Автор: Эрика О'Роурке Книга 1: Избранная. Путь в темноту Серия: Избранная Количество глав: 25 Жанры: фэнтези, любовный роман Язык оригинала: немецкий Перевод: Odergimaja, MURCISA, LorkaV, kleinesonne Редактура: Наталья Гардер Перевод группы: https://vk.com/club43447162
Аннотация: Двое мужчин. Два мира. Одно решение. Мо Фитцжералд хотела вести нормальную жизнь. Но когда ее лучшая подруга убита, а на нее охотятся таинственные тени, ничто не может остаться прежним. Мо знакомится с миром, в существование которого никогда не верила. Внезапно девушка оказывается в самом сердце войны таинственных магических сил. Теперь она должна решать — между двумя мирами, двумя судьбами и двумя одинаково прекрасными, но в тоже время опасными мужчинами...
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:19 | Сообщение # 2
Я проснулась от запаха лизола прямо к концу света. В оправдание могу сказать, что не знала тогда, что это был конец света. Я не знала ничего, и так было гораздо лучше, как говорят: "Незнание спасло бы".
Комната выглядела как палата реанимации, которую я видела по телевизору, с единственным отличием, что я находилась там: светло-голубые шторы вместо стен катающиеся шкафчики снабжения, которые были обозначены черным фломастером и лентой, комнатный потолок с пятнами от воды на звукоизолирующих дисках и мерцающее неоновое освещение.
Настенные часы показывали 00:38. Работа в отделении реанимации проходила в ночном режиме; шум и суета были слышны за занавесками, которые окружали меня с трех сторон.
Я постаралась приподняться с кровати и сесть, но это оказалось плохой идеей, и я снова опустилась, тяжело дыша. Боль была везде и разливалась волнами по всему телу, как озеро Мичигана при шторме, а комната по краям стала чернеть.
Я попыталась вздохнуть и не застонать, но не получилось.
Я должна найти Верити, несмотря на то, что не могу шевелиться, а дыхание причиняет боль. Если я здесь, она тоже, и дела у нее гораздо хуже, чем мои. Это, по крайней мере, я помнила.
Вибрирующая темнота надвигается как ворон, достаточно большой, чтобы закрыть свет уличного фонаря и неоновой вывески. Приближается глухой грохот, как поезд чикагского метро, гром вдалеке, который становится громче надвигаясь, пока он не оказывается в непосредственной близости так, что его чувствуешь в груди, и никто не может сбежать от этого. Верити с бледным лицом и горящими глазами отталкивает меня, и перекрикивает шум:
-Беги, Мо! Беги уже, проклятье! Затем крик, и когда я прихожу в себя, она лежит на земле, медный запах крови и страха наполняет воздух, мои руки до локтей красного цвета. -Держись, Ви, не уходи, не уходи же, кто-нибудь, пожалуйста, Боже! Помоги нам, пожалуйста, не уходи...
-Никаких посещений, пока врач не разрешит, - сказала женщина в проходе и вернула меня назад в реанимацию. Две пары ног стояли перед моей комнатой, ступни и голени можно было рассмотреть под кромкой занавесок. Те что слева, в розовом костюме - медсестры и белых найках, а справа темно-синие брюки и стоптанные, крепкие черные ботинки. Кроме того, она все еще без сознания.
Не задумываясь, я закрываю глаза. Занавес зашелестел, его открыли и снова закрыли. -Теперь довольны? - спросил розовый костюм медсестры. Она скоро проснется. Я дам вам знать.
-Вы видели другую? - поинтересовались синие брюки с хриплым южным акцентом. Их голоса затихали, когда они удалялись.
Я открыла глаза и постаралась прислушаться. Розовый Костюм Медсестры молчал.
Он спросил снова. -Семнадцать лет. Семнадцать. Парень все еще свободно бегает вокруг. И вы хотите, чтобы я сидел здесь, пока он снова мучает кого-то? Другую юную девушку?
Верити. Она была здесь, и они оба знали, где. Не обращая внимание на боль в плече, я медленно, очень медленно села, и прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать. У меня на пальце находился пластмассовый зажим, и провода тянулись к мерцающему монитору.
Если я сниму зажим, они могут узнать, что я просыпалась, и синие брюки захотят со мной поговорить. Сначала я должна поговорить с Верити.
Воспоминания о ней подкатывали к горлу. В течение минуты я могла лишь пристально смотреть на свою руку, которая была перевязана несколькими слоями бинта. Выше на моей руке виднелись засохшие царапины красно-бурого цвета, которые оставляли следы на белой простыне. От их вида мне стало дурно, и краем простыни я терла их, пока они почти не исчезли.
Затем я свесила одну ногу с края кровати и хотела придвинуть к себе монитор, который находился на тележке с роликами, но голос поблизости медленно сказал: -Лучше этого не делать.
Я повернула голову. Снова меня окутала непроглядная тьма, и я стала моргать до тех пор, пока она не исчезла. В углу комнаты стоял человек, одетый как врач, держа руки в карманах и облокотившись на тележку.
Бесшумно и ловко он подошел ближе к изголовью кровати и остановился в паре сантиметров от нее.И хотя мне было так больно, что болели даже коренные зубы, я смогла увидеть его вполне отчетливо - вплоть до расплывчатости всё с моим зрением было в порядке.
Сам он выглядел слишком молодо, чтобы быть врачом, и даже его глаза, которые смотрели несколько по-старчески и ... как-то гневно. Они были пленительного зеленого цвета, как это пишут в сказках. Но этот молодой человек не был принцем, вероятно, он был студентом-медиком. Но его внешность не играла никакой роли. Он мог бы иметь рога и трезубец - мне это было безразлично, пока только он знал, где находится Верити.
-Я должна найти свою подругу, - прошептала я. В коридоре я увидела, как ноги синих брюк ходят туда-сюда. -Вы можете мне помочь?
Что-то, возможно, сочувствие проскользнуло по его лицу. -Отклонись назад, - сказал он и нежно положил руки на мои вздрагивающие плечи. -Закрой глаза. -Я, действительно, должна ее найти.- Я отклонилась назад, когда кончики его пальцев легко коснулись моего лба. Он что-то бормотал, но я не могла разобрать что, да это было и неважно.
-Ее зовут Верити Грей. Вы видели ее? - спросила я. Его руки перестали двигаться. Мою кожу там, где он прикасался к ней, охватила приятная теплота, боль уменьшалась. Я открыла глаза. Выражение его лица окаменело с перекошенным ртом и полузакрытыми глазами.
-Верити мертва, - сказал он лаконично.
-Что? Нет! Нет! Нет!, - мой голос становился все громче, превращаясь в рев, и он прижал руку к моему рту. Я защищалась от него, пытаясь объяснить ему, что он ошибается. Она не была мертва. Она была самым живым человеком, которого я знала - улыбающаяся, хитрая, очаровательная Верити, умная и мужественная, а ее отчаяния хватило бы на нас двоих.
Она не могла быть мертва, так как без нее мира бы не существовало. Я трясла головой, чтобы освободиться от давления руки на моих губах; слезы попали на его руку. Если бы я сказала достаточно раз нет, Верити была бы еще жива. Это все здесь было бы неправдой. Я не была бы одна.
Его глаза смотрят в мои, и я вздрогнула перед яростью в них. -Все же. Послушай меня. Верити умерла.
Шум, ужасный крик раненного животного, наполнил комнату. Это была я, когда все поняла, но он просто говорил дальше. -Она была уже мертва до того, как ее привезли сюда, и если ты сейчас хочешь ей помочь, если хочешь быть ее подругой, тогда ты должна держать рот закрытым. Кивни, если понимаешь меня.
Я со всей силы впилась зубами в его палец, и он отдернул руку. -Проклятье, я пытаюсь тебе помочь!
-Кто вы?
-Друг. И у меня не так много времени, будь внимательна. Верити мертва, а остальное слишком сложно для тебя, мышка.
Внезапно воздух с шумом покинул легкие, и помещение снова расплылось. Только Верити называла меня мышкой.
Прежде чем я успела спросить его об этом, он взял мою раненную руку и быстро снял с нее бинт. Из большой царапины на ладони капала кровь, и я отвернулась. Я должна была чувствовать боль, но все, что я чувствовала, были его слова, каждое как удар.
-Через несколько минут эта комната будет наполнена людьми, которые будут тебя спрашивать, что произошло в переходе, - его пальцы зависли над раненой кожей, нажали на запястье, и он снова пробормотал что-то, что было похоже на шум в моей голове. -Не говори им этого. Скажи, что это было нападение с целью ограбления... Скажи, что ничего не помнишь.
-Это правда,- по большей части. Я осмотрела его нахмурившись и провела свободной рукой по глазам.
Он долго смотрел согласно. -Скажи все точно также. Тогда ты сможешь выбраться из всего этого, - он снова замотал мою руку и отступил назад.
-Из чего выбраться? - попыталась я спросить, но вопрос вытеснился его словами: -Верити была мертва.- И все внутри меня замерзло. Боль которую я чувствовала до этого, была только тенью по сравнению с осколками льда, которые собрались в моей груди.
Он отвернулся, а я, наконец, получила возможность говорить, хотя и отдельными словами: -Почему? Почему Верити? Кто был бы...
Он перебил меня. -Слишком много вопросов. Для всех будет лучше оставить их, - он остановился и наклонил голову в сторону прохода. Я могла видеть, как ноги розового костюма Медсестры приближаются. Синие брюки следовали за ней вплотную. -Самое время мне уходить, Мо. Подумай о том, чтобы забыть. Хм?
Розовый костюм Медсестры, грустная медсестра средних лет, отодвинула штору. Прямо позади нее стояли синие штаны, неуверенный мужчина большой как медведь с лысой головой и щетиной на лице, который явно не должен был казаться модным. Я повернулась к врачу, но он исчез.
-Мору Фитзжералд, -спросил синие штаны, пока медсестра подходила ко мне, надевая резиновые перчатки и доставала маленький карманный фонарь. Я безмолвно кивнула.
-Я рад, что ты очнулась,- сказал розовый костюм Медсестры весело и посветила мне в глаза. Он указала на мой лоб. -Он выглядит уже лучше. Как ты чувствуешь себя?
-Где Верити?,- прокаркала я, вытирая слезы.
Они обменялась взглядом, который бросают взрослые друг другу, если пытаются использовать самые эффективные увертки. Я знала этот взгляд. Я уже видела его, несколько раз. Он всегда обозначал, что моя жизнь станет жалкой и на очень долгое время.
-Я должна проверить твои показатели,- сказала медсестра через некоторое мгновение. -Врач сейчас будет здесь, и она ответит на твои вопросы, хорошо? Твоя семья уже в дороге.
Врач. Не врач. Я рассматривала руки медсестры в лиловых перчатках, которые схватили манжетку кровяного давления, и дикая надежда зародилась во мне. Тип с зелеными глазами, видимо, и не был никаким врачом. Он не надевал никаких перчаток, и даже не заглянул в мою медкарту.
Ради бога, у него и стетоскопа не было. Не говоря уже о том, что он был слишком молод. Наверное, какой-нибудь душевнобольной, и он совершенно не знал, что было с Верити. Это значит, что она была жива. Я откинулась назад и позволила медсестре одеть черную манжетку мне на руку.
Синие штаны показал мне полицейский значок и вытащил маленький блокнот. -Детектив Ковальски. Мисс Фитцжералд. Я должен задать вам несколько вопросов.
-Где Верити?, - манжет стянулся на моей руке, но я не обратила на него внимание.
Ковальски снова посмотрел на медсестру. Она бросила взгляд на часы, отметила что-то в медкарте, которая лежала на стойке, и тихо произнесла: -Мы не можем давать информацию о пациентах, только членам их семьи.
По тому сколько сочувствия было в ее голосе и маленького кивка головы было достаточно, чтобы вся дикая, прорастающая надежда обрушилась. Таинственный врач был прав, холодное чувство снова поглотило меня.
-Мисс Фитцжералд, - сказал Ковальски. -Мору. Вы должны мне рассказать, что произошло ночью.
-Меня зовут Мо,-поправила я его, мой живот сжался. Никто не называл меня Мору, разве только кто-то злился, и последние семнадцать с половиной лет я провела за тем, чтобы никого не злить, и потому я не часто слышу это имя.
Таинственный врач назвал меня Мо. И он открыто сказал все, что касалось Верити; этот же тип только смотрел на меня оценивающим взглядом и задавал вопросы. К черту все, решила я. Если эта полицейская ищейка ничего не захотел мне говорить, тогда и мне не за чем ему все рассказывать.
-Хорошо, Мо.- Он приподнял одну бровь, совершенно очевидно, что он хотел сохранить мое расположение. -Что Вы можете рассказать мне о сегодняшнем вечере? -Я заерзала по простыне. -Ничего.
-Ничего? Куда направлялись Вы и Мисс Грей?
-Мы хотели поесть мороженого, - сказала я. В августе жизнь в Чикаго похожа на кастрюлю с куриным бульоном; жара и влажность делают воздух душным и знойным. Кондиционер и мороженое единственное, что может помочь.
-В каком кафе?
-У Мартины.
Он заговорщически улыбнулся. -На Кедзи-авеню? Моя жена говорит, что пора прекращать поедать в таких количествах ее мороженое с орехом пекан.
Это, должно быть, часть его игры в "хорошего парня". Когда я не ответила на его улыбку и ничего не сказала, он что-то записал в свою записную книжку. -Который был час?
-Я не знаю. Возможно, 9 часов? 10? Я не следила за временем. Нам нужно было многое обсудить.- Как, например, то, что Верити сорвала наши планы относительно колледжа. Я отогнала эту мысль.
-Итак, вы вышли от Мартины и затем?
Я снова увидела эти черные фигуры и испугалась. В моей груди все протестовало. -Я не помню. - Глаза Ковальски сузились. -Попытайтесь вспомнить.
-Я не знаю. - Голос у меня отказывал. -Они пришли как будто из ниоткуда.
-Это был не один человек?
-Я... Да, я так думаю. -Слишком много, чтобы их сосчитать, особенно после первого удара. -А потом?
Осторожно я скрестила руки на груди, как будто это могло защитить меня от его вопросов. -Я не знаю.
Ковальски устало вздохнул. -Мо,- сказал он, - в марте исполнилось 20 лет, как я работаю полицейским. У меня четыре дочери; каждая из них - это моя большая гордость. Моей младшей дочери примерно столько же, сколько Вам. И хотя я почти всю ее жизнь работаю в полиции, она все еще думает, что может меня обмануть. Она ошибается, и поэтому очень часто находится под домашним арестом, как подающий из команды Кабс выбывает из основного состава. Но Вы выглядите намного разумнее моей Дженни. Почему бы нам просто не обойти тот момент, когда Вы попытаетесь обвести меня вокруг пальца?
Я спросила себя, много ли подобных исповедей должна была вынести бедная Дженни. -Возможно, было темно. Кто-то ударил меня. Я ничего не помню, что было потом, - крик Верити среди шума ветра.
-Кто-то сделал чертовски больше, чем просто Вас ударить. Врач говорит, у Вас сломано ребро и вывихнуто плечо.
Ощущения были такие, что так оно и было. Я пожала здоровым плечом.
-Вы кого-нибудь узнали?
Я покачала головой. Это звучало очень странно, особенно в ярком свете палаты реанимации, но я не была уверена, были ли у них вообще лица - и совсем уж те, которые бы я знала.
-Они что-то сказали?- Слова, которые я не могла понять, звучали более гортанно, чем в немецком языке, и что бы они не сказали, это не было "Добро пожаловать домой".
Слова Верити - те немногие, что она смогла прокричать, прежде чем была убита - звучали иначе, чем все, что я слышала раньше, плавно и по слогам в темноте прохода. Мне понадобилось много времени, чтобы ответить.
-Мо, что они сказали?
-Я не знаю.- Это была правда. И я не знала, почему я закрылась от Ковальски. Возможно я думала, что он мне не поверит. Все, что произошло с нами в проходе, было невероятно, но у меня было достаточно ушибов, чтобы подтвердить мою историю. Возможно я думала, что виновной он будет считать меня.
Возможно, ему следовало это сделать.
Но таинственный врач был честен со мной, когда я спросила его о Верити, а Ковальски просто проигнорировал мой вопрос, поэтому этот бал был засчитан таинственному врачу.
Ковальски постучал своей записной книжкой по решетке кровати, и я снова пришла в себя. -Вашего дядю зовут Билли Грейди, не так ли?
Я нахмурила лоб из-за того, что он сменил тему разговора. -Он брат моей матери.
-Вы близко общаетесь? Позади в коридоре поднялся шум.
-Бар рядом с рестораном моей матери принадлежит ему. Я иногда помогаю ему. А что?
Ваш отец тоже работал на него?
Мои руки судорожно сжали простынь, но я заставила себя распрямить их. -Мой отец? Почему же он пристал ко мне с расспросами о моей семье?
Семьей для меня была Верити, но она была мертва. Ковальски беспокоился о моем отце? Мой отец был так кое-чем всегда отсутствующим, эгоистичным человеком и сверх того еще уголовным преступником, но его, черт возьми, не было с нами в проходе.
Занавеска вдруг с резким звуком открылась. -Больше ни слова этому человеку, Мо.- Это был дядя Билли собственной персоны.
Сообщение отредактировал sali - Воскресенье, 08.02.2015, 16:21
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:22 | Сообщение # 3
Я снова с облегчением опустила голову на подушку. Дядя Билли на всех парах пронесся мимо Ковальски, но мой взгляд заставил его остановиться как вкопанного. Я спросила себя: как ужасно я должна была выглядеть, чтобы на его лице появилось, объятое ужасом, выражение. -Иисус, Мария и Джозеф, - выдохнул он. Итак, Не отводя от меня взгляда, он крикнул: - Сюда внутрь, Анни, - и появилась моя мама; она выглядела на десять лет старше, чем сегодня после обеда в ресторане. Еще один полицейский, в свежей форме, проследовал за ней. -Мору! Ох, Мо! Ох, моя малышка! - она поспешила ко мне со слезами на глазах. - Ох, сладкая, - крикнула она и убрала, дрожащими руками, мои волосы со лба. Я люблю маму, но в критических ситуациях она не в самой лучшей форме. Но ее взгляд, ее благоразумная юбка цвета хаки, синяя рубашка, волосы собранные на затылке, уже поношенное обручальное кольцо, которое поблескивает на ее руке, делали все слишком обычным, чем все было на самом деле, и слезы снова подступили. -Мам? -Что случилось? - она снова и снова убирала волосы назад, как делала это, когда я была еще ребенком, а ее руки пахли фиалкой и чаем. -Я уже легла - ты же знаешь, что у меня завтра утренняя смена - и тогда мне позвонили из больницы, а я уже набрала Билли, мы приехали так быстро как смогли. Можешь ли себе представить, что я почувствовала, Мо? Я всегда боялась подобного звонка. У всех родителей кошмары по этому поводу. Это было ужасно - просто ужасно, я была в панике, По дороге я все время молилась. - Так типично для мамы. Она задает мне вопрос и отвечает, прежде чем я успеваю сказать хоть слово. Она остановилась, чтобы глотнуть воздуха, а дядя Билли вмешался: -Что произошло? Краем глаза я вижу, как Ковальски прерывает разговор с другим копом, наклонившись и повернув голову, чтобы услышать мой ответ. -Все расплывается, - пробормотал он. - Моя голова... - она действительно болела, и с каждым новым посетителем в переполненной комнате боль распространялась и усиливалась. -Что-то болит? Может тебе нужно что-то принести? - в течение секунды мама держала руку у щеки, а затем схватила мою здоровую руку, как будто я могла ускользнуть от нее. - Сразу говори, если что-то нужно. -Они ничего не говорят мне о Верити, - выдавила я из себя. -О, дорогая, - сказала она неискренним веселым голосом. - Не нужно переживать сейчас об этом. Лучше сконцентрируйся на том, чтобы отдохнуть. Ага. Один из запатентованных неответов в моей семье. -Мом, пожалуйста. Она беспомощно посмотрела на дядю Билли. -Мо, это так..., - она бросила на него еще один взгляд, женщина, которая тонет в третий раз, а он спас ее. -Ей скоро станет лучше, моя дорогая, гораздо лучше, но ты не можешь встретиться с ней сейчас. Твоя мама права. Мы должны позаботиться о том, чтобы ты поправилась и смогла выйти отсюда, - он зло посмотрел на Ковальски. Они лгали, все вместе. Единственное, что я знала с полной ясностью под холодом, который окружал меня, что Верити было совсем не так хорошо. Моя мама начала тихо плакать, а дядя Билли, который был равнодушен к таким драмам, использовал Ковальски как запасной выход и как мишень. Люди, которые встречаются с ним, склоняются к тому, что недооценивали дядю Билли с его белой копной волос и его маленьким телом. Вокруг его синих глаз появились маленькие морщинки, если он смеется, а он делает это довольно часто. Он на пятнадцать лет старше моей мамы, и это довольно заметно. Он - веселый, живой парень, который никогда не сидит спокойно, всегда находится в движении. Но если он сердится, становится тихим, и вся его энергия сжимается внутри, все теснее и темнее, как летняя гроза. Каждый, кто настолько глуп, чтобы доставать его дальше, подвергает себя опасности попасть под удар злости дяди Билли. Голоса мужчин были приглушенными, но я могла слышать их даже несмотря на плачь моей матери. - Девочка травмирована, Вы - лошадиная задница! Как вы только додумались допрашивать ее сейчас? -Она - свидетельница, - невыразительно ответил Ковальски и подтянул брюки. - До сих пор она - моя единственная свидетельница, разве только, если только вы захотите дать показания. Есть ли что-то, о чем вы охотно рассказали бы мне, Грейди? -Она несовершеннолетняя. И если вы еще раз заговорите с ней без адвоката или разрешения ее матери, я позабочусь о том, чтобы ваша служба закончилась. Не будет ли это особенно грустно, Джозеф, до пенсии осталось всего ничего? - дядя Билли осматривал Ковальски тем же взглядом, который уже обратил в бегство упаковщика мебели, но он заметил выражения моей матери, и так как быстро эта гроза началась, так же быстро и закончилась. -Мо, моя дорогая, - сказал он, подошел к другой стороне моей кровати и поцеловал меня в макушку. -Тебе что-нибудь нужно? Просто скажи. Мне нужна была Верити. И дядя Билли вернул бы ее назад, если бы мог, так же как он заботился обо мне и маме последние двенадцать лет, но даже он не мог возвращать из мертвых. Я знала Верити всю мою жизнь. Мы вместе пришли в детский сад в синих юбках шотландках и гольфах. Вместе приняли первое причастие и недавно вместе хихикали в белых платьицах с рюшечками. Мы купили вместе спортивные бюстгальтеры и одежду для бала выпускников. Мы прочитали брошюры колледжей и зубрили на полу ее комнаты для заключительной проверки. Со всем, что я должна была перенести в прошлом от преподавателей, огромных прыщей, первой любви, когда моего отца посадили в тюрьму, она тоже была рядом и помогала мне во всем. Когда происходило что-то ужасное, она поддерживала меня. Теперь произошло наихудшее, а она не могла мне помочь, также как я не могла помочь ей. Я совершенно не лгала, когда рассказывала Ковальски, что я не могла ничего вспомнить. Многое из того действительно смешалось, черные тени и крики, многие просто стерлись, но одно я помнила несомненно. Это то, что я никогда не доверяла бы ему. Верити сказала мне, что я должна была бежать, когда эти кинулись на нас, и я сделала это. Я взглянула на мою перевязанную руку и кровь, высохшую на коже и оставившую след на предплечье и ранее зеленой футболке. Кровь Верити. Не моя. Кровь Верити на мне. Комната стала уменьшаться и темнеть, а дыхание сбивчивым. -Мо, - забеспокоилась моя мама и тверже сжала мою руку. - Дыши, сладкая. -Я хочу увидеть Верити, - тяжело дышала я из темноты. - Сейчас, мам, пожалуйста. -Ты устраиваешь театр, - говорит она. - Давай, дорогая. Глубоко и медленно. Вдох и выдох. Правильно. Одиннадцатый приказ Фитцжералд: Не устраивай театр. Врач, на этот раз настоящая, - темноволосая женщина с тихим мелодичным голосом- раздвинула занавески и отодвинула всех кроме мамы наружу. Она одела черный зажим на мой палец, осмотрела меня и изверга странный звук. Затем записала неразборчивую запись в медицинской карточке. -Как ты себя чувствуешь? -Обманутой, - сказала я. Рот моей матери напрягся. - Мо! -Теперь, когда ты не спишь, мы можем дать тебе что-то против боли, - улыбаясь сказала врач. - Миссис Фицжералд, могу я поговорить с вами снаружи? Они хотели поговорить, наверное, о всех тех вещах, которые скрывали от меня, а я была так слаба, чтобы подслушать. Когда они вернулись, глаза мамы были мокрые от слез и испуганные, а взгляд врача задумчивым. -Можно мне домой? - спросила я. -Скоро, - сказала врач. - Я наметила еще несколько исследований и пару болеутоляющих средств. Твоя мать и я разговаривали о твоих повреждениях. Тебе повезло, Мо. Я посмеялась бы над этим, если не было бы так больно. Понятие "скоро" от врача подходило так же удачно как и "счастье", но ночь тянулась бесконечно. Мама дремала на стуле, дядя Билли снова и снова выходил в вестибюль, чтобы позвонить по мобильному телефону, я не знала по какой причине и решила, что было бы лучше не осведомляться, а медики видимо забыли о моем существовании. Все время Ковальски и второй полицейский сидели у входа. Хотя должны были быть на улице и искать улики. Я не умею общаться с людьми. Верити была той, которая умела это. У нее был талант выделять оттенки и неправильные лица. Этим она занималась всю среднюю и высшую школу; как-то ей удавалось уходить от клише и глупых девочек, которые любили звезд класса как и аутсайдеры, в то время как я следовала только за ее образом. Все же не надо было обладать сверхспособностями, чтобы заметить разлад в отношениях между моим дядей и Ковальски, как если бы полицейский хотел, чтобы дядя Билли был в ответе за все. Конечно, дядя Билли не был святым, но он всегда заботился о мне и маме. Ковальски, напротив, выглядел внушающим доверия, особенно, когда стрелки часов шаг за шагом приближались к утру. В отделении реанимации покой не наступал - каждые пару минут я слышала, как кто-то пробегал мимо, вскрикивал, кого-то тошнило или кто-то тихо серьезным тоном сообщал плохие новости. Меня сводило с ума такое количество информации о жизни других и отсутствие ответов на мои вопросы, и я решила собраться и отыскать их сама. Я дождалась, пока мой дядя снова вышел позвонить, тихо кашлянула, чтобы убедиться, что мама все еще спит на своем стуле. Лекарства тем временем начали свое действие, и было уже нее так больно спустить ноги с края кровати и медленно встать. Я старалась не натолкнуться ни на один из немых мониторов и проскользнула через занавески в коридор. Кто-то схватил меня за здоровую руку. - Разве ты не должна лежать в постели? Я быстро повернулась и почти упала. Это был тот самый таинственный врач, что должно было бы удивить меня больше, чем удивило на самом деле. - Если бы ты был настоящим врачом, ты бы знал это, - возразила я, и он взглянул на меня немного пристыженно. Я пошла по коридору, в другую сторону от сестринской. - Я хочу увидеть Верити. - Это ничего не даст. Его акцент стал более отчетливым, чем ранее, насыщенный, томный и медленный; слова перетекали одно в другое как музыка. Но вместе с тем чувствовался сильный оттенок ожесточения. Его рука все еще держала меня за локоть, и я никак не могла освободиться от нее. Казалось, люди шли мимо, не замечая нас, как будто это было вполне обыденно, что окровавленная девушка и молодой человек в ворованном медицинском халате спорят в коридоре. Он обвел меня вокруг полки, которая целиком была набита ящиками с инвентарем. - Я найду ее. - И как тебе это удастся? Ты едва стоишь на ногах. - Свободной рукой он легко тронул меня за бок и что-то тихо пробормотал. Я сочла это оскорблением. Его пальцы, лежащие на моей груди, были теплыми, и я отстранилась от него. - Прекрати! Кто ты вообще? Ты не работаешь здесь. Откуда ты знаешь Верити? И, пожалуйста, не говори мне, что я не должна задавать никаких вопросов, иначе я позову охрану. Он по-прежнему держал меня за руку, но отступил на шаг назад. - Я тебе уже говорил, что я друг. - Друг Верити? Он кивнул, и я закатила глаза. - Как тебя зовут? - Люк. - Когда я снова посмотрела на него, он вздохнул. - Де Фудре. - Но она никогда не говорила о тебе. А она рассказала бы мне. Верити рассказывала мне всё. - Ты так уверена? Уверена на все сто процентов? Верити обматывает гладкую белокурую прядь волос вокруг указательного пальца и снова разматывает ее, как она делает всегда, когда волнуется. - Мне очень жаль, Мо. На самом деле. - Она через стол хватает мою ладонь. Я убираю руку назад. - Ты обещала. Мы обещали. - Это не может произойти! Верити иногда бывает ненадежной, но в таком важном деле она бы не подвела. Она выглядит очень жалкой, с уставшими глазами и дрожащим ртом. Ее мороженое со вкусом мокко и миндаля тает, стекает по стенкам вафельного рожка, оставляя капли повсюду; она даже не замечает этого. - Я знаю. - Моя мама ни при каких обстоятельствах не отпустит меня одну в Нью Йорк! - В переполненном кафе мой голос звучит очень громко, и люди оборачиваются на нас. Но в этот раз мне все равно. - Но возможно, если ты ей все объяснишь, - предлагает она. - Может, ты объяснишь. Мне. Почему ты это делаешь? Что случилось с тобой там внизу? - Я ... не могу. Но мы будем разговаривать с тобой каждый день, я клянусь. Мы постоянно будем слать друг другу смс. У нас пальцы отвалятся. Я бросаю свой вафельный рожок - с малиновым мороженым - в мусорное ведро. Оно больше не кажется вкусным. - Почему, черт возьми, я должна хотеть делать это?, - крикнула я ей и вышла на улицу в душную августовскую ночь. Я оперлась на Люка; вдруг у меня закружилась голова. - У всех есть секреты, - сказал он. Его выражение лица - такое самодовольное, в то время как я так неуверенно держалась на ногах - злило меня. Я ухватилась за полку, чтобы подстраховать себя, и попыталась изобразить на лице скучающий пренебрежительный взгляд, которым так великолепно владели многие девочки в моей школе. Он был выше меня, стройный и широкоплечий в этом ворованном медицинском халате. Растрепанные черные волосы, сияющие глаза и рот, который слишком часто лукаво улыбался. Это был абсолютный тип Верити - немного опасный, немного дерзкий, совсем другой, не такой как мальчики из церкви, которых мы знали с пяти лет. - Вероятно, она не считала тебя достойным упоминания, - солгала я. - Должно быть так и есть. - Он ухмыльнулся и затем стал серьезным. - Иди домой, Мышка. - Доверительное прозвище доконало меня. - Не называй меня так! Он элегантно пожал плечами. - Она говорила, что ты так скажешь. Тебе неприятно придерживаться указаний, ты знаешь это? Я сказал тебе, что ты должна обо всем забыть, но ты приходишь просто наглым образом и создаешь сложности, хотя и так уже всем достаточно. - Я только хочу ее увидеть. Ты знаешь, где она, не так ли? Пожалуйста. - Если нужно было подлизаться, хорошо, тогда я буду подлизываться. Одна я никак не смогла бы найти Верити, и мне вдруг стало очень важно увидеть самой все то, что не хотел рассказывать мне никто - даже этот тип. - Только на одну минуточку. Он покачал головой. - Ты не хочешь этого. Чем быстрее ты все забудешь, тем лучше. Ярость вспыхнула во мне, пробила ужасное холодное чувство, и я закричала: - Забыть? Ты ненормальный? Послушай, я не знаю, кто ты и почему утверждаешь, что знаешь Верити, но мне, собственно, это и неважно. Все, что мне важно, это моя лучшая подруга. Я никогда ее не забуду. Никогда. Он погибла, пытаясь спасти меня, и буду я проклята, если я выйду отсюда и все забуду. Либо ты помогаешь мне ее найти, либо иди к черту! - сказала я, задыхаясь, то всхлипывая, то крича, и никто не повернулся в мою сторону. Люк, напротив, долго смотрел на меня. То, что он увидел, должно было изменить его мнение, так как, все, что он сказал, было: - Сюда. Одну руку он положил мне на поясницу, другой взял мой локоть и повел меня в комнату в конце коридора, с настоящими стенами и раздвижными дверями вместо занавесок. - Ты уверена? - спросил он. Я кивнула и вошла в дверь.
