Фейбл взгляды встретились. Потом она бросила взгляд вверх и влево, словно увидела в воздухе свои собственные мысли. - Я сказала Гретель? - спросила она у Пиквика. Попугай кивнул, выглядя еще больше взволнованным и озадаченным. - Почему я сказала "Гретель"? - Она сложила руки на груди. Пиквик ничего не ответил, но, казалось, он знал больше ее самой. - Ох, какая ж я глупая. - Фейбл всплеснула руками. - Это из-за всех этих сказок, что окружают меня. - Она повернулась к зеркалу и произнесла, - Меня зовут Фейбл Крамблвуд, и я надеру твою задницу, - затем пару раз выстрелила из воображаемого пистолета в руках. - Крамблвуд звучит как-то неправильно, - заметила она. Пиквик согласился. - Никто не испугается девушки по фамилии Крамблвуд. - Она сложила руки на груди. - Послушай, - сказала она Пиквику. - Не стоит, пожалуй, некому говорить что я собираюсь надрать задницу. - Пиквик наклонил голову набок. - Если я на самом деле задира, зачем говорить кому-то, что я надеру ему задницу, когда можно просто пойти и надрать? Пиквик воспользовался моментом, словно пытался решить какую-то загадку. Клюв расплылся в улыбке, и он согласно кивнул. Фейбл подняла попугая. - То, что я выгляжу так дерзко и мужественно сегодня, еще не значит, что я не приготовлю тебе завтрак, - сказала она. - Тебе нужно есть, чтобы стать сильнее. Она открыла дверь и вышла, все еще недоумевая по поводу внезапно возникшей дерзости, словно она была сама не своя. Когда она спустилась по ступеням, слабый намек на боль мгновенно пронзил ее глаза. Она удивилась, что это только что было; быть может, все потому, что она сняла очки. Ее глаза начали зудеть, когда она добралась до открытой кухонной двери.
Уже внизу, на кухне, Фейбл была удивлена не увидеть Акселя, жующего какую-нибудь снедь. На самом деле, кухня даже была вычищена и убрана как никогда прежде. Все лежало на своих местах, сияя и маня, словно кухню навестили волшебные феи. Даже магнитный алфавит, которым ранее было написано Истинное Имя Чармвилля Глиммера, теперь гласил:
Я прибрала в доме, вынесла мусор и приготовила мясо с овощами на ланч. Ешьте сколько влезет. Шу Фейбл понадобилось мгновение, чтобы переварить тот факт, что Шу приготовила еду и убралась в Сахарном домике после всего того, что ей пришлось вынести....и это упустить из виду тот факт, что она вообще знала как готовить и убираться. - Думаешь, она сварила поесть и прибралась, потому что это у нее в крови? - спросила Фейбл у Пиквика. - Я имею в виду, она же Белоснежка. Ей ведь пришлось делать подобное в той самой части сказки, когда она набрела на домик семи гномов. Пиквик скептически скрестил крылья на груди. - Ты прав, мы пока на самом деле не все знаем. - Фейбл заглянула в холодильник в поисках еды. Не плохо, подумала она. - Но кое-что нам уже известно. - Она обошла кухню в поисках хлеба. Она не знала почему, но есть приготовленное Шу совсем не хотелось. Сегодня ей хотелось хлеба. - Во-первых, в настоящей сказке не было никаких гномов. Они оказались молодыми крестьянами, они же Семеро Потерянных или Пилигриммы. Пиквик посчитал от одного до семи на крыльях. - А во-вторых, ночь в лесном домике несколько отлична от той, что представляется в сказке. Шу убежала от Локи, после того, как Кармилла взвесила ее сердце и убедилась, что оно двадцать один грамм. Локи собирался убить Шу, когда Серена помогла той сбежать в лесной домик. Локи последовал за ними, строя из себя Большого Серого Волка, и ему даже удалось войти, но они к этому времени уже сбежали. Наконец, Локи отрубил Серене руки, и Шу пришлось убить его, чтобы выжить. Пиквик, помолчав, почесал затылок. - Знаю, история запутанная, и в ней больше вопросов, нежели ответов, - Фейбл не нашла ни крошки хлеба, поэтому ей пришлось закрыть холодильник. По взгляду Пиквика можно было понять, что он не меньшее ее самой жаждет вопросов. - Например, все ли из случившегося произошло с Шу в Дримори? Были ли это точные воспоминания или же последствия предприимчивости Шу в Мире Сновидений? Если окажется, что Шу изменила прошлое в Дримори, повлияет ли это на будущее? Казалось, Пикивик знал ответ на этот вопрос. Он приземлился на кухонный стол рядом с Аликорном Локи и дважды клюнул его. - Понятно, - вздохнула Фейбл. - Ты имеешь в виду, что если Шу изменила историю и убила Локи в прошлом, тогда его нынешняя смерть просто бессмысленна. Это также означает, что он останется мертв навечно. Пиквик поник и медленно, вперевалочку, направился к Фейбл, словно ленивый пингвин, затем обнял ее еще раз. Она обняла его в ответ, все еще изнывая по хлебу. - Тогда возникает ряд вопросов, на случай, если Шу так ничего и не изменила в Мире Сновидений. - Фейбл ходила туда-сюда с Пиквиком на плече. Он предположила, что он тоже не прочь поесть хлебушка...если ей только удастся его отыскать. Разве птицы не обожают хлебные крошки? - Например, в какой период времени истории Шу она повстречала Семерых Потерянных? Я думала, что она встретила их в ночь своего шестнадцатилетия, когда Королева взвесила ее сердце, но этого не произошло. И как именно ей удалось поделить свое сердце между ними, как она вообще смогла сделать такое? Пиквик пожал плечами. Казалось, он искренне не знает ответ. - И если она убила Локи, тогда как, черт подери, они влюбятся? - Фейбл остановилась, когда мысль поразила ее. Все равно ее ботинки оказались слишком тяжелыми. Она предпочла постоять и отдохнуть. - Этот вопрос не дает мне покоя, Пиквик. Я имею в виду, между Локи - Злобным Охотником и Локи - Истинной Любовью Шу огромный разрыв, который требует ответа, - сказала Фейбл, словно обращаясь к Аликорну Локи на кухонном столе. Она подошла ближе и взяла его в руку, думая об оружии, которое бы полностью завершило ее дерзкий образ. Не смотря на то, что она восхищалась Аликорном Локи.., рогом единорога,... на этот раз ощущения были иные. Ее по-настоящему тянуло к нему, будто некой маической силой, словно между рогом в ее руках и ней была особая связь. Она подняла его и сказала: - Какие слова говорил Локи, чтобы Аликорн превратился в змею-хлыст? Пиквик казался расстроенным своей немотой. Он определенно знал их. - Не имеет значения, - произнесла Фейбл. - Все равно лишь он может им пользоваться. - Она отложила его и покачала головой. - Где все? - Она поняла, что они уже должны были проснуться к этому моменту. Фейбл подошла к входной двери и открыла ее, чтобы посмотреть, вдруг Шу и Аксель сидят на крыльце. Вместо них, ее внимание привлекло нечто другое. По ее телу пробежал холодок, словно ее поразила невидимая глазу сила. Боль в глазах вернулась, и она обнаружила, что тупо смотрит себе под ноги. Кое-что на полу заинтересовало ее самым необычным образом. Фейбл пригляделась и увидела след из хлебных крошек, ведущий в поле.
След из хлебных крошек вел к Кармен, красной машине Локи, которая так и осталась припаркованная на окраине холма Скорби. В свою очередь чувства Фейбл странным образом обострились. Опять же, она снова и снова спрашивала себя, что если все это последствия запретного заклинания, которое она использовала, чтобы завладеть душой Локи во вчерашнем Дримори. Что беспокоило ее на самом деле, так это противное ощущение в желудке, когда она шла по следу из хлебных крошек. Может, всему виной ее любопытство. Может, она просто хотела проверить Кармен. Но чувство было на самом деле неприятное. Она не удержалась и, упав на колени, начала подбирать с земли сухарики и хлебные крошки, и тут же есть их. Она хотела хлеба аж с самого утра. - Хочешь? - Она предложила несколько Пиквику, которого, казалось, несколько смущал сам факт того, что их подняли с земли. Фейбл и не догадывалась, каким избирательным был Пиквик, когда дело касалось еды. Уже ближе к Кармен, она заметила чей-то силуэт за запотевшими стеклами машины. Она сомневалась, что кто-нибудь захочет угнать Кармен. Должно быть, это какой-то бедолага, вне сомнений, что Кармен сможет за себя постоять. - Как поживаешь, красотка? - Фейбл погладила Кармен по капоту. Она заметила, что Пиквик закатил глаза. Пиквик, должно быть, подумал, что Кармен всего лишь подумала, пронеслась мысль у Фейбл. Должно быть, это несколько странно с ее стороны думать, что к Кармен нужно относиться как к девушке. Тем не менее, Фейбл было плевать. Каким-то образом, она гордилась своими сегодняшними странностями. - Вот ты где! - завопил Аксель, пиная дверь изнутри. - Тебе пора было уже давно проснуться, соня. - Что ты позабыл в машине Локи? - Фейбл скрестила руки на груди, стараясь не рассыпать сухарики. - Пытаюсь завести ее, - ответил Аксель. - Разве не видно? - Зачем? - спросила она. - Ты ведь знаешь, что только Локи мог ездить на Кармен. - Да, знаю я. Знаю, - ответил Аксель, вытирая масло с перемазанного лица. Фейбл рассмеялась. - Видишь? Вот что выходит, когда пытаешь подкатить к машине Локи. Кармен дернулась единожды, заставляя Акселя вылезти. - Я лишь пытался припарковать ее в более безопасном месте, - оправдывался Аксель, сдерживая себя, чтобы не пнуть Кармен по бамперу. - Теперь, когда Локи мертв. Пиквик пронзительно закричал. - Не упоминай о нем при Пиквике, - потребовала Фейбл. - Он ведь должен был быть его новым хозяином. Аксель остановился и посмотрел на нее, словно увидел впервые. Потом снова перевел взгляд на Пиквика, он выглядел так, словно хотел закричать. Фейбл со вздохом посмотрела на него, достав несколько хлебных крошек с ладони, она проглотила их. - Хватит есть мой Синебородый Хлеб, - предупредил он ее. - Он называется Синебородый Хлеб? - спросила Фейбл. - Новое блюдо в "Пузатой и Чудовище", - ответил он, утирая лицо рукавом. - По мотивам сказки про Синюю Бороду. - По-крайней мере, звучит лучше, чем тот Мертвецкий Хлеб, что ты притащил на прошлой неделе. - По-крайней мере, признай, он был вкусный, - Аксель поморщился. - Кроме того, ты что, подобрала с земли сухари и съела их? Я просто бросал их всю дорогу к машине. У меня с собой целая сумка. - Мне нравятся сухарики, - ответила Фейбл. Пиквик кивнул. - А что сталось с твоим внешним видом? - спросил Аксель. - Ты выглядишь как мальчишка. - Точнее, сорванец. Мне нравится. - Если парни из-за этого не будут к тебе приближаться, тогда я счастлив, - сказал он. - Можно мне попробовать? - Фейбл протиснулась мимо него и уселась в машину. Ей больше не хотелось продолжать разговор с Акселем в том же духе, будто бы она слишком мала для свиданий. - Как будто ты умеешь водить машину, - усмехнулся Аксель. - Ты ведь знаешь, что Кармен работает без ключей, верно? - Я в курсе, Аксель. Ее нужно пнуть, чтобы она завелась, - ответила Фейбл, все еще дожевывая сухарики. - Но мне жаль пинать тебя, моя красненькая машинка, - Фейбл погладила руль. Пиквик и Аксель обменялись взглядами и закатили глаза. Фейбл все видела, и сдержала смех. Но после, то странное ощущение в ней усилилось. Она почувствовала себя более взрослой, чтобы впредь говорить подобную чушь. Она почувствовала себя более мужественной. Она ведь задира и потому должна быть бессердечной. Она сидела тут и жевала сухари, болтала с Акселем, в то время как Шу пришлось перенести все эти невзгоды после смерти Локи. Как она могла стать такой безответственной и наивной? Тем не менее, ей нравились ее мысли, словно кто-то другой внутри нее разговаривал. Может ей стоит рассказать Акселю, как она назвала себя Гретель этим утром? - Так, где же Шу? - Фейбл ощутила потребность спросить. - В подвале, - ответил Аксель, когда зазвонил телефон. - Что она делает в подвале? - А ты как думаешь? - Аксель достал телефон из кармана. - Оплакивает тело Локи. - Оу. - Фейбл перестала жевать. Пиквик погрустнел. Аксель прочел имя звонившего. Его выражение лица изменилось. Фейбл не могла понять, что оно значило, но одно она знала наверняка, он возбужден. - Мне нужно ответить, - бросил он, убегая. - Даже не вздумай включать радио Кармен. Если попытаешься, машина начнет дико трястись. Поболтаем позже, сестренка! - Он нажал на кнопку, и где-то в поле раздалась его болтовня. - В подвале? - прошептала Фейбл. - Как думаешь, может нам следует быть с ней или же оставить ее наедине со своей Истинной Любовью? - спросила она у Пиквика. Вместо Пиквика ответило радио. Из колонок полилась мелодия, у Фейбл от удивления открылся рот. Радио играло лишь в присутствии Локи. Как такое вообще было возможно? Когда песня закончилась, ведущий поблагодарил Фейбл Крамблувуд и Попугая Пиквика за внимание. Ведущий объявил, что следующая песня будет прощальной и посвящается она единственному и неповторимому Локи Блекстару, исполняют единственные и неповторимые Воинствующие Тыквы. Когда песня заиграла, что-то произошло с глазами Фейбл. На этот раз это был не зуд. То были слезы. Много слез, от осознания того, что Локи на самом деле больше нет, быть может, навсегда.
