(Аксель)

Черт бы меня побрал. Именно эта фраза проносится у меня в голове, в то время как я выхожу из квартиры Локка и забираюсь в свой пикап. Через секунду я сижу в салоне автомобиля, безуспешно пытаясь успокоиться и немного сдвигаясь в попытке облегчить некоторый дискомфорт в штанах. Мой член настолько возбужден, что на нем наверняка останется отпечаток от молнии.
Я тру ладонями лицо, пытаясь расслабиться и вернуть свое сердцебиение в норму. Черт. Я до сих пор чувствую ее запах, ее возбуждение по-прежнему цепляется за мои пальцы, делая мой член еще тверже. Клянусь богом, я еще никогда не был так близок к разрядке, даже когда был озабоченным подростком, у которого вставало при одном лишь взгляде на женщин.
Проклятье.
Даже лучше, чем я помню. Иззи ожила под моими пальцами. Всего один поцелуй, и все остальное перестало существовать. Она погубила меня. Ее хриплые стоны, ее мягкая кожа, ее чертовски восхитительные поцелуи и чертовски горячая киска просто умоляли меня взять ее.
Когда я приехал к Мэддоксу, у меня не было намерения осуществить нечто подобное. По крайней мере в ближайшее время. Я медленно сходил с ума с субботы, когда объявился ее бывший муженек. Знать, что ей причинили боль — это одно, но осознавать, что мне не удалось ее защитить — это другое, и этого хватило, чтобы держать меня на краю пропасти всю неделю. Я не мог сосредоточиться и разобраться с офисным дерьмом, но если Грег и заметил мое состояние, то ничего не сказал. Он, как и я, беспокоился об Иззи, но его беспокойство усиливал страх, что ему до сих пор не удалось наладить их дружеские отношения. Я знаю, что они разговаривали перед субботней игрой, но с тех пор они практически не общались, за исключением нескольких звонков, чтобы узнать как дела. Возможно, ему тоже нелегко смириться с тем, что он не смог ее защитить, я не знаю, черт возьми, не спрашивал, но в одном я уверен точно, даже если они лучшие друзья, обменивающиеся дружескими подвесками на шею и всякой херней, он больше не будет в одиночку отвечать за безопасность МОЕЙ Иззи.
На протяжении нескольких месяцев я борюсь с желанием исходящим от нас двоих, и оно по-прежнему необычайно сильное. Даже когда я вдали от нее, я знаю, что она связана со мной и находится в пределах досягаемости. Я наконец-то понял, что не готов ее отпустить. Не допущу этого снова. И если быть до конца откровенным с самим собой, я никогда не стану отрицать тот факт, что она была и всегда будет частью меня.
Я не тешу себя иллюзиями, нам предстоит разобраться с немалым количеством неприятных вещей, но я готов бороться, и не просто бороться за нас, а сражаться с кем угодно, в том числе с этим куском дерьма, с ее бывшим мужем.
Встряхнув головой, я завожу свой пикап и отправляюсь по делам, не терпящим отлагательств. Мне нужна еда, если я рассчитываю, что Иззи останется со мной, и мне нужны презервативы. Мы однозначно не сможем провести время наедине, не оказавшись в результате в чем мать родила, особенно после того, что произошло в доме Локка. Я снова готов заявить права на свою девочку.