Сообщение отредактировал sali - Воскресенье, 08.02.2015, 16:24
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:23 | Сообщение # 4
В комнате было тихо и так светло, что болели глаза. Наши шаги гулко отзывались на кафельном полу. Посредине стоял стол, вокруг изголовья которого стояли темные мониторы; простыня покрывала человеческую фигуру, лежащую на нем. Пара прядей белокурых волос свисали из-под простыни, и я, шатаясь, прошла вперед. Люк сжал мою руку еще сильнее. - Теперь довольна? - спросил он. - Пойдем отсюда. Я освободила руку и пошла дальше. На простыне виднелось несколько красных пятен, и мои руки при взгляде на них сжались в кулаки. Я сощурила глаза и вздохнула, потому что должна быть готова, но глупо было думать, что действительно что-то может меня к этому подготовить. Я открыла глаза. Простыня на ощупь была холодной и шершавой, когда я стянула ее. На короткое мгновение это была не Верити. Девушка на столе была слишком неподвижной. Верити всегда была в движении - смеющаяся, возбужденная, воодушевленная, сияющая. Девушка на столе выглядела ужасно, ужасно спокойной и не излучала абсолютно ничего. Совсем на короткое мгновение, на один удар сердца, не больше, это была не Верити. Но все же это была она. Она лежала там, бесцветная как воск, хотя она вернулась домой из Луизианы с золотистым загаром. Ее ресницы казались темной массой. В уголке ее рта была размазана кровь, и три рваные раны обезобразили ее щеку. Я застонала; у меня подкосились колени. Люк стоял за мной, его рука нежно лежала у меня на талии. - Теперь достаточно, - сказал он хриплым голосом. Я наклонилась вперед и коснулась ее другой щеки. Она была гладкой, без повреждение, но кожа отдавала странным синеватым оттенком. Простыня соскользнула дальше, обнажив ужасную рану на ее горле и засохшую кровь, склеившую ее волосы. Я отпрянула назад и стала вдруг очень благодарна Люку за его присутствие. - О Боже, - прошептала я, нащупала под простыней ее руку и была ошеломлена, насколько она была тяжелой. Ее ногти были сломаны, кончики ее пальцев окровавлены. Я никогда прежде не трогала что-то более ледяное, чем ее кожа, и попыталась согреть ее руку в своей. - Мне жаль. Мне очень жаль. Я пыталась пошевелить ее рукой под простыней, комната была холодной, и мне казалось, нужно сделать так, чтобы она не замерзла, но вместо этого я скользнула вниз, с глухим звуком ударившись о край носилок, качалась туда сюда. Я кричала, шум разрывал меня. Люк развернул меня и крепко прижал к груди. Но было поздно. Вид ее руки с широко расставленными пальцами, как будто протянутые в поисках помощи, навсегда врезались в мою память. -Они убили ее, - сказал он, уткнувшись в мои волосы, слова звенели резко. - И ты была бы следующей, только ради удовольствия. Ты ничего не смогла бы сделать, чтобы предотвратить это, мышка. Вообще ничего. Я отступила немного назад. Врачебный халат промок от моих слез, и я пристально смотрела на пятно, ногти впивались в ладонь здоровой руки, и я надеялась, что боль могла бы помочь мне концентрироваться. -Почему кто-то должен был сделать что-то подобное? -Ты когда-нибудь наблюдала за кошкой и мышью? Кошка охотно играет некоторое время с мышкой. Шок прошел, но начинает тошнить. Я пыталась, проглотить кисловатый привкус, который собрался в моем рту.. Лицо Люка было напряжено; только один мускул дрогнул на его клюве, когда он смотрел мимо меня. Что-то в его глазах вышло за грани скорби и гнева, которые я видела там раньше, что-то вроде безнадежности, которая напоминала мне о феврале с его бесконечным холодом, никогда не меняющимся серым цветом и ощущением, что солнце никогда не вернется. Я чувствую себя точно также. -Кто? - спросила я. Слово оставило привкус металла на языке. -Никто из тех, кого ты знаешь. Как я уже сказал, будет лучше, если ты все забудешь. -Ах да, правильно! - вытолкнула я. - Я просто вернусь к своей жизни и забуду о лучшей подруге, которая лежит там на столе! Никаких проблем! Он схватил меня за плечи и тряс, так что мои зубы стучались друг о друга. - Здесь происходят вещи, которые ты не понимаешь. Вещи, до которых ты не доросла. Так лучше для тебя. Я уже слышала это не один раз, и никогда это не было правдой. - Мне все равно. Объясни. Он рассмеялся, горький древний смех. - Я не могу. -Верити сказала тоже самое. -Конечно. Она любила тебя. Она знала, что происходило в переходе, знала, насколько все плохо. Она заставила тебя бежать, чтобы спасти твою жизнь. Если ты теперь последуешь за тенями, это будет значить, что она погибла зря. Было бы очень жаль. -Итак, мне лучше сделать вид, как будто все нормально? Вряд ли. Тот кто сделал это... - я снова повернулась к столу и опустила руку на ее лоб, накрытый простыней. - Я должна их найти, чтобы они заплатили за все. Когда я произнесла эти слова, правда проникла под кожу сквозь холод, который окутывал меня, мою кровь и кости. Тот, кто атаковал нас в переходе, погрузил в меня вихрь абсолютного ужаса, который я никогда больше не хотела почувствовать. Но это не играло никакой роли. "Я добьюсь справедливости," - пообещала я себе, не убирая руку с простыни, так как хотела, чтобы Верити услышала меня.Это было не то, что я должна была бы сделать - надо было остаться с ней и бороться - но сейчас я могла сделать для нее только это. Люк оттащил меня от стола. - Они сделают это. Обещаю. Но ты не можешь участвовать в этом. "Подожди" - хотела я сказать, но он перебил меня. - Оставаться здесь - плохая идея. Они заметят твое отсутствие. Он был прав. Обычно я была девочкой, которую никто не замечал, но это ночь не было нормальной. Я должна была вернуться в кровать, прежде чем моя мать проснулась бы или вернулся мой дядя. Люк вывел меня наружу, и я обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на Верити. Она спокойно и неподвижно лежала на столе, и мои колени снова подкосились, и Люк потерял равновесие. -Ох, дьявол, - он поднял меня, как будто я была ребенком, и вытащил меня за дверь. - Ты, однако, не хочешь облегчить мне задачу, или? Я вспомнила о выражении лица Верити, объятое ужасом, когда говорила мне, что я должна убежать. Я вспомнила, как она кричала, когда чернота охватила ее, и светло-красная кровь на ноже из белой кости, капает в свете уличного фонаря. Я вспомнила, как я считала их в темном переходе, когда ее жизнь угасала. Все эти воспоминания превращались в холодный, жесткий шар внутри груди. -Никаких шансов, - сказала я, когда Люк принес меня назад в мою комнату.
Сообщение отредактировал sali - Воскресенье, 08.02.2015, 16:25
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:24 | Сообщение # 5
Мы похоронили Верити безветренным августовским утром. В районе десяти часов было уже тридцать градусов, душный, тяжелый день, который прямо-таки просил о грозе, которая ослабила бы жару и отмыла бы мир. Солнце сурово жгло, и я могла чувствовать, как моя слишком бледная кожа становилась розовой и готовилась покрыться веснушками. Несмотря на жару церковь была переполнена. В то время как отец Армандо пустословил о том, что нужно беспрекословно принимать Божью волю, я сняла солнечные очки и позволила взгляду скользить по собравшимся. Казалось, как-будто все знали Верити, так как здесь были девочки из школы Святой Бриджит и мальчики из нашей братской школы Святого Себастьяна. Волейбольная команда стояла маленькой группкой, держались за руки и плакали. Часть меня хотела пойти туда и встать с ними, чтобы хоть немного почувствовать себя менее одинокой, но я знала, что это чувство было иллюзией. Их не было там. Они не видели того, что я. Они не держали Верити, не просили остаться. И они не жаждали справедливости так как я. Были также друзья, которые жили по соседству и ходили в ту же церковь. Они одеты в черное и обмахивались, чтобы получить больше воздуха. Маленькие, слоновой кости программки, казались на фоне их темной одежды, как моль. Репортеры, которые уже неделю следовали за мной по пятам, шатались наполовину-почтительном расстоянии. Детектив Ковальски стоял с опущенной головой на краю группы и анализировал взгляды и печальный шепот, которые мелькали от него к моей семье. И где-то в этой плачущей массе находилась личность, которая убила Верити. Кладбище, одно из старейших и самое большое в городе, было сооружено так, что напоминало холмистый английский ландшафт. Прикрытый кольцом старых дубов, с живой изгородью вокруг, он выглядел зеленым и невероятно свежим. Могила Верити находилась рядом с небольшим прудом. Вода казалась тихой и гладкой, и даже ветер не нарушал безмятежность поверхности. Если бы закончились поминки и все вернулись бы к своей жизни, это место было бы прелестным и мирным. Я хотела испепелить здесь все. Отец Армандо закончил, но я продолжала изучать множество лиц, не уверенная в том, что же я высматриваю. Никто не выглядел подозрительно; это было большое скопление людей, находившихся в замешательстве от горя. Один за другим они проходили мимо гроба, оставляли на нем белые розы и не решались приблизиться к семье Верити. Все члены семьи Грей стояли плотной группой, но через пару минут мама Верити подозвала меня и взяла мою руку. - Мо, дорогая. Спасибо, что ты здесь. - Это само собой_ - я старалась не потерять последние силы, когда она обняла меня. - Ты помнишь мою тетю? Евангелина Мараис, а это Мо Фитцжералд. Евангелина вежливо кивнула и взяла Миссис Грей под руку. Мама Верити так постарела за последнюю неделю, что они выглядели как сестры, а не как тетя и племянница. Евангелина была сдержанна и элегантна, но казалось, что ее руки дрожали, когда она поглаживала руку Миссис Грей, а ее кожа была настолько бледной от горя, что была похожа на пергамент. - Рада тебя снова видеть, Мо. - Я бы хотела, чтобы это произошло при более приятных обстоятельствах. В ее голосе звучал легкий оттенок южного акцента, не такой сильный как в бархатистой, монотонной речи Люка, но он все же напомнил мне, что неделю назад они с Верити были в Новом Орлеане. Определенно она немного знала о планах Верити. Я спрашивала себя, как я могла бы вежливо у нее разузнать, встречалась ли она с зеленоглазым темноволосым врачом, имеющим талант избегать всяческих вопросов, и у которого возможно что-то было с ее погибшей племянницей. Но это был не подходящий момент. Четырнадцатилетняя сестра Верити, Констанция, стояла поблизости, обхватив себя руками. - Я все время думаю о том, что она опоздала на самолет, - сказала она своему отцу; горе явно читалось в ее глазах. Они были такого же глубокого темно-синего цвета, как и у ее старшей сестры, но сильно покрасневшие и опухшие, что у меня снова навернулись слезы. - На самолет из Нового Орлеана, ты знаешь об этом? Поэтому ее нет с нами. Я все время думаю, что она всего лишь опоздала на свой самолет, что ее высадит такси и она снова вернется домой. А все это здесь могло бы быть ошибкой. Ее отец кивнул и погладил ее по голове. Он был слишком подавлен, чтобы отвечать. - Как дела, Кон? Это был глупый вопрос, тот самый, который я всегда слышала от взрослых, но она выглядела настолько потерянной, и такой юной, хотя она всего на пару лет была моложе меня, что эти слова просто сорвались у меня с языка. - Тебе нужно... что-нибудь? Ее губы скривились, когда она посмотрела на меня. - Не от тебя. Мистер Грей с извинением взглянул на меня поверх ее головы и положил свою ладонь ей на руку, чтобы успокоить ее. Я отошла назад, когда она снова повернулась к нему и он прижал к себе ее с заплаканным лицом. Может быть, это была естественная реакция, что она была так зла на меня. Я выжила там, где ее сестра не выжила ... кто мог упрекнуть ее в том, что она чувствовала себя обманутой? Она всегда бегала за Верити и за мной, подражала нам, шпионила за нами... и сводила нас с ума. Было такое ощущение, что у меня самой есть младшая сестра. Теперь я тоже ее потеряла. Я почувствовала себя незваным гостем и отошла назад, чтобы получше рассмотреть толпу. Моя мама и дядя Билли разговаривали с людьми из церкви. Моя мама покачивала головой и вытирала глаза, пока стояла с женщинами, а мой дядя находился в окружении мужчин; он казался серьезным и решительным. Я проскользнула на кладбище, мимо большого впечатляющего надгробия какого-то человека, который умер сто лет назад. Никто не казался неуместным, ни у кого не было таблички с признанием своей вины, и я начала понимать, насколько наивным был мой план. Разочарованная и изнемогающая от жары я, скручивала свои волосы - каштановые и слишком длинные для такой жары - в узел до самого затылка. Влажность превратила тонкие пряди, висевшие у моего лица, в локоны и я раздраженно откинула их в сторону. Ковальски подошел небрежной походкой и остановился немного поодаль; он читал надпись на надгробии. - Как Вы? - спросил он. Это был тот же вопрос, что я задала Кон, и попыталась быть вежливой. - Хорошо, спасибо. Разве Вы не должны заниматься расследованием? - А кто говорит. что я этого не делаю? Насколько я считаю, здесь достаточно подозреваемых. - Он повернулся ко мне. - Кстати, Ваша речь в церкви была очень милой. - Спасибо. - Моя надгробная речь в действительности была хорошей. Любезной и поверхностной как поздравительная открытка, полная разных клише, чтобы испить до дна жизнь и почтить память Верити. Это было чудо, что меня не поразил на месте удар молнии, хотя мне казалось, что это более незначительное прегрешение, чем убийство Верити. По-видимому, Бог не наказывал ударами молний, как нас учили. Ковальски снова заговорил. - Я слышал, Вы хорошая ученица. Вы, вероятно, привыкли выступать перед людьми, не так ли? - Нет, - сказала я и не отвела взгляд от толпы. Он хотел дать мне понять, что он наводит обо мне справки, чтобы я сделала ошибку и что-нибудь ему рассказала. Мне нечего было рассказывать. -Послушайте, Мо. У нас в полицейском участке есть пара фотографий, и мы были бы рады, если бы вы взглянули на них. Это фото разыскиваемых преступников, что-то в этом роде. Как насчет завтра? -Я не думаю, что смогу вам помочь, - сказала я и постаралась, чтобы в голосе присутствовали нотки сожаления. - Было слишком темно, чтобы что-то рассмотреть. -Никогда не знаешь, - возразил он, - Возможно, фотографии помогут вспомнить. И вы могли бы узнать кого-то, кого уже однажды встречали, вероятно, у вашего дяди. Или того, кто околачивается в ресторане? Я закатила глаза и надеялась на то, что солнечные очки скроют это. Со дня смерти Верити, Ковальски намекнул бесчисленное количество раз, что могла существовать связь между убийством и магазинами дяди Билли. Я не удивилась. Если твой отец сел в тюрьму из-за махинаций и отмывании денег, тогда на каждого члена семьи будут смотреть через очки-Сопрано. Я слышала это так часто, что не обращала на это внимание, но сейчас это отвлекало от поиска настоящего убийцы. И его назойливое присутствие выделяло меня из толпы в тот момент, когда я хотела быть невидимой. Если бы Ковальски правда был бы на верном пути, я бы так не злилась.. Но он растрачивал время, беспокоя мою семью, когда должен был искать убийцу Верити, и как раз сегодня нужно же было предположить, что он сделает также и в этот раз. Но я не упрекаю его, так как тогда бы я нарушила главное правило моей матери: не устраивай театр. Вместо этого я игнорировала его, пока он бормотал дальше, что меня ждут в полицейском участке, осматривая толпу, разыскивая кого-то, кто выделялся, кто совершенно не соответствовал. Я съежилась, когда узнала Люка, который остановился, чтобы поговорить с семьей Грей. Я не видела его раньше, но теперь был подходящий момент, чтобы узнать больше о нем, о поездке Верити и всех других ответах, которые он пытался скрыть от меня. -Мой дядя нанял адвоката, - сказала я Ковальски и отвернулась. - Он сказал, что вы должны разговаривать с ней, а не со мной. Когда я продвинулась вперед к Люку, он как раз пожимал руку отцу Верити. Мистер Грей морщил лоб, и я смогла расслышать часть предложения: " ...итак известно." Люк застыл на мгновение. - У меня была ночная смена, - сказал он и совершенно не смотрел наверх. - И я только хотел сказать вам, что она была настоящим борцом, сэр. Она держалась так долго как только смогла, пытаясь вернуться к вам. Она должно быть очень сильно вас любила. Мои руки сжались в кулаки. Он врал им, через несколько минут, после того как Верити похоронили. Я проигрывала некоторые фрагменты из той ночи снова и снова в мыслях, и я была полностью уверена, что она не была жива, когда ее привезли в больницу. У нее вообще больше не оставалось боевого духа. Единственное, что удерживало меня от устраивания театра, было внезапное осознание, что я тоже лгала. У меня были хорошие основания, Ковальски не был заинтересован в правде, только на том, чтобы расквитаться с моим дядей, но тем не менее это тоже была ложь. Миссис Грей заметила меня. - Мо.. - она схватила руку мужа так крепко, что были видны сухожилия на тыльной стороне кисти. - Это врач... - она смущенно замолчала. -Доктор Смит. Вы выглядите лучше, мисс Фитцжералд, - он взял меня за руку и осмотрел ее, слегка нахмурив лоб. Его акцента, медленной и ленивой речи, который напоминал мне медленную реку, больше не было. - Наверное вы мало что помните. -Только фрагменты, - ответила я. - Я не могу собрать все воедино. Пока нет. Давление на мои пальцы усилилось. Позади нас другие печальные гости подходили и беспокойно переступали с ноги на ногу. -Мы увидим вас во время обеда? - спросила миссис Грей Люка. Было заметно, что она старалась вспомнить, что должна сказать. Люк - тот же доктор Смит- обменялся взглядом с Евангелиной. Она почти незаметно покачала головой, и Люк грустно улыбнулся семье Грей. - Нет, собственно, мне уже нужно идти. Теперь. Это был ответ на вопрос, встречались ли Люк и Евангелина когда-нибудь. Он говорил правду, когда утверждал, что Верити из Нового Орлеана. И теперь, черт побери, он снова исчезнет! И заберет мои ответы с собой. Я повернулась, как будто хотела уйти и позаботилась о том, чтобы столкнуться с ним. Молниеносно он обхватил меня рукой. -Полегче, - сказал он, когда миссис Грей тихо вскрикнула. -Я чувствую себя не очень хорошо, - пробормотала я, цепляясь за его руку, костюм на которой значительно отличается от полиэстрового Кавальски. -Наверное это из-за солнца. -Тогда мы должны позаботиться о том, чтобы вы ушли, - сказал Люк тоном притворной откровенности. Он хотел отвязаться от меня, но я держалась и пыталась казаться достойной сочувствия. Евангелина сделала шаг вперед. - Вероятно, доктор Смит сможет позаботиться о тебе? Я сообщу твоей семье, Мо. -Было бы отлично, - сказала я и еще крепче вцепилась в Люка. Я практически могла слышать, как он скрежетал зубами. Я знала, наверное, не так много о парнях, но это было очевидно, что у него не было особенного желания делать это. И все же оказалось достаточным всего лишь взгляд Евангелины и пары настойчивых слов. Я сделала себе заметку, поразмышлять над этим, когда смогу думать ясно. -Я позабочусь о том, чтобы она не пострадала, - сказал он с легким предостерегающим оттенком в голосе, в то время пока разворачивался вместе со мной к выходу с кладбища. Я была уверена, что он говорил со мной.
Сообщение отредактировал sali - Воскресенье, 08.02.2015, 16:25
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:27 | Сообщение # 6
Люк уводил меня от скопления людей и вдоль извилистого заасфальтированного шоссе, которое стало липким из-за жары. Когда мы вышли за пределы слышимости, он наклонился ко мне; я чувствовала его теплое дыхание на своем ухе. -Тебе нужно поработать над твоими обмороками, - акцент снова появился. -И тебе над твоим псевдонимом, - возразила я. - Доктор Смит? Серьезно? Почему не Джон Доу? И почему все здесь считают, что ты врач? Ты выглядишь слишком юным, ты алкоголь-то можешь пить? Не говоря уже о медицине! -Люди видят то, что хотят видеть. Ты должна это попробовать, - он откинул руку и насмешливо поклонился. Дорога перед нами разделялась: одна вела к железным кованным воротам на входе, другая на кладбище. Люк направился к воротам. - Сделай все правильно, Мышка. -Подожди! Ты не можешь просто уйти. -Уже сделал, - бросил он через плечо. Я погналась за ним. - Я должна с тобой поговорить. -Не о чем разговаривать. -Это неправильно! - и тут мне пришла мысль. - Я буду кричать! Я расскажу им, что я помню, что ты был в переходе, и тогда они проверят твою историю. Ковальски же там. Люк бросил взгляд в ту сторону и повернулся ко мне. Я была ужасно довольная собой, ну просто не могла по-другому. -Это не игра, - произнес он, и его лицо покраснело от ярости. -Ах, нет. Послушай, я придерживалась того, что ты сказал мне. Теперь я заслуживаю получить несколько ответов. Он долго и пристально смотрел на меня. Складки, покрывающие его лоб, снова разгладились. - Хорошо. Идем, - он взял меня под локоть и повел через газон, подальше от обеих дорог. Я должна была ликовать, но вместо этого каждый мой нерв дрожал от недоверия. И это чувство усилилось, когда он замедлил темп, и я смогла пойти рядом с ним, в этот момент мы уже были на великолепной территории старого кладбища. Мы искали дорогу между мраморными крестами и печальными святыми. Люк тащил меня за собой. Я наблюдала за ним и полностью осознавала, что мое лицо покраснело и покрылось каплями пота. Белая рубашка прилипла к влажной коже на спине. Люк же выглядел так, как будто только что спрыгнул с обложки GQ. Я также заметила, что он знает, что может заставить его выглядеть немного хуже. Но не делал этого. Что не играло никакой роли, кричала я сама на себя в голове. Мой интерес к Люку ограничивался тем, чтобы узнать побольше о времени в Новом Орлеане. Времени, которое она провела с ним. Он начал подниматься на один из холмов; его лицо было твердым, однако, причиняло мне боль.На вершине находился белый мавзолей, возвышавшийся свободно, как греческий храм. Горшки с розовыми цветами стояли по обе стороны от лестницы, бутоны распустились и свисали вниз. Я начала двигаться и прикоснулась к мрамору, камень под моими пальцами оказался прохладным. Люк стоял, повернувшись ко мне спиной, и руками опирался на угол надгробного камня. -Почему ты пришел сегодня? - спросила я и потерла локоть в том месте, где он держал меня. Какое-то время он молчал. Даже не повернулся, а затем сказал: -Потому же, почему и ты. Чтобы попрощаться. Я не стала говорить ему, что простилась уже в больнице. Напряженные плечи и то, как он спокойно держался, явно показывали, что он за чем-то внимательно наблюдает. Со своего места на скамейке я не могла увидеть, что это, но завидовала этому объекту. Я пристально смотрела в его темный затылок. -Ты соврал Греям, - голос стал громче, когда я вспомнила от трупе на носилках. - Она была мертва, когда ее привезли в больницу. Ты не знаешь, как она боролась. -Но она боролась, - он говорил тихо, но отсутствие громкости компенсировала интенсивность. - Ты видела, что они с ней сделали. Ты видела, как она защищалась. Воспоминания о Верити, как она лежала на столе с расцарапанными, окровавленными руками, заставило дрожать мои ладони. Он продолжил смотреть вдаль с холма и говорить: -Она проиграла, потому что они были сильнее, и их было слишком много, а не потому что она плохо старалась. Все, что я рассказал им, правда. -Ты не врач, - подчеркнула я и попыталась не представлять, как Верити сражалась в темноте. Он поднял подбородок, даже в профиль он выглядел надменным. - Я никогда не говорил, что был кто-то один. Они сами решили так. -Ты заставил их поверить в это. Он пожал плечами. -Почему ты держишься за этот разговор? -Миссис Грей попросила меня. Кривая улыбка появилась на его лице, когда он повернулся. -Ты не любишь, если люди смотрят на тебя. "Нерешительная как мышь," - так говорила Ви. Она рассказала мне, что ты единственная, кого она знает, кто так старается уйти в тень, когда другие пытаются быть в центре внимания. Я не знала как реагировать. Мысль, что она так много рассказала ему, предала меня, это было как минимум нечестно. Я ни знала ничего о нем. -И? -И поэтому ты не хотел оставаться там наверху. Но сделал это, и поэтому сказал те вещи, от которых семья чувствует себя лучше, - он снова улыбнулся, горькой и понимающей улыбкой, направившись ко мне. - Собственно, ты не думаешь, что ты можешь спасти жизнь Верити в твоем сердце или где-то еще. Но ты знал, что это помогло бы ее семье, если ты это скажешь. Я бы охотно добавила, что он ошибается, но не могла. В этот момент, после того как он основательно проанализировал меня, что мог передать мне свои ключи с сатиновым бантом как подарок, я ненавидела его. Не за то, что он так явно осматривал меня, хотя и это тоже, а за то, что он знал, насколько незначительными были мои слова. -Это сработало, - объявил он тихо, прежде чем я смогла возразить. - То, что ты сказала. Это подарило им немного утешения, когда они думали, что такового нет. Я сделал то же самое. На этом все. Он протянул руку, как если бы хотел прикоснуться ко мне, но снова опустил. Было труднее знать, что он тот самый для которого нет ни надежды ни утешения. Он знал об этом, и это отличало нас от всех остальных в церкви. Теперь был мой черед отвести взгляд. Я не хотела этого чувства тесной связи, особенно, с ним. Достаточно плохое, чтобы я вступила на лучший путь, где нужно лгать также как и он. Я резко встала, приблизилась к мавзолею и поняла, что он пристально смотрел на Верити. С Холма открывался вид на ее могилу и небольшой пруд рядом. Толпа разошлась, и моя семья, вероятно, искала меня. Но было так же резко больно видеть снова и снова неприкрытый прямоугольник, как и в тот момент, в который я увидела ее труп. Я обхватила себя руками, чтобы отразить боль, глубоко вдыхала влажный пахнущий розами воздух, в ожидании потребности закричать. И тогда что-то шевельнулось. Уголком глаза видела, как что-то двигалось. Осторожно, направила взгляд туда, так как боялась, что слишком резкое движение спугнет это. На краю леса, который граничил с кладбищем, показались четыре фигуры в плащах; самый первый носил бледно-васильковую одежду. Колыхание одежды пробудило мое внимание. Так целенаправленно, как свадебная процессия, они двигались к пруду, во главе фигура в синем. Каждый, кто следовал за ним ровными рядами, были одеты в тоги. Фигура в синем грациозно и торжественно преклонила колено на краю пруда, протянула руку к воде и оставила ее парить над поверхностью. Другие трое последовали ее примеру. Когда подул свежий бриз, яркий свет осветил миллионы крохотных волн, как будто бы поверхность воды была охвачена огнем. Даже не заметив этого, я начала спускаться с холма, чтобы посмотреть поближе. Люк грубо развернул меня и потащил за мавзолей. -Эй! - вырвалась я. - Дай мне пройти! -Что ты там сделаешь? - прошипел он. -Мне нужно туда вниз! Кто эти люди? Ты знаешь их? - я пыталась, протиснуться мимо него, но он преградил мне путь. - Пусти меня! -Успокойся, - тявкнул он. Я же ударила его. Пренебрежительно сопя, он схватил меня за запястья и бормотал что-то, что было не очень лестным. -Я хочу их увидеть! -Кого? -Людей! У воды! Ты тоже видел их, я знаю! -я защищалась от него и пыталась освободиться. Он покачал головой, а хватка была железной. -Там никого, - я застыла. -Что? Но они же там! Посмотри же! Я вырвалась и завернула за угол мавзолея. Солнце ярко сверкало на белых мраморных стенах и слепило меня. Когда маленькие черные точки исчезли, Люк встал рядом со мной, его лицо было напряженным. -Ты все еще видишь кого-то? - спросил он. Он был прав, поверхность пруда была само спокойствие, и никого не было в поле зрения, никого в тогах или кого-то подозрительного. Лес был спокойный и темный, а воздух дрожал в полуденной жаре. -Я их видела. Видела, - я смущенно потерла лоб. Люк положил мне руку на талию и повел вниз с холма. - Если ты постоянно видишь вещи, которых нет, Мышка, тогда когда-нибудь они увидят тебя. И поверь мне, ты не хочешь этого. -Ты должен был бы позволить мне уйти. -Почему? Здесь нет ничего, что касается тебя, - он остался стоять. - Если ты видел что-то, ты дал мне понять, что ничего не видел, но если видел, возможно, они были хорошие. Эти люди. И, быть может, они просто пришли попрощаться. Было бы мило, если бы ты мог уважать это. Каждый должен иметь возможность попрощаться. -А у тебя была? - спросил я не подумав. Он остановился. - Не так, как я должен был. - Почему? Он приподнял одну бровь. - Что-то помешало этому. Это что-то была я. Не удивительно, что он был так зол, когда я настояла на том, чтобы мы поговорили. Мы шли дальше по кладбищу, где деревья были огромными и суховатыми от возраста. - Ты сказал, это были хорошие. А есть еще и плохие? - Плохое есть всегда. Разве ты это не знаешь? - Кто ты из этих двух? Он взглянул на меня обиженно. - Ты этого не видишь? Я нервно вскинула руки в воздух. - Ты не хочешь мне помочь. Ты не хочешь рассказать мне ничего полезного. -В каком смысле полезного? То,во что Верити впуталась... Но ты видела, как это опасно. Ты еще попрощаешься с жизнью. - Мне все равно. - Эти слова сорвались у меня с языка, прежде чем я смогла их остановить. - Но так не должно быть, - сказал он твердым голосом. - Не будем больше об этом, Мышка. Для тебя здесь ничего нет. - Что все это снова значит? - Это значит, что ты храбрая девочка. Закончи колледж. Выйди замуж за хорошего парня. Роди пару малышей и живи спокойной жизнью в пригороде. Если ты больше не будешь вмешиваться, ты сможешь все это иметь. У тебя может быть любая жизнь, какую ты захочешь, и это, черт возьми, благословение. Я оттолкнула его от себя. - Счастье? Я видела как умирает моя лучшая подруга. Какое же в этом благословение? Взгляд, которым он меня одарил, был холодным и презрительным. - Ты выжила. Этого не достаточно? - Нет. Без нее нет. - Я чувствовала, как у меня навернулись слезы, но осаждала его дальше: - Неужели ты не понимаешь? Я бы сделала все, чтобы вернуть ее. Все. Но это невозможно, я знаю. Но ее больше нет, и я должна... я должна искупить перед ней свою вину. - Прекрати плакать, - сказал он, но в его интонации прозвучало сочувствие. - Это не твоя вина. Я вытерла слезы тыльной стороной кисти. - Ты этого не знаешь. - Конечно, я знаю это.- Он приподнял мое лицо к своему. Вблизи его глаза сверкали как золотоносная река нефрита. Было сложно воспринимать еще что-то другое, когда он так на меня смотрел. - Верити была предопределена, чтобы совершить что-то великое, а люди, которые это сделали, они хотели остановить ее. Они виноваты в этом, не ты. Он пытался сделать так, чтобы мне стало лучше, но мне нужны были факты, не сочувствие. - Тогда скажи мне, кто они. Пожалуйста. Только имя и все. Ты должен мне помочь. - В этом мире есть много вещей, которые я должен сделать, но помощь тебе сюда не относится. Кроме того, тебе самой в данный момент нечего предложить. - Он смотрел на меня оценивающе, прежде чем повернулся и пошел. - Если что-то измениться, дай мне знать. Мои мысли метались, и я закричала ему вслед: - Что же например? Что же у меня могло быть такое, что могло бы тебя заинтересовать? Он показательно медленно обернулся. - Что-то, что Ви привезла из своей поездки? Я сентиментальный молодой человек. Возможно, было бы очень мило иметь что-то на память о ней. Сопутствующая интонация скрывала что-то срочное. Он был здесь из-за чего-то, и если я нашла бы это до него, у него не осталось бы выбора, кроме как помочь мне. Как только я была достаточно взрослой, чтобы попросить десерт, поняла, что принципиально работать под давлением. -Что, если я найду что-то? Признак, след или что-то связанное с воспоминанием для тебя? -Иногда я бываю то там то там, - он прошел между зарослями большой плакучей ивы. - Я должен кое-что сказать, мышка: я не ожидал, что ты так разозлишься. -Я никогда не делала этого раньше, - пробормотала я и отодвинула завесу серебристо-зеленых листьев, чтобы проследовать за ним. Но Люк исчез. *** Я могла измениться, но моя семья нет. Это было очевидно, когда я вернулась к стоянке и увидела их рядом с машиной моего дяди. Незнающему показалось бы, что мои мама и дядя мило беседовали. Например, о строительной площадки на скоростном шоссе или доберется ли White Sox в этом году до самого верха, а также о том должны ли мы завтра иметь в наличии ежевичные тортики или пироги с ревенем. Все же почти восемнадцать лет опыта делали правду очевидным. Эти алые пятна на щеках моей матери, то как она крутила обручальное кольцо, утешающее прикосновение моего дяди... моя мама была в самом центру отчаяния, и дядя Билли пытался успокоить ее. -Где ты была? - она бросилась ко мне и осмотрелась по сторонам, прежде чем продолжить. - Мы не находили себе место! Кто-то сказал, что ты потеряла сознание! -Со мной все в порядке, - я убрала ее пальцы. - Просто голова немного закружилась, вот и все. Почему ты не подождала нас? Я каждые пять минут звонила тебе на мобильный! Мы думали... Я даже не могу высказать, что я думала! Как ты могла так напугать меня? Дядя Билли протянул мне теплую бутылку с водой, его лицо выражало опасение и недоверие. Если моей матери достаточно молчания, ему нужны были ответы. Я сделала большой глоток, отчасти, чтобы освежиться, отчасти, чтобы выиграть время и придумать историю. Как Люку удавалось лгать так элегантно? Я натянула смущенную улыбку, вытащила мобильный телефон из сумки и протянула его своей матери. - Я выключила его перед началом службы. Это было не позволительно, чтобы он зазвонил там,-это правда. И в тоже время практично, так как мама больше всех боялась, что я устрою театр. Только одна мысль об этом была моей личной картой "ты выберешься из тюрьмы." -Ну, - начала она мягко, - это понятно. Уверена ли ты, что чувствуешь себя лучше? -Совершенно уверена. У меня просто немного закружилась голова. -Это может быть чем-то серьезным, золотце! Сотрясение мозга! Вероятно, нам стоит снова отвезти тебя в больницу. Билли? Как ты думаешь... Дядя Билли открыл для нее дверь и помог ей сесть в Кадиллак. Его интонация был слегка порицательный. -Идем уже, Анна. Если она говорит, что с ней все в порядке, значит с ней все в порядке. Наверное, ей надо было побыть одной, как сказала тетя Петти. Итак Евангелина не упомянула, что со мной был Люк. Кого из нас двоих она защищала? Моя мама ждала, пока я пристегивала ремень безопасности, затем повернулась на сидении и продолжила с того места, где остановилась. - Ты не можешь просто так исчезать, Мо. Ты совсем ничему не научилась? Что-то могло произойти с тобой. -Но ничего не произошло! -В этот раз, - сказал дядя Билли и постучал пальцем по рулю, пока мы ехали к Грейсам. - Если ты и дальше продолжишь в том же духе, Мо, нам придется лучше следить за тобой. Моя мать энергично закивала. Если бы дядя Билли предложил, чтобы мы поставили невидимый забор вокруг дома, она до конца дня предоставила бы мне поводок и веревку. Я ниже спустилась на сидении, и мы все молчали, пока не достигли прекрасного дома семьи Грейс в стиле прерии. Люди постоянно входили и выходили, так что мы прошли в светлую гостиную. Почти сразу дядю окружили люди, живущие по соседству, которые просили его совета или доброжелательности. Так было всегда: по воскресения в церкви или же в пятницу в "Black Morgan". Дядя Билли знал все и каждого в нашем маленьком городе. Он не скоро бы зарегистрировался на Facebook, но все равно у него было достаточно контактов. Между тем моя мама пошла прямо на кухню с пирогом, который она принесла, и присоединилась к остальному дамскому кругу, которые подготавливали ветчину, нарезку и картофельный салат. Люди толпились вокруг нас, и их бормотание было похоже на океан скорби. От всех этих сострадательных взглядов я оставалась предоставленная сама себе, что очень подходило мне. Отец Армандо перехватил мой взгляд с другого конца комнаты, и я наклонилась, прежде чем он мог подойти и еще раз попытался заверить меня, что вера поможет нам в это трудное время. Трудно было стоять в доме Верити, чем я представляла. Я видела ее в каждом углу: как она бездельничала на краю дивана, ковырялась в каменном камине или лежала на полу с миской поп-корна, пока мы смотрели ужасные реалити-шоу по телевизору. Я прижала сжатые кулаки к животу, пытаясь сдавить его и заставить себя, чтобы думать о своей миссии здесь, о чем-то реальном, что я могла бы сделать, чтобы спасти Верити. Напряженная, безмолвная поездка от кладбища предоставила мне время для размышления, чтобы проанализировать слова Люка и его манеру, которые я не могла понять, когда он стоял прямо рядом со мной. Я хотела ответы, а он накормил меня вместо этого философией и предупреждениями. Но у него тоже были вопросы, и это были единственные намеки, на которые я могла опираться. Верити кое-что привезла после летних каникул, и это было больше чем летний загар и решение бросить наши планы о колледже на ветер. Это было то, в чем нуждался Люк. Если я хотела получить его помощь, мне нужно это найти. Я пыталась казаться непринужденной, и протиснулась в боковую комнату, чтобы найти маму Верити. Она была рядом с большим кирпичным камином, держась за руку Коны. Еванджелина говорила тихим спокойным тоном с ними обоими. Кона кивала чисто по привычке, но выглядело так, что она ничего не слышала. Это была паршивая попытка, и вообще паршиво делать что-то подобное, но дела по другому не делались. Я втянула плечи и пошла вперед. - Здравствуйте, миссис Грей. Привет, Кона. Голова Коны поднялась, и выражение лица исказилось на секунду, превратившись во что-то безобразное, прежде чем снова принять ничего не выражающее состояние. Я кусала губы, отвернулась в сторону и попыталась игнорировать боль. -Мо, - сказала Евангелина, - мы как раз говорили о будущем учебном годе. Ты же в двенадцатом классе, не так ли? Я кивнула, благодарная за попытку создать нормальную обстановку. Кона повернула голову к камину. -Мо - очень хорошая ученица, - бросила миссис Грей, ее голос был тонким и пушистым как хлопок. - Очень усердная. Да. Я была такой. Усердная и скучная, если не считать того, что как раз планировала, кое-что украсть из дома моей лучшей подруги. - А твои Хобби? "Я совершаю