Фейбл подкралась к двери подвала, заметив, что бросила позади себя несколько хлебных крошек. Она подавила свою необычную неловкость, и решила забыть о том, что случилось с ней на мгновение. Она шагнула вперед, сделала глубокий вдох, а затем открыла дверь в подвал. Осторожно ступив на потрескавшиеся деревянные ступени, она бросила взгляд на ржавую печь внизу, которая была здесь еще с незапамятных времен. Лишь Фейбл была в курсе, что это та же самая печь, которую Серена растапливала, чтобы добыть огонь для своего искусства в Мире Сновидений. Каждый раз, когда Фейбл думала, что этот дом изначально был подземельем Бабы Яги, у нее косички вставали дыбом...абсурдно, конечно; но по ощущениям, у нее словно было два носа Пиноккио в волосах. Мысль о том, что она и Аксель жили в доме, где два века назад тысячи девушек удерживали силой, а потом отправляли Королеве Скорби на растерзание, никак не укладывалась в ее голове... плюс тысячи мальчишек зажарены и съедены в этой самой печи Бабой Ягой. Сахарный Домик не смотря на свой сказочный вид, был просто напросто домом ужасов. - Шу? - позвала Фейбл. Ей стало немного не по себе в тусклом свете подвала. - Ты здесь? Никто не ответил. Медленно, Фейбл начала спускаться вниз, все еще бросая крошки, словно боялась, что может заблудиться. Она ступила на пол, где тени от нескольких свечей заплясали на стенах. - Шу? - повторила Фейбл. На этот раз, она услышала кое-что в ответ. Ни слова. Лишь всхлипывания и плач. Фейбл потерла глаза и прислушалась к звукам рыданий. Она предпочла не обращать внимания на жуткие тени на стенах. Наконец, она нашла Шу сидящей посреди комнаты, она обхватила руками гроб Локи. - Он дышит? - любопытство Фейбл одержало верх. Не было нужды говорить "доброе утро" или прочей подобной ерунды. Она была уверена, что все мысли Шу были заняты сложной загадкой сказок Братьев Гримм, так что подобные жесты были просто неуместны. Шу рассеянно кивнула, еще крепче обнимая открытый гроб Локи. Это был тот самый гроб, который Аксель вместе со своими дружками-занудами сделали для него. Локи лежал на спине с закрытыми глазами и скрещенными руками. Аксель одел его довольно глупо: в желтый смокинг и сунул ему букет роз в руки. Локи выглядел таким красивым, когда спал, вылитый заколдованный принц, которому был нужен лишь волшебный поцелуй. Почему в сказках девчачьи поцелуи не возвращали парней к жизни? Почему всегда прекрасный принц, а не прекрасная принцесса? Уже приблизившись к Локи, Фейбл поняла, что на самом деле это был гроб Шу из замка, теперь же в нем покоился Локи. Двое влюбленных поменялись местами в гробу. Милая и грустная ирония. От одной только мысли у Фейбл на глаза навернулись слезы, на мгновение ее личность вышла за рамки сорванца и вернула ее к реальности. Она задумалась, что если то, что произошло с ней, отразилось на событиях сегодняшнего дня. Быть может, это безумие или неверное заклинание, которое как-то повлияло на ее разум? Она отогнала от себя эти мысли и, приблизившись к Шу, погладила ее по спине. Шу не только плакала. Она вся вспотела и ее трясло. Лицо было мокрым от слез, ее бледность смешалась с краснотой щек, она вовсе была не похожа на вампира. Ее прекрасные черные волосы вымокли от слез и прилипли к щекам, свернувшись, словно ядовитая змея, вокруг шеи. Фейбл вспомнила, как Шу до смерти напугала ее пару дней назад в Шлоссе. Сейчас она выглядела невероятно слабой и уязвимой. - Я убила его. - Она уставилась на Фейбл, ее взгляд умолял о прощении, словно Фейбл была священником на исповеди. С ее мальчишеским отношением, Фейбл была совсем не тем человеком, к кому следует обращаться в данной ситуации. Никто не знал, насколько она сама хрупка. - Ты сделала то, что должна была, - ответила Фейбл, цепляясь за свой странный мужественный настрой, который на этот раз пришелся к месту. Как правило, она сама рыдала до той поры, пока ничего не становилось видно сквозь очки. Но не сейчас. Слезы угрожающим образом высохли, будто по мановению волшебной палочки. Странное чувство мужества внутри нее сильно в этом помогло. Быть может, она просто выросла и научилась не поддаваться эмоциям? - Нет, - возразила Шу. - Я не должна была убивать его. Я была зла, что он причинил боль Серене. Я была зла, что он снова стал Охотником. Я убила его не из-за необходимости, а из-за ярости, что не удивительно, ведь я -Избранная. - Клыки Шу показались изо рта, не угрожающе, а даже как-то уязвимо. Фейбл вздрогнула. Она даже сделала шаг назад. Клыки снова напомнили ей о демоническом нраве Шу в Шлоссе. - Нет. Убийство Локи было необходимостью. У тебя не было выбора. - Фейбл принялась жевать сухари, чтобы унять свои страхи. Она подумала, что на вкус они невероятно хороши. - Миркалла, то есть Кармилла, контролировала Локи в Мире Сновидений через Руно. Чтобы один из вас выжил в Дримори, другому пришлось погибнуть. Не ты придумала эти правила. - Фейбл делала все возможное, чтобы успокоить Шу. Но упоминание о Кармилле, натолкнуло ее на мысль, почему она притворялась их приемной матерью все это время? Что было такого особенного в Фейбл и Акселе? - Кроме того, иногда Локи был ужасной задницей в образе плохого парня, - продолжила Фейбл. Упс, я что, только что сказала это вслух? Кто я? Словно я проснулась этим утром и стала кем-то другим. - Я не об этом говорю, - всхлипнула Шу. - Я говорю о том, что мне не удалось его прочесть послание в Мире Между Снами. Спаси меня! Обе девушки одновременно вздохнули. Фейбл закинула в рот еще пару сухариков. Если и были какие-то слова утешения, то Фейбл не смогла их найти. Она посмотрела на Шу, молча кивнув, не от недостатка слов, а из глубочайшей печали. Тишина подкралась, словно ядовитый паук по стенам подвала. Странно, какой страшной может быть тишина. Рано или поздно кому-то придется прорваться сквозь ее невидимую паутину.