Через несколько часов у меня в наличии имелся полностью укомплектованный холодильник, заполненный всевозможным разнообразием еды, которая нам когда-либо понадобится, и самые большие коробки презервативов, которые я только смог отыскать. Три упаковки могли бы показаться чрезмерными для нормального человека, но не для меня, я всего лишь убеждаюсь, что как следует подготовлен. Я намерен как можно скорее опустошить эти коробки. Мой член все еще стоит по стойке смирно, и в данную минуту я начинаю реально переживать, что мои яйца просто-напросто отвалятся.
Прежде чем я вернусь к Иззи, мне отчаянно необходимо некоторое облегчение, поэтому я поднимаюсь по лестнице и направляюсь в ванную, раздеваясь на ходу. Включив воду, я становлюсь под душ и начинаю намыливать тело, тщательнейшим образом избегая своего пульсирующего члена. Закончив намыливаться и смыв с себя пену, я опираюсь рукой о стену и позволяю потокам воды обрушиваться и стекать по напряженным плечам. Я обхватываю рукой член и испускаю резкое шипение. Пройдясь по нему пару раз, я опускаю руку вниз и, уделив внимание своим яичкам, возвращаю ее обратно, крепко зажимая член в кулаке. Потребовалась всего пара толчков, прежде чем я почувствовал, как мои шары налились и подтянулись. Моя рука начинает двигаться быстрее от основания до головки, в ровном и устойчивом ритме. Все, что я могу, это представлять лицо Иззи, когда она кончала, и вспоминать крик ее удовольствия, не прекращая орудовать рукой, пока мое тело не накрывает волной оргазма. Мышцы пресса напрягаются с каждой струей спермы, вырывающейся из моего тела.
Я вновь ополаскиваюсь и выхожу из душа. Быстро вытираюсь, облачаюсь в джинсы и черную футболку, а затем отправляюсь утверждать права на свою женщину. Довольно одной мысли о той, за кем я чуть позже заеду, и о ночи, которую я для нас спланировал, как мой член тут же вздымается и оживает. Я запираю дверь и забираюсь в свой пикап, предвкушая и понимая, что всего через несколько часов, с божьей помощью, подо мной снова окажется ее упругое, горячее тело.
Улыбка на лице, твердокаменный стояк в штанах и некое подобие умиротворения в сердце, и я чувствую себя так, словно могу бросить вызов всему миру и одержать грандиозную победу. Нужно поторопиться с делами, чтобы я со спокойной душой вернуть ее в свои объятьия.
Приготовься, Иззи, я уже в пути.

*~*~*

(Иззи)

После отъезда Акселя я пребывала в полном оцепенении. Если бы не дрожь возбуждения, по-прежнему пробегающая по моему телу, я бы подумала, что мне все это приснилось. Ну и конечно тот факт, что в течение последнего часа Мэддокс ухмылялся не переставая. Нахальный сукин сын.
— Думаешь это смешно, да? — спрашиваю я его, после своего проигрыша в продолжительном десятиминутном состязании «кто кого пересмотрит».
— Нет, девочка, не смешно. Я знал, что это случится. Вы оба… У вас двоих это уже было когда-то, а в жизни такого рода хрень всегда будет торжествовать. Сколько бы вы не пытались, вам этого не избежать. Я же говорил тебе вчера вечером, что иного пути нет, вы не сможете сдерживать свои чувства. Вы могли забыть, как это было, пока находились вдали друг от друга, но такая страсть никогда не умрет, — он отворачивается от меня и направляется к себе в комнату.
Наверное, он думает, что мы закончили разговор.
— Эй, подожди минутку. Что я делаю, Мэд? Может, я совершаю огромную ошибку?
— Ты всегда будешь совершать ошибки в отношениях, девочка. Хитрость заключается в том, чтобы убедиться, что вы понимаете друг друга и учитесь на своих ошибках. По-моему, сейчас единственная проблема между вами это общение. Ты должна сказать ему то, что сказала мне вчера вечером. Возможно, он воспримет это хорошо, а возможно и не очень, но ты должна пристегнуть ремень безопасности и подготовиться к поездке по ухабам, когда дело дойдет до откровений. Ты хочешь его, значит сражайся. Будь искренней, это все, что от тебя требуется.
— Что, если он меня возненавидит? — шепчу я, не глядя на него.
— Иззи, посмотри на меня, — когда я встречаюсь с ним взглядом, он продолжает. — Я не знаю, как он отреагирует, но ты не можешь пойти на этот разговор в страхе. Я говорил тебе прошлым вечером, в ваших отношениях царит полный хаос, они не просто запутаны, они словно две стороны земного шара. Если он все воспримет плохо, позвони мне, я приду и заберу тебя, но не начинай разговор с мыслями о том, что он тебя возненавидит. Черт, девочка, ты была ребенком.
В его словах есть смысл, но я панически боюсь снова пустить Акселя в свою жизнь и в результате потерять его навсегда. Я не сомневаюсь, что его потрясет услышанное, но больше всего меня тревожит то, что он будет обвинять меня в потери нашего малыша.
— Хорошо, Мэд. Я обещаю держать разум открытым, но если ты мне понадобишься лучше приди за мной.
— В любое время, девочка.