преступления." -Фотография. В этом году буду одним из главных редакторов школьной газеты и я сделала также много фотографий для них. А еще играю в футбол. -Только в команде В, - пробормотала Кона и мрачно осматривала каминную полочку. -Мы так рады, что ты все еще в школе Святой Бриджит, Мо, и можешь помочь Коне. Ей понадобится родное лицо, чтобы ей показали... - голос миссис Грей сорвался. Никто не говорил очевидного. Это Верити должна была бы показывать все Коне, научить ее сделать школьную юбку покороче, но понимание задушило разговор как одеяло. -Я справлюсь сама, - Кона вырвала руку у матери и прижала ее к груди. -Констанца, - сказала Евангелина, - не нужно так опрометчиво. Ты никогда не знаешь, откуда может понадобиться помощь или, вероятно, когда она тебе понадобиться -Все равно, - она вышла из комнаты, а миссис Грей озабочено проследовала за ней. Дядя Билли отошел в сторону, чтобы пропустить их. -Бедные червячки, - сказал он и качал головой. Он ласково прикоснулся к моей руке и одарил Евангелину печальной улыбкой. -Мои соболезнования. Верити была очень особенной девочкой. -Да. Она была такой. -Вы на долго останетесь в городе? - спросил он. Это было похоже на вежливую беседу-допрос. "Я занимаюсь тем же, чем и все остальные" - обычно говорил он. Евангелина наклонила голову в сторону, ее глаза пылали и были зоркие как у птицы. -Пока все не урегулируется. Я закрыла свой магазин в Луизиане на неопределенный срок. Дядя Билли кивнул. -Это преимущество, если ты сам себе шеф, я всегда это говорил. -Действительно, - он держала чашку с кофе прямо перед собой и молчала. Тишину нарушал только звон тарелок, столовых принадлежностей и неясных голосов дамского круга на кухне, которые счищали остатки еды с посуды и ополаскивали ее. Дядя Билли, кажется, был доволен тем, что оставался рядом со мной. Это была неудача. Я не планировала, делать решающий шаг в его присутствии, но, наверное, другой возможности просто нет. -Ах... Евангелина? Я оставила здесь пару вещей. В комнате Верити. Вечером, - вообще-то, это не было ложью. Моя сумка с камерой, зубной щеткой, косметичкой и, прежде всего, со статьей, которую я писала для подачи заявления в Нью-Йоркский университет, лежала в комнате Верити. - Мне нужно это вернуть прежде чем школа снова начнется. Ничего страшного, если я ненадолго загляну туда и заберу туда? Надо надеяться, что она приписала факт того, что мои руки и голос дрожали, к обстоятельствам этого дня, но дядю Билли нельзя было обмануть. Он прошептал что-то так тихо, что я едва могла слышать, однако, он освободил мою руку и пристально рассматривал свечи на каминной полке. Евангелина поджала губы, бросила взгляд через дверь, через которую ушли Кона и ее мать, и кивнула один единственный раз. - Ты же знаешь дорогу, не так ли? Я уже сотни раз поднималась по этой лестнице так, что, наверное, смогла бы сделать это с завязанными глазами. Золотые дубовые ступени ведущие наверх, по которым так тяжело ступать, даже в черных балеринах. Мимо фотографий: Верити и Кона еще младенцы и ухмыляются, толстощекие маленькие дети, девочки с дырками на месте выпавших зубов, а затем подростки. В отличие от общих школьных фотографий у меня дома на каминной полке там не было никаких личных фотографий Верити в возрасте между детством и юностью, так как она полностью перескочила эту фазу. Это могло бы нервировать, если бы она не была моей лучшей подругой. Собственно, это все равно нервировало... Были также фотографии Коны, маленькая сестренка, плетущаяся по пятам. Внезапно, я вспомнила, как мы с ней играли в Барби, и о том, как Кона никогда не жаловалась, если мы давали ей куклы с плохими прическами или странно сломанными ногами. Она была просто рада тому, что Верити позволяла ей быть с нами. Теперь не будет никаких новых фотографий Верити, а Кона больше не была младшей сестрой. Я также внимательно осмотрела семейный портрет, и даже промелькнула нотка ревности, которая всегда зарождалась во мне, когда я видела их. Этого никогда не было достаточно сильным, чтобы вывести из себя, а Верити никогда ничего не говорила по этому поводу, но это всегда присутствовало. Мои внутренности слегка стягиваются, как они стояли вместе из года в год, крепкая, улыбающаяся семья. У нас не было таких фотографий дома. Это тяжело сделать хорошую рождественскую фотографию в бронированной стеклянной тюрьме. Перед комнатой Верити я остановилась и прикоснулась рукой к стеклянной дверной ручке; моя ладонь была мокрая от пота, дыхание ослабело. Страх не помог бы мне. Потеря Верити тоже. Мне нужны были сведения, и это был самый верный шанс добраться до них. Поэтому я открыла дверь и вошла. Запах Верити, лимонные свечи и дорогой шампунь, ударил в нос. Я вдохнула так глубоко, как могла и прищурила глаза. Ее облик начал расплываться в моем сознании, но запах заставил его вернуться вместе с миллионами воспоминаний. Я не могла поверить, что за такое короткое время так много забыла. Я тщательно закрыла за собой дверь и повернулась вокруг, осматривая комнату. Бирюзовые стены, шоколадное, пуховое одеяло на кровати. Это была та самая уютно заставленная комната, которую мы покинули тем вечером. Я услышала, как со звоном постукивают друг о друга висюльки на "музыке ветра", и движением руки остановила их движение. Письменный стол Верити был все еще усеян стопками с журналами, различными дисками, музыкальными нотами с ее корявыми заметками и программами театральных представлений, которые мы посмотрели. Между тем там находился пустой прямоугольник, где стоял ее ноутбук. Полиция забрала компьютер с собой. Если она доверила все тайны ему, то они были потеряны для меня теперь. Но я знала, что Верити не стала бы прятать что-то секретное на своем MacBookе, нет, если Кона могла войти внутрь и их найти. Ее способность подбирать пароли была просто удивительной и внушала уважение. Наверное, через десять лет она смогла бы стать руководителем NSA. Это было чудом, что Верити и я перед лицом ее сестры и моей матери вообще могли иметь какие-то секреты. По крайней мере я так всегда думала. Думай. Через несколько минут кто-нибудь может прийти и искать меня, и тогда я упущу эту возможность. Я медленно повернулась по кругу, попыталась что-нибудь увидеть, что-то такое, что было не на своем месте, что-то новое, что-то из летних каникул. Что-то, что совсем не подходило Верити, которую я знала. Девушку, которая умерла в проходе, как начинало мне казаться, я не знала совершенно. На подоконнике стояла моя осевшая мрачная курьерская сумка оливкового цвета. Я быстро просмотрела ее, чтобы убедиться, что полиция случайным образом что-то не прихватила из моих вещей, закинула ее на плечо, продолжая искать дальше. Ничто не бросалось в глаза, но в комнате чувствовались легкие изменения, как будто что-то было сдвинуто на пару сантиметров влево, с тех пор как я была здесь последний раз. - Ты рада снова быть здесь? Верити пожимает плечами. - Конечно. -Он кажется немного странной. Смущенной. - В Новом Орлеане все было так ужасно? Он снова пожимает плечами и перекатывается по кровати, смотрит пристально в потолок. - Не очень. - Сексуальные парни? - Думаю, да. - Она выпрямляется и скрещивает ноги в позе лотоса. - Архитектура невероятная, Мо. Многое уже разрушено, но то, что расположено в районе Гарден, великолепно. И музыка безумно хорошая. - Ну, ты получила жемчужины? - поддразниваю я ее. - Ты знаешь, я слышала, что нужно сделать, чтобы их получить. Она бросает в меня подушку, смеется, немного пододвигается и лежит, свесив голову с края кровати. Ее волосы разлетаются в красивом золотом сиянии по темному пуховому одеялу. Она кажется нервозной, беспокойной и рассеянной. Каждый раз, когда я спрашиваю ее о том, что что-то не так, она улыбается, но ее улыбка не достигает ее глаз. Она встает, идет к книжной полке, рассматривает снежный шар, который она привезла с собой. - Я действительно скучала по тебе, - говорит она через минуту. Она наклоняет шар и снова переворачивает его. - Ты знаешь, это была не моя идея. - Конечно,- сказала я. - Я знаю. Но кого это бспокоит! Ты снова дома. Все будет так, как раньше. Верити открывает рот, чтобы что-то сказать, затем снова закрывает его и смотрит в сторону. - Конечно. - За исключением того, что мы теперь в двенадцатом классе. Это вообще самый лучший учебный год, я тебе точно говорю! Какое-то время она не отвечает, только нежно трогает снежный шар и пристально смотрит на него. - Пошли поедим мороженое. Я сейчас расплавлюсь. - Ты привезла с собой жару. - Да, - говорит Верити. - Должно быть это так. Я посмотрела на полку. Там стояли снежные шары ото всюду, где была Верити - из Нью-Йорка, Сан Франциско, Мехико, Минеаполиса и, конечно, из самого Чикаго. Ригли Филд, институт искусств, Нейви Пир, аквариум Шеда. Один у нее из района выращивания фруктов, другой из нашей поездки на лыжах в восьмом классе. У нее были шары к каждому большому мюзиклу, который она видела, начиная с мюзиклов "Грешный", "Натуральная блондинка" и "Призрак оперы". Аккуратные ряды стеклянных шаров были настолько хорошо знакомы, что я едва их замечала. Но снежный шар из Нового Орлеана отсутствовал. Я посмотрела внимательнее и, наконец, обнаружила, что он был задвинут назад. Светло-желтый пьедестал и сцена Марди Грас были едва видны среди множества стеклянных шаров. Почему она убрала этот шар? Самый новый шар всегда стоял на почетном месте, чем безвкуснее, тем лучше. Я схватила его и вытащила, следя за тем, чтобы не толкнуть со звоном другие шары. Внутри находился ярко одетый Арлекин, который сидел на сундуке с сокровищами, прислонившись к железному фонарю. Ужасные снежные шары были ее особенностью, но этот шар был еще более безвкусным, чем все остальные. Я повернула его, аккуратно покрутила, снова подняла и стала ждать, как блестящие хлопья будут падать. Они не падали. Я зажмурила глаза и внимательнее посмотрела на него, чтобы удостовериться. В нем не было снега. Лестница заскрипела, и я, недолго думая, спрятала снежный шар с свою сумку и замотала его в старую футболку фирмы Wilco. Я схватила с полки фотографию с бала, который был в прошлом году, и попыталась выглядеть так, как будто придаюсь воспоминаниям. Евангелина открыла дверь и выглядела как благовоспитанная девушка. Своими голубыми глазами она оглядела комнату; в конце ее взгляд остановился на моей сумке. - Ты нашла, что искала? Ее голос с медово-сладким акцентом звучал жестко как сталь. Я пришла к выводу, что Евангелина не тот человек, с которым можно было чувствовать себя безопасно. - Я думаю, да. - Я поставила фотографию. Она подошла ко мне, и я невольно сделала шаг назад. Но все, что она делала, это убрала волос с моего виска. Без слов она взяла мою поврежденную руку и посмотрела на нее внимательно. - Кажется, хорошо заживает. Я хотела вырвать руку и убежать вниз по лестнице, но я заставила себя стоять спокойно; я не хотела показать, что мне можно в чем-то упрекнуть. - Врач сказала, не так все плохо, как она думала. Она говорит, мне повезло, что не поврежден ни один нерв. - Везение - вещь непостоянная, - сказала я и убрала руку. - Тебе следует быть осторожнее. - Я подумаю об этом. - Ремень сумки врезался в мое плечо и я перевесила ее. - Мне нужно идти. Завтра мне нужно работать. - Конечно. Я провожу тебя до двери. Я следила за тем, чтобы сумка не ударилась о стену, и в последний раз шла вниз по знакомым ступеням. Мое сердце выпрыгивало, а запах из комнаты Верити с каждым шагом становился слабее. Но ее тайна была в пределах досягаемости - уверенность в этом зудела в кончиках моих пальцев. Люк сказал, что я должна ему что-то предложить, прежде чем он мне поможет. Теперь переговоры можно начинать.
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:29 | Сообщение # 7
Хотя после смерти Верити он ,словно заблудившийся медведь, нащупывал путь. Ковальски мог быстро действовать, если хотел того. Поэтому я встретилась со своим адвокатом на следующий день в полицейском участке. Я чувствовала, что выделяюсь, когда сидела там у входа, в воскресной одежде, несмотря на то что была среда, но так захотела моя мама. Она тоже хотела пойти, но в ресторане снова нехватало персонала. Кроме того, ее излишняя жеманность - это совсем не то, что мне нужно было в момент, когда я рассматривала фото подозреваемых и выуживала информацию из Ковальски. Вопреки моим предположениям , комната ожидания, в которую меня направили, была не убогая, а в бежевых тонах: бежевые пластиковые стулья, темно-бежевые стены, бежевый линолеум. Даже жалюзи, которые скрывали улицу, оказались из бежевого пластика. Воздух был несколько застоявшимся, лампы на потолке гудели, а люди проходили мимо, едва замечая меня. Анонимность в какой-то мере мне нравилась. Я пальцем обрисовывала инициалы, которые были выцарапаны на сидении рядом с моим, и мысленно вернулась к Люку. Был ли он другом для Верити? Они выглядели бы великолепно как пара, Верити - белокурая и сияющая, а Люк такой темный и пылкий. В отличие от меня она смогла бы его удержать. Она получила бы гораздо больше ответов и меньшее количество оскорблений от него. Точнее никаких оскорблений. Тем не менее я не могла поверить, что она выбросила наш план по поводу Нью-Йорка на ветер из-за парня, еще ради Люка. Она не была такой нечестной. Что бы не произошло между ними, во что бы не была она впутана... это было настолько ужасно, что она бросила меня на произвол судьбы. Я колебалась между страхом и обидой туда-сюда. И от одного и от другого мне становилось дурно. Женщина, лет пятидесяти, с хорошо подстриженными пепельными волосами, угловатым, умным лицом и в дорогом брючном костюме, вошла в приемную. Когда она заметила меня, подошла. -Мо? Я кивнула, нерасторопно поднялась и повесила сумку не плечо. Я оставила шар со снегом дома, спрятав в корзину с бельем. Брать с собой в полицейский участок украденное было более чем глупо, а еще потому что мама стирала белье только по понедельникам, корзина с грязной одеждой была самым безопасным местом в доме. В этот раз железные привычки мамы пригодились. -Эльза Стартон. Мы разговаривали вчера, - она пожала мне руку. Ее рукопожатие было крепкое, а на ногтях идеальный французский маникюр. -Рада познакомиться с вами, - сказала я и лгала вместе с этом по накатанной. Она выглядела устрашающе, как питбуль с духами Шанель №5. Я не знала, какой счет она выставит дяде Биллу, но даже сейчас я понимала, что она стоит того. -Мне тоже. Давай присядем на минутку. Кто-нибудь уже разговаривал с тобой, когда ты сюда пришла? -Полицейский на входе сказал, что я должна подождать здесь. -Отлично. Я не хочу сегодня столкнуться с какими-нибудь неожиданностями. Тебе нужно будет посмотреть несколько фотографий, и Ковальски еще раз задаст вопросы, которые он уже задавал в больнице. Если ты будешь в чем-то не уверена, предоставь это мне, - жестом она подозвала полицейского в униформе. - Скажите детективу Ковальски, что его час начался пять минут назад. Полицейский исчез за дверью "только для авторизованного персонала", и Эльза повернулась ко мне. - Есть что-то, что мне нужно знать, прежде чем мы войдем туда? Что-то, что ты забыла упомянуть по телефону? Я покачала головой. Конечно было много чего, о чем я не рассказала ей: кошмары, от которых я просыпалась в два часа ночи, Люк и его полуответы, мои попытки самостоятельно найти убийц Верити, но ничего из этого не входило в категорию вещей, которые должны знать Эльза и мой дядя. Моя благодарность к дяде Биллу за то, что он, очевидно, предоставил мне самого высококвалифицированного юриста, не означала, что я буду ему верить. Ковальски появился в двери, он выглядел уставшим и помятым, хотя был всего час дня. Эльза стерла бы его в порошок, и мысль об этом должна была придать мне уверенности. Вместо этого почувствовала легкое сочувствие к нему. Вероятно, он искал убийц Верити в неправильном направлении, но по крайней мере искал. Он держал в руках кофейную чашку с надписью "Лучший папа на свете" и толстую папку в другой. -Добрый день, миссис Стартон, - сказал он и поднял чушку в знак приветствия. -Привет, Мо. Спасибо, что смогла прийти. Он придержал дверь ногой и кивком пригласил нас войти. В конце коридора находилась комната наполненная письменными столами, шкафами для деловых бумаг и полицейскими. Гул голосов и телефонных звонков доносился до нас, но Ковальски повел нас в комнату по соседству. Мы сели за стол с одной стороны, Ковальски с другой. Эльза вытащила новый блокнот, положила его на стол и холодно посмотрела в глаза Ковальски. Молчание, один из его неприятных видов, распространилось между нами. -Вы не являетесь подозреваемой, - начал Ковальски внезапно, направил взгляд на меня, затем положил папку на стол и убрал в нее несколько бумаг. -Вам не требуется адвокат. -Если вы еще раз посоветуете моей доверенной, чтобы она отказалась от адвоката, тогда я подам иск на вас и город, так что в конце вы останетесь без штанов. Я укусила себя за внутреннюю сторону щеки, чтобы не засмеяться. Странно, что в такой момент мне стало смешно. Ковальски пристально посмотрел на нее, а потом снова обратил все внимание ко мне. - Мо, у меня есть пара фотоальбомов с фотографиями преступников. Типами, которые уже не раз совершали насильственные действия. Могли бы взглянуть на них? Скажите, покажется ли вам кто-то знакомым? Когда я ответила, мой голос звучал запуганно и хрипло, даже для моих ушей. - Я не успела их рассмотреть, перед тем как потерять сознание. -Однако можно ведь хотя бы попытаться, правда? -Я не знаю. Он подтолкнул первый альбом через стол, и я, открыв его, начала медленно листать. Ни один из изображенных мужчин не показался мне знакомым, но даже сейчас, когда мои воспоминания постепенно восстанавливались, я не была уверена, что именно видела в переходе. -Я вглядывалась в лица мужчин, недовольные, гневные, невыразительные, с кожей всех цветов, разного роста, но никого не узнала, ни капельки страха не возникло внутри, не всплыло никаких воспоминаний. Я покачала головой. - Мне очень жаль. Ковальски передал мне другой альбом. - Не переживай. У нас еще много, - я продолжала разглядывать фотографии и задавалась вопросом, как мне выманить информацию из Ковальски, когда он заговорил снова. -Мо, происходило ли что-то странное за последние пару недель? Кто-то околачивался в ваших излюбленных местах? Может даже несколько человек? Верити замечала что-нибудь? Вероятно, мне даже не придется юлить. - Верити была в Луизиане. Если и произошло что-то необычное, меня не было рядом, чтобы увидеть что-то. -Я имел в виду здесь, в Чикаго. Кто-нибудь вел себя подозрительно? Кто-то, кого вы не знали? -Я же сказала вам. Все было совершенно нормально, - то что я рассказывала ему все это время. Почему он не слушал меня? -Никаких новых воспоминаний? -Она уже ответила на вопрос, - вмешалась Эльза. -Нет, - сказала я сквозь сжатые зубы. Мое самообладание было напряжено как канат, и я могла себе представить себе, как оно порвется с громким щелчком. - Ничего нового. -Верити часто задерживалась по вечерам? -Ее не было все лето, - он снова и снова задавал одни и те же вопросы, как будто надеялся, что я изменю ответ. - Но в тот день она пришла на ужин? -Да, - ресторан моей мамы называется "Кристалл правды", что немного неловко было, особенно если там работаешь. Но она делает прекрасные пироги, поэтому она смогла пробиться. Ресторан небольшой, только восемь столов и барная стойка, которая видела лучшие дни, и настолько старомодное помещение, что оно уже почти снова вошло в моду. Верити, золотая и светящаяся, ненадолго заходила после обеда и заставляла помещение выглядеть более свежим и светлым, в ее традиционной манере, как она всегда делает. -Ты снова дома! Ты же должна была вернуться только через неделю! -мы обнимаемся и практически исполняем танец дружбы возле шестого столика. Верити пожимает плечами и убирает волосы с лица. -Я была готова вернуться домой. Я тяну ее к стойке. - Да? Расскажи мне все. -Практически нечего рассказывать, - говорит она и играет со перечнем пирогов дня. -И я не могу остаться. -Что случилось? -Ничего, - она снова убирает меню в держатель. - Мне нужно позаботиться о нескольких вещах. Во сколько ты заканчиваешь с работой? -В пять. -Давай и переночуй сегодня у меня, хорошо? От восьмого столика, где сидит мать с двумя озорными детьми, которые носились с остатками клубничного торта, на меня испуганно смотрит женщина, которая видимо прибегает к более жестоким мерам воспитания. -Конечно. Я едва могу дождаться, когда ты расскажешь мне все. Верити кивает, но смотрит куда-то мимо меня. -И вы не заметили никого, кто выглядел бы подозрительным? Ручка Эльзы тихо стучала по столу рядом со мной. Я потерла глаза, которые были сухими из-за недостатка сна и горели. Каждый раз, когда начинала дремать, эти темные фигуры набрасывались на Верити, и она кричала снова и снова, пока я стояла там и ничего не делала, слишком маленькая и напуганная, чтобы задержать их. Моя голова болела от усилий, которые я прикладывала, чтобы не заплакать перед Ковальски. Порез на моей руке пульсировал. Мой стул был жестким и действительно неудобный. Наверняка, они сделали это намеренно. Стены были простыми бетонными блоками, кроме зеркала позади Ковальски, так что мне не оставалось ничего кроме как смотреть на свое собственное отражение, особенно ужасную желто-лиловую контузию на лбу и круги под глазами. Я привыкла выглядеть довольно нормально. Ни красиво, ни страшно, просто мило. Представительно, как сказала бы моя мать. Но теперь я предлагала довольно интересный вид, в том же смысле как и авария на скоростном шоссе, которая притягивает любопытных. Я была эквивалентом туризма катастроф в вопросах красоты. -Мо? - настаивал Ковальски. -Никто не кажется знакомым оттуда? -Это бесполезная трата времени! - я захлопнула альбом с фотографиями преступников. Ярость вспыхнула во мне, чистая и острая. Это была не я, а девочка, которая лгала, кричала и кричала. Я была воспитана так, чтобы говорить тихим голосом и делать то, что от меня ждут. Но эта новая девушка... она получила ответы, где старая Мо только покачала бы головой. И я начала надеяться, что она останется надолго. Она была той подругой, которую заслуживала Верити. -Нет! В сотый раз нет! Все было полностью нормальным. Почему вы не слушаете меня? Эльза наклонилась вперед и вмешалась: - Моя подопечная уже ответила на эти вопросы, детектив. Задавайте новые, или мы сейчас же уходим. Ковальски опустошил свою чашку кофе. Он начал складывать бумаги, которые лежали перед ним, как будто он заканчивал допрос, и напряжение в плечах уменьшилось при мысли, что скоро я смогу сбежать. -Верити знала вашего дядю? Эльза застыла рядом со мной. -Конечно, - Верити и дядя Билли часто встречались в течение нескольких лет. Он был учредителем в квартале и в церкви. Было бы странно, если бы они не были знакомы. -И ваши семьи общаются до сих пор? Я извергаю тихий короткий звук от нетерпения, и Эльза хмуро посмотрела на меня. Я проигнорировала ее. - Они хорошо обходились друг с другом. Послушайте, я понимаю, вам не нравится мой дядя. Вам было бы приятно связать его с этим делом. Но вы ошибаетесь. Тот кто убил Верити не имеет отношения к моей семье. -Кто сделал это? Если у вас есть теория, Мо, или вы что-то знаете, тогда я с удовольствием послушаю. Правда. -Мы закончили, - Эльза встает из-за стола. - Мы в здравом уме, детектив, чтобы не помогать вам в ваших размышления, чтобы не вызывать беспокойств. До тех пор пока у вас нет вопросов, которые действительно имеют отношение к моей подопечной и смерти миссис Грей, Мо не будет в вашем распоряжении. Я вскочила на ноги и схватила свою сумку. Эльза вывела меня из комнаты, положив руку на плечо, назад по пыльным, безнадежным коридорам полицейского участка, а затем на улицу. Она опустила руку и показала на многоярусную стоянку поблизости. -Я думаю, что ты умная девочка, - сказала она на ходу. - Я поражена тем, как ты справляешься со всем, что произошло. Я посмотрела на нее наверх. Я вряд ли могла бы справиться с тем, что произошло, так же как если бы хотела стать акробаткой, которые выступают в цирке Дю Селей. Мне приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы вставать по утрам. Я разрывалась между гневом, который заставлял меня желать разрушить все вокруг меня, и истощением, от которого мне хотелось спрятаться под одеялом на следующие десять лет. -Твой дядя сказал, что ты была бы прекрасной ученицей. -Я прилежно учусь. То что через несколько дней снова началась бы школа, была мысль, которая снова поднимет мою популярность до потолка. У всех возникли бы вопросы. Все пристально смотрели бы на меня и шептались, и эта причина подталкивала меня перейти на домашнее образование. -Сегодня я не вмешивалась в допрос Ковальски, Мо, так как я хотела посмотреть, что он хочет разузнать. Теперь он выложил карты на стол, и мы должны установить несколько правил. О, замечательно. Именно это мне и нужно. Мы свернули к парковке, и я споткнулась в попытке догнать Эльзу, которая шла маленькими, но уверенными шагами. -Три простых правила. Первое, ты не разговариваешь с Ковальски без меня и еще с кем-то из полицейских. Вообще ни с кем. Если они захотят знать, как пройти на проспект Мичигана, ты звонишь мне. Если они захотят знать, как зовут твою собаку, ты звонишь мне. Я сказала ей, что у меня не было собаки, но лицо Эльзы было твердым как алмаз, официальным. Она продолжала: - Если захотят поговорить о погоде... -Я звоню вам. Понятно. -Правило номер два, если мы на допросе, ограничивайся короткими ответами. Да, нет, данные, даты. Ты отвечаешь исключительно на вопросы, которые он задает. -Я же уже сделала так! -Ты противоречила. Ты защищала своего дядю. Ты поставила под сомнение расследование. Это не твое задание, а мое. Я лучше в этом чем ты, и твой дядя хорошо платит мне, очень хорошо, чтобы я делала это, так что предоставь это мне. Мы остановились перед блестящим черным Мерседесом, и Эльза вытащила ключи из сумочки Hermes. Она не преувеличивала, что касалось ее цен. -Но ведь дядя Билли ничего не сделал. И как я должна узнать, что произошло с Верити, если я не буду задавать вопросы этому болвану Ковальски? Она тонко улыбнулась, когда открывала дверь и сделала мне знак садиться. - Ковальски - не болван. Он - опытный агент, который в данном случае пошел по ложному следу. И если ты хочешь вернуть его на правильный , тебе нужно позаботиться о том, чтобы твои ответы способствовали этому. -Вы имеете в виду, я должна врать, - я застегнула ремень безопасности и попыталась невинно смотреть. -Это не ложь, если они помогут ему найти убийцу Верити. Я не знала, какой след правильный. Я только предчувствовала, что была связь между Люком, Евангелиной и путешествием Верити в Луизиану. И этим тупым снежным шаром. Эльза одарила меня ненастоящей, конфиденциальной улыбкой, которую используют взрослые, чтобы показать нам, что они действительно на нашей стороне. Это то самое выражение лица, которое всюду сует учитель, и оно не работает так хорошо, ну не всегда. Эльза выехала с парковки и поехала по дороге. - Я знаю, что ты сказала, что ничего необычного не происходило, когда Верити вернулась домой, и что ты не вспомнила ничего нового о нападении. Но если все-таки там что-то... -Ничего, - сказала я и опустилась ниже в мягком, кожаном кресле. Я понимаю, что могла бы рассказать ей о Люке. Он был единственным связующим звеном, частью тайны, которая последовала за Верити домой. Он дал ясно понять, что не собирается мне помогать, а Эльза, кажется, была на моей стороне. И, все же, что-то удерживало меня от этого. Наверное, потому что Люк, хотя он и говорил так много отговорок, поступал так, как будто Верити действительно что-то значила для него. Или, вероятно, причиной было то, что мне не хотелось делать то, что от меня требовали. Неважно по какой причине, но я оставалась безмолвной, когда мы пересекли Инстертейт 57, движение вокруг нас замедлялось, так как приближался час пик. Эльза вздохнула. -Все, что я хотела сказать, это: если есть что-то, что могло бы помочь полиции, если рассказать им об этом в правильном направлении и помочь им раскрыть дело. Не этого ли ты хочешь? Я не думаю, что она намеренно разговаривает так снисходительно, но она говорила так, как будто бы я маленький ребенок, который не хотел есть манную кашу. Конечно, я хотела бы, чтобы полиция раскрыла дело, но ради Верити, а не ради дяди Билли. Он мог сам позаботиться о себе, особенно, если он платит для этого Эльзы. -Это третье правило? Рассказывать вам, о чем помню? Я имею в виду, если я вспомню? Одобрительная улыбка Эльзы исчезла. - Нет, третье правило звучит так: Не ври мне. Ложь может принести с собой много неожиданностей, обычно в самый неподходящий момент. Я могу разобраться с полицией, если только ты не хочешь, чтобы они не узнали о чем-то, но важно, чтобы мы контролировали ситуацию. Речь идет о том, кто владеет сведениями. Будь откровенной со мной, тогда я сделаю все, чтобы помочь тебе. Я уже сказала твоему дяде, когда он предложил мне взять твой случай. Я могла бы передать тебя вниз к одному из наших новых служащих, какому-нибудь юнцу, который только что сдал экзамены. Ты же не хочешь этого, Мо. Ты хочешь, чтобы я была на твоей стороне. Я видела нас в качестве победителей так, что я тяжело сглотнула. Считается ли это ложью, что я украла снежный шар? Никто не допрашивал меня по этому поводу, никто не спрашивал, воровала ли я что-то в последнее время. А также никто не спросил, не вру ли я. Конечно, это был формальный вопрос, но все же адвокаты придавали значение таким вещам, или? Эльза вела машину точно также, как она делала все остальное: быстро, решительно и агрессивно. Мои пальцы тверже сжались вокруг дверной рачки. Другие водители, кажется, тоже чувствовали это и вскоре уступали место, если она вставала плотно позади них. Велосипедисты, которые сами обычно ездили так агрессивно, что это казалось самоубийственным, уклонялись к бордюру и ждали, пока мы не проедем. -Я не понимаю, почему он так привязался к дяде Билли, - благодаря моему отцу мы привыкли к вниманию полиции. Мы практически знали сотрудников налоговой по именам. Но это было чем-то иным. Это выходило за грани слухов и надоеданий. Каждый идиот мог бы понять, что смерть Верити не имеет отношения к моему отцу или его делами, но Ковальски не хотел лучше забыть старую вражду и начать искать правду. Это было так нечестно, и это выводило меня из себя. Эльза ничего не сказала, превосходный образец относительно ее собственного совета. Ужас начал зарождаться во мне, несколько липких, черных усиков в моем животе, но я подавила его. - И все же дядя Билли не сделал ничего плохого, или? Она сменила тему. - Детектив Ковальски страдает от слишком узкого взгляда, что касается твоего дяди. Она не ответила на мой вопрос, и я как раз хотела указать ей на это, когда она бросила на меня взгляд. -Ты хочешь ответы, и я могу получить их для тебя, но не так, чтобы Ковальски продолжал концентрироваться на тебе и твоем дяде. Лучше все, что ты можешь сделать для тебя и твоей подруги - это придерживаться правил,- она припарковалась заскрипев шинами. -Это ясно? -Абсолютно. -Отлично. Я прощаюсь. Едва мои ноги коснулись тротуара, как она сразу вернулась назад в транспортный поток. Бар дяди Билли, Черный Морган, находился рядом с рестораном. Если хотелось, можно было бы начать в пять утра в ресторане и закончить позже в Моргане, даже не выставив ногу за дверь. Дверь в задней части склада связывала оба здания. Я росла бегая между этими двумя помещениями туда-сюда, пытаясь заниматься для школы там, где было максимально спокойно, мне приносили еду из кухни, которая как раз открывалась, играла в задней комнате или посещала постоянных клиентов за их обеденными столами. Когда я стала достаточно большой, чтобы выглядывать из-за стойки, я стала работать официанткой в ресторане. Не всегда добровольно: было неловко, если приходили дети из школы, и я ненавидела принимать утреннюю смену на каникулах, Слайс и Морган были также и моим домашним очагом как наш оранжевый кирпичный дом. Я потянула высокую, узкую черную дверь в Морган, и латунь была прохладная на ощупь. Внутри в темноте витал запах табака и виски, который впитался во внутреннюю обшивку из эбенового дерева. Деревянные жалюзи по обе стороны были закрыты; тонкие солнечные лучи проникали насквозь и распространялись по вытертому дубовому полу. Чарли, бармен, был занят тем, что вытирал стойку старым полотенцем. Он бегал между несколькими фигурами, которые склонились над своими стаканами или бутылками. Было не так много работы в это время: слишком поздно для обеда, слишком рано для мужчин, которые заканчивали свою смену на фабрике, и Чарли использовал затишье, чтобы все подготовить. Он выставлял свежие миски с орешками и кренделями, ставил в ряд стаканы рядом с водопроводным краном. В дальней нише дядя Билли с чашкой кофе и пересчитывал товар; он ждал моего рассказа о встрече. -Хочешь выпить чего-нибудь холодного, Мо? Там снаружи жарче чем в аду, - широкое, незначительное лицо Чарли просветлело, когда он улыбнулся мне и вытирал руки о белый фартук, который носил на поясе. Он уже наполнил один стакан льдом. Собственно, я не хотела пить, но выплескивать свою злобу на Чарли тоже самое как орать на щенка. - Кола лайт? Он украсил ее тремя вишнями, как он уже делал это, когда я был ребенком. -Пожалуйста, золотце. Как у тебя дела? Я пожал плечами. - Как у тебя дела? - медленно приближался вопрос, который мне нравился больше всего. Я слышала его миллион раз в день. - Очень хорошо. Дядя Билли хотел, чтобы я заглянула, - я кивнула назад. Черли бросил взгляд на типа в другом конце бара. Он был таким же незаметным как и все остальные, сидел одинокий и тихий. Перед ним рядом со стаканам лежала маленькая книга. -Хорошо, девочка, - сказал Чарли. - Побеседуем позже. Я взяла стакан и пошла в заднюю часть помещения. К моему удивлению отец Верити уже был там. - Что ты тоже можешь сделать, - сказал он грубым голосом. - Моя жена и я.. мы просто не можем... Дядя Билли встал и пожал мистеру Грею руку. - Конечно, - сказал он. - Она была прелестной девочкой, и это ужасно, что они не могут больше ничего предпринять. Передай сердечный привет от меня Пэтти и Констанце. Я остановилась, когда мистер Грей проходил мимо меня в тесном коридоре. - Мо, - начал он, но голос сорвался. Я ждала, скажет ли он еще что-то, но вместо этого он слегка прикоснулся к моему плечу прежде чем уйти. Он выглядел удрученным и бледным, как газета, которую оставили на улице под дождем. Я ощущала жгучую боль внутри, когда смотрела на него. -Присаживайся, Мо, - сказал дядя Билли властным, но дружелюбным голосом. -Живым приходится нести тяжелое бремя, не так ли? Я вытерла глаза. -Что хотел мистер Грей? -Мира, - ответил он через некоторое время. - А на это потребуется много времени. Теперь о том, как прошел твой допрос? -Я не смогла никого узнать, - я отпила глоток из стакана. - Мне показалось, что это довольно бесполезно. Ковальски задавал кучу вопросов и проигнорировал мои ответы. -Я думаю, он спрашивал обо мне. -Да. Но Эльза присекла это. -Я убежден в этом, - сказал он с довольной ухмылкой. -Это выглядит так, как будто им безразлично, кто убил Верити, - я не хотела говорить, но это вырвалось у меня. Он беспечно махнул рукой. - Эльза пошлет их в правильном направлении, моя дорогая. Она будет хорошо заботиться о тебе. Мне никто не нужен, кто будет обо мне заботиться, но мне казалось это было бы неблагодарным. Кроме того, дядя Билли еще никогда не был пойман. -Я хочу, чтобы они поймали тех, кто это сделал. Он кивнул. - Ты хочешь справедливости. Но это тяжело ограничиваться справедливостью и не мстить. -Есть различия? -Справедливость состоит в том, чтобы позволить заплатить им за боль Верити. Месть состоит в том, чтобы самому заставить их заплатить. -Я хочу и того и другого. -Конечно, ты хочешь этого. Но ты должна предоставить это другим, - строгость перекрыла сочувствие в его голосе. Боже, я сыта по горло, что все рассказывали мне, насколько осторожным я должен быть. Было слишком много изменений: смерть Верити, любопытство Ковальски, странности Люка; и тихая и осторожная больше не подходили ко мне. Это было мучительным. Также одиноким. Я провела семнадцать лет, безмолвно следуя каждому правилу регулирующего механизма. Это была большая часть хорошего. Но смерть Верити расколола мою жизнь на две половины, до и после, и ничто больше не было таким как прежде, как должно быть. Проблема была в том, что единственный человек, которому это известно, был Люк, и он совершенно не хотел мне помогать. -Твоя мама переживает за тебя. -Она всегда беспокоится, - возражаю я. -Все же ты знаешь, какая она. -Обстоятельства меняют ситуацию, Мо. В данном случае я на ее стороне, - это было чем-то новеньким. И нежелательным. -Почему? Он считал аргументы по кончикам пальцев. - Ты единственная свидетельница убийства Верити. Тебя видели как ты разговаривала с полицией, что делает тебя фактором неопределенности. И ты правда милая девочка, но не особенно хороша в том, чтобы защитить себя сама. Кто бы ни убил Верити, убил бы и тебя. Кто сказал, что они не попытаются довести все до конца? От кондиционера на моих руках появилась гусиная кожа. - Это сумасшествие. Я не важна ни для кого. -Мне важна. Твоей матери тоже. -Я имею в виду, никому, кто бы... - я беспомощно махала руками. - Никому злому. -Это благоразумно. Я обещал твоим родителям, и не нарушу своего слова, Мо. Нравится тебе или нет, это моя обязанность, защищать тебя, - он поднял руку и махнул рукой через стойку, чтобы заказать свежую чашку кофе. -Защищать меня... Как? - Я поставила стакан и сложила руки на груди. Тип за стойкой безмолвно стоял возле дяди Билли; выражение его лица было холодным и отрешенным. Он кивает мне один единственный раз и поворачивается к моему дяде. Теперь, когда я увидела его лицо, я знала абсолютно точно, что он не был обычным гостем. Он был осложнением. Большим. -Мо, это Колин Доннелли. Твой охранник.