Сообщение отредактировал sali - Вторник, 17.02.2015, 23:15
Лишь звук пережевываемых сухарей нарушил тишину, что довольно сильно смутило Фейбл. Тем не менее, она не могла прекратить жевать. Если бы она не оставила Пиквика на кухне, он бы потешался над ней, не переставая. Неужто, она превращалась в жирного монстра, как и ее братец Аксель? Если подумать, Аксель превосходно подошел бы на роль Ганзеля, подумала она. - Не понимаю, - произнесла Фейбл. - Локи пытался убить меня и всех детей во Фьюрри Телл, потом пытался убить тебя, потом отрубил Серене руки. После всего того, что он натворил, он просил тебя спасти его? Спасти от чего? - От нее, конечно же. - Казалось, Шу немного обиделась. - Моей матери. - Она опустила голову, словно стыдясь своей семьи. Фейбл посочувствовала. Иногда, она тоже стыдилась своей матери, не смотря на то, что она никогда не видела ее, ведь ты была довольно паршивой ведьмой. - Локи был для нее всего лишь марионеткой. Она управляла им, дергая за ниточки Руна. - Казалось, она злится от того, что ей приходится повторять все это Фейбл. - Я уверена, он бы сделал все возможное, чтобы спасти меня, если бы он был свободен от ее силы. - Казалось, Шу сама считала все сказанное непреложной истиной. Фейбл на мгновение задумалась об Истинной Любви. Неужели она может заставить людей быть уверенными в любви друг друга? - Но если она контролировала его, как ему удавалось оставить тебе послание? - спросила Фейбл. Как правило, она сама всегда была на стороне Истиной Любви, много раз, когда у Локи опускались руки, она снова и снова заставляла его верит в любовь. Вот только сегодня, она не была уже в ней столь уверена. - Его подсознание оставило мне послание. Он сделал это с помощью Мира Между Снами, одно из нескольких измерений Мира Сновидений, которое неподвластно Кармилле. - Тогда почему он не сбежал в то измерение? - Он сказал, что не может оставаться там надолго. Кармилла бы заметила его отсутствие и начала мучить его через Руно, чтобы только он вернулся. Она наблюдала за Дримори через хрустальный шар, используя Руно Локи. В этом и заключался весь смысл отправлять его следом за мной. Я думала, что она хочет заставить его убить меня. Вместо этого, у нее оказались куда более возвышенные цели. Она хотела разузнать о моей дружбе с Сереной, чтобы узнать, как ей собрать воедино зеркало Андерсона. - Я все еще не въезжаю во всю эту ситуацию с зеркалом Андерсона, но все равно. - Фейбл вздохнула и подобрала с пола упавшие хлебные крошки. - Так значит, ты попросила его спасти тебя два дня назад в замке, а потом он сам попросил тебя о подобном, только день спустя? На самом деле это был даже не вопрос. Она напоминала самой себе, каким чудовищем может стать красавица, и каким прекрасным может стать чудовище. - Мне жаль Локи. - Шу потерла закрытые глаза. - Правда, жаль. Я бы лучше убила саму себя кинжалом прямо сейчас. Фейбл потеряла дар речи. Если влюбленные способны на самоубийство, тогда это стремно. Тем не менее, она снова шагнула к Шу и погладила ее по спине, продолжая играть свою роль, которую от нее ожидали. Ту роль, которую она и сама ожидала от себя самой. Быть может, я сегодня проснулась бессердечной? Потому что во мне нет моего обычного сочувствия. - Не понимаю, почему я - Избранная, - продолжила Шу, разговаривая с телом Локи. - Я не смогла спасти Серену, и не смогла помочь тебе, когда ты так в этом нуждался. Она замолчала и повернулась к Фейбл. - Мой Бог. Я ведь позволила Серене умереть. - Она поднялась и хлопнула себя ладонями по щекам. У Фейбл промелькнула мысль, что смерть Локи превратила Шу в плаксивую девицу. Она больше нравилась ей в Дримори, когда та дралась и убивала, отстаивая свои права. Или, быть может, это была Серена, когда та вдохнула в бледную принцессу жизнь своей стеклодувной трубкой? Быть может, подобный эффект остался лишь в Мире Сновидений. - Эта девушка вдохнула в меня жизнь, когда я безжизненная лежала на столе в покоях моей матери. А я позволила ей умереть. Шу бросилась в объятия Фейбл, вынуждая ту бросить мешок с сухарями. Фейбл удивилась, почему всем сегодня так нужны были ее объятия. Все же, она крепко обняла Шу в ответ. На самом деле, чем дольше Фейбл держала ее в объятиях, тем сильнее снова сочувствовала ей. Быть может, всему виной близость трепещущее сердце Шу? Фейбл задумалась, может она скоро загремит в психушку. - Я так люблю Серену! - Шу сотрясло рыдание, словно ее начал трясти невидимый демон. - И я любила Локи. Я любила их, Фейбл! И я позволила им умереть. Фейбл отстранилась от Шу только для того, чтобы утереть ее слезы и убрать волосы от лица. Выражать сочувствие было так приятно. Так приятно было вновь почувствовать себя прежней Фейбл. Она так надеялась, что это чувство не испарится через несколько мгновений. - Расскажи мне, - попросила Фейбл. - Расскажи мне, как сильно ты любила Локи. Поведай об Истинной Любви. Какого это - испытывать ее? - Это был самый, что ни на есть искренний вопрос от девушки, которая никогда не ходила на свидания с парнем, не смотря на то, что Аксель считал по-другому. Казалось, вопрос успокоил Шу. Она всхлипнула еще разок и вытерла слезы. Все выглядело так, будто бы она, в самом деле, хотела поделиться тем, что же на самом деле значит настоящая любовь, но она, казалось, не могла подобрать нужные слова. Наконец, она приложила ладонь к груди, немного озадачив Фейбл. - Все, что я могу сказать, я чувствую его здесь, - произнесла Шу. - Даже не смотря на то, что он мертв, он в моем сердце. Не знаю, как объяснить. Фейбл задержала взгляд на сердце Шу. Ее несколько смущало приложить руку к собственному сердцу, она знала, что в нем никого не было. Сколько бы ее не посещала мысль, что это всего лишь клише, она удивилась, что однажды в ее сердце тоже кто-то поселится. - Тогда мы должны вернуть его. - Фейбл оторвалась от собственных мыслей. Сейчас лишь Шу и Локи имели значение. Если она сама не в силах найти любовь, это еще не значит, что ей следует завидовать, когда как она может помочь кому-то обрести ее. - Если Чармвилля можно воскресить с помощью Истинного Имени, тогда и Локи тоже. Теперь мы знаем, что его зовут Локи Ван Хельсинг. Это его Истинное Имя. Все что нам нужно - найти нужное заклинание. - Я так не думаю, - простонала Шу. - Он был убит во сне. Убитые во сне не могут проснуться. Это первое правило Мира Сновидений. Я уверена, Локи рассказывал об этом. Он умер безвозвратно. - Да нет же, - раздался голос наверху. Фейбл и Шу обернулись и увидели Акселя. Фейбл прищурилась на мгновение, чтобы прочесть слова у него на майке. Там говорилось: Акселиус Великий - Никогда не Поздно! - Если верить Братьям Гримм, Локи в состоянии Спящей Смерти, как Шу в книгах, когда Прекрасный Принц явился и пробудил ее поцелуем. Ты пыталась поцеловать Локи? - Повернулся он к Шу. - Пыталась, - ответила Шу, она покраснела. - Не сработало. - Ужас! - воскликнул Аксель. - Но должна же ты была попытаться. Я и сам однажды поцеловал его у Шлосса, пытаясь сделать ему КПП. - Если ты в ужасе, почему спрашиваешь у нее? - нахмурилась Фейбл. - Хотелось проверить, на что способны люди с этой Истинной Любовью, - Аксель пожал плечами. - Да, не, шучу. - Он отмахнулся. - Почему бы вам, девочки, не выбраться из подвала и подняться сюда. Думаю, нам нужно обсудить пару моментов. - Например? - поинтересовалась Шу, неохотно покидая Локи. - Например? - взвизгнул Аксель. - Серьезно? Например, что нам делать с Истинным Именем Чармвилля? Как так вышло, что Чармвилль - Карл Якоб Гримм. Почему Кармилла притворялась нашей приемной матерью. Искать нам Серену на острове Мурано, чтобы ее не нашла Королева и обрела контроль над Зеркалом Андерсена? Ведь мы знаем, что Серена - Феникс и у нее есть способность перерождаться. В моей голове теснится так много вопросов, а ты спрашиваешь меня "например"? - Он прав, - согласилась Фейбл. - Мы должна найти вопросы, в противном случае, у нас даже не останется времени на спасение Локи. - Кроме того, у Акселиуса Великого, - он гордо ткнул пальцем в себя, - есть идея, что предпринять дальше. - Правда? - спросила Шу. - Определенно, - произнес он. - Я знаю, кто поможет нам вернуть Локи.
Не смотря на то, что все жаждали послушать теорию Акселя о воскрешении Локи, им пришлось подождать, пока Шу примет душ. Она была не только вся в слезах, а еще и в крови Серены и Локи с самого Мира Сновидений. Казалось, Шу не спала прошлой ночью, пока Аксель вовсю храпел, в Фейбл мучили кошмары. Пока Аксель ждал на кухне, пытаясь подружиться с Пикивком, Фейбл снова принялась искать сухарики, разбросанные по крыльцу. Она сказала Акселю, что скоро вернется, Шу как раз хватит времени, чтобы умыться и переодеться. Казалось, Аксель пришел в ярость из-за пропущенных звонков и сообщений на телефоне. Он ответил, что у них с Шу есть пятнадцать минут, прежде чем он уйдет по важному делу. Фейбл, словно загипнотизированная, шла по следу из хлебных крошек и сухарей. Она не могла описать словами ни чувство, ни то, что случилось с ней. Она чувствовала себя комфортно в своей мальчишечьей одежде. Она продолжала идти, пока снова не вышла к машине Локи. Только тогда она поняла, зачем она пришла сюда. Все из-за Кармен. Как Фейбл смогла услышать радио, когда как оно играло лишь в присутствии Локи? Фейбл осторожно открыла дверцу. Она медленно сунула в салон ногу, потом другую, затем села за руль. На этот раз радио не заиграло. Фейбл задумалась, что если где то был выключатель, а она не заметила его. Она постучала пальцами по рулю, продолжая развивать мысль. - Кармен? - неохотно прошептала она. - Ты меня слышишь? Кармен не проявила ни намека на узнавание. - Если ты слышишь меня, прошу, ответь, - прошептала она. - Нам нужна твоя помощь, чтобы вернуть Локи обратно. Кармен не шелохнулась. Фейбл задумалась, что если ей померещилось, что радио играло пару минут назад. Она откинулась на спинку сиденья и снова постучала пальцами по рулю. Ей понадобилось какое-то время, чтобы заставить себя ударить Кармен, как Локи когда-то. Она, сперва, легонько стукнула ее, а потом уже посильнее. Ничего не произошло. Фейбл почесала подбородок. Она побеждено выдохнула и потянулась к ручке дверцы, чтобы вернуться в Сахарный Домик. Двигатель Кармен мгновенно ожил. Это было глупо и немыслимо. Фейбл на пару мгновений замерла, пока машина привычно мурлыкала. Она снова попыталась заговорить с Кармен, но машина только заглохла. Никакие удары и пинки не смогли вернуть ее к жизни. Фейбл опомнилась только тогда, когда открыла дверцу и побежала обратно в Сахарный Домик. Она смутилась, и ощутила необъяснимый страх в глубине сердца. Как ей удалось завести Кармен, когда такое было под силу лишь Локи? Она начала мечтать о том, чтобы этот безумный день поскорее подошел к концу, и завтра ее жизнь снова стала бы нормальной. *** В доме, Шу переоделась в платье из шкафа Фейбл. Оно было немного тесновато, но Принцесса не стала жаловаться. На самом деле, Фейбл даже загордилась, что та одела ее платье. - Милый наряд, - прокомментировала Шу одежду Фейбл, словно она только что заметила. - Да она выглядит, как мальчишка, - проворчал Аксель. - Она похожа на задиру, - сказала Фейбл, подмигнув Фейбл, которая мгновенно залилась краской. - Да пофиг, - ответил Аксель. - Итак, поведай нам, как воскресить Локи, - сказала Фейбл. - Перед этим, я должен объяснить вам, почему Локи наша единственная надежда, - начал Аксель. - Давайте начнем с того, что не смотря на то, что все это сложно и запутанно, наша главная цель - найти Семерых Потерянных раньше Королевы, чтобы она не смогла отобрать у них сердце Шу и слопать его, как ей когда-то хотелось. - Согласна, - промолвила Фейбл. - Чем больше я думаю обо всем, что произошло, тем чаще я возвращаюсь к этому. Кармилла жаждет сердце Шу, и все что ей нужно - это найти Семерых Потерянных. Зеркало Андерсона и другие загадки второстепенны по отношению к главной проблеме. - Ну, тогда ей удалось узнать, что Серена - ключ к управлению зеркалом, - сказала Шу. - По-крайней мере, сейчас она уверена, что девушка одна из Семи Потерянных. - Тоже самое и у нас, - сказала Фейбл. - Мы также знаем первого из Семи Потерянных, и у нас есть подсказки, что оставлены в дневнике Я.Г о прочих шести. - Знаю, - ответила Шу. - Аксель показывал его мне. Проблема в том, что я их не помню. Все, что я помню, это что Локи был Охотником. Я знала это с того самого момента, как меня заточили в Шлоссе. - Что сбивает с толку, - перебил Аксель, которому удалось переубедить Пиквика перебраться на другое плечо. - Я имею в виду, если ты не помнишь никого из Семерых Потерянных, откуда тогда ты помнишь Локи? - Все упирается в хронологию, - предложила Фейбл. - Большинство из тех событий, что произошли до того, как она разделила свое сердце, Шу помнит. Должно быть, она повстречала Семерых Потерянных уже после этого. Верно, Шу? - Прежде чем Шу смогла ответить, Аксель перебил ее: - Тогда почему Шу не вспомнила Серену? Шу выглядела, мягко говоря, озадаченной. Казалось, она пытается выжать из своей памяти хоть малейшее объяснение, но, похоже, ей это не слишком удавалось. У Фейбл даже промелькнула мысль, что у Шу тоже раздвоение личности, что она сама испытала сегодня. - Я не уверена, - сказала Шу, выглядя смущенно, что вовсе не проливало свет на суть вопроса. - Что-то я знаю, а что-то нет. Я понятия не имею как. - Знаешь или помнишь? - поморщился Аксель. - Что это вообще значит? - Фейбл снова начала злиться на Акселя. - Он прав, - сказала Шу Фейбл. - Есть вещи, которые я лишь знаю, но не помню. - Что? - Фейбл не поняла сказанного. - К примеру, я ясно помню некоторые моменты того, как Локи был Охотником, - объяснила Шу. - Но я не помню, как мы влюбились. - Нет, это вообще тут не поможет, - Аксель нахмурился еще сильнее. Фейбл заметила, что ему не понравилось это утверждение. Исследования и теории Акселя по большей части всегда были верны. - Тогда откуда ты знаешь, что любишь его? - спросил он, озвучивая вопрос, который был на уме у Фейбл. Шу опустила голову на мгновение, заламывая пальцы. Она знала ответ, Фейбл была в этом уверена. Ей было неловко признаться в этом: - Я просто знаю, - наконец выдала она.