После этого мы разбежались по своим делам. Мэддокс собрался и уехал закончить какую-то работу, что бы это ни значило. Мне до сих пор непонятно, чем занимаются эти ребята. Вскоре я упаковала все свои вещи, которых у меня здесь набралось немного, даже несмотря на то, что Ди привозила больше, чем требовалось. Не думаю, что кто-либо из нас готов признать, что я могу беспрепятственно выходить наружу. Мы ничего не можем предпринять по отношению к Брэндону из-за его алиби, так что сейчас мы просто наблюдаем, ждем и молимся, что он отстанет от меня. Но я все же не настолько глупа, чтобы поверить в такую возможность.
Я принимаю душ, наношу на спину мазь, насколько могу дотянуться, и накладываю повязку на раны. Мой глаз выглядит лучше… если учитывать, что я могу его открыть, но синяк на нем приобрел отвратительный желтовато-коричневый оттенок. Глаз по-прежнему немного опухший, но выглядит не так плохо, как три дня назад. Я не могу ничего поделать со своей «разукрашенной» физиономией, поэтому снова стягиваю волосы в небрежный пучок и заканчиваю устранять все следы своего пребывания в гостевой комнате Мэддокса.
Понимая, что до возвращения Акселя мне предстоит как-то убить оставшееся время, я решаю навести в доме Мэддокса идеальную чистоту. Я беру из сумки айфон и подсоединяю наушники. Когда мой слух заполняет песня One Republic ‘Feel Again’, я не могу перестать улыбаться. Держу пари, я выгляжу смешно, просто стоя посреди кухни Мэддокса с чистящим средством в одной руке, щеткой в другой, и с огромной, ослепительной улыбкой до ушей.
В глубине души я надеюсь, что случайный выбор песни это еще один признак, что судьба, наконец, на моей стороне.