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:30 | Сообщение # 8
-Закрой рот, Мо, а то муха залетит. Я сжимаю губы и зло смотрю на дядю Билли, из-за того парня и из-за моего дяди. -Ради твоей безопасности, - сказал он успокаивающе. Я осела не впечатлившись. Я едва заметила типа, когда он вошел. Если он собрался меня защищать, мог бы хотя бы постараться внушить страх, а не показывать скуку. Привлекательный, грубый, с закаленным видом, но однозначно заскучавший, с ноткой досады. Светло-коричневые волосы, были коротко подстрижены, и его темные, твердые глаза осматривали меня оценивающе и, кажется нашли меня незначительной. Несмотря на жару он был одет в штаны с карманами по бокам и сверху белую хлопковую рубашку с засученными рукавами. -Мне не нужен охранник. Снова начинается школа. Он что пойдет за мной в школу святой Бриджит? Он выглядит слишком взрослым для курса по химии, - я прищурила глаза. Студент-химик, или, вероятно, даже для докторской. Но кое-что в том, какой он внимательный и неподвижный, подсказывало, что он набрался опыта не из книг. Я осмотрела его мышцы, которые выделялись как вырезанные из камня в предплечьях, и рубашку, которая так обтягивала его плечи. Его руки были огромными и казались хваткими, поцарапанными и в шрамах. Он ответил на мой взгляд, и мои щеки покраснели. Вероятно, я недооценила его. Дядя Билли кивнул. - Ты можешь совершенно спокойно продолжать свою жизнь, Мо. Он будет провожать тебя в школу и на работу, отвозит домой и все время держать тебя в поле зрения, пока вечером не подоткнет тебе одеяло. Краснота распространилась дальше. - Уже долгие годы никто не подтыкает мне одеяло. -Все равно. Это только для того, когда ты выходишь куда-нибудь. Если Доннелли был бы тогда с тобой, тогда, возможно... - он не закончил предложение, и я не поправляю его, несмотря на то что мои пальцы сжимаются вокруг стакана так сильно, что костяшки на них белеют. -Это глупо, - сказала я. Мой голос звучал разочаровано, даже в моих собственных ушах. - Никто не должен за мной присматриваться. Это бесполезная трата времени и расточительность. Все заметят его! Как я должна объяснить его присутствие в школе? -Тебе не нужно. Ты должна в первую очередь заботиться только о своих делах, - он смотрел на меня расчетливым взглядом, которым он оценивал лошадей на гоночном треке. -Твое имя может быть и Фитцжералд, но ты при этом ты еще и Грейди, а мы не оправдываемся, - у него снова это выражение лица, которое убеждало и более смелых людей. -А что насчет моей личной жизни? Я не хочу, чтобы кто-то преследовал меня и .... -Достаточно, - дядя Билли ударил рукой по столу так, что столовые приборы подпрыгнули, а чашка на блюдце упала на бок. -Твоя мать полностью напугана, Мору, ты исчезла во время погребения, но эта капля в море. Я не допущу, чтобы моя сестра проводила дни напролет, ожидая звонка, а потом осматривала то, что осталось от твоего тела. До тех пор пока я не приму другое решение, Доннеелли наблюдает за тобой. Ни слова больше о деле. Что-то не так. Дядя Билли был помешан на контроле, но это казалось преувеличением, даже для него. Мой дядя привык к выпадам моей матери. Но у него обычно получалось унять ее, успокоить, только так я смогла пойти в прошлом году на школьный бал. Если дядя Билли нанимал кого-то, чтобы следить за мной, то не потому что моя мать волновалась. У него были на то причины. И я могла бы поспорить на все чаевые за все лето, что он не назвал бы их мне. Пока дядя Билли разглагольствовал, Колин просто стоял рядом, убрав руки за спину, направив взгляд на стол между нами. -Теперь пожмите друг другу руки, скажи ему привет, как вежливая молодая леди, как ты была воспитана. Я почти дрожала от гнева и унижения. Как он мог разговаривать со мной перед этим парнем как с пятилетней. Но я протянула руку, и Колин коротко пожал ее. Его кожа была мозолистой и грубой. Соприкосновение закончилось, прежде чем я была готова к этому. - Я рада.. познакомиться с тобой. -Полностью взаимно, - крохотная улыбка мелькнула в уголке его рта, и внезапно я поняла, что Колин тоже особо не хотел меня охранять, так же как и я не хотела находиться под охраной. Наблюдение за католической ученицей, наверное, далеко внизу списка в опыте охранника. Я выскользнула из ниши. - Мне нужно идти, - сказала я. - Сделать покупки. -Мы возьмем мой грузовик, - ответил Колин. -Это недалеко. Я могу дойти пешком. Он пожал плечами. - Мы можем пойти пешком. Дядя Билли встал, обнял меня и одарил коротким поцелуем в щеку. Это был его способ сказать мне, что буря миновала. - Так будет лучше, золотко, - прошептал он. Снаружи меня окутала жара и яркий свет, но я не замедлила шаг. Колин молча следовал за мной. -Мне не нужна нянька, - выпалила я, когда мы проходили мимо химчистки на углу. -А мне не нужно это упрямство. Послушай, ребенок, я здесь не для того, чтобы сделать тебя несчастливой. Иди в торговый центр, делай ногти, отдавай шесть евро за чашку кофе или что ты там всегда делаешь. Я не буду стоять у тебя на дороге. Ты даже не узнаешь, что я здесь. Конечно. Никто не заметил бы привлекательного парня с постоянно темным выражением лица, который следит за каждым моим движением. Все совершенно нормально. -Я не иду в торговый центр, - рявкнула я. - И ты не можешь просто называть меня "ребенок". Сколько тебе вообще? Двадцать два? -Достаточно взрослый, чтобы у меня не было никакой цели спорить с твоим дядей. И если ты еще не заметила, Билли склонен к тому, чтобы получить то, чего он хочет. -А то чего хочу я, не играет никакой роли? -Я ценю, это зависит от того, что ты хочешь, - он бросает взгляд назад во время ходьбы. - Мне кажется, твоя собственная безопасность должна стоять сейчас на самом верху твоего списка желаний. Должна бы, но нет. Найти убийцу Верити стоит на первом месте. Все остальное дальше, начиная со второго места. Однако, я не стараюсь объяснить это Колину. - Впрочем, я не пью Латте. И не делаю ногти. Колин некоторое время пристально смотрел на меня, прежде чем кивнул. Внезапно я почувствовала, что люди, с которыми я проводила большее количество времени с недавних пор, были членами семьи, либо состояли на зарплате у дяди Билли. Мысль об этом еще больше расстроила меня. -Итак, это твоя работа? - спросила я и позволила проникнуть в голос больше снисхождения, как только могла. - Играешь личного охранника? Он встал передо мной, преграждая мне дорогу и медленно приближал ко мне краснеющее лицо. Невольно я сделала шаг назад. И еще один. Он двигался дальше, до тех пор пока я не оказалась вжата в стену магазина автозапчастей. - Я не играю. Ты, вероятно, не по годам умная малышка, но твой дядя беспокоится о тебе. Ты действительно думаешь, что он будет нанимать кого-то, кто играет роли? Я тяжело сглотнула и уставилась на воротник его рубашки, биение пульса на его шее. Если раньше я считала его безвредным или непосредственным, я однозначно ошиблась, или он был дьявольски хорошим игроком в покер. Искорка страха, или что-то похожее, зажглась в моей груди. -Нет. -Совершенно верно, - он отступил назад, и я смогла выдохнуть. Он указал на банк. -После тебя. Мы снова идем, и я незаметно вытираю вспотевшие руки об юбку. -Я работаю на твоего дядю на стройке, - говорит он через некоторое время мимоходом. - Как столяр. Так что я собственно не нянька. Я пытаюсь ответить подобным тоном. - Что из этого твоя настоящая работа? -Именно то, которая оплачивает счета в конце месяца, - он пожимает плечами. - Твой дядя всегда хорошо относился ко мне. Ему нужна была помощь, и я был готов. Да. Он выглядел таким восторженным. Я охотно спросила бы его, в чем именно дядя Билли хорошо к нему относился, но мы уже пришли в банк. Он кивнул мне в очереди к автомату. - Увидимся, когда ты закончишь. Я ждала, пока подойдет моя очередь, и украдкой бросала взгляд на Колина. Он стоял, прислонившись к автобусной остановке по близости, и держал в руках выпущенный выпуск Sun Times, в то время как его глаза обыскивали улицу почти не отвлекаясь. Я почти чувствовала, как его взгляд скользил по мне, но он никогда не перехватывал мой. Я должна была бы согласиться в одном, он был незаметен. Он следовал за мной по всему супермаркету, но оставался довольно далеко позади меня так, что я замечала его только, если целенаправленно высматривала его. Когда я закончила, он снова стоял на улице и читал спортивную часть. -Вот, - я протянула ему самый тяжелый пакет с покупками. -Это не относится к моим задачам. -Я не могу нести их все вместе, - сказала я. - Если кто-то попытается меня убить, я разрешаю тебе уронить пакет. Он засопел. - Готовы ли мы? Я кивнула. Назад в грузовик, - он кивнул головой в сторону ресторана, и я подала ему еще два пакета. Я практически уверена, что мне удалось стереть самодовольную ухмылку с моего лица, по крайней мере до тех пор, пока он не смотрел на меня. На какое-то мгновение казалось, что неуютная ситуация скорби и гнева, которые душили меня, исчезла, как будто бы я была вполне нормально девочкой, которая таскалась с парнем во второй половине дня. И тогда исчез свет, так как как я могла чувствовать себя так, если Верити больше не было? Весь обратный путь до ресторана Колин шел вместе со мной, безмолвный и бдительный. Он был проблемой. Как я могла привести убийцу Верити к ответу, если он всегда находился от меня на расстоянии полуметра? Он бы рассказал моему дяде обо всем, и тогда мне не нужен был бы телохранитель, так как меня закрыли бы в моей комнате. Да, однозначно проблема. Мы добрались до грузовика, помятый, ржавый, красный Форд. Коллин бросил продукты в грузовик, где стоял блестящий стальной ящик с инструментами, замок на котором был размером с мой кулак. Сколько дядя Билли ему не платил, это ни шло ни в какое сравнение с гонораром Эльзы. По-видимому было проще выпустить меня из гнезда, чем препятствовать тому, чтобы я погибла. Это было глупо думать или даже что-то говорить, поэтому я сжала губы и влезла в маленькую кабину водителя. Она была меньше, чем я ожидала, а сидение было покрыто серым материалом. Пахло кофе и опилками, и на сидении лежал зачитанный экземпляр романа Штайнбека. Колин сел в машину на мгновение позже и наклонился вперед, чтобы вытащить пистолет из под рубашки. Во второй раз с тех пор как я познакомилась с ним, моя нижняя челюсть упала вниз. Он что-то сделал с пистолетом и убрал его в бардачок. Тогда он откинулся назад, вставил ключ в зажигание и пристально посмотрел на меня такими глазами, которые были такие темными, что действовали как обсидиан. -Не брать, - рычал он. - Поняла? Я старалась не шевелиться даже слегка. -Это я же беру его, - он повернул ключ и грузовик завелся. -У тебя есть пистолет? - глупый вопрос. Он лежал всего в двенадцати сантиметрах от меня за тонкой пластиковой дверкой. Я глубже вдавилась в движение. Колин не отвечал. -Моя дядя знает об этом? Взгляд Колина однозначно подразумевал, что, если я была настолько глупа, лучше позволить злодеям меня схватить. - Конечно он знает, - сказала я и сама ответила на свой вопрос. - Ты знаешь, что пистолеты запрещены в городе? Колин вздохнул и схватился за руль, без сомнения, для того, чтобы не начать душить меня. Я еще раз попыталась. - Огнестрельное оружие опасно. Это его смыл и цель. Лучше, если ты не расскажешь своей матери ничего об этом. -Что ты имеешь в виду? - спросила я саркастически. - Ты знаешь, как с ним обращаться, не так ли? -У меня есть очень хорошее представление об этом, - он повернул ключ несколько более сильнее чем необходимо при зажигании. -Ты уже подстрелил кого-то? Мускул вздрогнул на его подбородке. Он не ответил, что не было совсем утешительно. Разумеется, пистолет был бы очень полезным, если бы я выслеживала убийцу Верити. Для защиты. Я посмотрела на бардачок. - Научишь меня стрелять из него? -Нет. -Если кто-то охотится за мной, я должна уметь защититься себя сама. -Нет. -Но я... -Мо, - мы остановились на светофоре, и он бросил на меня взгляд. -Если кто-то подойдет к тебе так близко, что тебе придется защищаться, значит он прошел через меня. И если он прошел меня, то пистолет тебе уже не поможет, - выражение его лица было серьезным, но не озабоченным, как будто это было невозможно, чтобы что-то подобное произошло. Разумеется, я считала слишком много вещей невозможным, чтобы чувствовать себя спокойнее. Резко загорелся зеленый свет, и он свернул вместо того, чтобы поехать прямо. -Ты едешь в неправильном направлении, - сказала я. - Через Вестенрн Авеню можно быстрее добраться до 91 улицы, - он бросил взгляд в зеркало заднего вида. -Я знаю. -Значит мы не едем домой? - мне очень хотелось нарушить это напряжение, возникшее в машине. - Мы едем другой дорогой. -Почему? -Ты каждый день пользуешься одной и той же дорогой каждый день, не так ли? -Я езжу на автобусе. Так как у меня нет другого выбора. -На автобусе ты ездила одна, - сказал он. - А мы будем брать попеременно различные пути, чтобы было невозможно предсказать твое передвижение. -Ты не особенно хорошо знаешь меня, не так ли? - я была практически воплощением исчислимости. -Нет, - он слегка улыбнулся, когда мы остановились возле дома. - Но я еще познакомлюсь с тобой. Я взялась за дверную ручку, неуверенная как я должна реагировать. - Спасибо за поездку, - сказала я, и это выглядело так, как будто выходит он. - Я могу сама занести покупки в дом. -Я должен осмотреть дом, - возражает он. -Этот парень? в моем доме? это мысль вызвала внутри меня панику. Оставила ли я валяться свое нижнее белье? Сушится ли еще лифчики в ванной? Лежало ли где-нибудь издание Космополитен со статьей "Семь способов соблазнить мужчину"? Колин вытащил из бардачка пистолет и снова убрал его под рубашку. Он носил что-то вроде кобуры из черной кожи, которая ненадолго выглянула из под одежды. -Ключ? - он поспешил к входной двери мимо меня. Я вытащила связку ключей из сумки, и он вырвал ее из рук. -У кого еще есть комплект ключей? - он проигнорировал мой протест, когда открывал дверь. -Я. Моя мама. Вероятно дядя Билли тоже, - я остановилась. - Верити. Он осмотрелся, и его фигура не давала мне возможности заглянуть в гостиную. - Новые замки. Сигнализация, - бормотал он, пока бродил по дому. - Выходы? -Ну, входная дверь, в которую ты вошел, ты уже знаешь, наверное... - я остановилась, когда он повернулся ко мне, лоб нахмурен и показывая мне рукой "Давай уже!". -Есть еще задняя дверь на кухне. Нам не нужна сигнализация. У нас вряд ли есть что-то ценное, что хотели бы украсть. -Хочешь, чтобы я переехал сюда? Я зацепилась ботинком за выцветший восточный ковер. - Нет! -Тогда вы установите сигнализацию, - он продолжил обход дома, как будто бы меня не существовало, осмотрел окна и покачал головой, очевидно, разочарованно. Я попыталась посмотреть на свой дом его глазами, это было мучительное чувство. Я жила здесь с момента моего рождения. Комнаты были такими знакомыми, что я могла спокойно ходить в темноте и не наталкиваться на мебель, для такой рохли как я, это было довольно впечатляюще. Я никогда не осматривала квартиру с другой стороны. Здесь никогда ничего не менялось. Я побежала за Колином и коснулась тонкой трещины на оконном стекле. Дом был естественно убран. Моя мама была очень педантична в этом. Мои школьные фотографии были аккуратно расставлены на полке над камином, которым мы никогда не пользовались. Фотографии мало отличались друг от друга: школьная форма, коричневые волосы, завязанные в конский хвост или пучок, натянутая улыбка и слегка наклоненная голова, как делают все. Тут же была единственная фотография моего отца, отодвинутая назад. На фото он держит меня на коленях, и мы катимся вниз по горе в парке. Мне было примерно три года, а мое лицо наполовину объято ужасом, наполовину восхищением. Колин бросил мимолетный взгляд на фотографию, затем снова посмотрел на меня. -Твой старик? Я кивнула. Он взглянул еще раз, теперь внимательнее. - Ты похожа на него. Одинаковые глаза. Однако, на этом сходство заканчивалось, как я хотела верить. Но он уже продвинулся дальше, а я повернула фотографию к себе и повнимательнее всмотрелась в нее впервые за долгие годы. У меня было толстощекое лицо, как у большинства маленьких детей, глаза прищурены, но глаза моего отца были великолепны коричневые, цвета лесного ореха и расставленные далеко друг от друга. Я не заметила никакого сходства. Наш диван видал уже и лучшие дни. Потертые места выцветшей синей парчи были спрятаны за гобеленовыми подушками моей прабабушки и аккуратно сложенным желтым шерстяным одеялом, которая связала моя мать, когда я была младенцем. На стене висели книжные полки со старыми словарями, книгами об Ирландии, старые выпуски National Geographie и большое количество кулинарных книг, которые толпились вокруг телевизора. Узамбарская фиалка и другие цветочные растения стояли на равном удалении друг от друга. Все было в полном порядке и в тоже время жалко, я спросила себя, что Колин подумал насчет этого. Его тщательная инвентаризация дома, кажется, включала в себя каждую мелочь, ничто не ускользнуло от его внимания, но несмотря на его замечание о фотографии он не показывал никакой видимой реакции. Он пошел назад на кухню, осмотрел столешницу, которая была настолько чистой, что она потеряла свой блеск, платок вышитый крестиком висел над кухонным столом, и маленькая чаша со святой водой рядом с задней дверью. -Хочешь чего-нибудь выпить? - спросила я и пошла к холодильнику. -У нас есть вода, лимонад... холодный чай.. молоко? Кола лайт? Он неохотно покачал головой и пошел дальше через комнату. Он вышел через заднюю дверь на крытую веранду со старой плетеной мебелью и качелями. Это было мое любимое место во всем доме. Потолок был небесно-голубой, пол блестяще зеленый. Верити и я, еще до того как пойти в старшую школу, покрасили собственноручно. Хотя там был всего лишь один вентилятор вместо кондиционера, на веранде было прохладно и прекрасно. Я все еще могла представить себе там Верити, вытянувшуюся на качелях, перекинув ноги через спинку, и мягко раскачивающуюся туда-сюда. Она читала новый номер People, злословила о прическах знаменитостей и о том, кто из бывших детских звезд потерял контроль на этой неделе. Боль так внезапно и сильно охватила меня, что мне пришлось облокотиться на дверную раму, чтобы не упасть и бороться, чтобы держать под контролем мои слезы. Через две минуты Колин зашел обратно. -Твоя комната наверху? - не дожидаясь ответа, он пошел вверх по лестнице. Я отстранилась от двери. - Да, но... Подожди. Можешь подождать минуту? -Минуту, - сказал он, но я уже бежала мимо него, и мои сандалии стучали по дереву. Я распахнула дверь. Уже семнадцать лет моя мама настаивает, что я должна держать мою комнату в порядке, если вдруг кто-нибудь неожиданно придет, но я игнорировала ее. Теперь комната выглядела так, как она предсказывала, как будто через нее прошел торнадо. Я собрала одежду в охапку и запихнула во встроенный шкаф, даже не обратив внимание чистая она или нет, затем я спиной надавила на дверцу шкафа, чтобы та закрылась. Задвинула каверзную стопку с Cosmo и Teen-Vogue ногой под кровать, рукой смела всю косметику, безделушки для волос и крем против прыщей в открытый ящик и вовремя натянула розово-зеленое одеяло, сшитое из отдельных кусков, на место. -Мо! - крикнул Колин. - Боже, ты что там ремонт делаешь, ребенок? - его тяжелые шаги раздавались на лестнице. -Только одну секунду! - На моей прикроватной тумбочке сидел Богарт, медвежонок из моего детства, мех был потертым и не хватало одного глаза. Неудивительно, что Колин считал меня ребенком. Безмолвно извиняясь я засунул Богарта под подушку, после этого уселась на кровать и пыталась выглядеть безразличной. Колин появился в двери, и когда зашел в комнату, все стало выглядеть таким маленьким, как игрушка. Бело-золотая мебель, которая принадлежала еще моей матери, выглядела крохотной по сравнению с его массивной, мужской фигурой. Он проверил засовы на окнах и осмотрелся вокруг. - Ты часто смываешься? -Что? Нет, - на этот раз я сказала правду. -Тогда это остается как раньше. Дай мне свой телефон, - весь в ожидании он протянул мне свою руку. Так много о теме "Разговоры во время знакомства". Я вздохнула. Здесь, в моей спальне, стоял парень, впервые за семнадцать лет, который не был моим родственником, и мне не хотелось ничего другого кроме как, чтобы он ушел. Он открыл телефон и начал записывать номера. - Во сколько завтра утром начинается школа? -Без четверти семь, - я предвидела его следующий вопрос. - Заканчиваю около трех, но обычно занимаюсь там еще чем-нибудь. Это несколько непредсказуемо. Он посмотрел нахмурившись на телефон. -Хорошо. Я буду около трех у школы. Не покидай здание, пока не увидишь меня. Если что-то изменится, ты звонишь мне, - он повернул телефон ко мне. - Видишь? Быстрый набор номера через цифру один. -Это был... - номер Верити. Я быстро захлопываю рот. Как можно было так просто удалить его? Я позволила себе опуститься на кровать, дыхание свистело в груди. Колин подавал мне телефон, но я махнула в сторону письменного стола и отвернула лицо от него. Однако, мне даже не нужно было стараться утаивать мою реакцию. Он продолжал игнорировать меня и осматривал комнату. - Если что-то меняется, звонишь мне. Если что-то кажется подозрительным, звонишь мне. Если происходит плохое, если нужна помощь... -Я поняла уже. Но что если ты на работе? Теперь он смотрел на меня. - Ты- моя работа. -А что с... -Я вернусь на стройку, если мы решим, что ты в безопасности. -Хорошо, я уже решила. Он засмеялся тихо и тепло. - Это не ты должна решать, ребенок. Все, хватит. - Прекращай называть меня "ребенок"! - он он взбесил меня: мой мобильный телефон, веранда, и он еще не заметил, что она была чем-то особенным, и он думает, что просто может решать за меня, что правильно, а что нет. Как будто в моей жизни еще было недостаточно людей, которые делали это! Но для того чтобы объяснить это, нужна энергия, которой я не располагала. С придурковатой кличкой было легче бороться. Кроме того ничего детского не происходило в последнее время в моей жизни. Он остановился и посмотрел на меня прямо. - Прости. Он говорил откровенно, но я не почувствовала себя лучше. Проблема была не только в том, чтобы начинать новый учебный год с нянькой, даже если она была такой опасной и совершенной как Колин. Узнать, кто убил Верити, без того, чтобы не привлечь его внимание, было бы практически невозможно, а он сразу бы рассказал обо всем дяде Билли. -Итак ты должен сообщать моему дяде все, чем я занимаюсь? - я играла маленькой шкатулкой для украшений на моем ночном столике и раскладывала модные украшения, которые красовались на крышке. Это давало мне возможность не смотреть на корзину с бельем, в которую я закопала снежный шар. -Я должен защищать тебя. -Значит шпионство только дополнительная задача? -Ты пытаешься что-то скрыть? Нет, как раз наоборот. Я пытаюсь кое-что узнать. Я повернулась и одарила Колина своей лучшей улыбкой, такой беспечной и невыразительной, что моя мама гордилась бы мной. - Я похожа на ту, чья жизнь может быть безумно интересной? До прошлой недели моя жизнь была безумно скучно, - я остановилась и вспомнила о моем однообразном лете. - Мне не хватает этого. Коллаж на стене, подарок Верити к моему шестнадцатилетию, привлек его внимание. Он осмотрел его так же пристально, как и все остальное. Мне стало легче, что его внимание больше не приковано ко мне. Так было легче дышать. -Мне очень жаль, что такое случилось с твоей подругой, - сказал он. -Ты веришь, что полиция найдет ее убийц? Некоторое время он смотрел прямо мне в глаза, а затем отвернулся и стал осматривать комнату. Помедлив, он снова стал рассматривать коллаж. На нем были фотографии Верити и меня в одну из пятниц, когда мы ночевали вместе: прически и макияж были превосходны, но на нас были старые футболки и пижамные штаны из фланели. Верити строила позы перед камерой, надувала щеки, кривила губы, или надувала их как танцовщицы в клубах, в то время как я смеялась над всей этой нелепостью. Нам было двенадцать, может тринадцать, но все равно были все признаки того, какой красивой будет Верити уже через несколько лет. Я стояла в той же самой позе, но выглядела как переодетая девочка. - Они будут пытаться, - сказал он. - Твой дядя работает над этим. Я решила спросить дядю Билли потом, почему каждый пытается сделать вид что работает, хотя ничего не делает. Но даже мысль об этом казалась смешной. Тогда я решила подумать о другом и сосредоточилась на том, чтобы распутать ожерелье. -У тебя есть друг? - спросил он. Украшение упало. - Нет. Я имею в виду, у меня уже были друзья. По крайней мере уже встречалась с парнем. Я же не монашка. Но не было ничего серьезного, - выпилила я из себя. Колин приподнял бровь и смотрел темным, веселым взглядом. -Я не очень опытна в этом. Обязательства. И мальчика в старшей школе... Ну, ты же сам был одним из них, или? Ты знаешь какие они. Они... Он поднял руку. - "Нет" было бы достаточно. -Ой. Он проверил комнату еще раз и вышел, спустившись по лестнице. Я последовала за ним. -Школа, ресторан, газета, - бросил он через плечо. - Занимаешься еще чем-нибудь? Я тяжело сглотнула и уставилась в линии, где плинтус соединялся со стеной. - Нет. Очень скучно... Что насчет тебя? Нянька, работа столяром, еще что-нибудь? Подруга? Он проверил засов на окне в ванной и пошел вниз по лестнице. Проверка была окончена. - Нет. -Ты знаешь, что тебе не нужно здесь оставаться? Я никуда не иду сегодня вечером. Вокруг его серых как метал глаз образовались маленькие морщинки. - Ты пытаешься отделаться от меня? До тех пор пока не установят сигнализацию, я останусь здесь. Ты хочешь чтобы я сидел в грузовике или гостиной. -Грузовик, - сказала я. Ничего хорошего бы не вышло, если бы он оставался поблизости. Представление об этом заставило перевернуться все внутри. - Определенно грузовик. -Хорошо. Увидимся утром. Я смотрела ему в след, когда он сбежал вниз по широким цементным ступеням и вернулся к грузовику. Он кажется устроился поудобнее, откинул сидение назад и вытащил книгу, которую я уже видела. Отлично. Это достаточно, чтобы заработать клаустрофобию. Я вернулась в комнату. Грузовик Колина стоял непосредственно перед моим окном и, когда я начала подсматривать, он поднял руку в знак привета, в то время как, кажется, его глаза не отрывались от книги. Если он наблюдал за передней частью дома, это значит, что он не видит заднюю часть. С момента нападения я не выходила на веранду. Мне было тяжело, и там было слишком одиноко, кроме того моя мать имела больше возможности следить за мной там. Веранда больше не была убежищем, а скорее тусклым напоминанием. Я осмелилась продвинуться вперед и следила за тем, чтобы не рассматривать неразбериху из журналов и воспоминаний, которые были разбросаны по всему помещению. После того как открыла дверь, я проскочила в проход за нашим домом, даже не думая о том, куда хочу пойти. Мне было все равно, главное подальше от слежки Колина и ото всех призраков в моем доме. Мои ноги едва коснулись земли, когда зазвонил мой телефон; в тихой второй половине дня он звонил слишком громко. - Алло? -Что это было? Ты пытаешь отделаться от меня? - голос Колина был скорее веселым, чем гневным. Что было неплохо. Моего гнева было достаточно на двоих. -Как ты... -В следующий раз, хотя бы, опусти жалюзи. Или еще лучше, если мы позаботимся о том, чтобы не было никакого следующего раза. О да, Колин был огромной проблемой.