Дата: Воскресенье, 22.03.2015, 14:50 | Сообщение # 9
- Ты просто знаешь? - Аксель напрягся. Пиквик улетел. - Почему это так важно, Аксель? - спросила Фейбл, зная, что Шу может сорваться под его давлением. - Он ведь оставил ей "спаси меня" сообщение, разве нет? И она встретила его в Мире Между Снами, где они влюбленными сидели на маковом поле. - Не в этом суть, - ответил Аксель. – Знаешь, сколько деталей мы упускаем, которых она не помнит? Только представь, как важно знать, каким образом хладнокровный и кровожадный Охотник влюбился в Шу? - Аксель стиснул кулак и прижал его к губам. - Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. - отмахнулась Фейбл. - Кроме того, какое это имеет отношение к тому, что ты собираешься нам рассказать? Аксель закрыл глаза и сделал глубокий вдох, прежде чем разжать кулак. Он снова открыл их и произнес: - Ладно. Я перенервничал. Теперь, вот что я узнал... - Короче. - Всенепременно, - ответил он, снова глядя в телефон. Фейбл удивилась, куда это ему так срочно понадобилось идти. Не похоже, что у него появилась девушка. - В общем: в данный момент Истинное Имя Чармвилля для нас бесполезно. Не смотря на это, я умираю от желания узнать кто такой Вильгельм Гримм, мы не также не знаем, где находится тело Чармвилля, а еще мы не знаем заклинания, чтобы вернуть его назад. - Согласна, - сказала Шу. - Что на счет Серены? Разве я не должна искать ее на Мурано? - Нет, - со всей серьезностью ответил Аксель. - Потому что мы не знаем, как она выглядит сейчас, или в самом ли деле она на острове Мурано. Не думаю, что нам можно попасть на этот самый Мурано. - Аксель замолчал на мгновение, словно в него запульнули снежком. - Если подумать, не думаю, что из Скорби можно вот так запросто уехать. - Так что ты предлагаешь? - спросила Фейбл. Ей не хотелось думать о том, что, скорее всего, она никогда не сможет уехать из Скорби, и что Локи был единственным пришельцем. Но ведь Люси уехала, разве нет? - Расскажи нам лучше что-нибудь полезное. - Как я уже говорил, самое главное - найти Семерых Потерянных, - объяснил Аксель. - У каждого из них своя история и своя загадка, которую мы должны разгадать, когда повстречаем их. Наша цель - собрать их и найти подходящее заклинание, чтобы они смогли вернуть сердце Шу, прежде чем Кармилла вонзит в него свои змеиные клыки. - И что? - И то, чтобы у нас все вышло, нам по-прежнему нужен Охотник за Сновидениями, - ответил Аксель. - Нравится вам это или нет, это приключение по большей части будет проходить в Мире Сновидений, а туда нам не попасть. - Потому столь важно попытаться воскресить Локи, - догадалась Фейбл. - Он - единственный Охотник за Сновидениями, которого мы знаем. - Но Локи мертв. - Шу снова была готова расплакаться. - Убитые во сне, уже не проснуться. В этом вся суть ремесла Локи. - Нет, Шу. Ты ошиблась, - возразил Аксель. - Ремесло Локи - убивать вампиров во снах. Даже если те же самые правила применимы к людям и Охотникам за Сновидениями, у меня есть решение. - Ты уже говорил это прежде! - нетерпеливо сказала Фейбл. - Знаю, - вздохнул Аксель. - Решение здесь. - Он вынул дневник Я.Г. - Как это так? - Выходит, что можно вернуть того, кто был убит в Мире Сновидений, если будут выполнены три условия, - сказал Аксель. - Правда? - спросила Шу. - Да, правда. Но предупреждаю, некоторые из условий довольно...странные. - Плевать, - отрезала Шу. - Мне все равно, лишь бы воскресить Локи. - Первое самое легкое. Тебе нужно знать Истинное Имя Локи, - сказал Аксель. - Что у нас уже есть. - А второе? - спросила Шу. - Оно в самом деле странное, - ответил Аксель. - Если умерший был убит в Мире Сновидений своей Истинной Любовью. - Аксель почесал макушку. - Странно, - пробормотала Фейбл. - Будто влюбленным больше заняться нечем, кроме как убивать друг друга. - Ну, этот Я.Г. утверждает, что подобное происходит сплошь и рядом, - начал оправдываться Аксель. - Потому что, когда влюбленные оказываются в Мире Сновидений, им приходится пройти через многое, как, к примеру, Локи и Шу в последнем сне... - Только тогда один из них может вернуться, - рассеянно пробормотала Фейбл, вспоминая ужасный лиловый круг Храм Сна. - Столько влюбленных попали в Мир Сновидений, и все кончалось тем, что им пришлось убивать друг друга. Так дико. - Какое третье? - нетерпеливо спросила Шу. - Прежде чем мы перейдем к третьему, - начал Аксель, - вы должны понять, что Я.Г. настаивал на том, что двое влюбленных испытывали Истинную Любовь. - Он посмотрел на Шу. - Самую что ни на есть настоящую любовь! - Так вот почему ты спрашивал, - произнесла Шу. - Поверь мне, Аксель, - она снова приложила ладонь к груди, - мы - влюблены. Эта любовь Истинная. Я знаю это и ощущаю ее всем сердцем. Ты можешь не понимать насколько это чувство сильное. - У меня как-то была парочка свиданий. - Аксель ненароком бросил взгляд на ее ладонь, прижатую к груди. - В любом случае, Я.Г. утверждает, что Истинная Любовь зовется в Мире Сновидений Пословицей. - Пословицей? - Шу выглядела так, словно ей уже приходилось слышать это слово прежде. - Пословица - это любовь, не знающая границ, неудач, времени, места или расы, - прочел Аксель. - Никто не может объяснить, что же такое Пословица словами. Влюбленные обычно относятся к ней как к выдающемуся чувству, которое сами не в силах объяснить. Тем не менее, они утверждают, что она в их сердце, не в переносном смысле, а в самом что ни на есть физическом. Фейбл предпочла промолчать. Она до сих пор не понимала, что такое Истинная Любовь. Она подумала, что это клише, не более. - Именно это я и сказала, - вспыхнула Шу. Аксель бросил взгляд на свое сердце, и на ум ему пришла только еда. - Так какое третье условие? - спросила Шу. - Руно, - ответил Аксель. - Если бы мне каждый раз давали по доллару, когда в разговоре всплывает Руно Локи... - Как мы его достанем? - спросила Шу. - Оно у Кармиллы, - сказала Фейбл. - Может нам нанять кого-нибудь и отобрать его у нее. - В ней снова заговорила ее мужественная сторона. Сама же она предпочитала свою милую и сопереживающую сторону, любящую обнимашки. - Нет, так дела не делаются, - ответил Аксель, закрывая дневник Я.Г. - Я знаю кто поможет нам вернуть Руно Локи. - Он взял пачку сигарет Локи с кухонного стола... Фейбл избегала ее весь день, поскольку у нее возникло страстное желание закурить, но она сама всегда была категорически против курения. Аксель чиркнул спичкой и зажег сигарету. Шу и Фейбл немного озадачились. - Готовы к помощи? - спросил Аксель, держа сигарету. - Потому что мне придется уйти, как только она прибудет. - Уйти? - спросила Шу. - Кто-то весь день писал ему смс-ки, - вспомнила Фейбл. - Я думаю, что у него появилась подружка. - Пиквик! - позвал Аксель попугая, с которым только что подружился. Пиквик прилетел, приземляясь на плече Акселя. - Я ненадолго возьму его с собой, если не возражаете, - сообщил он девушкам. - Делай что хочешь, - вздохнула Фейбл. - Просто скажи, что ты собираешься делать с этой сигаретой? - Я вызову кое-кого, кто действительно может нам помочь, - сказал Аксель и сделал затяжку. Он мгновенно закашлялся. - Вызовешь? - переспросила Шу. - Что ты имеешь в виду? Прежде чем Аксель разразился кашлем, ведь прежде он никогда не пробовал курить, домик снова затрясся. На этот раз Кит тут был не причем. Дым заклубился и все вокруг закашлялись. Пару мгновений спустя, он начал рассеиваться, и нечто начало вырисовываться посреди комнаты. Шу и Фейбл схватились друг за друга, будто бы увидели привидение. Мгновение спустя, Фейбл все же поняла на кого смотрит, на очертания женщины со сломанной шеей и деформированным телом, словно зомби. Аксель уже успел ускользнуть из домика, в то время как Фейбл шагнула вперед, высвобождаясь из рук Шу, и протянула руки к вызванному духу, приветствуя его: - Бабушка! Ты вернулась![/l]
Сообщение отредактировал sali - Воскресенье, 22.03.2015, 14:52
Дата: Воскресенье, 22.03.2015, 14:57 | Сообщение # 10
Люси ждала в Шлоссе. Она подумала, что это самое подходящее место, чтобы прочесть дневник Королевы Скорби. Она будет одна одинешенька в заброшенном замке, к которому по доброй воле не согласится приблизиться ни один из жителей Скорби. Она приняла решение ослушаться Королеву и самой прочесть дневник. Люси даже не знала, как она смогла осмелиться на подобное, но чем больше ее глаза зудели, тем большую уверенность она ощущала, что сможет пожертвовать ради этого своей жизнью. Что же Королева сделает? Подумала Люси со злобной улыбкой на губах. Что если некто могущественный, как Кармилла не сможет заполучить дневник самолично, Люси предположила, что он слабое место Королевы. Тем не менее, наверняка она этого не знала, однако она снизошла до того, чтобы попросить кого-то вроде Люси добыть для нее дневник. Глупо, но Люси не собиралась упускать такую возможность. План Люси - прочесть дневник, на самом деле не был планом. Это был чистый импульс и любопытство. Она решила прочесть дневник и узнать о секретах Королевы, и, быть может, шантажировать ее этим в ближайшем будущем. Если это была так называемая Песочная Книга, которую можно было прочесть лишь раз в сто лет, какова тогда цена, если девушка решит прочесть ее? Но Люси не собиралась проворачивать подобное в одиночку, к таким приключениям она не была готова. Она ждала кое-кого, кем по ее мнению она могла прекрасно манипулировать и чьими знаниями могла беспрепятственно воспользоваться. Этот некто прямо сейчас входил в двери замка. - Аксель, - нахмурилась Люси. - Почему так долго? Аксель медленно ступал по каменному полу Шлосса. Не смотря на то, что он бывал здесь множество раз, Шлосс все время пытался их прикончить. Он мог сотворить землетрясение в любой момент, если ему только не понравится то, чем они будут заниматься. - Я провозился с Пиквиком, пока запихивал его в клетку. - Он вышел на середину замка с высоким потолком и показал ей клетку, укрытую платком. Люси сдернула платок, радостная от одного только взгляда на Пиквика, который весь скрючился в позе зародыша, закрыв глаза. - Думаю, он напуган, - сказал Аксель. - Я чувствую себя отвратительно, поступая с ним так. - Но почему? - обернулась Люси, облизывая губы, глядя на него. Она метнула в него один из своих соблазнительных взглядов, которые приберегала для своих парней, прежде чем заполучить их в свои сети. - Разве ты делаешь это не ради меня? - Она обвила руки вокруг его шеи. Аксель так громко пожал плечами, что по замку прокатилось эхо. Не смотря на то, что ему хотелось взглянуть на нее, его взгляд нервно метнулся вправо, а потом влево. Люси был хорошо известен подобный типаж парней, которые еще никогда не целовались с девушкой. - Наверное, - выдавил он. Люси увидела, как ему хочется обнять ее в ответ, но он не решался, так что она схватила его за руки и обвила ими себя. - Но я вправду потеряю доверие Чармвилля и Локи, вытворяя подобное. - Это того стоит. - Люси прильнула к нему. Она не собиралась целовать его, даже если бы он владел всеми Сокровищами Соломона. Весь трюк заключался в том, чтобы пообещать ему что-либо, а потом не сдержать слово, иначе, как бы ей удалось поймать Пикивика? - Я этого точно стою, - добавила она, снова метнув в него еще один соблазнительный взгляд. - Я потеряю доверие Фейбл и Шу, - сказал он, облизывая губы. - Зато они все поблагодарят тебя после, когда узнают секреты Королевы, - сказала Люси. - Иногда люди сами не знают, чего хотят. Но ты знаешь. - Знаю? - Поэтому ты всегда мне нравился. - Правда? Люси кивнула, кусая губы. Аксель покраснел; надув щеки, он склонился к ней, желая поцеловать ее. Люси озадачилась, как быстро он проглотил приманку. Если по ее словам он нравился ей, почему тогда она так плохо относилась к нему в школе? Разве это не приходило ему на ум? Она отодвинулась и снова вернула себе серьезное выражение лица. - Теперь, нам нужно открыть клетку, - потребовала она. Пиквик испустил жалобный писк. - Ты будешь держать этого глупого попугая, пока я буду превращать его в Песочную Книгу. Аксель немедля бросился исполнять ее приказы, пытаясь избежать обвиняющего взгляда Пиквика. - Мы должны, Пики. - Он фальшиво улыбнулся, открывая клетку. - Секреты Королевы для нас крайне важны. Пиквик вырывался из хватки Акселя, пытаясь освободиться. Он выглядел так, словно пытался сказать им что-то. Люси видела это, но ей было наплевать. Если он должен был сообщить им нечто такое, почему тогда Чармвилль сделал его немым? - Держи его крепче, Аксель, - потребовала Люси. - Или же мы потеряем самую ценную информацию, какая только попадала мне в руки. Что Аксель и сделал, пытаясь больше не смотреть на Пиквика, иначе его сердце растает, и он отпустит его. - Я хотел спросить тебя кое о чем, Люси, - сказал он Люси. - Если ты так любишь Королеву Скорби, зачем тебе читать ее дневник? - Она нравится мне, потому что я хочу стать такой как она, - ответила Люси. - Если у меня будет дневник, я смогу научиться быть ею, тогда Кармилла мне больше не понадобится. - Отчасти странная логика, - пробормотал Аксель. Люси знала, что Аксель ни за что не примет сторону Королевы. Он делал это лишь потому, что до сих пор не мог поверить в то, что Люси Румпельштейн позвала его и сказала, что он ей нравится. Люси же планировала избавиться от него, как только прочтет дневник. - Ты ведь знаешь, что Чармвилль звал Пиквика Книгой Прекрасной Лжи, верно? - Да, Кармилла рассказала мне. Почему? - Я имею в виду, все, что написано здесь может оказаться полнейшей ложью, - пояснил Аксель. - Нее. - Мотнула головой Люси. - Кармилла сказала мне, что это одна из проделок Чармвилля. Он назвал ее так потому, чтобы люди принимали все за выдумки. - Люси разузнала этим утром все необходимое у Королевы Скорби. - На самом же деле, Пикивик хранит правду всех сказок. Потому Чармвилль сделал его немым, думаю. - Вот это новости. Тогда как мы превратим Пиквика в книгу? - Королева и об этом мне рассказала. - Усмехнулась Люси. - Просто покрепче держи эту чертову птицу. - Она взглянула в глаза бедняге Пиквику и произнесла: - Тик, ту, тик, так, ток! - стуча по клюву попугая на каждом слоге. Внезапно, взгляд Пиквика окаменел, а его тело сжалось. Его крылья обернулись корками книги, а клюв в обсидиановый замок, который Люси отомкнула, используя те же слова. Аксель смотрел во все глаза, восхищенный магией. Мгновение, и он начал листать страницы, но Люси остановила его. - Что ты делаешь? - прорычала она. - Эти страницы из песка. Их можно прочесть лишь раз в сто лет. - Но как мы найдем дневник Королевы Скорби? - Она рассказала мне как. - Надулась Люси и отобрала у него Прекрасную Книгу Лжи. Она взмахнула пальцами над распахнутой книгой и произнесла "Явиги". Аксель был впечатлен связью. Он увидел, как страницы в книге переворачиваются, наконец, останавливаясь на одной единственной странице. Люси склонилась над ней и прочла:
Дневник Кармиллы Карнштейн, написанный в Канун Дня Всех Святых, 1803 год.
Сердце Люси затрепетало, и она обменялась взглядами с Акселем. - Теперь можешь уходить, - сказала она ему. - Что? Почему? - возмутился он. - Ты же не планировала прочесть его одна. Кроме того, я мог бы помочь с анализом множества секретов. Ты ведь знаешь, я в этом хорош. Люси на мгновение задумалась над этим, а потом вздохнула. - Ладно. - Она снова обратила свой взор на книгу, сделала глубокий вдох и перевернула первую страницу. Она начала читать…
Дата: Воскресенье, 22.03.2015, 14:59 | Сообщение # 11
Дневник Королевы Канун Дня Всех Святых 10 год Царствования Короля Ангела фон Сорроу 1803 год от Рождества Христова в Реальном Мире. 1 день до Затмения.
Дорогой Дневник, Сидя здесь, в своих королевских покоях, я пытаюсь заставить свои дрожащие руки начертать на бумаге нечто полное печали и скорби, не думаю, что кто-нибудь сможет по-настоящему понять или поверить в это. Все хорошо, я залюбовалась полной луной на полночном небе за окном замка. Моим желанием было "помедитировать" - практика моего мужа, Ангела фон Сорроу, которой обучил меня этому давным-давно. Это означает расслабиться и очистить мысли на пару минут, чтобы ощущать себя непринужденно, не смотря на все давление, что оказывают на тебя. Ангел привык называть это Чантой, он практиковался в этом в одиночку, в лесу, когда ему необходимо было подавить желание высосать чью-нибудь кровь, и полностью обратиться в безжалостного вампира, как его отец. Нужно помедитировать, прежде чем я смогу выдержать те слова страданий и скорби, которые я собираюсь написать. Я постараюсь воспроизвести свою историю живо и честно по мере возможностей...если б только существовало такое словосочетание "правдивая история"; нам ведь всем известно, что мы бессознательно вплетаем свою ложь и неточные воспоминания в каждой сказке, что рассказываем. Когда медитируешь, лучше всего смотреть на луну. Прекрасную луну Королевства Скорби. Дорогая луна, ради всех тех секретов, что мы храним, прошу, пролей свой свет на меня, пока я сознаюсь в этом. Я отчаянно нуждаюсь во всем том свете, что ты подаришь мне сегодня. Прошу, дай мне сил начать написать этот дневник и придай мне храбрости, чтобы закончить его. Не знаю, для кого я пишу этот дневник, и понятия не имею, кому захочется его прочесть, на случай, если я не вернусь после того, что я задумала совершить. Я даже не уверена, для кого предназначен этот дневник. Быть может, я просто пишу все это, чтобы, в конце концов, принять решение. Правда в нас размыта и неясна, пока она не принимает очертания на бумаге. Написание этих слов поможет мне прозреть и понять, как я стала той, кто я есть. Надеюсь, я смогу найти некую мудрость и смысл в том, что пишу. Ведь для этого на самом деле и существуют дневники. Разум - залог хитрой реальности; чаща воспоминаний и восприятия, где личность может затеряться. Написанные слова режут острее меча, они способны раскрыть наши души, словно кровоточащие книги. Как только ты откроешь одна такую, правду уже не скрыть. Один известный писатель нашего королевства однажды сказал: "Если не о чем писать; остается лишь сесть и истечь кровью." Я искренне верю ему. В этом дневнике, я попытаюсь уловить самую суть того, что произошло со мной с самого начала. Не на все важные вопросы будут даны ответы, впрочем, кое о чем я расскажу. О себе. И только о себе. Потому что я в жертву принесли лишь меня. Все кроется в природе вещей: какими они были и какими стали. Меня поражает, когда кто-нибудь упускает саму суть какой-либо сказки. Как можно судить об истории, или о ее персонаже, не узнав начало истории? Как можно судить меня, Королеву Скорби, даже не зная, через что мне пришлось пройти? Я чувствую, как стены Шлосса сужаются вокруг меня, мучая невыносимыми воспоминаниями, невообразимыми событиями, и непростительными поступками. Тьма ложится на эти стены, словно крадущиеся тени, которые погрузят мир во мрак навечно. Я чувствую себя так, словно я в ловушке в чреве самого кита за все мои грехи и нет мне за них прощения. Сказать по правде, здесь не только мои проклятые воспоминания....здесь мое будущее. Я пишу все это потому что вот-вот должно произойти одно душераздирающее событие. Событие, о котором я сейчас даже не могу говорить. Все, что я могу сказать, что через пару часов, когда часы пробьют двенадцать, я буду вынуждена сделать нечто ужасное, невообразимое и по-настоящему непростительное, нечто, что в дальнейшем прояснит не только мою судьбу, но и судьбу всего Королевства Скорби. Если бы Вы оказались в моей ситуации, чтобы Вы выбрали? Наименьшее зло, чтобы предотвратить ущерб, или же наибольшее, которое положит конец всему? Во всяком случае, начну сначала: со дня, когда мир заключил меня в свои сети обмана.