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:32 | Сообщение # 9
Пройти мимо Колина в свою комнату и захлопнуть дверь было достаточно. Всего пять секунд. И тогда я поняла, что застряла в комнате до конца вечера. Мне было больше нечем заняться кроме как рассматривать снежный шар Верити. В свете настольной лампы шар выглядел совершенно гладким, никакого стыка, где он был бы склеен, никаких дыр в подставке, где можно было бы слить воду и снова налить. Я еще раз встряхнула его. Все же внутри должен был быть снег, или? Так много тайн. Так много лжи. Я всегда думала, что существовала разница между этими двумя вещами, но теперь они, кажется переплетались друг с другом. Почему Верити не говорила мне правду о Новом Орлеане? Было ясно, что она рассказала мне только поверхностные моменты. И этот ухмыляющийся, раскрашенный арлекин не собирался ничего мне рассказывать. Я услышала, как мама поднимается по лестнице. Ее голос был более веселый и звонкий, но сдержаннее чем обычно. -Мо? Ты там наверху? Я убрала снежный шар в сумку. Моя мать открыла дверь, даже не постучав. На ней все еще была обычная рабочая одежда, юбка цвета хаки до колен, хлопковая блузка с синими и белыми цветами и благоразумные низкие ботинки с плоской подошвой. На сколько я могу вспомнить она всегда выбирала утреннюю смену и вовремя приходила домой, чтобы проверить мою домашнюю работу и подготавливать ужин. Я не была уверена, когда из этого примера вместо чистой привычки превратилось во что-то душащее. -У нас гость. -Он не гость. Он работает на дядю Билли. Она сжала губы. - Этот молодой человек здесь, чтобы помочь мне. Это делает его гостем. Ногой я подтолкнула сумку подальше под письменный стол. Я приняла во внимание, моя мама считала, что любезность была ничем другим, за что нужно платить, но это не стоит свеч. У моей матери и так было слишком много забот. Она разгладила одеяло и вытащила Богарта из под подушки, куда я спрятала его. Она посадила его в центре и ласково погладила его. - Я рада, что все выяснилось. Билли говорит, что в полицейском участке все прошло хорошо. Конечно, она спросила его об этом, не меня. - Адвокат, кажется, довольна хитрая. Но я не смогла никого узнать. Что, если она не найдут людей, которые сделали это? -Она найдут их, - сказала она энергично. - И тогда мы сможем оставить все позади. Я была единственная, кто не хотел оставлять смерть Верити позади себя? Казалось, как будто я бросала ее на произвол судьбы во второй раз. Моя мать кивнула в сторону лестницы полная надежды. - Наш гость? Вздохнув я последовала за нею вниз. Колин встал, когда мы вошли на кухню. -Я могу подождать на улице, миссис Фитцжеральд. Мне жаль, что я застал вас врасплох. -Ну не говорите глупостей! Мы еще даже не предложили вам чего-нибудь поесть, - говорила она, проявляя заботу, чтобы даже в мыслях не было того, что гость не останется на ужин. Она наглядно смотрела в безупречно прибранный холодильник. -Тут у нас не много всего... Булочки с корицей? Я пекла их вчера, но они еще свежие. Колин снова опустился на стул. - Не думаю, что я когда-нибудь ел что-то домашнее. Он просто не мог сказать что-то лучше. Ему даже удавалось говорит откровенно несмотря на грубую внешность. Моя мать сияла и поставила булочки в микроволновую печь, чтобы подогреть их, затем заварила свежее кофе. Когда она положила булочки на белые керамические тарелки, комнату наполнил запах запеченного теста и корицы. - Мо? Присоединишься к нам? Вообще-то, я не хотела. Моя мама сходила с ума по выпечке, с тех пор как мы вернулись из больницы, но даже то, что булочки с корицей мне очень нравились, ее ржаной хлеб, лимонные пирожки не имели никакого вкуса. Однако, я была не в настроение слушать лекцию, поэтому я пересилила себя и осталась. Когда пикнула микроволновка, я со звоном поставила тарелку Колину и прошмыгнула на свое место, решив молчать. Он откусил кусок, и секундой позже его глаза расширились. - Я больше никогда не куплю готовые булочки! Моя мать погладила его по плечу; он полностью завоевал ее. - Они совершенно разные, не так ли? Я встала, чтобы налить чашку кофе, но она остановила меня. - Выпей молока, сладкая. Слишком много кофеина незадолго до сна... Это может не хорошо на тебя повлиять. -Только четыре часа, - пробормотала я и почувствовала, как мои щеки становятся красными. Уголки губ Колина на долю секунды приподнялись, и в его глазах блеснуло что-то, что должно быть был подавленный смешок. -Так будет лучше для твоих костей, - ответила она, и мне захотелось спрятаться под столом. Она могла бы еще предложить мне налить молоко в бутылочку с соской и порезать мне еду. -Вы двое можете побеседовать, пока я буду готовить ужин. Колин, вы же поедите с нами? Я мрачно посмотрела на него, и он почти незаметно пожал плечами. - Если это не составит проблем. Спасибо. Она вытащила контейнер с остатками курицы со вчерашнего вечера из холодильника. - Это не составит никакого труда!! Кроме того это отличная возможность познакомиться друг с другом. Обворожительный блеск Колина исчез, и теперь была моя очередь улыбаться. Я откусила маленький кусочек и оставила его во рту, чтобы сахарная глазурь растаяла, в то время как Колин ерзал на стуле туда сюда. -Это просто куриный салат, ничего особенного. Мо, золотце, можешь обжарить пару кусочков хлеба? - я вытащила хлеб из ящика и начала засовывать куски в тостер, пока она продолжала: - Я не люблю включать печь каждый вечер, если так жарко на улице. Вы много готовите? -Мало. -Только не говорите, что вы один из тех мужчин, которые предпочитают лазанью глубокой заморозки! -Там где я живу есть отличная пиццерия. Моя мама покачала головой и сконцентрировалась на резание сельдерея и винограда. - Ну, вам всегда здесь рады, по крайней мере. Я никогда не видела вас в церкви Святой Бриджит. Вы посещаете другую церковь? -Я живу недалеко от церкви святого Арденса, - ответил он и собирал усердно старался собрать последние остатки сахарной глазури. Это было, как мне показалось, не тоже самое, как сказать, что он посещал эту церковь, но моя мама кажется была удовлетворена. -О, вы там выросли? -Отчасти, - он не вдавался в подробности. -Мой брат с глубоким уважением рассказывал о вас. Колин втянул голову; однозначно, он был смущен. - Он постоянно говорит о вашем кулинарном искусстве. Теперь я понимаю почему. -Ах, Билли преувеличивает, - возразила моя мама, но я видела, что она покраснела, когда вырвала тост у меня из рук и начала делать сэндвичи. - Билли говорит, что вы столяр. Как долго вы уже знакомы? -Еще с тех пор как я был ребенком, - его голос был спокойным, но грубым, как шаги по гравийной дороге, и я стала рассматривать его профиль. Тайны и ложь. Я задалась вопросом, что именно из этой смеси было частью Колина. -Мы не сможем достаточно хорошо отблагодарить вас, во всяком случае за то, что вы заботитесь о нашей Мо. Если я вспоминаю обо всем, что наша девочка была на волосок от смерти... - моя мать комкала кулинарное полотенце, до тех пор пока оно не превратилось в шарик. Она снова разгладила его и продолжала. - Знаете, мой брат очень доверяет вам. -Я рад, что могу помочь, - сказал Колин. Он говорил не так, как будто бы лгал, но было довольно очевидно, что "рад" слишком сильно сказано. Моя мать вставила зубочистки, которые были украшены бумажными рюшами, в сэндвичи, как я понимала, из-за Колина, как я понимала из-за Колина, а затем разложила их на тарелке. -Так! Я думаю, мы практически готовы. Там еще есть лимонад, Мо. Мы попьем его. Я налила лимонад и повернулась, но Колин уже был тут. Молча он взял у меня стаканы и поставил их на стол. Мы соединили руки, чтобы прочитать застольную молитву. Пальцы Колина едва сжимали меня, и я по памяти бормотала слова, пока наблюдала за ним из под наполовину закрытых глазам. Он держал глазами открытыми, его голос был тихим, наполненный непонятной злобой. Моя мама встряхнула салфетку, и мы начали есть. На кухне стало тихо, в то время как комната из-за раннего вечера погружалась в янтарный цвет. После нескольких укусов моя мать положила свой сэндвич и сложила пальцы. -Я разговаривала сегодня с твоим отцом. Я застыла во время движения рукой, которой я взяла картофельные чиппсы. Как будто из далека я услышала дребезжание, с которым Колин поставил стакан, но я не посмотрела на него. Вместо этого я уставилась на руки моей матери, которые были красными от горячей воды в ресторане, ногти были коротко подстрижены и не отполированны. Никаких украшений кроме ее простого золотого обручального кольца и тонкого кольца, полученного при помолвке, с крохотным алмазным камешком. Мой отец исчез двенадцать лет назад, но она носила его каждый день. Я отодвинула тарелку от себя, небольшой аппетит исчез. -Он очень потрясен, Мо, и очень рад, что с тобой все в порядке. Я неловко складывала ровно салфетку из клетчатой хлопчатобумажной ткани и разглаживала складку ногтем большого пальца. -Отлично. -Он будет рад, если ты посетишь его. В эти выходные. Чтобы он мог увидеть, что с тобой все в порядке, - она пожала плечами и повернулась к Колину. - Мой брат, конечно, объяснил вам нашу ситуацию. Он утвердительно наклонил голову, вертел в руках стакан с лимонадом и пристально смотрел на него. Неужели она действительно думала, что, если она спросит в присутствии Колина, мне будет стыдно сказать да? Она ошибается. Она попыталась еще раз. - Он скучает по тебе. Помнишь, как мыы всегда ходили туда и навещали его? -Это, конечно, довольно трудно забыть, - городские тюрьмы оставляют неизгладимое впечатление на восьмилетнего ребенка. Я откусила половину от чипса и больше ничего не сказала. -Уже прошло четыре года с тех пор, как ты последний раз его навещала. С тех пор он видел тебя только на фотографиях. Мы должны туда сходить. Я все еще старалась говорить почтительно, не дерзко,не воодушевленное, так невыразительно, как только могла. - Нет, спасибо. -Он твой отец! Как ты можешь только быть такой холодной? Я прекратила навещать его в тюрьме, когда была в первом классе старшей школы. Другие дети узнали о моем отце, и они нашли миллион способов усложнить жизнь. Моя спортивная униформа обнаружила способность затыкать туалет. мой обед исчезал как минимум один раз в неделю из моего шкафчика. Когда я стала ученицей месяца и моя фотография была вывешена на стену, кто-то снова и снова рисовал решетки на моем лице. Долгие месяцы другие девочки приглашали только Верити переночевать у них, а не меня. Они говорили, что не хотели бы, чтобы у них что-нибудь украли. Верити отказывалась каждый раз. Мой отец сделал свой выбор и мне нужно было с этим жить. Поэтому я отказалась посещать его в тюрьме, так сказать, отплачивала ему той же монетой. Я одарила свою мать самым холодным и невыразительным взглядом, на который была способна, хотя я кипела внутри. - Извините меня, пожалуйста? Не дожидаясь ответа, я поставила свою тарелку в раковину и быстрым шагом пошла на улицу. За моей спиной послышался звук отодвигающегося стула, а затем шаги Колина на линолеуме. Я опустилась на цементные ступеньки и вытащила увядающую герань из покрытого лаком горшка к своим ногам. За мной открылась дверь. Позволь мне предположить. Я не могу больше посидеть перед своей собственной входной дверью? Я не хочу сидеть внутри. -Ты же не хочешь только одного, - ответил он, стоя за сетчатой дверью. - Подвинься, иначе получишь удар дверью. Я подвинулась в сторону, и он повернувшись боком, приоткрыл тонкую дверь насколько это возможно. После того как он смог протиснуться, он присел, прислонившись к белым металлическим перилам. -Не надо читать лекцию, - сказала я и мне стало стыдно за дрожь в моем голосе. - Мне все равно, что ты думаешь. Он пожал плечами. - Я и не думал об этом. Он оставался в его части лестницы, наклонился вперед и уперся локтями в колени. Отцы возвращались с работы домой, и можно было услышать, как люди выносили свои мусорные ведра, а дети играли во дворе позади них. Почти все дома на нашей улице были одноквартирными домами, которые отличали только цвет и декорации палисадников: гусята в крестьянской одежде, ветряные мельницы и одна-две фигурки гномов. Наш дом был покрашен в оранжевый, с темно-зелеными декоративными панелями, было похоже, что мы живем в огромной тыкве. -Я не пойду навещать его. -Я думал, что мы не говорим друг с другом? -Мы и не разговариваем. Я только говорю, что у меня есть мои причины. -Звучит неплохо. -Обратная психология не сработает, скажу я тебе. Она работает только тогда, если кто-то не знает, что ты ее применяешь. -Мо, - устало проговорил он и повернул ко мне лицо. - Мне по фигу, навестишь ли ты своего отца. Мне совершенно все равно, и это не моя проблема. -Что дядя Билли рассказал тебе о нем? Ты сказал... -Я ничего не говорил. Он действительно не делал этого. Он, правда, немного кивал, но он обращал внимание на то, чтобы не отвечать на большинство вопросов моей матери. Я снова задалась вопросом, какие у него были тайны. - Итак, ты ничего не знаешь об этом? -Господи Боже, - пробормотал он и посмотрел на небо. - Я не знаю, что сделал твой отец. Ты сама-то знаешь? -Я не глупа. Мне было всего пять, когда это случилось, но я могу читать газеты. А еще есть гугл. Слышал о таком? Мой отец занимался отмыванием денег для преступного мира. Затем он стал жадничать и утаил кое-что от моего дяди. Теперь он сидит в тюрьме, и моя мать пытается надавить на мою совесть, чтобы я навестила его. Он смотрел на меня некоторое время. - Уже слышал, что ты ко всему приходишь сама. Это сэкономит мне некоторую заботу. -Я никогда не стараюсь. Колин вздохнул. -Спрашивай, если хочешь. Я умна, тиха и уступчива. Я не получила ни разу пять с минусом с шестого класса. Я довольно смелая девочка, - слова Люка на кладбище снова всплыли в моей голове. "Это значит, что ты смелая девочка. Веди спокойную жизнь в пригороде." Из его уст это не очень походило на похвалу, к которой я привыкла. Я растирала бледный синяк на руке. Колин обернулся на дом. - Этот ужин называется примирительным? -Ты же сказал, что не будешь читать мне нотации. -Никаких нотаций. Это не моя забота, устранить твой комплекс из-за отца. -У меня нет комплексов из-за отца. Он посмотрел на меня, и скептицизм явно читался на его лице. -Он ужасный отец. И муж. Он больше любил быстрые деньги, чем нас. Это не комплекс, это - факт. -Факт, который приводит тебя в ярость. Буду знать. -Почему? Он отвернулся, оставив взгляд блуждать по улице. - Это моя работа знать тебя. Ясно. Кто бы захотел узнать меня, если бы ему не светила за это плата? Определенно не Люк, который приходил за тем, что Верити привезла из Чикаго. И не Колин, который интересовался мной только из-за моего дяди. Только Верити, но ее больше не было. Каждый раз, если я вспоминала об этом, казалось, что мир сошел со своей оси. Я ухватилась за ступеньку подо мной, до тех пор пока все снова не вернулось в равновесие. Вечер был теплым, но приятным, хоть мне и приходилось делить лестницу с Колином. Все же это было лучше чем находиться в доме. Солнце начинало садиться, уличные фонари включались, и взгляд Колина блуждал по аккуратным домикам на моей улице. Родили звали их детей готовиться ко сну, но я не двигалась. Горячий порыв ветра пронесся вниз по улице, шелестел листьями и привел мои волосы в беспорядок. Выражения лица Колина рядом со мной изменилось от слегка скучного в совершенно недоверчивое. Он поерзал, и напряжение трещало вокруг него как статическое электричество, которое собиралось вскоре ослабеть. - Ты сказала правду насчет твоего друга? -Какого друга? Он показал большим пальцем в конец нашего квартала, шесть или семь домов от нас. В угасающем солнечном свете, лучи которого светились как огонь, когда попадали на его волосы, стоял Люк. Не раздумывая я вскочила со ступенек и пошла к нему. Воздух был таким тяжелым, так что казалось, что мне приходилось идти сквозь воду. Его взгляд встретил мой со смесью любопытства и вызова. Отчаянно внезапно мне захотелось быть достойной их обоих. Колин встал между нами, закрывая мне вид и угрожающе навис надо мной. - Этот там. Твой друг? Я попыталась сделать знак Люку, что нам нужно поговорить друг с другом, но Колин стоял передо мной как скала. Наконец, я поднялась на кончики пальцев, чтобы посмотреть через его плечо. Конечно, Люк исчез. -Не мой, - я схватилась за летнюю дверь и надеялась, что ни мой голос ни руку не будут дрожать. Последнее что мне было нужно, чтобы Колин начал расследование относительно Люка. - Верити.
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:37 | Сообщение # 10
На следующий день я держала снежный шар в руках, мне казалось странным, что он все же был бесполезен как и настоящий снег. Я потрясла его как магический шар, но ничего не произошло. Верити купила испорченный снежный шар. К такому заключению я пришла около трех часов ночи. Когда ей стало ясно, что даже она предъявляла определенные требования к своему хламу, она отодвинула этот шар на полку подальше, чтобы ей не приходилось больше его видеть. Кто мог ее в этом упрекнуть? Пустые глаза арлекина напомнили мне одну серию Скуби Ду, они следили за мной по всей комнате. Сломан или нет, мне пришлось оставить его дома, пока я была на работе. Люк больше не появлялся, и я задавалась вопросом, собирался ли вообще. Вероятно, он как-то узнал, что я взяла с собой снежный шар, и планировал вернуть его обратно. У него никогда не было намерений помогать мне. Безобразный маленький предмет для интерьера был моей единственной зацепкой, и я постараюсь ее сохранить. Работа в ресторане не была особенно приятной. Жир от гриля попадал на мои волосы и одежду, хотя большинство времени я проводила в зале и работала официанткой. Бело-зеленый хлопковый фартук с рюшами и подходящей шапочкой не был пиком моды этой осенью. Но чаевые, особенно от постоянных посетителей, не были так ужасны, и каждый цент приближал меня к Нью-Йорку. Тут был мистер Нельсон, который каждый день заказывал яйцо-пашот, тост из непросеянной муки и сок грейпфрута, оставаясь до тех пор, пока полностью не разгадает ежедневный кроссворд. Отец Армандо заказывал то, что пошлет ему святой дух. Миссис Ахерн всегда заказывала большую сосиску и прятала ее в сумке, чтобы ее йокширский терьер мог ее съесть, когда она придет домой. Это было не удивительно, что я могла бы получить чаевые от моих одноклассников, но мы были достаточно далеко от школы Святой Бриджит так, что они приходили не слишком часто. К несчастью, наша братская школа Святого Себастьяна, находилась всего в нескольких кварталах на запад. Это значило, что мне приходилось обслуживать много шестнадцатилетних мальчиков, которые соразмеряют чаевые с тем, сколько находится в футболке. От труппы я получала небольшое количество чаевых. Со дня смерти Верити Ковальски стал постоянным посетителем, нарезанная солонина и глазунья, чей голый взгляд перекрывал уже мои артерии, и он всегда оставлял пятнадцать процентов чаевых. Он вытаскивал деньги из его растрескавшегося кожаного портмоне и тщательно отсчитывал каждый пенни, оставляя каждый раз неловко точную стопку в краю стола. Для него порядок имел очень большое значение, что я находила не очень доверительным. Я как раз убирала четвертый стол, когда Тим, повар, крикнул из кухни: - Мо! Твой телефон звонит! Через стук тарелок и столовых приборов, и через разговор за восьмым столиком я смогла расслышать мелодию. Я бросилась на кухню и оставила поднос с грязной посудой скользить по барной стойке. -Мо? Это я — Лена. -Привет! Что случилось? - Лена Сантос была главным редактором школьной газеты и средней нападающей в школьной команде по волейболу вместе со мной. Она была непосредственна, несколько сварлива и однозначно гиперактивна, но она мне нравилась. Она была на похоронах и плакала, старалась, однако, взять себя в руки. Никакой истерики. Я ценила это. -Сегодня вечером вечеринка у Джилл Макаллистер. Ты идешь? Вечеринки Макаллистеров в конце летних каникул были легендарны, традиция святой Бриджит. Пять дочерей, родителей которых были психиатрами и регулярно проводили время в Европе, так что в доме было отличное место для вечеринок первого класса, о которой ученицы говорили еще с декабря. Только немногие из многих молодых имели доступ, но в этом году были приглашены все ученицы. Верити и я планировали пойти туда с девятого класса. Джилл была самой младшей сестрой и в двенадцатом классе как мы, а значит, что это последняя вечеринка Макаллистеров вообще. Но мысль, пойти туда одной, приводила меня в панику, первый шаг в последний класс, пойти туда без Верити. -Не думаю, - я не была готова пойти на вечеринку. Я держала мобильный плечом, пока убирала поднос в посудомоечную машину. - Идем уже, Мо! -У меня нет настроения для вечеринки. -Ты не можешь просто не пойти туда. Все будут там. -Точно, - я начала убирать тарелки. -И ты не можешь прятаться весь год, - сказала она. Лена писала хорошие истории и лучшие передовые статьи, умные, беспощадные столбцы, которые выражали именно то, что все думали, но не хотели сказать. За прошлые годы именно это понравилось мне в ней. -Я не прячусь, я просто устала, - сказала я. - Кроме того, все будут задавать вопросы. -Они и так будут их задавать. Гуляет целая куча слухов. Люди рассказывают все возможные глупости. -Что например? -Например, что Верити была связана с наркотиками, и потому кто-то преследовал ее.Что она летом была не в Новом Орлеане, а на лечении. -Это безумие, - выкрикнула я и бросила взгляд через качающуюся дверь. - Я каждый день говорила с ней. Подумай, позволили бы такое в изоляции? -Тебе не нужно убеждать меня в этом. -Если я не пойду туда... -Тогда будет выглядит так, как будто бы ты скрываешь что-то, - Лена ненадолго замолчала. - Тебе было бы полезно выйти. -Я же выхожу на улицу. Я появляюсь на работе. -Это не считается. Давай уже, Мо. Мы скучаем по тебе. Я сконцентрировалась на том, чтобы тщательно вытереть свой поднос и снова положить его в стопку. - Мо! - крикнул Тим. - Заказ готов! -Верити сказала бы тебе, что ты должна пойти, - объясняла Лена. - Ты знаешь, что она хотела бы, чтобы ты наслаждалась этим годом на полную катушку. Он ждала бы этого от тебя. -Мо! - еще раз крикнул Тим. -Я подумаю над этим, - я не дожидалась ответа от Лены, а просто захлопнула крышку мобильного и бросила его обратно в сумку, причем я не смотрела на замотанную штуковину в углу. Я схватила "Вестернский Омлет" и "Бедного рыцаря", прошла обратно между качающимися дверьми и пыталась игнорировать раздражение, которое переполняло меня. Я не была так уверена в этом. Когда я поставила тарелки перед пожилой парой за третьим столиком, я заметила нового гостя за стойкой. Я повернулась, чтобы отнести кофейник назад к плите, только для того, чтобы оказаться непосредственно около моей матери на другой стороне кулинарного окошка. -Кто звонил? -Подруга из школы. -Звучит, как будто ты строишь планы пойти куда-нибудь, - лицо моей матери приняло напряженно-кисловатое выражение лица, она поджала губы. Это была ее типичная реакция, непосредственно перед тем как она скажет нет. -Сегодня вечером некоторые собираются вместе. Я думала, что могла бы пойти туда. Моя мама сложила руки на груди. - Я не думаю, что это хорошая идея. Мой живот сжался в ожидании надвигающегося спора. - Это всего несколько девочек из школы, - и куча парней из университета, но об этом я не упоминала. Если бы моя мать была супергероиней, она могла бы быть Паниквумен, и могла бы сравнять город с землей и настолько внезапно, что она поднялась. -Ты еще не полностью выздоровела. -Я достаточно здорова, чтобы работать, - подчеркнула я. - Если я могу выдержать здесь восемь часов, несколько часов на вечеринке не повредят мне, - я все еще не решила непременно оказаться там, но внезапно я подумала о последнем учебном годе, о колледже и остатке своей жизни: моя мать оберегала меня, Колин наблюдал через окно, Верити больше нет, и я застряла здесь на званном обеде, невредимая конечно, и безумно скучала. В сравнении с этим вечер, в котором вечер с моими одноклассницами должен был быть абсолютно чудесным. -Это неверно. Ты не должна ходить одна, - она подняла руку вверх, чтобы поправить бланки заказов, которые были закреплены над ее головой. -Я не буду одна. Я буду с людьми из школы., - грузовик Колина припарковался на другой стороне улицы, и я указала кофейником на окно. -Колин может отвезти меня и привезти обратно. Очевидно, я тронулась умом. Моя мама подумала над этим. Колин был милым католическим парнем, которому доверял мой дядя и умел ценить ее кулинарные способности, а единственный смысл жизни которого состоял в том, чтобы охранять меня. - Он все время будет с тобой? -Нет! Боже, мам! Я не пойду на вечеринку старой школы с охранником, - я слишком хорошо могла представить, какое произвело бы это впечатление во время нормального вечера, не говоря уже о его воздействии на других девочек. Колин может и играл на нервах, но я не была слепой. Он будет как ягненок на бойне. Широкоплечий, опасно привлекательный, обвешанный пистолетами ягненок. Я покачала головой, чтобы освободиться от мысли о том, как Колин будет защищаться без пистолетов от некоторых моих более возбужденных одноклассниц. Некоторое время казалось, что моя мама действительно обдумывала мою просьбу, она закрыла глаза и сделала глубокий вздох. Что бы она там не видела за своими веками, но она наморщила лоб. -Нет. Мне очень жаль, Мо. -Но... -Ты еще не выздоровела, и ты не должна без очевидных оснований разгуливать после наступления темноты. Пригласи подругу, - предложила она. - Вы могли бы взять напрокат фильм и сделать попкорн. Это было бы весело. -Ты не можешь запереть меня дома до конца жизни, - я схватилась за рюши на кромке фартука, чтобы не дрожать. Она мстила мне за то, что я отказалась навестить моего отца, я была в этом уверена. -Я бы хотела, чтобы могла, - с силой ответила она. - Ты все, что у меня есть. Я слышала этот аргумент уже миллионный раз - девушка Фитцжеральд против остального мира, у нас были только мы и должны держаться вместе. Это была вечная песнь моей матери, с тех пор как мой отец был заперт в государственной тюрьме. Но тем временем старая песня мне надоела, и я хотела собственной жизни. -Я пойду туда. -Ты не сделаешь так, - ее лицо было бледным, рот сжат. - Не зли меня, Мо. Я не воспитывала тебя, чтобы ты так со мной разговаривала, - за стойкой послышался звонок. - Ты меня воспитала так, чтобы я вообще ничего не говорила, - прошипела я и, потрясённая своей вспышкой гнева, схватила оранжевый кофейник за ручку. За барной стойкой сидел какой-то парень в узко облегающей футболке и бейсболке, сильно опущенной на лоб, меню закрывало остальную часть его лица. Вероятно, он всё слышал. - Что закажете? - спросила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более весёлым. - Вишнёвый пирог сегодня особенно хорош. Меню скользнуло вниз, Люк ухмыльнулся, глядя на меня снизу вверх. - Только посмотрите, - протянул он. - Ты прямо в самом центре общественной жизни! Дом Верити, полицейский участок, ужин с гостем, вечеринки... - Серьёзно? Ты следишь за мной? - я понизила голос до шёпота и бросила украдкой взгляд на опустевший красный грузовик на улице. - Тебе не стоит сюда приходить. Ты приносишь мне одни неприятности! - Ты и сама прекрасно с этим справляешься. Такая занятая девочка. Да, Мышка? И как ты только со всем управляешься? - он протянул мне пустой кофейник, мне пришлось приложить усилия, чтобы фактически не вылить этот самый кофе на его колени. - Я думал, мы договорились, что ты держишься в стороне от всего. Ты, дорогая, совершенно не умеешь следовать указаниям. - Поцелуй меня в зад. Его улыбка стала шире, и в этот раз она была настоящей. - Будь осторожнее в своих желаниях. А кусочек пирога звучит довольно неплохо. Я повернулась спиной к барной стойке и отрезала пирога, при этом надеясь, что Люк не сможет увидеть, как трясутся мои руки. Кусок был гораздо меньше, чем обычно, потому что Люк был слишком назойливым, чтобы ему досталась полная порция. - Я думала, ты вернулся в Новый Орлеан. - Я пришёл к выводу, что тебя необходимо держать в поле зрения, так как ты, как я уже говорил, паршиво прислушиваешься к другим. Я слегка треснула его маленьким керамическим дозатором для крема. - У меня уже есть сторожевой пёс, спасибо. А почему ты вчера вечером вдруг объявился? - Ты нашла то, что искала у Ви? Я чуть не выронила кофейник, при этом выражение моего лица осталось невиновным. - Мне нужно было забрать мои вещи. - Мгм. - Его ярко-зеленые глаза смотрели на меня поверх кружки с кофе, в них читалось недоверие. - И вообще, что именно я должна была искать? - Ты мне и скажи это. Так как нет конечно никакой гарантии, но если ты что-то нашла, то ты так же знаешь, что с этим нужно сделать. Я прищурилась. - Я лишь хочу выяснить, кто убил Верити. Поверь мне - в ее комнате не оказалось никакого подписанного признания. Люк отломил небольшой кусочек пирога и указал вилкой на меня. - Зло. Если ты и дальше будешь искать, то точно найдешь его. Это будет такое большое Зло, что девочка как ты просто не справится с ним. Девочка как я? Я сильно противилась желанию спросить его, что он имеет в виду. - Мне нужно позаботиться и о других столах. Кипя от гнева я вытирала столы, приносила счета, кофе и забирала чаевые. И всё это время я чувствовала Люка, как он сидит за стойкой и делает вид, что меня тут нет. Это ужасно раздражало. Из-за этих мыслей о нём моя кожа покрывалась неприятными тёплыми мурашками. - Проваливай, пока Колин тебя не увидел, - сказала я, когда вновь встала за стойку. - Понятия не имею, что делает для тебя этот Куджо, но он не причинит вреда. Ты слушаешься его? - Почему все считают, что он может мне указывать, что я должна делать? - я тёрла засохшее пятно от кетчупа с большей силой, чем было нужно. - Потому что ты позволяешь ему это. Ты пойдешь на вечеринку? - Она сказала... - я поджала губы. - И ты прежде делала то, что она сказала? Ты не сделала ничего из того, что я просил тебя, с того самого момента как мы повстречались. - Она моя мама. - На кухне вновь зазвенел колокольчик Тима. - Не разбив яйца, яичницу не приготовить, - произнес Люк и откусил еще кусочек пирога. - Да, класс. Я всегда именно та, кому приходится убирать весь свинарник за другими. Он пожал плечами. - Я считаю, ты должна принять решение. И дальше всё держать в порядке - или получить то, чего ты хочешь. Ты не можешь получить и то, и другое. Я принесла заказ из кухни. Когда я оглянулась, Люк уже исчез, а под пустой кружкой лежала двадцатка. После работы я свернулась в постели и вновь посмотрела на снежный шар. Знал ли Люк, что именно это было тем, что стащила? Знала ли это Евангелина? Возможно она приказала ему следить за мной. Это просто немыслимо, чтобы кто-то интересовался таким пёстрым хламом. Арлекин сидел как пьяный, прислонившись к фонарному столбу. Он восседал на полуоткрытом сундуке, который был битком набит золотыми монетами и ярко разукрашенными драгоценными камнями. Один единственный рубин прижался к латунному шарниру сундучка. И всё же там должен быть снег или нет? Верити спрятала его подальше шутки ради, или же она хотела на что-то намекнуть. Я попыталась открутить стеклянный шарик от подставки, но он не двигался. Я безуспешно пыталась их разъединить. Вращала снежный шар и рассматривала каждый сантиметр нижней части в поисках какой-нибудь затычки, но шар был полностью запечатан. Должен был быть какой-то выход, как докопаться до внутренностей шара, но при всём моём желании я ничего не смогла придумать. Мой мобильный зазвонил в то время, пока я всё ещё вертела снежный шар. - Ну? - тут же спросила Лена. - Ты придешь или как? - Я не могу. Мама на грани истерики. - Но мы ведь уже в двенадцатом классе! Ты должна прийти! Я расстроенно опустилась на кровать. - Не парься ты о ней, - произнесла Лена. - Она практически посадила меня под домашний арест. - Я бросила взгляд на грузовик Колина за окном. - Мне еще повезло, что я не должна носить электронные кандалы. - Так же тяжело может будет и в футбольный сезон, - согласилась Лена, - Тогда сделай как и все голливудские звёзды, сбеги из дома. Я дальше трясла снежный шар, и мне показалось, что сундук с сокровищами сдвинулся, как если бы один из драгоценных камней оторвался от цепочки. - Что? Я не могу так сделать! - Пойдём! - настаивала она, - Ты заслужила право немного повеселиться. Я была совершенно уверена, что вечеринка у Макаллистеров это не совсем то веселье, которое мне по вкусу. Еще полгода назад, возможно, так оно и было, - но не теперь. - Время оторваться, Мо, - ругалась Лена. Эта фраза заставила вспыхнуть что-то в глубине моего сознания. Люк. Разбить пару яиц, так он сказал. Или? - Я должна сейчас повесить трубку. - Но ты же придешь, так ведь? Это единственный раз, когда я повела себя импульсивно. —Да. Ты сможешь меня забрать? Только поздно, когда моя мама уже будет спать? И когда мой телохранитель поедет домой ночевать? - Конечно! Ее голос звучал восторженно и одновременно озадачено. - Тогда, увидимся. - Волнение в моем голосе было настоящим, но оно не имело никакого отношения к вечеринке. Я спрыгнула с кровати и засеменила вниз по лестнице. У меня было мало времени, до того, как моя мама вернется из закусочной. И я совершенно не желала объяснять, что я задумала сделать. На кухне я обеими руками подняла снежный шар вверх и со всей силы ударила им о край раковины. Ничего не произошло. Я попробовала еще раз, два резких удара. В награду за мои старания я оставила маленькую вмятину на гладком стекле и одну огромную на эмалированной поверхности раковины. Класс. Мне нужно нечто более твердое - что-то, на что мама не обратит внимание, когда ей понадобится что-то приготовить. Порожки. Я выбежала через веранду на улицу и подбежала к бордюру. Крепко схватилась за шар и с размаху швырнула его на землю. Сила удара отголоском чувствовалась в руках. Это было странно приятное ощущение, но стекло по прежнему было целым. -Ну, давай же! - пыхтела я, замахиваясь снова и снова. - Ну... давай... Я никогда не была тем, кто что-то ломает. Я и пискнуть боялась лишний раз, старалась не делать много шума. Я была такая порядочная девочка, точно как и говорил Люк, и куда это меня привело? Совершенно очевидно было лишь то, что я оставалась дочерью Джека Фитцжеральда. То, что я было порядочной, еще не делало его таковым. Это не помогло Верити выжить. Это не помогло бы мне отправиться в Нью-Йорк, где я могла бы всё начать с чистого листа. Быть порядочной девочкой еще, черт возьми, ни разу не пошло мне на пользу. Посыпалась битумная крошка. Некоторые камушки отскакивали в меня, но на стекле стали появляться трещины и царапины, пока я наконец не замахнулась шаром над головой и не бросила его настолько сильно, насколько могла. Шар разбился, вода полилась наружу. Мои колени и перед футболки были забрызганы, осколки стекла разлились сверкающей волной по порожкам и причудливо преломляли вечерний свет. Арлекин и его сундучок с сокровищами крепко держались на подставке, которую я, задыхаясь, вертела в руке, чтобы лучше разглядеть. - Какого чёрта ты тут делаешь? Я попыталась вскочить, но ноги запутались и я упала навзничь прямо посреди прохода и приземлилась на зад. Это и было главной причиной того, что я каждый футбольный сезон грею скамейку. Колин стоял в конце подъездной дорожки, скрестив руки, а я всё пыталась подняться на ноги. Его мрачный вид мог бы быть успокаивающим, если бы он принадлежал какому-нибудь злодею. - Я не пыталась ускользнуть. Я только хотела подышать свежим воздухом. - Ты не отключила сигнализацию. Ты настолько спешила выйти на свежий воздух? - Я забыла про нее. Извини. - А есть ли какая-то причина тому, что ты тут разбила... что вообще это было? - он наклонил голову набок и окинул взглядом лужу из воды и осколков стекла. - Тебе чем-то не угодил этот снежный шар? - Он был сломан, - пробормотала я. - Ну, теперь-то он точно сломан. Тебе стоит прибрать здесь, - добавил он. - Ты очень услужлив. - Твой дядя сказал, что я должен присматривать за тобой, а не то, что я должен убирать за тобой всякий бардак. Я выдохнула с сопением; я даже не заметила, что задержала дыхание. - Об этом я тебя также не просила. - Я должна была избавиться от Колина. Опять. - Я сейчас же здесь приберу, окей? Можешь отстать от меня? Ты прямо как моя мама. Я, тяжело ступая, направилась в дом, взяла метлу и, вернувшись, подняла подставку от снежного шара и поставила ее на стол на веранде. Колин прислонился к гаражу, когда я вернулась. - Ты рассказала мне не всё. - Это прозвучало так, будто он отчитывал детсадовского ребенка, которого он уличил во лжи. - А должна была? - я смела осколки на совок, - я никуда не собиралась уходить, только собиралась вернуться. - Прекрасная идея. - Он подождал, пока я уже почти оказалась на веранде, и после крикнул мне вслед - Какие планы на сегодняшний вечер? Только не останавливаться. Никаких виноватых взглядов. - Я должна еще дочитать литературу, что задали на лето, там еще много Шекспира. Просто море удовольствия. Доброй ночи. - Тебе так же. И будь повнимательнее со стеклом. Я в какой-то момент спросила себя, сколько у него было таких заданий, как это. Должно быть целый миллион, если исходить из того, какого совершенства он уже достиг. Он блокировал каждый вопрос моей матери так, что она даже не заметила этого, и провернул то же самое и со мной. Вздохнув, я закрыла за собой дверь и вновь включила сигнализацию. Кое-что я всё-таки выяснила: Колин следит за сигнализацией. Я смела кухонным полотенцем оставшиеся осколки с подставки и выкинула их в мусорное ведро. Затем сверху бросила немного капусты, которая пролежала уже некоторое время. До прихода мамы у меня было еще немного времени. Я рассмотрела подставку в мягком свете моей прикроватной лампы. Арлекин в своем пестром маскарадном костюме пусто улыбнулся мне. Даже разукрашен он был как-то дешево: цвета налезали один на другой, совершенно не так, как если бы это была работа самой Верити. Хотя она и предпочитала всегда сцену, но она также была и одаренная художница. Она никогда не была настолько неаккуратной. А вот сундук с сокровищами был абсолютно другим. Драгоценные камни были так тщательно прокрашены, и каждое крошечное звено украшений было отдельно нанизано, что они качались туда и сюда, когда я дула на них. Золотые монетки, которые выглядывали по краям, блестели и выглядели как настоящие. Я вскрыла шарниры канцелярской скрепкой и открыла крышку. Внутри находилась целая груда драгоценностей и монет. Я вытряхивала их наружу, скребла кончиком ногтя. Что бы здесь не прятала Верити - если это конечно не было сделано ею для того, чтобы с того света посмеяться над моей глупостью - это должно было быть чем-то важным, раз она приложила к этому столько усилий. Со слышимым щелчком открылось потайное дно сундучка. Небольшое отверстие проходило глубоко внутрь подставки, и было покрыто...