Дата: Воскресенье, 22.03.2015, 15:01 | Сообщение # 12
В день моего рождения, на Можжевеловом Дереве в саду нашего замка выросло единственное яблоко. Проклятое Яблоко. То был весьма редкий фрукт; самый востребованный в Европе. Яблоко непревзойденной сладости и неземной спелости. Некоторые приписывали ему лекарственные свойства, а также считали символом богатства и защитой дущи против одержимости демонами. Его редкость и вкус были сравнимы разве что с золотом и бриллиантами, если б только те можно было есть. Появилась даже известная поговорка: "Проклятое Яблоко в день и все Скорби долой". Немногие знали, почему слово "Скорбь" было капитализировано в этом предложении. Я и сама узнала, почему лишь годы спустя. То единственное, наивкуснейшее Проклятое Яблоко, что выросло в день моего рождения, было еще ценнее. Оно было первым за семь лет, что выросло на моей родине, Штирии. Безымянная ведьма,..мы не произносили ее имени..., прокляла мою родину в Восточной Европе, много лет назад. Каждый раз, когда дерево плодоносило, яблоко на нем гнило и кишело червями. Никакими чудесными заклятиями и молитвами не удавалось снять проклятие. Поговаривали, что эта ведьма была прародительницей всех ведьм, что ее душа темнее глубокой ночи.По каким-то непонятным для меня причинам, она прокляла нас, не имея намерения избавлять нас от своего злобного присутствия. Все изменилось в тот день, когда я появилась из чрева матери на свет божий. Никто не знал, как это было возможно, или почему произошло. Все в один голос твердили, что я особенная принцесса, которая будет расти и процветать и, однажды, быть может, будет управлять Штирией. Слуги в нашем замке пускали слюнки от одного взгляда на красное и спелое яблоко. Они смотрели так, словно это был источник молодости, который мог бы утолить их жажду и омолодить их душу. Некоторые падали на колени и воздавали хвалу Помоне, Богине Плодородия, которую никто никогда не видел, за ее благословение. Но Помоне молились сплошные дурни, прочие же на нашей земле знали, что это я спасла их. Я обладала силой, чтобы бросить вызов той ведьме, чье имя не называют. Мое рождение, Кармиллы Карнштейн, дочери Теодоры и Филлипа Второго, стало чудом из чудес. Мой приход в этот мир стал откровением, знаком, и некого вида восторгом: первое Проклятое Яблоко за семь лет. То малое, что мне удалось узнать, то было не удачное совпадение, не просто сказочка для бедняков и крестьян Европы. Откуда мне было знать, что я часть вселенского плана в вечной вражде между добром и злом? Появление прекрасного ребенка, цветущих яблонь и конец проклятия было лишь прелюдией к эпической сказке о любви и скорби.
*** Моя матушка была красивой, но ужасно упрямой графиней Теодорой Гольдштейн; позднее она рассказала мне, почему яблоки называют проклятыми. Не смотря на то, что точно сам никто не знал, существовало множество легенд. Одни полагали, что всему причиной цвет и сок яблок. Другие же говорили, что древние племена убивали друг друга ради этих яблок, оттого они и кроваво-красные. То было необычное яблоко, то, что сняло семилетнее проклятие, с его помощью Штирия добилась экономического благополучия, за которое долгое время сражались, почти умирая с голоду, в предыдущие годы снежные бури бушевали не утихая...виной тому, вероятно, была безымянная ведьма. Прежде, экономика Штирии была основана на экспорте яблок. Существовала некая народная древняя легенда, которая для меня оказалась бессмысленной, но ее мне рассказала матушка. Она была о парне по имени Пирам и девушке, по имени Фисба, они влюбились друг в друга вопреки воле родителей, две семьи терпеть не могли друг друга. Они жили в Древней Греции, где яблоки до сих пор были белыми... в действительности об этом знают лишь немногие историки. Позднее, при весьма необычных обстоятельствах, Фисба покончила с собой, ошибочно полагая, что Пирам отравился. Фисба пронзила себя кинжалом. Говорят, ее кровь попала на яблоки, близстоящего дерева, и Боги в честь их Истинной Любви даровали яблокам красный цвет вплоть до Судного Дня. Те первые яблоки и назвали Проклятыми. - Много лет назад, - сказала мне матушка, - человек по имени Шекспир украл эту историю, вот только переименовал ее в Ромео и Джульетта. Он украл множество историй. - Но слуги говорят, что Шекспир величайший писатель всех времен и народов, - возразила я. - Крестьяне знают лишь немногое, Кармилла, - ответила она. - Всегда помни о том, что, правда, как правило, сильнее выдумки, и величайшая хитрость дьявола думать что ты - это кто-то другой. Не смотря на то, что я была слишком маленькой для предупреждений матери, я по-прежнему любила истории Шекспира. Я любила их даже больше, чем свою связь с Проклятыми Яблоками, таким образом годы спустя, один сказочник рассказал мне похожую историю любви, подобная повторится в моем Королевстве Скорби, но я до сих пор пока не стала тому свидетелем. Несколько дней спустя после моего появления на свет по всей Штирии начала расти Проклятые Яблоки.. да столько много, что деревья клонились к земле, что Горбуны под тяжелым весом. Дворянские знатные семьи со всей Европы пересекали тысячи миль на своих величественных каретах, что бы нанести визит Дому Карнштейнов, лишь одним глазком увидеть маленькое чудо в колыбельке. У меня были крошечные пухленькие ручки и ножки, даже щечки были толстенькими...меня щедро кормили. По большей части яблоками. Моя улыбка, золотистые волосики, и голубые глазки сияли, словно звезды. Поэты слагали стихи о моих розовых щечках, которые описывали как : "цветочно розовые, словно яблочки". Слуги говорили, что меня всегда окружала невидимая аура, что меня охраняют ангелы. Опять же, ангелы, что пахли ароматом яблок.Впрочем, утверждали, я была само очарование. Не смотря на то, что будучи ребенком, я забрала чью-то жизнь. Ни королева, ни графиня, что были до меня не, ощущали подобного. Я была существом чудесным, ребенком, способным снять злобное проклятие одним своим появлением на свет. Дитя, которое превратило однажды забытую богом страну в процветающий рай, с деревьев тут и там свисали спелые плоды, они были блестящие и даже сияли во тьме, большинство путешественников брали их с собой в качестве фонарей, чтоб указать им путь сквозь густые леса ночью. Но за завесой всеобщего счастья таился зловещий секрет, о котором никто не хотел говорить. Никого не удивило, почему в тот день не родился любой другой ребенок в Штирии. Никто не задумался, почему в тот день семеро беременных матерей родили мертвых младенцев. Вместо того, чтобы провести расследование в то время, в истории, где происходит все сверхъестественное, гости королевских кровей прибывали со всех уголков света, чтобы почтить меня своим вниманием и получить благословение для своих земель. Они думали, что шевеление моего пальчика будет равноценно мановению волшебной палочки, будто бы мое прикосновение благословит их души и сухие почвы. Я была не просто принцессой, я была настоящей святыней в колыбельке, будто пророк или жрица. Я стала истинной загадкой, даже для самой себя.
Дата: Воскресенье, 22.03.2015, 15:05 | Сообщение # 13
В последующие годы я лишь испортилась с безраздельной любовью и заботой моей матери, а в особенности отца, Филлипа Карнштейна Второго. Уже в возрасте семи лет у меня были всевозможные экзотические наряды со всего мира. Отец говорил, что те, которые мне нравились больше всего, предназначались исключительно для фей из далекого места, под названием Нетландия. Меня всегда окружали..., а еще охраняли и защищали,..слишком большое количество слуг, которые стремились угодить мне. Во времена сбора яблок, у нас проводился фестиваль Авалона, где слуги носили меня на высоком кресле, а потом я спускалась на землю и приветствовала местных жителей. Авалон - обозначало "яблоки", и я, конечно же, понятия не имела что именно происходило. Но это никогда не мешало мне приветствовать людей, которые считали меня кем-то вроде ангела. В каждый канун Хэллоуина, во время жатвы, меня сажали на трон, сделанный из тыквы, которые поставлялись из Нетландии, и проносили меня по городу, чтобы я даровала благословение всем жителям. Мои родители никогда не теряли меня из виду. Они даже запрещали играть мне с остальными детьми у Жемчужного Пруда, красивейшего озера, которое все любили и с удовольствием рассматривали свои отражения в воде, ведь тогда зеркала еще не были изобретены, по-крайней мере, в Штирии о них никому не было известно. Лишь немногие модницы того времени, как и моя матушка, использовали медные и обсидиановые зеркала, которые были просто ничто по сравнению с серебряными зеркалами, что появились у нас много лет спустя. Их отражение было мутным и нечетким. Стоили они больших денег и их было не так то легко перевозить,не то что с Нетландии, но и с завода Зеркального завода Курмайнзише, Германия, Лор-на-Майне. Завод располагался рядом с лесом Шпрессарт, что означало " Лес Дятлов", и в него то и дело ходили австрийцы. Немцы и итальянцы с острова Мурано соревновались в мастерстве изготовления лучшего стекла и производстве зеркал по всему миру в то время. Опять же, мне нельзя было играть с детьми у Жемчужного пруда, и я никогда не видела в нем свое отражение. Я думала, что увидеть свое отражение будет просто волшебно, и я приблизительно знала, как выгляжу. До недавнего времени я не подозревала, почему мне нельзя играть у Жемчужного Пруда. Пока я была занята изучением истории наших предков. Моя семья оказалась необычной и играла очень важную роль в судьбе целого мира Карнштейны были не просто потомками древней австрийской семьи, в родстве с Марией Антуанеттой, Королевой Франции - близкой подругой моей матери. Мы - Карнштейны, были потомками первых охотников на вампиров в истории. Наши великие потомки и изобрели это ремесло. Это было занятие не из легких. Вы понятия не имеете, сколько страданий обрушилось на наши головы. Мой отец, который большую часть времени тайно убивал вампиров, объяснил мне, как все начиналось. Вопреки большинству слухов, вампиры не существовали от начала времен, и они не были потомками дьявола. Вампиров создали, причем при весьма необычайных обстоятельствах. Прежде чем я расскажу вам историю моего отца, вам следует знать, что в мое время по всей Европе свирепствовала Вампирская Лихорадка. Люди спорили о существовании вампиров и жестоко убивали тех, кого подозревали в этом. История начиналась с людских смертей, затем их хоронили, а после они возвращались домой из могил, чтобы перекусать всю остальную семью, а день спустя те обращались в вампиров. Ходили с красными глазами и клыками, по ночам спали на кладбищах в гробах. Люди сперва принимали это за болезнь. Инфекцию, которую необходимо было остановить. Пару столетий спустя, в Европе уже свирепствовала Черная Смерть. Все о чем они думали и чего боялись было связано с необычным феноменом вампиризма, люди думали - это болезнь. Лишь немногие, вроде Карнштейнов, знали правду о вампирах. История моего отца была о том, как вампиров создали приблизительно 600 лет назад в маленьком городке Хэмлин, примерно в 1300 году. Городок Хэмлин географически был очень близко расположен к Штирии. История о том, как основатели городка Хэмлин наняли "человека с флейтой", чтобы тот избавил их от нашествия огромного полчища крыс, которые грозились распространить ужасную чуму. Человек, которого мой отец назвал Крысоловом, выдворил крыс из Хэмлина с помощью волшебной мелодии флейты. Мой отец сказал, что по слухам, мелодия называлась "Волшебная Флейта", которая недавно была сыграна новым австрийским музыкантом по имени Вольфганг Амадей Моцарт, чью игру в скором времени собирались послушать он и моя матушка в Вене. Меня поразило, как Крысолов века назад сыграл мелодию, которую позже написал Моцарт, но позже я узнала как. Крысолову удалось изгнать всех крыс из Хэмлина, но старейшины в свою очередь отказались ему платить. По словам моего отца, старейшины оказались весьма религиозными людьми, и они заявили, что музыка - порождение дьявола. - Так ведь они сами попросили его сыграть им, - возразила я. - В этом заключалась вся ирония, - ответил мой отец. - Старейшины согласились с помощью музыки изгнать крыс, но вот платить они отказались, поскольку посчитали музыку дьявольщиной. - Что случилось потом? - спросила я. - Крысолов вернулся несколько лет спустя, и он изменился, - сказал мой отец. - Веселый шутник с флейтой, которому все были рады, превратился в мрачного человека в черном плаще, от которого едва ли и слова добьешься. Я вспомнила, как от его слов у меня побежали мурашки, словно отец рассказывал про самого черта. - Крысолов снова заиграл на флейте, но на этот раз к нему сбежались дети со всего Хэмлина, - рассказывал отец. - Все, до единого. - Почему? - нахмурилась я. - Месть в качестве расплаты, - объяснил мой отец. - По словам историков, он заманил детей в близлежащее озеро и утопил, но правда далека от истины. - Также как и Шеспир украл историю о Ромео и Джульетте? - спросила я. Мой отец рассмеялся и сделал затяжку из трубки. - Что-то вроде того. - Так куда же он увез их? - Прежде чем я расскажу тебе, ты должна знать, что лишь семерым удалось сбежать от Крысолова. - Поделился мой отец. Похоже, он собрался посвятить меня в древнюю историю нашей семьи по неведомым мне причинам. - Сбежали лишь семеро детей? Куда они ушли? - На самом деле, никто точно не знает, - ответил мой отец. - Но Крысолов ищет их и по сей день. Я начала бояться этого самого Крысолова еще больше. - Мы зовем их Семерыми Потерянными, - добавил отец. - Семеро Потерянных. - Повторила я слова беззвучно, словно не хотела забыть их. Моя интуиция подсказывала мне, что эти слова я буду повторять остаток своей жизни. - Кроме этих Семерых Потерянных, остальных детей Крысолов увез далеко-далеко, - сказал мой отец. - В Нетландию? - пропищала я, но мой отец покачал головой. Я поморщилась, я почувствовала, что я еще не готова услышать то, что он мне хочет сказать. - Крысолов забрал детей из Хэмлина в Трансильванию. В то же мгновение я вскрикнула и прижала ладошки ко рту. Я знала о вампирах и Трансильвании. - Но папа, откуда ты узнал? - спросила я. - Эта история кажется выдумкой. Мой отец погладил меня по головке и встал. Он подошел к своей огромной коллекции книг и достал книгу с самой высокой полки. Когда он подошел обратно ко мне, я увидела, что эта книга редких поэм, написанная от руки и подлинная, не смотря на то, что имена поэтов были неизвестны. - Эта книга особая, она написана нашим великим древним предком, - объяснил отец. - Первым из Карнштейнов? Мой отец кивнул и открыл книгу. - После того, как детей переправили в Трансильванию, Крысолов обратил их в вампиров, который поклялся отомстить всему миру, и лишь одному ребенку удалось сбежать. - Наш предок! - я гордо щелкнула пальцами. - Именно, - ответил мой отец. - Наш предок сбежал, после того, как узнал о вампирах. Потому мы, Карнштейны, единственные знаем, как убить их. - Так что же в книгах стихов? - Поэма, которое объясняет все это. - Мой отец перелистнул несколько страниц, затем положил книгу на стол так, чтобы я увидела написанное. Я прочла название поэмы "Хэмлинский Крысолов". То была невероятно длинная поэма, скажу я вам. Мой отец указал на ту часть, о которой рассказывал. Я читала с открытым ртом, понимая, что история была вымыслом и правдой одновременно. Все знали о том, что часть истории была правдой, а уже потом она обросла лживыми домыслами. Ту поэму, что прочла я, позднее была опубликована человеком по имени Роберт Браунинг и была признана одной из величайших.
Еще скажу вам, что в чужой земле, В гористой Трансильвании, есть племя, Что нравом и обычаями всеми Своим соседям явно не сродни: Их предки здесь не жили искони, Но в этот край пришли из подземелья, Куда их силой чар, а может, зелья Коварно заманили в оны дни
И это была моя первая встреча с тем необъяснимым, что творится вокруг нас, и, как оказалось, историки успешно скармливают нам свою ложь. ***
По прошествии трех лет после того, как мой отец рассказал мне о нашей семье, мне исполнилось пятнадцать. Я была не только на пороге становления девушкой, я жаждала узнать один из темных секретов своего детства. Теперь я стала достаточно взрослой, чтобы узнать, почему мне нельзя было видеть свое отражение в Жемчужном Пруду.., вспоминая об этом сейчас, я не имею ни малейшего представления о том, как я пятнадцать лет жила, не видя своего отражения. Как я терпела, не зная, как выгляжу? Полагаю, поскольку я никогда не видела своего лица, мне было просто неинтересно. Правда заключалась в том, что я была упомянута в пророчестве, о котором рассказала слепая женщина, жившая на драконьем корабле где-то посреди океана, в месте под названием Потерянная Миля, где-то очень далеко и лишь немногие знали, как добраться до этого места...я и сама поначалу думала, что это выдумки, пока своими глазами не увидела ее несколько лет спустя. Слепая по имени Юстина, Крестная Мать Правосудия, и ее предсказания дошли до моих родителей с помощью загадочного посланника с самой Потерянной Мили. Моя семья всегда была очень суеверна. Юстина сказала, что я разрушила проклятье. Будто бы я особенный ребенок со светлой душой и я дар людям. Но не только. Она сказала, что я стану могущественной ведьмой и что в будущем у меня родится дочь, еще более могущественная, чем я сама. Но все имеет свою цену. Цену, которую смогу заплатить лишь я. Оказалось, вселенная всегда соблюдает некий баланс. Все, что она дарует нам, требует чего-то взамен, таков закон алхимии. Когда я родилась, проклятие не исчезло на совсем. Где-то во Вселенной появилось заклятие более сильное и опасное. По иронии судьбы, она сняла проклятие, чтобы поддержать равновесие вселенной. В моем же случае, ту цену, что придется заплатить мне, была просто ничто, по сравнению с ней. Так показалось мне поначалу, пока я не осознала все жестокость расплаты. Мое проклятие было простым: мне нельзя было смотреть на свое отражение в зеркале или любой другой отражающей поверхности остаток моей жизни. Если я ослушаюсь, со мной, с моей семьей и страной произойдет нечто ужасное.
Дата: Воскресенье, 29.03.2015, 15:17 | Сообщение # 14
Трудно описать, какова была жизнь юной девушки без зеркала. Теперь уж даже и не вспомню. Мне нужно сделать глубокий вдох, прежде чем я смогу написать об этом. Минутку, пожалуйста. К семнадцати, все разговоры о моих предках вскоре исчезли из моей юной памяти. Не знаю, что именно сделало невыносимой саму идею того, что я не вижу, как выгляжу. Я всегда думала, что это огромная жертва. Когда ты юна и наивна, думается, что приносить себя в жертву - это хорошо. Быть может, дело было в самом знании того, что мне "запрещено" видеть свое отражение. Отрицай все и вся и тебе захочется этого больше всего на свете. Быть может, мои гормоны взбесились. Как же мне стать совершеннолетней и не увидеть ни одного... надеюсь.. восхищенного взгляда? Иногда, мне казалось, что все это притворство, чтобы услужить моим родителям, чтобы я не увидела, какая я на самом деле уродливая. Но ведь это было бессмысленно. Почему тогда все посетители смотрели на меня, будто ничего в жизни прекраснее не видели? Мое проклятие начало меня интересовать. Кем была ведьма проклявшая меня, и почему нельзя произносить ее имя, не смотря на то, что все его знали? Почему она прокляла меня? Не смотря на то, что я беспрестанно расспрашивала родителей о ней, они никогда не удовлетворяли моего любопытства по поводу ее имени, или откуда она родом. Все что мне удалось узнать: она ненавидела нашего предка, а я должна была стать кем-то вроде ее Немезиды. Вот и все. Мне сказали, что так будет лучше для всеобщего блага. Все эти оставленные без ответа вопросы теснились у меня в голове, в то время как мне нужно было забыть о проклятии. Я никак не могла забыть о своем отражении и притворятся что я единственная во всем мире, кто его не видел. Мои родители все больше беспокоились когда дело касалось всего того, что даже отдаленно напоминало зеркала, включая бесценные медные зеркала моей матери. Все же мои отец и мать переживали, что в период моего становления девушкой, капризный подростковый нрав одержит верх и я наплюю на все запреты, чтобы лишь увидеть свое отражение в воде, что присуще всем обычным подросткам. Они оградили меня от любых контактов с юношами. Чем послушней я была, тем больше забывала о зеркалах, которых они так боялись. Почему ей не любопытно узнать как она выглядит? Что с ней такое? Вы ведь знаете какими бывают родители. Порой им трудно угодить. Мои родители боялись, когда я приближалась к разного рода источникам воды: рекам, ручьям. Любая сверкающая металлическая поверхность, вроде доспехов, пугала их, они верили, что проклятие вернется, будь то вода или зеркало. Я проводила дни, слушая девушек, которые без устали смотрели в Жемчужный Пруд и спорили, что из них "самая красивая". Знаменитый и сияющий пруд был похож на огромную жемчужину в свете далекой луны. Я видела его лишь из покоев моей матери, а теперь мне было разрешено пользоваться лишь несколькими комнатами, и запрещено перемещаться по замку. Каждый день я помышляла о побеге из замка к Жемчужному Пруду, наплевав на желания моих родителей, а потом жить с последствиями проклятия. Я больше не хотела быть особенной. Я не хотела быть героем, который спасает страну. Я не хотела быть избалованной. Я всего лишь хотела стать нормальной девушкой...такой какой я никогда не была, ни тогда, ни сейчас.