какой-то тканью. Это был черный, абсолютно сухой бархат, который на ощупь казался мягким и слегка мятым. Я ощупывала его, пока не дотянулась ногтем до тоненького шёлкового шнурка, дёрнула его и вытащила маленький чёрный мешочек. Дрожа, я потянула за шнуровку и вытряхнула содержимое на ладонь. Кольцо. Нежный кружок из золота, такой тонкий и изящный, что я побоялась до него коснуться. В самый центр был инкрустирован мерцающий, кобальтово-голубой камень, не ограненный как сапфир, а гладко отшлифованный и блестящий как опал. Камень, словно маленький компас с направлениями света, был укреплен с четырех сторон бриллиантами, каждый из которых с легкостью мог украшать отдельное обручальное колечко. - Бог мой! - я не слишком разбираюсь в украшениях, но это искусное сверкающее кольцо должно было быть очень дорогим - очень-очень дорогим, чтобы оплатить Верити всё, что она заработала этим летом, пока была у ее тети. Неужели она украла его? Это из-за него ее убили? Я снова и снова вертела в руке кольцо и пыталась с закрытыми глазами нащупать и разобрать выгравированную надпись на его внутренней стороне. Мягкий голубой цвет камня напоминал цвет глаз Верити. Кольцо принадлежало ей. Я с полной уверенностью ощущала это в сердце. Только это, к сожалению, совсем не объясняло, как оно у нее появилось. Но мешочек из-под кольца оказался не пустым. Я вновь потрясла его и обнаружила карту памяти, как в моей камере. Когда я, наморщив лоб, рассматривала ее, я услышала, как мама открыла заднюю дверь. - Мо, почему Колин сидит снаружи? Тебе следовало пригласить его в дом, предложить стакан... Мора Кейтлин Фитцжеральд! Почему на раковине вмятина размером с блюдце? Проклятье. Я так и знала, что что-то забыла. Пока мама поднималась по лестнице, я смела кольцо и карту памяти в чехол от моей камеры. - Величиной с блюдце! Что ж ты сделала? - Я уронила сковороду. Я пожарила себе сыр, а когда хотела помыть сковороду, она выскользнула у меня из рук. - Как говорится: если хочешь, чтобы что-то получалось лучше, нужно только практиковаться в этом, то же самое и с ложью. - И вмятина не такая уж и большая. - Раковина начнет ржаветь. Нам придется ее заменить. Я тебя не понимаю, - добавила мама и тут она впала в ярость. - Ты носишься со своей камерой, как с младенцем, а к моим вещам у тебя нет никакого уважения. И почему в мусорном ведре лежит целая груда стекла? От моей мамы ничего не может ускользнуть. Она вообще не высокого мнения о людях, которые имеют какие-то секреты и считают нормальным, хранить их. - Мо? Это стекло? Я пожала плечами. - Я выронила бутылку с холодным чаем. Сегодня просто не мой день. - И что я по-твоему должна сделать с раковиной? Ремонт, между прочим, стоит денег. Я хотела лишь того, чтобы она ушла. Кольцо лежало в чехле от моей камеры - и это первое настоящее, осязаемое доказательство, которое у меня было и которое умоляло меня, рассмотреть его поближе. Мне нужно было спланировать, как сегодня ночью ускользнуть. Но прежде всего мне нужно было избежать назревающей ссоры, так как дальше речь пойдет не о раковине, а о вечеринке или о чем-то подобном. Это могло бы стать такой ссорой, которую мы бы вели годами, не обмолвившись и словом. Я не знаю, когда мне стало понятно, что моя мама ожидает от меня, что я буду идеальной дочерью, словно всё мое хорошее поведение было бы чем-то сродни покаянию за грехи моего отца. Я знала лишь, что я устала от этого. - Хорошо,- рявкнула я, - я оплачу ремонт. Мне ведь совсем не нужны деньги, ведь я следующие сто лет всё равно никуда не выйду. - Не смей говорить со мной в таком тоне. Я только лишь забочусь о тебе. Все мы заботимся о тебе. Я бросила взгляд из окна. Колин сидел в своем грузовике, ел сандвич и читал какую-то маленькую книжку. Да. Все присматривают за мной - или по меньшей мере следят за тем, что я делаю. Как и всегда. Я ненавидела это. И я ненавидела, что именно мне нужно было за всё извиняться. - Всё равно. Мы закончили? Я должна еще дочитать Короля Лира. Мама сузила глаза и поджала губы. - Через полчаса будет ужин, - произнесла она, резко развернувшись на каблуках. - Я не голодна, - крикнула я и хлопнула дверью. Я была, наверно, единственным подростком в Америке без замка на двери в комнату. И это раздражало, особенно сейчас. Я выудила кольцо и карту памяти из чехла, одним ухом прислушиваясь, не возвращается ли мама. Я люблю свою камеру, цифровую зеркалку с кучей объективов, которую мне на шестнадцатилетие подарил дядя Билли. Она обыгрывает по оптической длине маленькие компактные камеры, которые люди чаще всего используют. Это здорово, когда ты видишь через видоискатель именно то, что в последствии получаешь на фото. Нет никаких искажений, никаких ошибок, и она настолько быстрая, что ничто не ускользает от нее. Одновременно - это единственный способ, который я знаю, чтобы стать невидимой. Когда люди видят большой черный объектив, они мысленно начинают представлять, что они делают, или, например, как выглядят их волосы. Никто не видит человека, который держит этот фотоаппарат. Я подождала, пока загрузятся фотографии, и стала перелистывать их, когда они возникли на маленьком экране камеры. Фотографии Гарден Дистрикта, шикарные изделия из кованого железа и старинные здания. И фотографии Люка. Каждая фотография содержала в себе что-то от энергии Верити, ее обаяние. Тут же было и ее фото с Люком, где они вместе сидели перед каким-то кафе: угол был совершенно кривым, как если бы они держали камеру на вытянутой руке и снимали самих себя. Люк целовал ее в щеку, а лицо Верити сморщилось от смеха; вместе они выгляди совершенно расслабленно. Я сглотнула и посмотрела на следующее фото: Люк с наигранно мрачным выражением лица смотрел поверх стакана чая со льдом. Лавка Евангелины, скромная деревянная вывеска которой весела на блестящей латунной цепи. Еще одно фото с Люком, как он стоит на балконе с коваными перилами и смотрит через весь город на заходящее солнце. Можно было заметить, что Верити незаметно сфотографировала его, так как он производил впечатление совершенно не подозревающего, полностью отвлеченного, отрекшегося от тех манер, которые он всё время выказывал при мне. Я хотела верить, что Верити пыталась рассказать мне что-то, что она хотела, чтобы я нашла эти фотографии и кольцо, и чтобы я сложила их как в каком-то трудном уравнении. Но я просто не понимала, чем был здесь Икс. В гневе я носилась по комнате туда и обратно. Почему Верити так много скрывала? Чего она ожидала от меня теперь? Я пролистала вновь фотографии, немного медля, когда натыкалась на фото Люка. Он выглядел нежным. Счастливчик. Конечно, он был счастлив - ведь Верити тогда была еще жива. Не было того сурового мерцания в его глазах и стиснутых зубов, так как они встречались. Их явная симпатия четко объясняла одно - она доверяла ему. Люк был на моей стороне, или, по крайней мере, на стороне Верити. Пока я размышляла о фотографиях и игнорировала очередные оклики мамы спуститься поужинать, уже наступила ночь - опустились предосенние тёмно-синие сумерки. Я взглянула на часы. Час назад, когда мама отправилась спать, я лишь пробормотала ей неискренне: «Спокойной ночи", а сейчас уже было почти половина одиннадцатого. Я выключила свет и ждала, когда раздастся тихое громыхание отъезжающего грузовика Колина. Когда шум умолк, я решила переодеться. Я хотела надеть что-то такое...что не характерно для меня. Нечто, что докажет людям, что у меня всё в порядке, даже если это вовсе не так. Как бы то ни было, они всё равно будут говорить обо мне - этого не избежать - но так я хотя бы смогу избежать открытой жалости. В конце концов, я решила надеть короткую черную юбку и шелковый зеленый верх; ко всему прочему я надела еще и сиреневый шарфик. Верити любила так одеваться. Возможно, это придаст мне хоть часть ее силы. Мне казалось неправильным оставлять кольцо, поэтому я продела в него золотую цепочку, которую я получила в подарок по случаю конфирмации. Я надела цепочку на шею и тщательно спрятала ее под шарфиком. Цепочка была достаточно длинной, чтобы укрыть кольцо под моей кофтой. Его прохлада ощущалась на моей коже, как от талисмана, и было такое чувство, будто Верити была рядом со мной. Я не знала, зачем я иду на эту вечеринку. Возможно, чтобы ускользнуть от мамы, чтобы проверить, насколько хорош Колин, чтобы увидеть, действительно ли я справлюсь без Верити, или просто чтобы сдержать своё обещание, данное Лене. Из всей этой неразберихи причин ни одна не была особенно подходящей. Двадцать минут спустя я прокралась наружу, причем мне пришлось сделать небольшой крюк, чтобы обойти все скрипучие ступеньки на лестнице и пустой проход в гостиную, вышла на веранду и выключила сигнализацию. Даже если Колин заметит, что кто-то что-то изменил, я и Лена будем уже далеко, когда он вернется сюда, чтобы следить за мной. Я коснулась кольца, которое сейчас слегка нагрелось от моей кожи. В конце подъездной дорожки Лена посигналила мне фарами ее белой Шевроле-Малибу, и я побежала к ней. Вот видишь?- спросила она, когда я села в машину и оправила юбку. - Всё идет по плану. В этом я сомневалась. Что еще пару минут назад не казалось мне такой ужасной идеей, теперь же выглядело совершенно глупым. Я сжимала пальцы и ненавидела себя. Что я здесь делаю - иду на вечеринку, когда моя лучшая подруга мертва? Что за чудовище способно на такое? Лена взглянула на меня и помотала головой, - Ни при каких условиях, - сказала она, - Я не поверну назад. - Я что-то нехорошо себя чувствую, - ответила я. Даже если я сейчас произнесла это как ничтожество, меня это совершенно не беспокоит. - Ты не можешь прятаться весь год. Если ты сейчас это переживешь, тебе же станет от этого легче. - Она резко закрыла рот ладонью, - Прости. Я не это хотела сказать. Я не хотела напоминать тебе... об этом. Я дотронулась до цепочки и отвернулась к дороге, глядя на фары проезжающих мимо машин, свет которых расплывался из-за наполнивших глаза слез, которые я пыталась сморгнуть. - Ты не можешь мне напомнить об этом. Для этого я должна была бы сначала всё забыть. Когда мы приехали к дому Макаллистеров, я замешкалась. - Иди вперед, - сказала я Лене. - Мне нужна всего одна минутка. Она наморщила лоб. - Если ты не придешь через пять минут, я вернусь и заберу тебя. Готовься. Я подождала, пока она закрыла дверь, и села на ступеньки перед элегантным домом из красного кирпича. Мне стало дурно от нервного перенапряжения. Кени Вест звучал за дубовой дверью в форме арки, а между великолепных занавесок я могла видеть, как мои одноклассницы танцуют, пьют и флиртуют с заезжими ребятами из университета ДеПола и Лойола. Почему развлекались именно с милыми студентами католических высших школ - размышления были таковы - кто же еще мог без труда раздобыть католических студентов? Это была вечеринка, о котором мы говорили с самого поступления в старшую школу, и вот я здесь, а Верити нет. Я касалась цепочки, которая весела на шее. Она должна была быть здесь, идти впереди и делиться со всеми своей красотой, энергией, своим сиянием, о котором мечтала каждая девушка. Я так не могла. А Верити смогла бы. Она бы так и сделала. Она бы слегка нервничала, но упрямо бы зашла внутрь. И я должна сделать то же самое, иначе я докажу, что я действительно такая маленькая и слабая, как считает Люк. Я сняла цепочку и положила кольцо на ладонь. Даже в матовом свете дверного фонаря присущий камню блеск выглядел как-то диковинно. Все постоянно говорили мне, что душа Верити всё еще со мной. Так почему же не в ее украшении? Я надела кольцо на палец и удивилась - оно подошло мне. Кольцо вновь уловило свет фонаря и мне показалось, будто оно вспыхнуло огнем, как будто белое сияние прошло сквозь синий камень. Я уставилась на него как парализованная. Дверь распахнулась. Лена потянула меня внутрь, держа в руке пластиковый стаканчик с Абсолют Мандрин.
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:53 | Сообщение # 11
Когда я появилась ,вечеринка остановилась не молниеносно:музыка продолжала играть,пары на диванах болтать дальше и алкоголь продолжал течь в их крови,но всё же моё появление отразилось ощутимыми волнами.Каждая компания мимо которой я проходила резко замолкала ,но как только я отходила немного дальше все начинали посмеиваться, а затем смешки перерастали в громки сплетни. —Сюда, — произнесла Лена и повела меня через комнату,которая была уставлена античной мебелью и наполнена неприятным сладким дымом.Мы прошли музыкальную комнату ,в которой из всех углов доносилась музыка подобная той из фильма "Семейка Адамсов". В конце мы оказались на кухне. Лена принесла что-то в пластиковом стакане красного цвета и с фруктовым запахом. —Космо, — произнесла она. —Это именно то, что тебе нужно. —Разве это так заметно? — Возможно.Это было ужасной идеей, выпив половину напитка, я поставила кружку и немного закашлялась. Лена нервно улыбнулась и вновь наполнила стакан, - Это - жидкая храбрость. Я хмыкнула и сделала ещё один глоток. Её улыбка исчезла. — Что-то не так? —Не волнуйся, — произнесла она обнадёживающим голосом.Но я не успокоилась. —Что такое? —Я поставила стакан на мраморную столешницу. Моя мать? О Боже. Колин? Я закрыла глаза и пожелала, чтобы алкоголь как можно скорее достиг моего кровообращения. —Сэт здесь. Мои глаза раскрылись от удивления. —Сет Гибсон? Что он тут делает?
— Джилл решила пригласить ребят из Святого Себастьяна. - Даже жаль, что за все эти деньги она так и не сможет купить себе хороший вкус, - пробурчала я. - Он знает, что я здесь? - Я думаю, уже все заметили твой приход, - сказала она тихо, а я вновь взяла свой стакан. "Ничего страшного,"— сказала я себе. "У нас было всего одно свидание в прошлом году, когда мы пошли на школьный бал, да и за лето мы гуляли всего пару раз. Он действительно милый парень." "Господи, он же скучный" говорила Верити. Она просматривала вешалку с одеждой из Секондхенда и сконцентрировано морщила лоб. "Такое чувство, будто он получил олимпийскую медаль в категории -посредственность-". "Он милый", помотала я головой, глядя на прозрачный сиреневый шарфик, который она обнаружила. Она тяжело вздохнула и повесила его обратно. "То же самое можно сказать и про кокер-спаниеля. Тебе не нужно что-то -милое-. Ты и так всю жизнь проводишь, стараясь быть милой. Тебе нужен..." "Настоящий подонок?" предположила я. Она слегка ударила меня. "Кто-то...кого можно встретить на каждом углу. Кто-то опасный." "Нет, спасибо". "Кто-то агрессивный. Ну самую малость порочный", заверила она меня и протянула блузку без рукавов из сатина цвета зеленой бутылки. "Не такой злобный как серийный маньяк убийца. Примерь-ка эту." "Приятно осознавать, что даже ты предъявляешь минимальные требования". Я неохотно взяла блузку, прохладная гладкость материала чувствовалась на кончиках пальцев. Это не мой стиль - слишком глубокий вырез и слишком непрактичная. Это скорее подошло бы Верити, чем мне. Но она прогнала меня в узкую, плохо освещенную примерочную, а сама осталась ждать снаружи. "Мо, единственные ребята, с которыми ты гуляла, были те, что нравились твоей маме." "Если бы они ей не нравились, то я бы вообще не смогла бы с ними гулять." Это прозвучало ка весьма разумное возражение. Я отодвинула шторку, и лицо Верити просияло. "Твои волосы выглядят просто потрясающе. Ты берешь ее! И это тоже", сказала она с нажимом, повязывая шарфик вокруг моей шеи. Кончики шарфа проскальзывали сквозь мои пальцев, и казалось, что шарфик совсем ничего не весит. "Не твоей же маме целоваться с этими парнями. Тебе нужен кто-то, кого бы ты испугалась. Вот скажи откровенно, разве Сэт Гибсон пугает тебя хоть сколько-нибудь?" Сэт еще ни разу не пугал меня, даже когда на полную включал кондиционер в своей Хонде-Сивик. - Привет, Мо. - Помяни чёрта... Сэт появился в дверях, веселый, но с нервной улыбкой на лице. Лена вздрогнула и протолкнулась мимо него. - Увидимся позднее, - сказала она. - Привет, Сэт. - когда он подошел ко мне, я вцепилась в свой стаканчик с напитком. От него несло пивом. Он неловко обнял меня, а затем немного отступил. - Мне очень жаль, что так случилось с Верити, - сказал он после одной из таких пауз, которые становятся всё длиннее и неприятнее, в то время как пытаешься вызвать наименее болезненную реакцию. - Это так нереально. - Это самое подходящее выражение. - я окинула взглядом пластиковые стаканчики, что стояли в ряд на столе. Космополитан, яблочный мартини, клубничный дайкири, Lemon Drop. По крайней мере могла бы взять себе парочку фруктов. Цинга нам точно не грозит. - Но зато с тобой ничего не случилось. Это хорошо. На это у меня не было ответа. Мы направились в уголок с закусками, конечно если помещение размером с мою комнату можно было назвать "уголком". Комната была в желто-голубых тонах, в стиле французского сельского дома, только который себе не мог бы позволить никакой крестьянин. Я уставилась на коллекцию тарелок с изображениями петухов, лишь бы не смотреть Сэту в глаза. Они уже достаточно сильно блестели и были полны вопросов. Лицо его покраснело. Подвыпивший, но еще не совсем пьяный. Из-за того, что я пропустила ужин, коктейль тут же ударил мне в голову. Теперь я жалела об этом. Было бы гораздо легче избегать Сэта, если бы только я увереннее стояла на ногах. - Я был на похоронах, - сказал он. - Почему ты не подошла к нам и осталась в стороне? Потому что я высматривала убийцу? - Я была с семьей. - Мы все после речи пошли к Андерсонам. Тебе тоже следовало бы прийти. Конечно. Сперва они пошли на похороны Верити, а после опрокинули по рюмочке в ее честь. Я одернула вновь юбку и попыталась найти лучший путь к отступлению. - Мне нужно найти Лену... Сэт прервал меня: —Ты была там, так ведь? Как это произошло? Я ощутила неприятную кислоту во рту. Я сделала еще один глоток, чтобы убрать этот привкус. - Да. - Тебе невероятно повезло, Мо, - он подошел ближе. - Точно удача повстречаться с тобой. Я мысленно кричала, как он может считать это удачей! Он слегка коснулся моего локтя. - Знаешь, я после всего не звонил тебе, потому что думал, что тебе, наверно, понадобиться немного времени. Я не стала намекать ему, что прошло только две недели после всего. Я уставилась на свой стакан, пока он торопливо продолжал: - Я спрашивал себя, может ты хотела бы сходить на этот новый фильм - от типа, который снял "Фантомы"? А после может хотела бы сходить куда-нибудь поесть? Фильм ужасов? Он это серьезно? Я сделала маленький шаг назад. - Вау. Это...эм...действительно мило с твоей стороны, Сэт. Но я не совсем уверена, что уже готова к этому. - Ты выглядишь мило. Ну, как если бы у тебя всё было уже в порядке, я имею ввиду. Мило. Я потихоньку начинаю ненавидеть это слово. - Может в следующую пятницу? Это было бы неплохим способом начать новый учебный год. - добавил он. Он придвинулся ближе и погладил меня по обнаженному плечу - и этого было достаточно. К черту "быть приличной"! Я оттолкнула его руку. - Мне нужно найти Лену, - произнесла я и выбежала из комнаты. Было крайне глупо сюда приходить. Глупо верить, что я смогу вернуться к своей прежней жизни, которая разбилась вдребезги как снежный шар Верити. Я оступилась на выходе и, даже если другие в этот раз шушукались, то я этого не заметила. В таком доме как наш хорошо то, что когда ты внутри, он выглядит размером с картонную коробку из под обуви. Тут не заблудишься, насколько бы ты ни был пьян. С домом Макаллистеров было иначе. Я искала выход на свободу - а оказалась в саду позади дома. От бассейна исходил мерцающий свет, запах хлорки неприятно смешивался с гашишем. Внутренний дворик и газон были заполнены бумажными фонариками. Повсюду стояли небольшие группки мебели, на которой сгрудились люди, а басы от музыки гремели так, что вибрировали зубы. Именно от этого я хотела уйти. Я увидела одиноко стоящий стул за живой изгородью и в некотором роде чуть ли не прыгнула на него. По другую сторону живой изгороди собралась какая-то толпа - Джилл Макаллистер окруженная своими поклонниками. По-началу я не могла понять, о чем они говорили, но когда музыка сменилась с электронной на Инди-Поп, я смогла услышать разговор. - Вы вообще в курсе, что говорят о случившемся или как? - Джилл без сомнения наслаждалась их заинтересованностью. - Убийцы гнались за Мо, а не за Верити. Было слышно как ребята хватали ртом воздух. - Реально? - Да такого быть не может, - сказал кто-то пренебрежительно. - Мо? Они сначала должны были бы ее хотя бы заметить. - Раздался слаженный смех. Я укусила себя за губу, когда Джилл сказала: - Но это так. Это всё из-за ее дяди. Вы знали, что он гангстер? - Это точно, - согласился с ней какой-то голос. - Ее отец... - ... был всего лишь бухгалтер, - прервала Джилл другую девушку: ни при каких обстоятельствах она бы не допустила, чтобы кто-то другой прибрал к рукам всю славу ее эксклюзивных новостей. - Он отмывал деньги для мафии, но в этом участвовала вся ее семья, даже ее мать. И его, кстати, скоро выпустят из тюрьмы. - О мой Бог! - взвизгнул чей-то голос. - Могли бы вы такое себе представить? Можно было легко понять, что при этих словах Джилл язвительно ухмылялась. - Как вы думаете, он придет на ее выпускной в одежде заключенного? - группка захихикала, а она бодро продолжила: - Мой отец играет в теннис со своим адвокатом, и тот сказал, что полиция предполагает, якобы мафия просто хотела запугать дядю Мо или что-то типа того. По сути, они должны были только избить ее. - Нет, - прошептали девчонки. - И тогда вместо этого они убили Верити? Кто-то еще подметил к слову: - Они совсем слепые что ли? Как можно было их перепутать? - Да, знаю. - Еще более злорадный смех. И всё же я не двигалась, замерла, лишь бы услышать больше. - А за ней всё еще следят? Я имею ввиду... Если она в опасности, не значит ли это, что мы тоже? - они шептались, рассчитывая, какое воздействие может оказать эта опасность на их популярность. - Вероятно, нет, - сказала Джилл, наслаждаясь каждой секундой своего звездного часа. Какая же она мразь! Она, конечно, всегда ей была. Я знала, что смерть Верити никак не связана с моей семьей - в этом я была абсолютно уверена. Но это последнее едкое заявление вызвало во мне ужасное чувство. Интересы Ковальски по отношению к дяде Билли, напористая тактика Эльзы, постоянная бдительность Колина, нарастающая паранойя мамы - они так среагировали, как будто они верят, что здесь должна быть какая-то связь. И для этого у них должна была быть только одна причина, если слухи про моего дядю и мафию являются правдой. Я вонзила ногти в ладонь и стерпела, когда Джилл продолжила: - Они сделали это в назидание, разве не похоже на это? Кроме того, одна мертвая девушка - еще может быть случайностью, а вот две... Вот это уже вызвало бы большой переполох в СМИ. Её слова звучали так самодовольно, так умно, что я хотела схватиться через изгородь за ее обесцвеченные волосы и выдрать их с корнем. Она трепалась о том, что сама подслушала, и приукрасила всё так, чтобы только заполучить больше внимания. Она никогда не любила Верити. Она всегда завидовала, что кто-то, у кого не было так много денег и кто был не такого высокого социального положения как она, мог быть искренне любим и популярен, в то время как Джилл скорее боялись, чем любили. Но я всё же промолчала. Осталась в тени, как всегда. - А Мо знает об этом? - спросил кто-то. - Ну, конечно! Иначе почему еще ей приходится так тихо себя вести? Она не дает никаких интервью. Каждый раз, когда она разговаривает с кем-то из полиции, то при ней всегда находится какая-то адвокатша, которая берет 800 долларов в час, и вы же видели ее на похоронах - она даже не захотела с нами поговорить. Это ее вина, и она это знает. Хватит. Я должна уйти. Я споткнулась, но мне было всё равно, услышал меня кто или нет. Огни расплывались, стены и пол оказались под каким-то странным углом. Люди пялились на меня, когда я протискивалась мимо в переполненной комнате, ища Лену. И я чувствовала, они видели, что я пьяна. Завернув за угол, я побежала к Сэту. Его лицо просветлело, и он схватил меня за руку. Я вырвала руку и побежала в другой коридор; я отчаянно искала выход. И зачем мне вообще искать Лену? Мне всего лишь нужно было найти другой путь домой. В конце концов, я нашла входную дверь и чуть не упала со ступенек. Пока я брела по дороге, я жадно хватала ртом воздух. Не имеет значения, где я сейчас находилась, пока это было достаточно далеко от вечеринки. История Джилл была абсурдом. Ну, при чем здесь мой отец, ведь не было доказано, что дядя Билли как-то связан с этим отмыванием денег, из-за которого осудили моего отца. Отец был мошенником, причем паршивым. Но дядя Билли был чист - по крайней мере, настолько, насколько это было возможно в Чикаго. Он никогда бы не сделал того, что могло бы навредить семье. Он обещал мне. И я верила ему. До сегодняшнего вечера. Верити дала бы отпор Джилл. Она бы не пряталась за кустом и не допустила бы, чтобы какая-то злобная затасканная потаскуха, недоделанная Пэрис Хилтон, плохо отзывалась о ее семье и ее подруге. Но, как я уже говорила, я не такая как Верити. Я даже не могу приблизиться к тому, что быть хоть немного похожей на нее. Я бросила взгляд на кольцо, на его белое, подобное солнечному сияние, которое мелькало в глубине темно-голубого камня, когда на него попадал свет от фонаря. Оно идеально подходило мне. Может быть, именно поэтому Верити не носила его. А может, чтобы сохранить его до тех пор, пока она не сможет отнести его к ювелиру и исправить размер. Кто вообще знает, почему она за последние пару месяцев делала что-то так или иначе? Не я, это уж точно. По крайней мере ночь была прекрасна: приятная прохлада ощущалась на моей разгоряченной коже. Луна, почти полная, разливала белый свет по округе. В этом квартале были исключительно большие, элегантные дома, старые деревья и многочисленные уличные фонари. Я какое-то время просто прогуливалась, пока в голове не прояснилось, после я повернула обратно и решила подождать Лену у машины. Температура падала, пока я шла по хорошо освещенному тротуару. Я немного ёжилась на легком ветру, хотелось бы мне, чтобы у меня сейчас оказался с собой свитер. Я пошла по улице через маленький парк. Там была бейсбольная площадка, трибуны и игровая площадка с металлической горкой, качелями и геодезическим куполом. Я покопалась в сумочке в поисках своего мобильного и высматривала какой-нибудь уличный указатель. Я могла бы позвонить Лене. Она бы забрала меня, если бы я смогла узнать, где я нахожусь. Или я могла бы позвонить Колину. Он при любых обстоятельствах сможет меня найти. Правда, если я позвоню Лене, маловероятно, что она станет орать на меня. Легкий ветер освежал, а лунный свет отбрасывал на игровую площадку ромбовидные тени от шведской стенки. Качели тихонько сталкивались друг с другом, и их цепи позвякивали. Мне показалось хорошей идеей присесть, и я пошла к металлической крутилке, но зацепилась каблуком о бордюр, из-за чего резко и болезненно подвернула лодыжку. Отлично. Я доковыляла до крутилки, устало приземлилась на нее и прислонила голову к металлическим поручням. Боль в лодыжке притуплялась, и я стала массировать ушибленную ногу, другой крепко упершись в землю. Мои черные сандалии на остром каблуке были не самой подходящей обувью для поспешной ходьбы на пьяную голову. Будь здесь моя мама, она бы сделала мне какое-нибудь набожное замечание по поводу опасности желания нравиться другим. И сразу после этого она бы меня придушила бы... Это парящее чувство, которое вызвал во мне Космополитан, не смогло заставить меня забыть о тяжелом бремени, которое взвалилось на мои плечи после слов Джилл. Хотя я уже слышала сплетни про моего дядю, они не были настолько прямыми, но никогда не слышала сплетен о себе. Даже знание того, что смерть Верити никак не связана с моей семьей - Люк дал ясно понять, что здесь нет никакой связи, и он, казалось, был более чем заинтересован в этом, всё же ничего нельзя было изменить и это не могло уменьшить ужас и гнев, которые переполняли меня изнутри. Когда вновь начнутся занятия в школе, я буду вынуждена находиться в классе полном людей, которые верят, что я являюсь причиной того, что Верити мертва. Перед лицом этого осознания у меня скрутило живот. Все взгляды, которые направлены на меня и которые не знают правды, но при этом осуждают именно меня. Если до этого я уже была аутсайдером, то теперь это ничто в сравнении с тем, что меня ожидает в предстоящем учебном году. Внезапно весь парк почернел и стало очень холодно. Я встала как раз в тот момент, когда крутилка начала вертеться и упала лицом на игровую площадку. Я проигнорировала боль в лодыжке, с трудом поднялась, отряхнулась и посмотрела на небо. Луна недолго была в поле зрения и исчезла, когда что-то кожистое прошмыгнуло передо мной. Я закричала. Черная фигура неслась ко мне. Я побежала к домам по другую сторону улицы, но моя больная лодыжка затрудняла бег. Нападавший прыгнул, не элегантно, но невероятно энергично. Он приземлился передо мной, такой огромный, что его тень блокировала мне вид на уютные кирпичные дома. Я повернулась и побежала обратно к качелям. Он остановился, гортанно зашипел и, кажется, тихо засмеялся. Я отчаянно толкнула сиденье качели в его сторону и побежала дальше. Толстая цепь ударила его в грудь и отбросила на полметра назад. Мне никогда от него не сбежать - он слишком быстрый. Вместо этого я побежала к железному куполу, единственному, что могло послужить мне хоть каким-то укрытием. Он был сделан из толстых металлических прутьев, и отверстия были рассчитаны на школьников, а не на аномально крупных убийц. Если мне удастся выиграть немного времени, я смогу позвать на помощь. Я оглянулась. Моя ошибка. Он всё еще гнался за мной, огромный, наверно, на полметра выше меня, укутанный в черную кожу. Рукава его пальто разлетелись как крылья, когда он схватил меня. Когда я коснулась кончиками пальцев до прутьев купола, он схватился сзади за мою блузку и рванул меня на землю; моя сумка отлетела в сторону. Он вцепился в ногу и потащил меня к себе. Мои ноги и руки были оцарапаны о землю, шарфик Верити всё туже затягивался на моей шее. Его рука, колючая и сильная, чувствовалась на моей лодыжке: пальцы были тонкие, но при этом твердые как сталь и шершавые. Я рыдала, пиналась и брыкалась, попала ему по капюшону каблуком сандалии с ноги, которую он не держал. Раздалось клокотание и треск, после он, взревев, упал навзничь. Я отползла, а после почти побежала. Добравшись до купола, я пролезла в отверстие, которое первоначально предназначалось для третьеклассников. Я болезненно закашлялась, пытаясь отдышаться, в то время как вокруг купола бродил злоумышленник. Он засовывал руку между прутьев, но я отползала так, чтобы он не мог дотянуться. И тут я обнаружила мою сумку. Позади него. На расстоянии трех метров. Я оказалась в ловушке, и мне не оставалась ничего другого, как закричать. Он зарычал, один мощным прыжком он приземлился на купол и протянул руку внутрь, чтобы схватить меня. я прижалась к земле всем телом и закрыла лицо руками. Кольцо становилось обжигающе горячим. Кольцо Верити. Он вновь зарычал, а я оцепенела; мой ужас был вытеснен гневом. Это он был убийцей Верити, или одним из них. Это должен был быть он. Я протянула руку, и кольцо сверкнуло. Лунный свет был слабым, но даже этого хватило, чтобы камень заискрился, как если бы свет исходил откуда-то изнутри. - Это то, что вы хотели забрать? Из-за этого она мертва? Он впал в неистовство и бросился на купол, выгибая прутья. - Я отдам его тебе, ладно? - Если он меня при этом всё же не убьет. Оказалось, что у него при себе был какой-то нож: металлический скрежет заполнил пространство, когда он начал пилить прутья. - Ну же! - взмолилась я, - давай заключим сделку. Ты получаешь кольцо. Я иду домой. Все в выигрыше. Он не собирался заключать никакую сделку. Никто не отреагировал на мои крики. Я не могла вызвать помощь, потому что мой мобильник лежал вне купола, так далеко, словно это были целых три километра. Он, судя по всему, не собирался торговаться из-за кольца, но всё же я могла выиграть немного времени. Если я брошу кольцо в противоположном направлении, у меня может оказаться достаточно времени, чтобы выскользнуть, схватить телефон и невредимой вернуться назад. Я смогла бы вызвать полицию. Этого, возможно, было бы достаточно, чтобы обратить его в бегство. Он уже справился с первым прутом и начал пилить следующий. Он вырезал себе проход. Этот скрежет эхом отдавался в моих зубах и костях. Я резко начала дрожать. Я потеряю кольцо, но разве моя жизнь не дороже какой-то драгоценности? Верити поняла бы меня. Я попыталась снять его с руки, но оно не двигалось. Второй прут с грохотом упал на землю и не попал в меня всего лишь пару сантиметров. Скрежет вновь заполнил уши, когда он принялся за третий прут. Меньше чем через пару секунд он окажется внутри. Я резко дернулась, и у меня перехватило дыхание. - Я бы действительно предпочел, чтобы ты не делала этого, Мышка! - раздался знакомый протяжный голос. Люк вышел на игровую площадку, крикнул что-то на неизвестном мне языке, и вновь появилась Луна. И то, что всё это время было на куполе и пыталось прорваться ко мне... Это был не человек. Это был какой-то кошмар. Это нечто - не человек, нечто, как я вновь и вновь повторяла себе - оно прекратило пилить прутья и обернулось к Люку, как если бы учуяло новую добычу. Задыхаясь, я привалилась к стене купола. - Лучше не снимай кольцо, - крикнул мне Люк, продолжая следить за монстром, пока тот приземлился на корточки. - По крайней мере до следующего раза. - У него нож! - крикнула я. - Более того, - продолжал он, - как ты смотришь на то, чтобы просто оставаться сидеть там внутри, мм? Внезапно это нечто бросилось на Люка, который отскочил в сторону и выхватил - Богом клянусь! - настоящий меч. Он сверкал каждый раз, когда на него попадал лунный свет; искусный узор покрывал всё лезвие до самой рукоятки, а Люк обращался с ним так, как будто он был с ним одним целым. Всё его тело было гибким, расслабленным и готовым к бою. Я почувствовала облегчение, когда увидела это зрелище, но ужас всё равно переполнял меня. Люк бросился вперед и парировал; меч сверкал как молния. Я слышала его тихое бормотание и хриплые шипящие крики существа, когда оно со зверскими ударами кидалось на Люка. - Это он убил Верити! Он один из них! - кричала я, судорожно вцепившись в прутья. Несмотря на теплую ночь они были холодными как лед и обжигали кожу. Люк игнорировал меня. Он полностью был поглощен атаками, отступлениями и речитативом. Я старалась разобрать слова среди звона сталкивающегося металла и пыталась расслышать свое неровное дыхание. Поднялся ветер. Тяжело выдохнув, Люк обрушил меч на руку существа и она упала, а мои уши вновь заполнили крики. Не было крови - только отвратительный поток воздуха, как вонь от чего-то гниющего. Пальто было разорвано, и я увидела не руку, а что-то, что, возможно, когда-то давно было рукой. Теперь она представляла собой торчащие кости, разлагающиеся куски мяса, рваные лоскуты кожи. К горлу подкатила желчь, и я зажала рот кулаком. Люк отступил назад, когда это нечто с покалеченной рукой ударило его, и глубоко резануло по лопатке похожим на копыто пальцем. Раздался пронзительный крик и Люк на мгновение упал, но продолжил сражаться. - Мышка, тебе придется выйти, - крикнул он, и его голос впервые звучал так напряженно. Он сделал дугу, и встал между существом и мной, достаточно близко, что я могла дотянуться до него через прутья. Кровь ярко-красным пятном растекалась по его спине, словно раздавленный багряный цветок. - Но... Нечто хрипло зарычало. Луна исчезла, и парк снова погрузился в темноту. - Он вызвал дружков, - рыкнул Люк, - Сейчас, Мышка. Я вылезла наружу, ударилась плечом и споткнулась. Я приземлилась на ладони и колени. Я была настолько слаба, что, чтобы поднять на ноги, мне пришлось опереться на прутья. Люк продолжал двигаться с той же грацией и силой, что у меня захватило бы дух, если бы я не было напугана до смерти. Он бросил беглый взгляд в мою сторону, кивнул единственный раз и опять стал наступать на существо, вонзая меч в его грудь и вновь вытаскивая его с каким-то отталкивающим, свистящим шумом. Существо скорчилось и стало извиваться. Люк начал вращаться вокруг, произнося какое-то заклинание и рассекая воздух мечом - один раз, два, три. Клинок вспыхнул, и там, где он рассекал воздух, возникали красно-золотые огненные линии. Мерцающие огни парили в воздухе, почти такие же большие как и я, и создавали что-то вроде дверного проема. Вне этих линий игровая площадка была окутана тенями, но внутри была какая-то черная, неестественная темнота. Даже пламя - кроваво-красное в середине, бледнеющее к краям до оранжево-белого - не могло осветить ее. Оно потрескивало как настоящий огонь, но при этом я совершенно не чувствовала никакого жара. Существо с трудом поднялось на ноги и подошло к Люку. Я закричала, чтобы предупредить его. Он выругался и вновь порубил это нечто - оттеснив его одним сильным и быстрым ударом. Пока клинок всё еще странно сверкал, Люк схватил меня за запястье и притянул к себе. - Чтобы ни произошло, - сказал он, - держись за меня. Существо взревело позади меня, я выглянула из-за плеча Люка - еще две фигуры выходили из теней. Я вцепилась Люку в ладонь. Его пальцы еще крепче обхватили мои. В следующее мгновение мы упали в дверь из пламени.