***
На свой семнадцатый день рождения, я попросила комнату побольше с видом на Жемчужный Пруд. Мое желание исполнилось несколько месяцев спустя, после бесконечных споров с родителями. Я была вынуждена каждый день обещать им, что не наружу правила. Вид пруда издали никому не причинит вреда. Стражи моего отца охраняли ворота, ведущие к Жемчужному Пруду. Несколько дней спустя я поняла, что роскошный замок, в которым я жила, был ничем иным, как моей личной тюрьмой. Но кого я обманывала? Вид Жемчужного Пруда лишь разжигал мою нужду. Я больше не смотрела на девушек, которые переставали хихикать, увидев свои отражения на водной глади. Любопытство также разжигала и красота моей матери... та с возрастом стала лишь краше. Старше и еще красивей, более элегантной и изящной. Впрочем, об этом она не знала. - Ты такая красивая, Мама, - сказала я ей, перебирая золотистые прядки своих волос, которые всегда зачесывали в прическу, чтобы я не видела их..., они боялись, что один взгляд на мои волосы лишь усилит мое желание увидеть свое лицо. - Не так красива как ты, - ответила она, расчесывая волосы. - Я похожа на тебя? - спросила я, не смотря на то, что она говорила об этом мне уже не раз. - Быть может, на отца? - На нас обоих понемногу, - ответила она. - Разве ты не видела картины, которые нарисовали наши художники маслом? - У нас их было предостаточно, но мой портрет маслом не приносил удовлетворения. Что если они просто лгали? - У тебя глаза отца, - сказала она. - Голубые, словно океан; почти как жемчужные волны в пруду..., - Моя мать одернула себя, и посмотрела в окно. Она сделала это столь резко, словно увидела призрака. Она просто не хотела упоминать Жемчужный Пруд. - Мне, правда, жаль, Кармилла, - произнесла она. - Это для твоего же блага. - Не надо говорить мне, что это для моего же блага, - сказала я. - Расскажи мне о моей красоте. - О, Боже, - всхлипнула она, на глаза навернулись слезы. - Ты и понятия не имеешь, как ты прекрасна. Если бы не это проклятие... - Скажи мне, что я самая прекрасная во всей Штирии, - сказала я. Я ощутила как во мне что-то всколыхнулось. Злость. Желание стать самой красивой цепкими лапками поползло по позвоночнику. Оно затуманило мой разум. Семнадцать лет я терпела проклятие, подавляя свои эмоции, и обманывая саму себя. Гнев внезапно выбрался наружу и я покраснела. Мама хотела меня обнять, но остановилась. То, как я произнесла последнее предложение заставило ее разволноваться. - Скажи мне, Мама, что я красивей их всех. - Я кивнула на девушек играющих в саду замка, тех самых, которые любовались своими отражениями, те самые, кто расчесывал волосы в отражении пруда, те, кто щипал себя за щечки, чтоб те стали румяными. Те самые девушки, одной из которых я никогда не стану. - Скажи мне, мама, - потребовала я. Если задуматься, то это был самый первый признак тьмы моей души, которая проявилась годы спустя. Не думаю, что вы способны понять, какого это. - Милее всех, - ответила моя мама, делая все возможное, чтобы скрыть свои тревоги. - Милее всех? - спросила я. - Ты милее всех на свете, Кармилла, - произнесла она, ее улыбка вышла сухой и увядшей, словно осенние листья. - Милее всех на свете? - повторила я. - Что значит "милее всех на свете"? Я хочу стать самой красивой. - Я показала на девушек у пруда. Все эти девушки в мгновение ока стали моими недругами, те, кто мог делать то, что было мне не дозволено; то что положено всем семнадцатилетним. Правда была в том, что я не хотела быть самой красивой. Я просто хотела быть нормальной. - Я не хочу быть милой! - Кармилла. - Моя мама снова всхлипнула, слезы блеснули в ее глазах. Взгляд Теодоры Голдштейн был наполнен сочувствием, и это не утолило моей жажды стать наикрасивейшей девушкой. - Скажи, что я красивее их всех, мама. - Я больше не владела собой. Во мне восстал зверь гнева и несправедливости. Я была сама тьма. Я была всем тем, чем не являлась никогда: гневом, завистью и болью. - Говори мне это каждый день. Мне плевать, если ты лжешь. Мне плевать, если я уродина. Если я плачу свою цену, чтобы Штирия жила в счастье и процветании, это меньшее, что ты можешь сделать. Я очнулась уже в ее руках, вся в слезах. Я почувствовала себя лучше. Слабость и дрожь, что я ощутила в руках моей матери, успокоила зверя и прогнала его. Зверь внутри меня пылал от боли. Боли, которую я не могла объяснить самой себе. Опять же, я не совсем понимала что со мной. Как только я задремала в ее объятиях, у меня возникло ощущение снова оказаться в ее чреве и спрятаться там от всех житейских забот этого мира, несколько яблок на яблоне у окна попали в поле моего зрения. Я возненавидела яблоки еще больше. Чтобы эти глупые фрукты росли, а Штирия процветала, мне пришлось заплатить немалую цену. И глядя на них, я видела лишь цвет крови, которую вампиры высасывали из Карнштейнов.
***
Я до сих пор уважаю мою мать за то, что она не поддалась на мои уговоры и желание называться "самой красивой". Каким-то образом, фраза "милее всех на свете" звучала лучше, и я полюбила ее. Я начала присматриваться к девушкам, замечая их красоту...или уродства, и понимая, как много это значит для них. Если быть честной, некоторым из них я завидовала. Но мне также было жаль тех девушек, которые из-за внешнего вида не имели ни шанса, ни возможности устроить свою личную жизнь. Я думала, это нечестно, что юноши предпочитали красоту, не узнав девушку поближе. Для девушки, которая никогда не увидит свое отражение, я чувствовала благословение, когда поняла, что могу представлять себя самой красивой и никогда не столкнусь с противоречивыми фактами. Опять же, неведение убивало меня изо дня в день. Ни один парень в нашем королевстве не смел поднять на меня взор. Они все боялись моего отца, который не смотря на свою доброту и нежность ко мне, был жестоким воином и графом за пределами замка. Его гиперопека отпугивала от меня всех кавалеров. Однажды я сидела под ивой и плакала, думая, как же я встречу своего рыцаря в сверкающих доспехах..., хотя я бы предпочла, чтоб его доспехи не сияли, а то я, не дай бог, увижу свое отражение и проклятие снова вернется. Еще одним недостатком было то, что я так и не научилась плавать. Я начала бояться воды по многим причинам. Все обстоятельства вынуждали меня сдаться. Я никогда не увижу своего отражения. Никогда. Пока...
Дата: Воскресенье, 29.03.2015, 15:22 | Сообщение # 15
Пока весь мой мир сыпался на части, когда на меня смотрел самый красивый юноша на свете. Первый юноша, который осмелился взглянуть на меня, не смотря на запрет моего отца. За один такой взгляд можно было поплатиться головой. Это был необычный юноша. Его смелость и уверенный взгляд были достойны восхищения, тем не менее, я испугалась, и в тот же миг его взгляд смягчился. Взгляд юноши обещал большую страсть, сильное влечение, а еще плачевные последствия. Все это можно было прочесть в одном его взгляде. Но в его взгляде была не одна лишь дерзость. То было восхищение мною, которое потрясло меня больше всего. Он смотрел на меня так, словно от этого зависела его жизнь, словно я была его воздухом, словно он был половинкой моей души. Я прикинула, что он старше меня года на два. Он был куда выше моего отца. Глаза были темными с золотыми вкраплениями, словно звездопад в ночном небе. Его волосы были темнее ночи. Они ниспадали на плечи, обрамляя бледное лицо, которое было немного бледнее обычного, черты несколько заострены. Ни у кого из Австрийцев не было таких темных волос, потому этот цвет так ценился. Мир вокруг меня замер. Я попала в ловушку его глаз. Никто из стражей моего отца не остановил этого необычного юношу. Меня обдало жаром, когда он медленно начал ко мне приближаться. Я передернула плечами и моргнула. Ни один здешний юноша не осмеливался смотреть мне в глаза, ни разу не приближался ко мне. - Не удивительно, что яблони расцвели в тот день, когда ты появилась на свет, - произнес он с нежной улыбкой. Слишком уж нежной... я была так очарована, что не могла вымолвить ни слова. Я могла сказать ему, что это преглупейшая ложь, которую парень может только сказать девушке, но мне это понравилось. Ни один юноше не говорил мне такого прежде, в присутствии же этого я ощущала страх и желание. - Почему Вы на меня так смотрите? - спросила я, делая все возможное, чтобы скрыть свои чувства за маской раздражения. - Чтобы ты смогла исцелить мою душу, - ответил он. Клянусь, слезы ликования едва не брызнули у меня из глаз, пока снег тихо падал с неба. - Твое лицо, словно сияние солнца, согревающее этот холодный мир вокруг нас. Как же я проспался без этих глаз раньше. Мир вокруг меня закружился, и я испугалась, что вот-вот упаду в обморок и грохнусь на землю, опозорясь перед ним. Прежде мне никогда не нравилась юноши. Чувствовать такую необъяснимую тягу было сродни смерти для моего юного хрупкого сердечка. Я до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что все это не сон. Кто еще был способен на подобные слова? Кто говорит подобное при первой же встрече? Это прозвучало еще безумнее, чем в романтических историях, что я прочла у Шекспира. А затем произошло самое странное... - Ангел Хассенфлаг! - мой отец, раскинув руки, вынырнул у меня из-за спины. Я удивленно повернулась, увидя, как он обнимает Ангела, словно блудного сына. - Граф Карнштейн. - Ангел склонил голову, снимая шляпу. - Мне следует извиниться за свое опоздание, но меня и мою свиту застигла врасплох снежная буря в Венгрии. - Я слышал о буре, - сказал мой отец. - Я надеюсь, что это не ее рук дело, если Вы понимаете о чем я. Ангел кивнул с легкой усмешкой, словно у него разболелся зуб. Они говорили о безымянной ведьме. Сейчас мне не хотелось говорить о ней. Мне хотелось смотреть на Ангела. - Я знаю, что такому молодому и сильному парню как ты все по плечу, - сказал мой отец. Я все еще не могла вымолвить ни слова. Как он мог так запросто общаться с парнем, который только что приблизился ко мне? - Как поживают твои друзья в Лоре? - спросил он у Ангела. - Они обожают Ваши яблоки, Граф Карнштейн, - сказал Ангел, сдерживая смех. - Они верят, что яблоки смогут исцелить их скорби. - Думаю,мой отец не обратил внимания, что Ангел слегка поежился при слове "скорби". (игра слов Sorrow - Скорбь, и она же по-совместительству настоящая фамилия Ангела) Двое мужчин рассмеялись, пока я молчаливо пылала. Казалось, мой отец нисколько не беспокоился близостью Ангела, а тот в свою очередь весьма искренне уважал его. Ангел, прекрасный торговец яблоками из Лора. Я кашлянула, чтобы они, наконец, обратили на меня внимание. - Аа, Кармилла, - произнес отец. - Я вижу, ты уже познакомилась с Ангелом. - Я кивнула. Мой отец прежде никогда не представлял меня парням. - Ангел крупнейший торговец и поставщик наших яблок. Знаю, что он выглядит слишком молодо, но он наиприятнейший молодой человек во всей Европе. Он из Германии. - Приятно познакомиться, Ангел, - я протянула руку. Он ни секунды не колеблясь, коснулся губами моей руки и подарил мне еще один убийственный взгляд. Я убедилась, что моя внутренняя дрожь никак не отразилась на моем лице или теле. - Я рад, - кивнул он. - Кармилла та самая девушка, что... - Сняла заклятие и благословила Европу Австрийскими яблоками, - закончил Ангел, не отводя от меня взора. - От имени всех жителей Германии, я должен поблагодарить Вас, - произнес он, грациозно поклонившись. - Не пялься на мою дочь слишком долго. - Шутливо поддразнил его мой отец, но за шуткой крылось молчаливое предупреждение. - Он тот еще льстец. - Отец повернулся ко мне. - Его речи сладки, словно Кровавые Яблоки. Вот только иногда в них попадаются черви. - Подмигнул мне отец. Ангелу, казалось, не пришлась по вкусу шутка моего отца, но отец не подал виду. Он вежливо рассмеялся. Наши взгляды на мгновение снова встретились, и мне захотелось позволить ему узнать, что он понравился мне. Я не знала, как показать юноше свою заинтересованность. Понятия не имела. Может просто улыбнуться или бросить соблазнительный взгляд? Как вообще изобразить соблазнительный взгляд? А может просто броситься ему на руки? В конце концов, я так и осталась пялиться на него во все глаза. Даже тогда я не была уверена, что он получил мое послание, я приподнялась на цыпочки и качнулась в его сторону. Ангел опустил глаза. Я вспыхнула, а он улыбнулся. Тем не менее, ни Ангел, ни я не промолвили ни слова. Мой отец принес свои извинения и увел его под предлогом обсудить дела, оставив меня в неведении, смогу ли я увидеть Ангела вновь. Все, что сделал Ангел, он тайком оглянулся еще раз, пока он и мой отец удалялись из виду. В мгновение ока у меня возникло ощущение, что так будет лучше. Лучше если я больше никогда не увижу его снова. То был абсурдный и нелогичный момент, и я его возненавидела. Меня не заботило, что там болтали люди про любовь с первого взгляда. Мне было плевать. То была не любовь с первого взгляда, не подростковая импульсивность. Это была судьба. Он был моей половинкой, во всех немыслимых смыслах. Словно я знала его прежде. В другой жизни, быть может. Самое главное, то как Ангел Хассенфлаг смотрел на меня было лучше тысячи зеркал.