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:55 | Сообщение # 12
Я падала, как в каком-то страшном сне, падала всё дальше в непроглядную тьму. Я старалась хоть за что-нибудь ухватиться, чтобы замедлить падение, но что-то держало меня за руку, и падение в небытие продолжалось. Говорят, что тот, кто падает во сне и в конце разбивается, уже никогда не проснется. Когда мы приземлились, и я больно ударилась о дно моего кошмара, я была совершенно уверена, что это моя смерть. Некоторое время я лежала лицом вниз на чем-то прохладном и гладком, крепко зажмурив глаза. Рядом со мной что-то зашевелилось. Я свернулась крошечным клубочком, стараясь уменьшиться насколько это возможно. Мертва я или жива, будет лучше, если меня в любом случае не заметят. - Сними кольцо, - раздался хриплый голос Люка. Я открыла глаза и увидела под собой натертый паркетный пол. Это что же, в потустороннем мире есть паркетные полы? - Кольцо, Мышка. Сними его. Сейчас же. - Он схватил меня за руку. - Я умерла? И ты тоже? - Если ты через пять секунд не снимешь это кольцо, тогда да. Я слабо прикоснулась к кольцу. Сверкающий кружок легко соскользнул с моего ледяного пальца. Он протянул мне ладонь, в которой не было меча. - Кхм, - я сжала пальцы вокруг кольца. - Оно не твое. Волна тошноты подкатила к горлу и я вся позеленела. Люк выпустил меч и практически потащил меня сквозь темноту, приведя в какую-то ванную комнату с белым кафелем. Я услышала, как он произносит нараспев какие-то слова, и тут же в комнате зажегся свет. Я держалась до того момента, пока Люк не оставил меня одну, тогда я рухнула перед унитазом и меня тут же стошнило, наверно всем, что я за последний месяц успела съесть. Когда наконец всё закончилось, я, дрожа всем телом, прополоскала рот и ополоснула лицо, при этом стараясь понять, что же в самом деле произошло. Я не была мертва. Я была в парке, и там были эти... Там были эти твари, и потом появился Люк, а теперь я здесь. Только где было это "здесь". Люк знал это. Он знал многое. Как, например, ответы на мои вопросы. Я вцепилась в край умывальника, с дрожью в ногах, но и с новой решимостью. Я осторожно размотала шарф, вздрагивая, когда он касался мест, где была содрана кожа. Еще крепче я сжала кольцо. Оно оставило круглый красный след на ладони. Я вновь продела его через цепочку и повесила на шею так, что оно было хорошо заметно. И пускай оно лишь подчеркивало полное отсутствие груди, но это был мой единственный козырь, и я хотела, чтобы кольцо было на видном месте. У меня было такое чувство, что Люк не сможет так легко от меня отделаться, пока оно будет у меня. Я напоследок взглянула в зеркало, покачала головой на отразившуюся там катастрофу и пожала плечами. Могло быть и хуже. Это существо в парке могло бы схватить меня... Я содрогнулась и, хромая, благодаря моей, возможно, сломанной лодыжке, отправилась на поиски Люка. Комната, через которую мы сюда пришли, была пуста. Мягкий и влажный ветерок наполнял воздух каким-то сладким ароматом. Несмотря на жару, в мраморном камине горел огонь. На небольшом столике стояла статуэтка из слоновой кости. Я провела пальцами по ее гладкой поверхности. Мебель представляла собой смесь изношенного антиквариата и изящных современных моделей. Всё было так беспечно разбросано по комнате, как я обычно разбрасываю журналы. Здесь стояли скульптуры и другие классические и примитивные произведения искусства со всего мира. Всё в комнате как-то странно гармонировало друг с другом, и это была явно дорогая коллекция. Я увидела позади полуоткрытых стеклянных дверей стоящего Люка. Выражение его лица было невозможно распознать. В какой-то момент я спросила себя, может, он узнал, что твари из парка преследуют нас, но весь его вид, то, как он стоял там, казалось, не передавал никакого страха. Изнеможение, да, и даже такое перенапряжение, что он практически вибрировал всем телом. Но ничего такого, что указывало бы на то, что нам вновь придется сражаться. Он повернулся ко мне, и в этот момент пламя от камина бросило тени на его лицо. При нем больше не было меча. Он переоделся, и теперь на нем были только черная льняная рубашка с открытым воротником и потертые джинсы, которые сидели низко на бедрах. Влажные волосы прилипли ко лбу, и на фоне черных прядей ярко выделялась его бронзовая кожа. Это делало его таким же экзотическим экспонатом коллекции, как и всё в этой комнате. - Тебе уже лучше? - Он взял меня за руку, как джентльмен старой школы, который в то же время совершенно случайно был и пиратом. Я оттолкнула его руку. - Что это, чёрт побери, было? Он взглянула на свою ладонь и сделал вид, что не понял меня. - Там, откуда я родом, мы называем это манерами. - Хватит нести эту чушь, - затараторила я, - Это существо в парке. Что это было? Откуда у тебя взялся меч? Как мы сюда попали? И где мы вообще находимся? Мне нужны ответы. Немедленно. Он вновь взял меня за руку, в этот раз несколько нежнее, и потянул меня через комнату к кушетке. - Присядь. - Нет. Я уже сыта по горло всеми указаниями. Говори уже! Он пожал плечами. - Как пожелаешь. После этого он подошел к искусно украшенному резьбой буфету, налил себе в бокал что-то, что было такого же бледно-золотистого цвета как и его кожа. Он с насмешкой поднял бокал, как бы в мою честь, и сделал неровный глоток. Я раздраженно стояла напротив, пока он рассматривал меня, как какой-то ученый, исследующий что-то весьма интересное, прикрепленное к дощечке. Молчание тянулось, пока я его не оборвала. - Ты должен мне всё объяснить. - Твое представление о благодарности требует некоторого совершенствования. Я только что спас тебе жизнь. - Он покачал головой, только опять как-то надменно. Я направилась к нему, сжимая кулаки. Есть у него меч или нет, я всё равно узнаю правду, даже если мне придется выбить ее из него. Когда мы стояли, глядя друг другу в глаза, он улыбнулся, медленно и даже мимолетно. - Что ты думаешь о сделке? - Его взгляд скользнул по кольцу, которое висело у меня на шее. - У меня есть слабость к украшениям. Я даже не стала думать об этом. - Ни при каких обстоятельствах. - В парке ты была более сговорчивой. - Потому что это существо пыталось убить меня. Он снова улыбнулся, и в этот раз в улыбке не было никакой непринужденности. Я скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него. - Ничто в этом мире не дается за просто так. Если ты это еще не поняла, тогда ты глупее, чем я думал. - Он сделал еще глоток и это выглядело так, словно он и без того меня никогда за особо умную не считал. - Ты знаешь, кое-что у тебя не сходится? Как насчет такого: ответ за ответ, а, Мышка? Это последнее предложение. - Откуда мне знать, что ты скажешь правду? - Потому что ложь понравилась бы тебе больше. Договорились? Я не доверяла ему. И он мне не нравился, со всем его самодовольством и тайнами, всё равно, как хорошо он при этом выглядел. Конечно, он спас мне жизнь. Верити что-то значила для него. И так как я по сути ничего не знаю, то я в любом случае в выигрыше. Я протянула руку, чтобы он смог ее пожать. Вместо этого он коснулся губами моих пальцев, в то время как его нефритовые глаза не отрываясь смотрели в мои. - Это удовольствие для меня, заключить с тобой эту сделку - тихо произнес он. Что заставило меня содрогнуться, так это легкий ветерок с балкона. - Сперва я, - сказал он. - Где Ви прятала кольцо? Мы искали повсюду. - В снежном шаре, - ответила я. - Она коллекционировала их. Он засмеялся; смех был тревожным, но звучал искренне. - Такая жалкая дешевая вещица? Настолько безвкусная, что она должна была заплатить за нее что-то, чтобы забрать себе, и не наоборот? Я кивнула и улыбнулась против воли. - Ты знал о нем? - Она сказала, это было бы ужасно, купить такое. Сказала, что Евангелина скорее упадет замертво, нежели будет терпеть эту вещицу в своем доме. - Он покачал головой. - И ты пришла к такому же выводу. - Я знаю, как она думает. Думала. - исправилась я. Расслабленный момент исчез. - Моя очередь. Он направился к прилегающей кухне. - Валяй. - Что это были за существа в парке? - я села на кушетку, помяла в руках шарфик и положила его на ближайший стол. Наконец я задала этот вопрос, который мучил меня с самой ночи убийства. Было гораздо легче говорить, не глядя Люку в лицо. - Это были не люди, не так ли? Я слышала, как он копается в кухонных шкафчиках, но он ответил не сразу. - Возможно, раньше они были ими. Но не теперь. Они бугимены. - Бугимены? - у меня вырвался истерический смех. - Это что, как ... ночные мотыльки что ли? Он вернулся с тарелкой в одной руке и чашкой на блюдце в другой. - Представь себе монстра, который обитал под твоей кроватью, когда ты была маленькой. - Не настоящего? - приторно спросила я. Он мрачно посмотрел на меня. - Как твоя лодыжка? Нет чувства, что что-то реальное схватило ее? Бугимены - это ночные кошмары. Но это не значит, что они нереальны. Я не шевелилась. - Ты видела, что один из них смог натворить. А как много их было с тобой и Ви тогда в переходе? Шесть? Семь? - Я не знаю, - прошептала я и хотелось бы мне не верить ему. - Много. - При таком количестве бугименов на охоте вообще чудо, что ты смогла выжить. - Он протянул мне чашку и поднял свой бокал. - За чудо, - произнес он глядя мне в глаза. - За... чудо, - повторила я и отпила крепкого и сладкого чая. На какую-то долю секунды мне показалось, что воздух вокруг нас замерцал. Я крепче схватилась за чашку. - Верити пыталась бороться с ними. Я думаю, она знала, что они придут. - Она должна была почувствовать, как они бродили среди людей. - Она знала о них? - еще одна тайна Верити. Бугимены, Люк, кольцо, которое, вероятно, стоит дороже, чем машина. - Что произошло этим летом? До этого с ней всё было в порядке. Всё было хорошо. У нас были планы. А как только она вернулась из Нового Орлеана, всё изменилось. Что ты с ней сделал? - Никто ничего не делал. Всё случилось из-за того, кем она была. - Она была подростком! - Она была предназначена для Всевышнего, и этот Всевышний позаботился о том, чтобы она погибла. - Его руки сжались в кулаки и вновь расслабились. - Ты так отчаянно жаждешь правды, так ведь, Мышка? Ну, так вот она. Бугимены - не люди. Верити не была просто какой-то девушкой. У нее была магия и предназначение, и она приехала в Новый Орлеан, чтобы стать сильнее. Кто-то пытался ее остановить, натравил на нее бугименов. Они убили ее, и теперь мы все платим за это. Я уставилась на него, и каждая клеточка моего тела противилась его словам. Сердце бешено билось в груди. - Никакой магии не существует. Его голос источал презрение. - Да? Тогда, как мы сюда попали? - Может, на такси? На твоей машине? Я не помню всех подробностей. Он покачал головой. - Выгляни наружу. Я подошла к стеклянным дверям и вышла на балкон. С веранды верхнего этажа открывался вид на улицу полную кафе и маленьких магазинчиков. Парочки гуляли, смеялись, размахивали пакетами с покупками и держались за руки. Легкая музыка аккордеона раздавалась в ночи. Я уже видела это место среди фотографий Верити. Как Люк стоит на балконе, а позади него город. Она стояла здесь, прямо на этом месте, и фотографировала его. Я почувствовала слабость в коленях и уцепилась за перила. Затем, хромая, я вернулась обратно. Было приятнее чувствовать гнев, чем смятение. - Ты похитил меня? Я была без сознания, и ты привез меня в Новый Орлеан? Ты не думаешь, что кто-нибудь заметит, что я больше не там? - Колин убил бы меня, если бы узнал, что я пренебрегла всеми правилами и мерами предосторожности, которые установил для меня. Тот факт, что он был прав, раздражал меня даже больше, чем угроза смерти. - Какой сегодня день? Как долго я уже здесь? Он устало покачал головой. - Тот же день. Прошло минут пятьдесят с того момента, как мы покинули парк. - Ты врешь, - мне стало совершенно понятно, что Верити была неправа, когда доверяла Люку. Я думала, он достоин доверия, но теперь, это я знала наверняка, она сильно заблуждалась в нем... Я начала на ощупь двигаться к двери и оглядывалась в поисках какого-нибудь оружия. С другой стороны стояла вырезанная из дерева статуэтка птицы, которая выглядела достаточно тяжелой, чтобы нанести удар. - Куда ты собралась, Мышка? Неизвестный тебе город, никаких денег, поврежденная лодыжка? Воспользуйся той частью мозга, о которой всегда упоминала Верити. Я ничего тебе не сделаю. - Он шел ко мне с поднятыми руками, показывая, что он не опасен. - Сядь и съешь свой тост. Тебе сразу станет лучше. - Ясно. - Я перенес тебя сюда с помощью магии. И таким же образом я верну тебя обратно, когда мы закончим. Но у нас был уговор. - И я должна тебе верить... Почему? - Если бы я хотел причинить тебе вред, я бы оставил тебя бугименам. Я медленно кивала и мотала головой. Звучало это логично, но в Люке всё противоречило логике. - Тебе нужны доказательства? - Доказательства были бы кстати. - Позволь взглянуть на твою лодыжку. Я оперлась о стену, готовая к побегу. Он опустился на колени возле моих ног и внимательно осмотрел порез, который выглядел очень плохо. Он вытащил платок и осторожно промокнул им кровь; прикосновения его пальцев были нежные и легкие. - Удивительно, что ты не убилась на такой-то обуви. Не то, чтобы я не оценил бы эффект. - Хочешь сказать, что ты обременён магией? Если так, то я поверила бы в это. Он ухмыльнулся и попросил: - Закрой глаза. - Вот уж нет. - Это были те самые слова, которые часто используются в фильмах ужасов, прежде чем убийца обезглавливает третьесортную актриску. Вместо этого я сконцентрировалась на камине, на шуме потрескивающих поленьев, на тенях, которые отбрасывал огонь в полутемном помещении. Люк тихо говорил, и слова были как пламя, поглощающее листву. Его пальцы зависли над обжигающим порезом и тупой болью вывиха. Какое-то зудящее ощущение растекалось в ноге и вытягивалось пальцами Люка из икроножной мышцы, боль постепенно сменилась покалыванием, а затем и вовсе исчезла. Люк слегка надавил на мою ногу, и я оторвала взгляд от танцующего огня. Порез исчез. Моя лодыжка была цела, как если бы с ней ничего не случилось. Я дотронулась до нее и пощупала место, где была рана. Кожа была мягкая и неповрежденная. - Ты... Он кивнул и поднялся. - Попробуй встать на нее. Я так и сделала, взявшись за его ладонь, только на случай, если вдруг упаду. Комната завертелась, и он отвел меня обратно к кушетке. Я тяжело опустилась на нее и была не в состоянии даже сформулировать вопрос. Онемев от шока, я взглянула на него. - Магия, - произнес он, самодовольно, как и всегда.
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:56 | Сообщение # 13
Я вновь взяла чашку с чаем, так как должна была себя хоть чем-то занять, и опять поставила обратно, когда не смогла остановить ее позвякивание о блюдце. Я осторожно ощупывала лодыжку. Люк присел рядом со мной, положив руку на спинку кушетки, как будто он только что не перевернул всё с ног на голову. - Ты не мог бы... ну, знаешь... объяснить всё? - Тут особо нечего объяснять. В мире существует магия. Некоторые люди обладают к этому особыми способностями. Некоторые нет. - В этом нет никакого смысла. - Магии не существует. Конечно же это было целесообразным объяснением всего, что произошло в последнее время. Но это было невозможно. Я открыла рот, чтобы сказать это, но Люк остановил меня. - Ты же не хочешь сказать мне, что я ошибаюсь, или как? Это был очень длинный день, Мышка. Это были две долгие недели.Ты же не собираешься затевать дебаты, в которых ты заведомо проиграешь? Неужели, ты всё еще не веришь мне, после всего, что видела сегодня ночью? - Магия? Действительно настоящие ведьмы, заклинания и летающие мётлы? Он преувеличенно наморщил лоб. - Теперь ты смеешься надо мной... - Магия? Он кивнул. - И твои особые способности - это оказание первой помощи? - В том числе. Я всё не могла прекратить касаться своей ноги. - Тогда, в больнице. Ты вылечил меня. - Это, казалось мне, меньшее, что я мог сделать. Мне в голову пришла одна мысль. - Почему ты не помог Верити? Ты мог излечить ее. Тогда она была бы всё ещё... Он резко оборвал меня на полуслове: - Я могу лечить людей, Мо, но не оживлять мертвецов. Даже магия имеет свои границы. Я откинулась на спинку кушетки. - Тогда для чего она вообще нужна? - Для чего вообще нужно что-либо? - возразил он. - Магия - это как любая другая способность - интеллект, или способность попадать мячом в кольцо в прыжке, или умение шевелить ушами. Что-то в моей крови позволяет мне использовать магию. - У Верити тоже была такая способность? - О, да. - Она знала это? Знали об этом ее родители? - Она знала, но ее родители об этом понятия не имели. Они примитивные, как и ты. Никакой магии. Но обычно в семье есть кто-то... - Евангелина. - Это был не вопрос. Он кивнул. - Она дала Ви несколько советов и стала чаще приезжать в Чикаго, когда ей стало ясно, что происходит. Но Верити было необходимо больше помощи. Она накопила слишком много силы, чтобы просто бегать без присмотра. Таким образом, мы привезли ее в Новый Орлеан. - Но после она вернулась домой. - Она была слишком упряма. Говорила, что не хочет упускать последний учебный год, не хочет бросать тебя на произвол судьбы. Если хочешь знать мое мнение, это пугало ее. Я теребила пальцами край подушки с кушетки. - Она отказалась от наших планов на Нью-Йорк. Она хотела поступить в Университет Тулейн. - Пришлось идти на компромисс. Евангелина позволила ей вернуться на год. После этого детские забавы закончились бы. Она должна была выполнить задание. - Но бугимены... - Последовали за ней домой. Мы не учли этого. Мы не знали, что ей угрожает такая опасность. - Я всё еще не понимаю, почему они гнались за ней. Что это было за такое особое задание? Он потер лицо рукой. - Больше, чем просто задание. Это было ее предназначение. Я раздраженно всплеснула руками. - Ох, опять эта чушь про судьбу? Ты серьезно? - Ты спросила, - рявкнул он, - Так теперь закрой рот и слушай, так как у меня нет никакого желания повторяться. Существует пророчество - которое известно нам, магически одаренным людям, Арканам, настолько давно, что кто-то едва может о нем вспомнить. Я укусила себя за губу, чтобы удержаться и не прерывать его. - Чистая магия, которой владеют все Арканы, нестабильна. Она являет собой нечто могущественное - слишком опасное, чтобы с ней обращаться напрямую. Как... атомный реактор. Если бы кто-то игрался рядом с источником ядерной энергии, то моментально умер бы. Но если ее преобразовать, то можно обеспечить энергией целый город, верно? Принцип действия магии такой же. По всему миру существуют линии, линии направления, как их называют примитивные. Они связаны с чистой магией, они извлекают, изменяют ее в нечто, что Арканы могут безопасно использовать. Ты успеваешь следить? Вообще-то, нет, но я кивнула. - Умница. Каждая линия соотносится с одной из четырех стихий - земля, воздух, огонь, вода. Большинство Арканов используют только один тип линий, другие просто не функционируют для него, как если бы поток был бы перекрыт. Так, когда кто-то хочет воспользоваться магией, то он вытягивает ее из линии своей стихии. - И какова твоя стихия? Огонь в камине с шумом вспыхнул, и Люк ухмыльнулся, - А ты угадай. Я закатила глаза и жестом указала, что он может продолжать. - Мы зависим от этих линий. Они нужны не только для того, чтобы работали заклинания, но и так же с точки зрения нашей политической и физической неприкосновенности... Если линии не будут уравновешивать магию, то весь наш мир рухнет. Но согласно пророчеству, что линии перестанут действовать - но постепенно. И когда они полностью разрушатся, появится человек, который сможет всё исправить. Этим человеком оказалась Верити. - Он тяжело вздохнул и внимательно следил за выражением моего лица. - Ты веришь мне? - Эм... нет. Даже если бы я поверила - это не логично. Если Верити должна была спасть ваш мир, зачем кому-то понадобилось останавливать ее? В этом нет никакого смысла. - Ничего из всего этого не имело смысла, но казалось, что моя единственная надежда состояла в том, чтобы поверить, что он говорит правду. Он выглядел изможденным, и под его глазами залегли темные круги. - Существует группа людей, которые несут ответственность за всё: Кварторы. Они устанавливают правила, обеспечивают, чтобы все разнородные партии сотрудничали между собой, следят за тем, чтобы всё шло гладко. Если пророчество сбудется и магическое наводнение наступит, тогда всё рухнет само по себе. Это затянется и просто-напросто наступит хаос. Чистая магия сотрет с лица земли слабых Арканов. Наступило бы идеальное время, выйти на сцену и забрать всю власть... нестабильная магия, мертвые Арканы, слишком требовательные Кварторы... Их первым ходом было именно убрать Верити. - Ладно, кто-то натравил бугименов на нее, с целью расстроить пророчество. Но кто? - Над этим я еще работаю. - Он посмотрел на меня, наморщив лоб. - Но теперь они преследуют тебя. Я думаю, это как-то связано с твоим ювелирным вкусом. Невольно я потянулась рукой к шее. - Это кольцо у меня уже несколько дней. Почему же они решили напасть именно сегодня вечером? - Когда ты надела его на палец? - Как раз перед вечеринкой. Он кивнул, но его морщина на лбу стала только глубже. - Что-то произошло, когда ты это сделала? - Оно как-то... засверкало, но я стояла прямо под фонарем возле дома. Вероятно, просто свет так причудливо отразился в кольце. А что? - Кольцо реагировало на магию в крови Верити, которая связана с линиями. Оно посылает некоего рода сигнал, но только для Верити, а не для кого-то еще. Если кто-то настроен на нужную частоту и решил бы найти ее источник, тогда он получил бы этот сигнал, как только кольцо оказалось бы надето на палец. Кто-то мог использовать его, чтобы найти Верити. - Ты настроен на ее частоту? И бугимены тоже? - Кольцо представляет собой фамильное наследство, это часть пророчества. Я разузнал об этом сразу, как Верити вернулась домой, - ответил он. - Бугимены питаются магией. Когда кольцо сработало, они и примчались, словно по звонку к ужину. В действительности они сдерживались только потому, что ты была в доме полном людей. Если исходить из того, что он не чокнутый, в его словах был некоторый смысл. Так или иначе. - Если кольцо реагирует только на Верити, почему же оно сработало, когда я его надела? - Что-то в тебе активировало его, - он взял меня за подбородок, изучающе глядя на меня, повернул мое лицо в одну сторону, затем в другую. - Ты уверена, что не обладаешь никакой магией? Я оттолкнула его руку. - Да, нет у меня никакой магии - или я выгляжу как кто-то владеющий ей? Разве я не должна была бы использовать ее сегодня ночью? - Я не спрашивал, можешь ли ты управлять ей. Могло так получиться, что у тебя просто недостаточно силы. Или ты слишком боишься попробовать. - Я - это только я. Совершенно скучная и обычная. Во мне нет ничего особенного и вообще ничего магического. - Как раз это мне и нравилось. Он указал на меня длинным, тонким пальцем. В какой-то истеричный момент я подумала, что он какой-то колдун, который вот-вот превратит меня в жабу или вешалку, или еще во что. - В тебе нет ничего нормального, Мора Фитцжеральд, и всё равно, что тебе хотелось бы противоположного. - Он замолчал и поднял брови. - Как дела у твоего отца в Терре-Хот? Скоро ведь будет слушание о его условно-досрочном освобождении, не так ли? - Не говори о моем отце. - Тогда как там твой дядя? Очаровательный Билли Грейди, единственный ирландец в чикагской мафии, который контролирует твой квартал и большую часть Вестерн Авеню? Который убедил компанию передать ему этот участок, потому что он может разделить прибыль и гарантировать их спокойствие. - Это всё пустые слухи, - тихо ответила я. Он пожал плечами. - Как и всегда. Но это кольцо не должно было активироваться ни на ком кроме Ви. Твоей же жизни пойдет на пользу, если мы узнаем, почему кольцо среагировало на тебя. Расскажи мне о переходе. Я обхватила себя за колени. Люк накрыл мои ладони своими. - Я могу помочь тебе легче всё вспомнить. Мой смех глухо раздался в ушах. - Для этого будет недостаточно даже магии всего мира. Ему хватило приличия лишь пристыженно посмотреть на меня. - Я имел ввиду только лишь, что если ты что-то подавляешь, то есть заговоры, которые могут помочь вспомнить. - И ты будешь ковыряться в моей голове? Нет, спасибо. Я закрыла глаза. - Я хотела переночевать у Верити. Мы отправились поесть мороженого. Я была обижена на нее. Она шла за мной домой, через переход, и совершенно неожиданно... она просто остановилась. - Иди домой, - сказала Верити, а я только подумала, что она тоже злится, но в ее голосе были дрожащие нотки, и я обернулась, придумывая что-то злое, отвратительное и оскорбительное, что я могла ей сказать. Она всё испортила, и я хотела, чтобы она тоже страдала. В темном переходе ее лицо светилось белым, а ее голос совершенно отчетливо слышался в полной тишине. Как если бы кто-то выключил звук у телевизора, и я замедлила ход, когда что-то внизу с рокотом приблизилось. Мои уши переполнил оглушающий, грохочущий шум. - Беги, Мо! Чёрт побери, беги же! Они подкрадывались к ней, говорили что-то хриплыми гортанными голосами, что ужасно напугало меня, хотя я и не понимала ни слова. - Беги, - закричала она с оцепеневшим, перекошенным от ужаса лицом. - Немедленно! Я так и сделала, так как думала, что она будет следовать за мной. Но когда я добежала до конца перехода, пробежала мимо мусорного контейнера и задержалась в дверном проеме, Верити отстала метров на шесть и была окружена монстрами. Она отвечала им звонким ровным голосом, как будто раздавался звон хрустального колокольчика в ночи. Твари плотнее смыкали круг, и это выглядело, как будто ты смотришь на затухающее пламя свечи; ее голос изменился с победной могущественной мелодии на дикий крик. Я повернула обратно. Бросилась на ближайшее чудовище. Он опустился на корточки и тянулся к Верити, но когда я прыгнула ему на спину, он отмахнулся от меня как от какого-то комара. Он оцарапал мне руку и лоб когтями, я так резко упала, что всеми костями почувствовала ужасную боль. Кровь моментально залила глаза. Я всё еще слышала крики Верити, и тут я всё поняла. А в следующую секунду я уже летела через весь переход и ударилась о стену. Мир почернел. Когда я пришла в себя, твари исчезли. Верити лежала совсем рядом, ее руки и ноги были вывернуты под каким-то неестественным углом. Она дышала неглубоко и слишком часто, а когда я получше присмотрелась, то поняла, что ее грудь представляла собой самую ужасную рану, которую я когда либо видела: рваная рана проходила ровно посередине насквозь и издавала при каждом вдохе хрипящий шум. - Мо... - задыхаясь, слабо как эхо, произнесла она. Ее взгляд был неподвижным и отсутствующим, зрачки совсем сузились. - Мне жаль... - Ты справилась, - всхлипнула я и попыталась зажать рану, потому что вокруг нас разливался целый океан крови, ее и моей. - Только... держись, Ви, не уходи, умоляю, не уходи, не покидай меня... - Но вокруг было слишком много крови, больше, чем кто-либо мог пережить, и она становилась холодной, такой холодной. Шок и потеря крови, я вяло соображала и пыталась вспомнить уроки оказания первой помощи. Уроки оказания медицинской помощи. В конце перехода стояла фигура, и я бросилась к ней, всё еще держа Верити на руках. - А после я оказалась в больнице. - Я нашел вас обеих в переходе, - сказал Люк. - Кто-то позвонил в скорую. Прежде чем приехала полиция, я успел подлечить тебя настолько, насколько только мог. Но Верити я уже ничем не мог помочь. Десятью минутами ранее у меня, возможно, еще был бы шанс. Я не заметила, что плачу, пока Люк не стер слезы с моих щек и не переплел свои пальцы с моими. - Мышка... Мора. Мне очень жаль. - Я пыталась помочь ей, - прошептала я. - Этого было недостаточно, но я пыталась. - Конечно, ты пыталась, - зашептал он мне. Он повернул мою ладонь, чтобы рассмотреть ужасную, неровную линию, которая осталась на коже. - Знаешь, я могу сделать так, чтобы это исчезло. Я отняла у него ладонь, скрестила руки на груди и ответила - Я хочу помнить ее. - и мне не хотелось объяснять почему, даже самой себе. - И я хочу засадить в тюрьму тех людей, тех бугименов. Он в ужасе рассмеялся. - Едва ли! Один из них сегодня ночью почти убил тебя. Они пришлют больше, если ты и дальше будешь вмешиваться в это дело. - Я могу помочь! - Нет, не можешь. Это слишком опасно, Мышка. - Эти люди... они могут пользоваться магией, так ведь? Их не смогут посадить? - Было бы немного сложно их задержать. Но есть и другие пути остановить их. - Как, например, убить их? Он заерзал. - Возможно. - Тогда я помогу тебе. Его глаза сузились. - Нет, ты не будешь этого делать. Это опасно даже для Аркана. А для примитивной это просто самоубийство. - Мне всё равно. - Послушай, это кольцо должно было реагировать только на Верити. Чтобы подействовать, как сегодня ночью... оно должно было бы подумать, что ты это она. Мы смогли бы этим воспользоваться, возможно, даже чтобы воплотить пророчество. Ты хоть сколько-нибудь понимаешь, что это значит для таких как я? Но если ты вдруг решишь отомстить и погибнешь, мы всё потеряем. - Плевать я хотела на твое пророчество. Я требую справедливости. Его лицо омрачилось на долю секунды, но после вновь прояснилось; хитый огонек мелькнул в его глазах и придал им невероятный зеленый оттенок. - А что если ты сможешь получить и то и другое? - Мне не нужно и то и другое. - Но тебе нужен я, - подчеркнул он. - Если ты решишься в одиночку напасть, то погибнешь самое позднее завтра, еще до обеда. Я внутренне испугалась, но мое лицо ничего не выражало. - А это важно для тебя, потому что...? - Я спас твою жизнь уже дважды, - мимоходом произнес он. - Было бы неплохо, защитить мои инвестиции. Я предлагаю тебе сделку. - Я смотрю, ты увлекаешься разного рода сделками, не так ли? - Они управляют миром, - возразил он. - Прекрасно. - Так обычно обо мне и говорят. Как я уже сказал, кажется, что ты можешь управлять кольцом Ви, а это может быть крайне полезно. - В каком смысле? Он уклончиво ответил: - В этом я еще не совсем уверен. - Но ты имеешь хоть какое-то понятие? Он провел кончиком пальца вдоль цепочки, и я вновь вздрогнула. Он понизил голос. - У меня полно предположений. На данный момент скажем так: Наше объединение может быть обоюдовыгодным. Ты помогаешь мне, а я позволяю тебе плестись рядышком, хм? Он спас мне жизнь (дважды), вылечил мои раны, накрыл мне чай с тостами, объяснил мне больше, чем это сделал кто-либо вообще с самой смерти Верити, и всё же... что-то ускользало от меня. Он знал гораздо больше, чем рассказал мне. Но даже если он не даст те ответы, которые мне нужны, он всё же единственный человек, который согласен сотрудничать со мной. - Я не буду плестись рядышком. Это, может, и твой мир, но кольцо-то у меня. Мы партнеры. Он резко взглянул на меня, изучающе всмотрелся в мое лицо и, наконец, кивнул. - Партнеры, Мышка. Это должен быть весьма интересный опыт.
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:57 | Сообщение # 14
Весь следующий день я пребывала в ожидании, что кто-то - Колин, Люк, мой дядя, орда бугименов - в любой момент внезапно накинутся на меня. Вот так незадачливо начался новый учебный год. И, разумеется, для меня было большим сюрпризом появление Ковальски. Он сидел на одной из лавочек перед подъездными воротами школы. Вокруг всё еще чувствовалось сияние конца лета, даже в сентябре, и листва была лишь слегка окаймлена желтоватым оттенком, как будто только размышляла о смене цвета. Ковальски свесил обе руки за спинку лавочки, нежился на солнце и наслаждался прекрасным видом. Его галстук - в сиренево-оранжевую клетку - был настолько безобразным, что рисунок словно вибрировал. Ковальски заметил меня и поднял руку в знак приветствия, пока я спускалась по ступенькам. Я бросила быстрый и полный паники взгляд в сторону обочины, где припарковался Колин. Он показал мне знак, что "всё чисто", но также что он ни при каких обстоятельствах не намерен терпеливо ждать на игровой площадке, пока я буду болтать с полицейским. Ковальски поднялся, и, как по команде, Колин вылез из машины. Я нахмурилась и попыталась, чисто силой воли обратить его в бегство, само собой даже с кольцом Верити, которое пряталось у меня под рубашкой, я не обладала никакими магическими способностями. Ковальски подошел ближе. - Прекрасная погода, не так ли? - сказал он и указал на сгрудившиеся облака, похожие на пушистых овечек, которые проплывали над нами. - Едва ли можно поверить, что всё скоро пройдет. Скажу я Вам, Мо, зимы здесь чересчур длинные как для моей жены, так и для меня. Как только Дженни пойдет в колледж, мы переедем в Пенсаколу. Я промолчала, вместо этого просто немного поправила сумку и заставила себя, не касаться кольца, которое скрывалось вне видимости. Ковальски глубоко вздохнул и посмотрел наверх. - Да, я там каждый день буду рыбачить. Ловить форель или, может, морского окуня. Совершенно по-другом, чем здесь, будто между мирами. - Он взглянул мне в глаза. - Мы могли бы переговорить минутку? - он указал на лавочку, на которой лежал его смятый пиджак. Я осталась стоять. - Я не должна разговаривать с вами без моего адвоката. Он кивнул. - Ясно. Я просто подумал, возможно, Вы хотели бы, ну, Вы знаете, неофициально поговорить со мной. Речь пойдет не о том случае. Он развернулся и приподнял пиджак на пару сантиметров над лавочкой. Под ним лежал мой мобильный, который... который я потеряла на игровой площадке. Я невольно громко выдохнула. Когда Люк той ночью перенес меня в мою комнату, небо из розового становилось голубым, а солнце уже показалось над горизонтом. Совершенно без сил после всего, что случилось ночью, особенно из-за того, что мне опять стало плохо, после очередного путешествия через тьму, я еще как-то умудрилась переодеть старую футболку, прежде чем упала на кровать. Когда до меня дошло, что телефона нет, я просто смирилась, что потеряла его. - Вы и теперь хотите позвонить миссис Стартон? Ваш телефон всё еще здесь. Я тяжело опустилась на лавочку и поставила сумку рядом с собой. Колин стоял не дальше десяти метров от нас и смотрел совершенно равнодушно, но при этом явно слышал каждое слово. О нем я смогу побеспокоиться позднее. Сначала я должна договорить с Ковальски. - Правильное решение, - произнес он. - Какой-то ребенок из начальной школы со стороны Монтвейла сегодня на перемене нашел ее и отдал школьному охраннику. А когда тот взглянул на документы, то ему показалось Ваше имя знакомым. Он протянул мне сумку. Влажная, перепачканная в грязи кожа неприятно заскрипела, когда я взяла ее. - Должно быть промокла из-за дождя, что бы утром в воскресенье. Я всё пытаюсь понять: почему Вы не стали искать ее? Я имею ввиду, там же Ваши ключи, деньги, мобильный - неужели, Вы не заметили ее отсутствие? - Я думала, тот кто найдет ее, оставит себе. - сказала я. Теперь Колин точно наблюдал за мной; лицо его стало задумчивым, как у сокола, который пытается рассчитать подходящий момент, чтобы схватить молодого кролика. - Я удивлена, что кто-то вернул ее. - О, люди могут удивить. Снова и снова. Я напряженно улыбнулась и взялась за свою школьную сумку. - В любом случае, большое спасибо, что вернули ее мне. - Мне только в радость. - Он ударил ладонями по коленям, как если бы собирался встать, но затем всё же остался сидеть. - Что Вы вообще там делали? Едва ли поверю, что Вы по ночам бегаете по городу. - Я была у подруги, - сухо произнесла я. - Мы пошли погулять, и я должно быть где-то оставила сумку. Я в последнее время несколько рассеянная. - И я не виню Вас в этом. Я рад, что сумка вернулась к своей хозяйке. За это ваш дядя и платит налоги, мм? - он поднялся и надел свои темно-синий пиджак. - Еще раз, большое спасибо, сэр. Два шага и после он повернулся. - Школьный охранник сказал кое-что еще. Игровая площадка была изрядно перепахана: глубокие борозды на земле, а некоторые места выглядели даже обгоревшими. И там еще была большая металлическая клетка, выглядящая как Эпкот. Знаете такое? - Я уже видела такое однажды. - Во всяком случае некоторые из прутьев были удалены - вырезаны, как если бы кто-то пытался разобрать конструктор. Чертовски забавно. Я так думаю. Вы ничего такого не приметили во время прогулки? - он напряженно следил за мной, спрятав руки в карманы. - Нет. - Это было очевидно. - Он уходил вдоль тротуара и бросил через плечо: - Вам следует быть более осторожной, Мо. Судя по всему, Ваш друг не очень хорошо справляется со своей задачей. Колин задрал подбородок, а Ковальски шёл дальше, уже не оглядываясь. В три шага Колин оказался возле меня. - Только не... - начала я. Колин схватил меня за локоть и потащил через дорогу. - ...злись. - Что там у тебя была за книга? Шекспир, которого ты должна была дочитать? - рычал он, дернул дверь со стороны пассажира и втолкнул меня в машину. Он потянул за ремень безопасности и перегнулся через меня. Я оттолкнула его руку. - Эй! Я и сама могу пристегнуться! - Правда? Ты не просто доказала мне, что только ты у нас каким-то неведомым образом знаешь, как ты смогла одна вернуться домой вовремя! Дети шли из школы, толпа девочек в юбках в голубую клетку и темно-синих вязаных жилетках. Они сгрудились и с любопытством уставились на грузовик. Я пристегнула ремень безопасности и опустилась ниже на сиденье. - Не так громко. Он хлопнул дверью и промаршировал на свою сторону. Я отпрянула, когда он сел в машину. - Окей. Мы ведь не хотим, чтобы люди пялились на нас. И я уверен, что никто не заметил, как ты трепалась с тем детективом. - Окружающие привыкли уже к полиции. И к репортерам. А вот ты нечто иное. - Я здесь бываю каждый день. - он пристроился в поток машин и выбрал самый короткий путь домой. - Да. С таким мрачным видом. Тебя так сложно не заметить. - Следует отметить, что мои одноклассницы увлеченно рассматривали гораздо большее, чем просто его лицо, что в общем не упрощало ситуацию. - Мне жаль, - сказала я тихо. - Где ты была? - На вечеринке. Я могла видеть, как пульсирует вена на его виске. - Ты смылась из дома на какую-то проклятую вечеринку? - его голос был полон отвращения. - Это была самая крутая вечеринка года. Там были все. Я теперь и без того просто цирк на ножках. Уж извини, что хотела провести один единственный вечер нормально. Он покачал головой. - Тогда попросила бы меня, отвезти тебя. А не смываться из дома прямо посреди ночи. Ты могла погибнуть! Он был совершенно прав, только не так, как он думал. - Нормальные девушки не берут с собой на вечеринку своих телохранителей. У нормальных девушек вообще нет никаких телохранителей. - Ты не нормальная, - сказал он грубо и бросил на меня беглый взгляд. - Было бы гораздо проще, будь ты такой. Я прикусила губы. - Ну, спасибо огромное. - Я не это имел ввиду, - сказал он, и голос его прозвучал несколько мягче. Он немного помолчал и затем, отмахнувшись от каких-то мыслей, вновь стал деловитым. - Куда ты еще ходила? И не говори мне, что вечеринка проходила на игровой площадке, или еще какую-нибудь подобную чушь. Я нервно сглотнула. Хитрость всей лжи состояла в том, как я позднее поняла, чтобы придерживаться как можно ближе к правде. - На вечеринке был один парень. Руки Колина крепче вцепились в руль. - Он что-то сделал тебе? - Нет! Нет. Он говорил всякую чушь, и я попыталась уйти от него, а потом я случайно подслушала этих девчонок. Ту, которая устроила эту вечеринку, и всех ее стервозных мелких подружек, и они говорили обо мне и Верити... - У меня начало жечь глаза, горло сжало спазмом, но я с трудом глубоко вдохнула и продолжила, - Они сказали, это за мной приходили. Что я была целью преступников, а не Верити. Всё из-за дяди Билли. И почему только они так сказали? В какой-то момент жесткая и гневная линия его рта, казалось, стала мягче. - Игровая площадка, Мо. Этот парень прямо ротвейлер какой-то. - Я ушла. Взяла сумочку и убежала, пока не оказалась на игровой площадке. Мне показалось это место хорошим для того, чтобы немного посидеть и поразмышлять обо всем. - Ты что-то пила? - Откуда ты знаешь? - Потому что я не идиот. Даже если ты другого мнения обо мне. - Я вовсе так не думаю. Колин с силой ударил по приборной доске. - Тогда прекращай лгать! Ковальски сказал, что игровая площадка была разгромлена! Хочешь сказать, это случайность? Я тщательно подбирала слова. - Я не громила площадку. - Как ты добралась домой? Я чуть не засмеялась. - Один друг подбросил. - А сумочка? - Я была слегка подвыпившей. Я просто забыла ее. Колин покачал головой, когда повернул к нашей подъездной дорожке. - Мне жаль, понял? - я осторожно коснулась рукава его футболки из тонкого хлопка, и почувствовала под ним твердые как гранит мускулы. - Правда, мне жаль. Это было очень глупо, так поступать. - Да. И это тоже. - Ты расскажешь всё моему дяде? Или моей маме? - Я должен защищать тебя, - разъяснил Колин. - А я не могу этим заниматься, когда ты мне врешь и устраиваешь кучу всякого подросткового дерьма. Я удивилась, насколько сильно меня задели его слова. Я потянулась в дверной ручке и уничтожила то немногое достоинство, которое с трудом сдерживала. - Ты должно быть забыл, что я и есть подросток. И я перестану устраивать тебе всякое бунтарское дерьмо, если ты прекратишь устанавливать тупые правила! Пораженная своей смелостью, я выпрыгнула из грузовика, перебросила сумку через плечо и тяжело зашагала к задней двери дома. Колин шел за мной, и его шаги эхом раздавались позади. Здорово. Я надеялась, что моего драматического ухода будет достаточно для завершения разговора. Тот мрачный и молчаливый Колин, которым он был раньше, мне нравился больше. Почти у самой двери я развернулась и увидела, что он стоит всего лишь в нескольких сантиметрах от меня. Он злобно стиснул челюсть. - Ты рассказала мне не всё. - Ты вообще-то тоже. - Я была по горло сыта, что люди секретничают. Все знают больше меня. Кроме того Колин не поверит мне, если я расскажу ему про магию. Он лишь посоветует моему дяде отправить меня в психушку. - Я лишь пытаюсь обеспечить твою безопасность, - воскликнул он. - Это всё, что тебе нужно знать. - К чёрту! Это не так! Джилл права? Он всплеснул руками. - Кто такая Джилл? - Девчонка с вечеринки. Она сказала, что дядя Билли один из мафиози, и что они, собственно, имели виды на меня, а вместо этого схватили Верити. - В дом, - произнес он и подтолкнул меня к двери. - Это правда? - я бросила сумку на кухонный пол. Я всегда цеплялась за мысль, что мой отец был единственным уголовником в моей родословной, и плевать, о чем шептались люди в церкви или в коридорах. Но если Джилл права, значит дядя Билли и моя мама лгали мне все эти годы, всю вину сбросили на моего отца, а дядю сделали каким-то святым. Что не делало меня менее злой по отношению к моему отцу. Моего гнева хватит на всех. Колин облокотился о кухонный стол и скрестил руки. - Мы не знаем, кто убил твою подругу. А пока мы этого не узнали, твой дядя считает, что лучше подстраховаться, чем пренебречь мерами предосторожности. Это было не то опровержение, которое я надеялась услышать. - Осторожность перед чем? - У твоего дяди есть... конкуренты. Если они собирались использовать тебя как средство шантажа, то вы, ты и твоя мама, стали бы главными мишенями, потому что вы единственные родственники, которые у него есть. - И тут ты вступаешь в игру. - Примерно так. Я выбирала себе яблоко из вазы с фруктами, чтобы хоть чем-то занять руки. - А что, если вы все ошибаетесь? Что, если это не связано с дядей Билли? Он взял стакан из шкафчика и прошел к холодильнику, чтобы налить себе холодного чая, настолько непринужденно, как будто он всегда так делал. - Вероятно, что это не так. Если кто-то пытался преподать ему урок, тогда бы они преследовали бы тебя, и не совершили бы ошибки. - Я хотела возразить, но он поднял руку, - Что не означает, что ты можешь сбегать на вечеринку, или что ты еще там предпримешь на вечер субботы. - Ты же сказал, что дядя Билли уже ничего с этим не поделает! - Я лишь высказал тебе свое мнение. Может так случиться, что кто-то побоится оставлять свидетельницу. Может случиться что угодно, или вообще ничего. Но как всегда - это решение твоего дяди. - Ты всегда делаешь, что он тебе скажет? - я прислонилась к стене и внимательно посмотрела на него поверх яблока. Было сложно представить, что Колин станет жить по чьим-то правилам кроме собственных. - Билли всегда хорошо ко мне относился, - сказал он просто. - И он хорошо мне платит. - Ты расскажешь ему обо всём? Он недовольно посмотрел на меня. - Мне следует рассказать. - Но ты же не хочешь попасть под горячую руку? Как же должно быть трудно, присматривать за одной единственной девчонкой? А из-за этого тебя не исключат из профсоюза телохранителей? Он мрачно посмотрел на меня и сконцентрировался на своем чае со льдом, вероятно, чтобы только не придушить меня. - Я ничего не скажу Билли. В этот раз. Я слегка осела возле стены, облегчение просто переполняло меня. - Но, если ты вытворишь еще какую-нибудь подобную глупость, я не стану рассказывать это ему или твоей матери, вместо этого я тебя здесь изолирую. - Ох, пожалуйста. - Я снисходительно отмахнулась. Он поставил стакан с тревожащей точностью и прошел через всё помещение ко мне. Я сильнее прижалась к стене, когда он опёрся о стену руками по обе стороны от меня, так близко, что я могла разглядеть шрамы и шероховатости на его руках. Я старалась не выглядеть напуганной, а потому встретилась с ним взглядом. Ошибка. Вблизи его глаза были совсем темно-серые, кремневого цвета, и было чувство, что они видят гораздо больше, чем любой из нас хотел бы признать. Когда он заговорил, я почувствовала это даже своим позвоночником: - Детка, я буду спать перед твоей дверью и носить тебе книги в класс. Независимо от того, что ты задумала, а я знаю, что ты что-то задумала, так вот не смотри теперь на меня такими большими глазами, сейчас не время для этого. Отныне ты должна быть со мной честна. Это ясно? Я попыталась улыбнуться ему самой невинной улыбкой, но передумала. - Кристально ясно. - Хорошо, он отошел, и этот странный напряженный момент окончился. После этого он выхватил яблоко из моей руки, надкусил его и вновь посмотрел на меня медленным, пренебрежительным взглядом, и продолжил с деловитостью: - Сигнализация не показала, что ты вновь дома. Как тебе это удалось? Ну, хорошо. Он хотел, чтобы я была честна с ним. - Магия, - протянула я, делая пассы руками. В дверь позвонили, и, казалось, температура в комнате упала градусов на 15. Каждый мускул на теле Колина напрягся, и он бросил мне яблоко. - Кого-то ждешь? Я отрицательно покачала головой. - Стой тут. - Он пошел к двери, держа руку на кобуре за спиной. Я с удовольствие ему намекнула бы, что если кто-то пришел, чтобы убить меня, вряд ли он стал бы звонить в дверь. Но Колин, казалось, не был настроен слушать что-либо, что я скажу, поэтому я просто ела яблоко и ждала. Я слышала, как открылась входная дверь и как Колин, сердитый как всегда, впустил кого-то. Я напряглась, пытаясь разобрать два голоса, но всё что я могла услышать, было то, как Колин позвал меня. - Гости, - сказал он, когда я вошла в гостиную. В поле зрения никаких пистолетов. Рядом с креслом с высоким подголовником цвета слоновой кости стояла Евангелина; она выглядела самоуверенной и немного веселой. - Как твои дела, Мо? Я вытерла руки об юбку. - Довольно неплохо, я думаю. - У меня сегодня нет никаких важных дел, и я подумала, я, возможно, съездила бы в центр города и походила бы по магазинам. В один из моих любимых магазинчиков как раз пришла доставка из Парижа. Я подумала, было бы неплохо, взглянуть на новинки. Ты не хотела бы поехать со мной? Обычно, я и Верити так делали, когда я приезжала в гости. И это не всё, что они делали. Она использовала эту поездку, чтобы управлять Верити, чтобы развивать ее силы. Она воспитала ее, чтобы та выполнила свое предназначение, и как они этим воспользовались? Евангелина не собиралась покупать со мной никаких антикварных вещиц. Если бы Колин не открыл дверь, то она бы допросила бы меня на крыльце, и ее зеленовато-голубые глаза так же зорко вглядывались бы в меня, как и сейчас. Я посмотрела на Колина, который стоял возле лестницы, и он пожал плечами. - Меня устраивает, - сказал он. - Позвони, если тебе что-то понадобится. Здорово. Это единственный раз, когда я смогла настроить его чрезмерно осторожный характер, Колин сыграл напротив доверчивого. Неужели Евангелина использовала на нем магию? Вроде она так не выглядела, но что я понимала в заклинаниях? - Я только возьму свою сумку. - Конечно, - ответила она. - Было приятно познакомиться с Вами, мистер... - Доннелли. - Мистер Доннелли. Мы вернемся через пару часов. - Хорошо. - Колин проследовал за мной на кухню и наклонил голову ко мне. - Мы еще не закончили наш разговор, - произнес он, и в его голосе звучала тихая злоба, которую я вновь почувствовала позвоночником. - Сделай мне одолжение и хотя бы немного не влезай в неприятности, хорошо? - Я постараюсь, - это прозвучало довольно искренне. Только после этого он отошел. Я вернулась в гостиную, и подошла к Евангелине. - Нам лучше уже отправляться, - сказала она и проводила меня к своей серебристой БМВ, которая стояла перед домом. - Нужно слишком многое обсудить.
Сообщение отредактировал sali - Воскресенье, 08.02.2015, 16:58
Дата: Воскресенье, 08.02.2015, 16:59 | Сообщение # 15
- У меня был небольшой и весьма занимательный разговор с Люсьеном, - сказала Евангелина, когда мы отъехали. - Ты была умницей. Я второй раз проверила свой ремень безопасности, разгладила юбку на коленях, ударила носком по сумке - в общем, делала всё, только чтобы не касаться кольца. Люк дал понять, что он и Евангелина сотрудничают, но как много она знала? Во всяком случае больше меня, это уж точно. - Люсьен? Вы имеете в виду Люка? Евангелина нахмурилась; от нее исходило недовольство как с холодного фронта. - Просто больно слышать. Люсьен происходит из знаменитого рода, одного из главнейших в нашем мире. Дом Де Фудре располагает огромной властью в политическом влиянии и одновременно обладают значительно сильной магией. Его отец входит в совет Кварторов. Стоит надеяться, что Люсьен с достоинством займет его место в будущем и оставит в прошлом это глупое детское прозвище! Разумеется он всегда был таким своенравным юношей. - Она скользнула в сторону автомагистрали Дэна Райана и влилась в общий поток машин. - Твой мистер Доннелли просто очарователен. Друг семьи? - В некотором роде. - Мне пришла в голову мысль. - Нам действительно придется купить что-нибудь из антиквариата, ведь так? Иначе он узнает, что мы этого не сделали. Такой безумно правильный это как раз про него. - Люсьен упоминал, что ты находишься под охраной. Непрактично, но и не непреодолимо. - она глянула в зеркало заднего вида, - А вот и он. Я неловко развернулась на своем сиденье. Действительно, раздолбаный грузовик следовал за нами на расстоянии пары машин. - А вы не будете использовать какое-нибудь заклинание, или? Какой-нибудь магический фокус-покус, чтобы задержать его? - Магический фокус-покус? - она звучала оскорбленно. - Едва ли. Мы конечно же можем спокойно посмотреть на новое поступление в магазине, Мо, если это успокоит тебя и твоего стража. - Он не мой страж. - О? Я не правильно поняла ваши взаимоотношения? Люсьен предположил, что его роль состоит только в том, чтобы охранять тебя. Я сдерживалась от того, чтобы вновь бросить взгляд назад. Впервые присутствие Колина послужило тому, что я почувствовала себя увереннее и не нервничала. После того, как он перестал ругаться на меня, и повел себя даже по-человечески, это было даже очень мило. Но это ничего не меняло. Ни тот факт, что мой дядя Билли платил ему. Ни то, что он был недосягаем для меня во всех мыслимых отношениях. А также он, наверняка, должен придерживаться какого-нибудь кодекса телохранителя, в котором запрещено заигрывать с персоной, которую он охраняет, или нет? - Между нами ничего нет, - пробормотала я и уставилась в окно, рассматривая силуэты города. - Ну, это упрощает дело, - она слегка притормозила, когда поток машин стал сильнее. - Кольцо у тебя с собой? - Да. - Я могу взглянуть на него? Я вытянула цепочку из под моей рубашки, и кольцо начало качаться туда и обратно, как маятник. - Как оно вообще действует? - Оно может многое. Оно служит как знак, по которому можно определить человека, упомянутого в свитках с пророчеством. Изначально оно принадлежало семейству Люсьена. И он, как наследник, подарил его Верити. - О, - недавние слова Люка, что он был настроен на частоту кольца, обрели некоторый смысл. Я отпустила цепочку и почувствовала себя глупой. - Согласно легендам, кольцо было тем самым оружием, с помощью которого Верити должна была обрести полную силу, чтобы исправить магические потоки. Оно должно было позволить ей использовать чистую магию, которая крайне опасна. - Люк сказал, я не должна надевать его на палец. Она практически пожарила кольцо взглядом. Она подняла руку, как если бы хотела прикоснуться к нему, но машины вновь пришли в движение. - Тут он абсолютно прав. Бугимены и их хозяева тут же обнаружат его. И в следующий раз они гораздо быстрее среагируют. Но ты должна быть в безопасности, пока ты его не носишь. - Он сказал, они и без этого будут преследовать меня. - Я избегала, даже думать об этом, иначе страх парализовал бы меня. Помогает дневной свет. Помогает быть среди людей. Вынужденное заключение под дверным засовом и сигнализацией помогли бы с контролем, хотя от них было бы мало пользы. - Это и вправду возможно. - Что-то мне от этого не легче. - Кондиционер набирал обороты, и я потерла руки. - Есть некоторые меры, которые мы можем предпринять. Они не спрячут тебя, если ты наденешь кольцо, но в остальном их будет достаточно. Я откинула голову на спинку сиденья. - Какие-то чары? - Да. Они спрячут тебя, даже если бугимен будет так же близко к тебе, как я сейчас. - Я больше никогда не хочу быть так близко к бугимену. - Мудрое решение. - Она повернула на парковку и взяла билет. - Отсюда мы пройдемся немного пешком, но я очень люблю смотреть на речку. Я надеюсь, тебе это не помешает. Она пошла вперед до тротуара; каблуки цвета слоновой кости звонко стучали по бетону. - Итак, вы работаете вместе с Люком? Выясняете, кто убил Верити? Она не остановилась. - Мы преследуем похожие цели. Я глава нашего рода, передающегося по материнской линии, так же как и отец Люсьена патриарх в своем роду. У меня также есть место в совете Кварторов. Чтобы Кварторы - и наше общество - выжили, мы должны остановить пророчество. Магический поток уничтожит Арканов. Моя первоочередная обязанность состоит в том, чтобы разузнать, можно ли еще исполнить предназначение Верити. - Она нахмурила брови, а ее голос напрягся, когда она продолжила: - Но с личной точки зрения я несомненно хотела бы выяснить, кто ответственен за смерть моей племянницы. - Люк всё время говорил про это пророчество. Он сказал, Верити была предопределена, чтобы спасти мир. - Так и было. - Но от чего? Мы остановились на Риверуок. Колин держался где-то поблизости и наблюдал за мной как какой-то мрачный ангел хранитель, но я старалась не оглядываться на него. Легкий ветер растрепал мои волосы, собранные в конский хвост. Изогнутые окна административного здания на Уокер Драйв причудливо отражали небо. А вдоль реки мимо нас проплывали небольшие паромы и экскурсионные катеры. Всё было таким обычным - этот вид открывался мне и Верити тысячи раз. Я не могла поверить, что весь остальной мир даже не замечает, что ее больше нет с нами. У всех продолжалась их привычная повседневная жизнь, как будто ничего не произошло. По крайней мере хотя бы Арканы признавали, что ее смерть была огромной ошибкой. - Я с удовольствием отвечу на все твои вопросы, Мо, но будет лучше, если мы сначала окутаем тебя защитными чарами. - Это больно? - По началу немного. А потом ты даже не заметишь, что они есть. - Она взяла мою ладонь в свою и одним резким движением превосходно наманикюренного ногтя царапнула бледную кожу на моем запястье. - Ау! - вскрикнула я и попыталась освободиться. Но ее хватка была невероятно крепкой. - Уверяю, бугимены могут сделать гораздо больнее. - Она протянула свободную руку над перилами, ладонью вниз, грациозно зашевелила пальцами, движение заклинателя, глубоко вдохнула воздух и только хотела начать читать заклинание. Это движение напомнило мне кое-что. - Это были Вы! На кладбище! Ее рука замерла, а она с холодным выражением лица взглянула на меня, приподняв бровь. - Вы были одеты в синюю мантию. - Это была церемония для моих соратников. Ты не должна была ее увидеть. - Но несмотря на равнодушный, сдержанный тон, в ее словах проскользнул скрытый, резкий оттенок гнева. - Люк сделал так, чтобы всё исчезло. Он сделал что-то со мной. - Не с тобой. Он скрыл сам ритуал, так же как в театре опускают занавес. Ты должна была дать ему шанс, принять участие в этой церемонии, - добавила она. - По праву эту церемонию должен был вести он. Мы можем продолжить? Я не ответила; я была в полной растерянности после ее слов. Не удивительно, что Люк считал, что я вечно во всё вмешиваюсь - я разрушила похороны Верити, забрала ее кольцо и выжила; а она нет. Теперь я требовала стать партнерами. Он был либо невероятно снисходителен, либо невероятно отчаявшимся. У меня возникло неприятное ощущение, что я знала, оба варианта были верны. Евангелина начала читать заклинание на том странном плавном языку, который использовали и Верити, и Люк. Я стояла, словно загипнотизированная этим звучанием. Оно создавало зачаровывающий контраст с резкими звуками города: такси и автобусы, которые ездили к наиболее выгодным стоянкам, уличные музыканты по ту сторону моста, горожане и туристы, которые куда-то спешили; и хотя Евангелина говорила тихо, я четко слышала ее слова в голове и они перекрывали всё вокруг. Всё еще бормоча, она обхватила пальцами вокруг пореза, который она мне нанесла. Я вздрогнула от боли, но промолчала. Ее пальцы отстукивали странную барабанную дробь на моем пульсе. Внезапно я ощутила вдвойне сильный поток воздуха на коже, что пошатнулась от неприятного давления. Ощущение исчезло, и Евангелина замолчала и отпустила мою руку. - Этого должно хватить, - сказала она. - Заклятие разрушится, если ты наденешь кольцо, но оно будет защищать тебя достаточно долго, что ты все дни будешь скрыта от врагов. - Вы уверены? - чем больше я сталкиваюсь с магией, тем опаснее она мне кажется. На этот раз, в общем-то, даже неплохо было иметь магию на моей стороне. Она выглядела оскорбленной. - Ну, конечно же. А теперь пойдем, прежде чем твой защитник не придет к выводу, что я не достойна доверия. Мы пошли в сторону торгового центра, перебежали через железную дорогу, по которой ездили городские трамваи, проскользнули мимо туристов, которые махали своими фотоаппаратами как оружием. Как я была здесь в последний раз, я и Верити пришли на ярмарку художников-ремесленников. Я нашла ожерелье, которое мне очень понравилось. Оно было из стеклянных бусинок и кованых металлических шариков на тоненькой проволочке. Но, когда я бросила взгляд на цену, я сразу же спрятала руки в карманы и поплелась вслед за Ви, которая очаровывала продавца и торговалась из-за цены, которая была почти приемлема. Теперь я шла следом за Евангелиной по кафельному полу лобби к длинному ряду лифтов и пыталась отвлечься. - Люк говорил, что каждый Аркан может управлять только одной определенной стихией. Ваша - это вода? - спросила я, когда двери лифта закрылись за нами. - Да. Чикаго подходящий для меня город, как и Новый Орлеан, но даже в пустынях есть линии со всеми стихиями. Количество силы меняется - не все лидеры одинаково сильны - но подготовленный специалист может достичь многого даже со слабыми потоками. - А какая стихия была у Верити? - Ах, Верити. Она была чем-то особенным, - произнесла Евангелина. Ее голос надломился и принял эту безутешную, глухую интонацию, которая всегда появляется у взрослых, которые придаются воспоминаниям. Она остановилась, поправила лацкан пиджака и продолжила: - По-началу я не обратила на это внимание, я подумала, что у нее есть дар в управлению водной стихией, как и у меня. И это было первым, что мы испробовали, и это было у нее от природы. Это не редкость, что подобный дар передается по наследству, ты знаешь это? - Понятно, - генетику я еще могла понять. В семье Верити магические способности были наследственными, а мои хромосомы были поражены преступностью и обманом. - Я просила, чтобы Верити применила преобразование: лежащие в вазе яблоки превратить в груши. Это совсем простое задание, мы не можем ни создавать, ни разрушать материи, но мы можем их преобразовывать. Это как детская игра, но которая становиться возможной только спустя пару недель овладения магией. Я хотела увидеть, как много энергии она может получить из ближайшей линии. Самой ближайшей линии воды. - подчеркнула она. - Вместо этого она воспользовалась линией земли, которую я до тех пор никогда особо не воспринимала. По мне, так в ней нет никакого толку. - А что же тогда было в этом особенного? - Большая часть Арканов могут использовать только одну стихию. Совсем немногие могут использовать две, и это уже указывает на их огромную силу. Но чтобы три одновременно, об этом еще никто не слышал, разве только в пророчестве. - Ее голос звучал одновременно благоговейно и завистливо. - И как раз Верити могла владеть тремя стихиями. - Как-то это не удивило меня. Конечно, у Верити было больше силы, чем у остальных Арканов. Она намного талантливее, чем вся наша школьная параллель вместе взятая. Почему с магией должно было быть иначе? - Да. Я основательно ее протестировала, чтобы увериться. Почти неопытная, без всяких тренировок, она мастерски управлялась с линиями воды, земли и воздуха. Я советовалась со старейшинами, историками и архивариусами, а также с главами других домов. Верити продемонстрировала им свои способности, и все единодушно согласились: в пророчестве говорилось о ней. Она была сосудом стихий.