Я заканчиваю чистить ванную Мэддокса, когда слышу стук в дверь. В моем животе тут же начинают порхать бабочки; я опускаю руку вниз и прикладываю ее к животу, чтобы посмотреть смогу ли я их почувствовать. Тихо посмеиваясь над своими нелепыми действиями, я убираю чистящие средства и отряхиваю штаны.
Глубокий вдох.
Я проверяю дверной глазок и вижу в нем прекрасное лицо Акселя. Похоже, он переоделся и попытался более или менее привести себя в порядок. Даже через небольшое отверстие глазка я улавливаю дерзкую ухмылку на его лице и яркий блеск в его изумрудных глазах. Он выглядит так, словно сошел со страниц какой-то сексуальной рекламы мужских духов.
Еще один глубокий вдох.
Отключив сигнализацию и отперев все замки, я открываю дверь и просто смотрю на него. Мои глаза путешествуют по всей длине его тела, до лица и обратно. Джинсы, облегающие его ноги, подчеркивают впечатляющую выпуклость в области паха и не скрывают тот факт, что они в буквальном смысле слова вот-вот прорвутся в ширинке. Я непроизвольно облизываю губы, но когда его горловой стон достигает моих ушей, снова вскидываю голову и изучаю его лицо. Его глаза горят, ярко сверкая. Он откашливается и опускает руку вниз, чтобы поправить штаны.
— Продолжай на меня так смотреть, и мы займемся этим прямо на пороге, Принцесса.
Я сейчас настолько возбуждена, что даже его хриплый голос вынуждает меня поежиться от нестерпимого желания. Скорее всего, я бы сейчас кончила лишь от одного легкого соприкосновения его кожи с моей.
— Иззи, я не шучу. Если ты и дальше будешь смотреть на меня, как на последнюю каплю воды, оставшуюся после продолжительной засухи, я возьму тебя прямо здесь, в дверях. Боже всевышний, у меня сейчас такой стояк, что мне кажется, я им гвозди могу забивать, — он произносит это сердито, но я уверена, что он больше расстроен тем, что мы стоим в дверях, нежели тем, что в настоящее время я пожираю взглядом его эрекцию.
— Черт, детка, я безумно тебя хочу, — шепчет он и тянет меня в свои объятия. Он наклоняется, утыкается носом в изгиб моей шеи и глубоко вдыхает. — Ты чертовски приятно пахнешь.
Я пользовалась одним и тем же парфюмом в течение многих лет, с тех пор как Аксель купил мне мой первый флакон духов “Light Blue”. Порой этот аромат был тем, что я даже носить на себе не могла, но также и тем, что придавало мне силы с каждым вздохом. Хватало одного легкого дуновения, чтобы вспомнить об Акселе и о том, что мы пережили несколько лет назад.
Когда я чувствую как его горячий, влажный язык начинает скользить по моей ключице, а затем добирается до уха, у меня в очередной раз подгибаются колени от неимоверного сексуального голода, который берет надо мной верх. Мы должны выйти из дома Мэддокса. Сейчас же.
Неохотно надавив на его плечи, я открываю рот, чтобы возразить, но замираю, когда он приподнимает свою голову и мягко прижимается своими губами к моим. Это не тот поцелуй, который мы разделили несколько часов назад и который был полон похоти и еле сдерживаемого восторга. Этот поцелуй полон обещания, что-то сродни медленной пытки. Он не торопится, нежно лаская мой язык своим, а затем, совершив последний толчок, отстраняется и смотрит на меня из-под полуприкрытых век.
— Ничего себе! — выдыхаю я. — С каждым разом все лучше и лучше, — шепчу я, улавливая в своем голосе нотки восхищения.
Когда мы были подростками, нас связывала неистовая страсть, но мы ничего не знали о сексуальной жизни взрослых людей. Думаю, в глубине души мы оба понимаем — все, что произойдет дальше, не пойдет ни в какое сравнение с тем совокуплением, что было между нами в прошлом, и тем, что у нас было с другими партнерами.
— Как бы мне не хотелось утащить тебя в спальню и взять прямо сейчас, я хочу сначала поиграть. Если бы я начал здесь, то при возвращении Локка нам бы пришлось прерваться. Я хочу остаться с тобой наедине, в своем доме, где только я смогу услышать, как ты кричишь.
Вот это да!
— Где твои сумки? — спрашивает он.
Я молча указываю на две сумки, стоящие на кухонном столе.
Он беззаботно смеется, после чего направляется к столу и забирает сумки. Я включаю сигнализацию и запираю дверь, но прежде чем успеваю положить ключ в карман, Аксель протягивает руку и отбирает его у меня.
— Тебе он больше не понадобится, Принцесса. Я прослежу, чтобы он вернулся к владельцу.
Он подмигивает мне, сует ключ в карман и протягивает руку, чтобы переплести наши пальцы.
Я даже не помню, как добралась до лифта, прошла через вестибюль и как попала в его до нелепого высокий пикап. Секунду назад мы стояли в гостиной Мэддокса, а сейчас уже вливаемся в дорожно-транспортный поток и направляемся к его дому.
Я сижу и думаю о грядущей ночи, как вдруг мои откровенные мысли прерывает звонок мобильника. Проклятье. Смущенно поерзав в кресле, я бросаю взгляд на дисплей и расплываюсь в улыбке, когда вижу, что звонок от Ди, а на экране высвечивается ее радостная физиономия.
— Привет, — отвечаю я на звонок, по привычке глянув на Акселя. Мне приходится напомнить себе, что он не Брэндон и телефонный звонок от Ди не внесен в список запрещенных.
— И тебе привет, маленькая потаскушка!? — произносит она нараспев.
Боже, я убью Мэддокса.
— Я не знаю, о чем ты, — уклончиво отвечаю я, полагая, что лучше всего прикинуться дурочкой. Ди так или иначе докопается до истины. Трудно сказать, что она успела услышать.
— Можно подумать ты не знаешь, что я имею в виду, Мисси! Меня сегодня навестил высокий, темноволосый и соблазнительный мужчина. Может, ты с ним знакома? Его зовут Аксель. Он позвонил мне ни свет ни заря и вдобавок говорил слишком уж самодовольно, а ведь я даже не успела принять утреннюю дозу кофеина! Во всяком случае он позвонил и попросил меня задержаться, прежде чем отправляться в офис, потому что хотел заехать и забрать с собой сумку. Большую сумку, Иззи. Теперь ты мне объяснишь, с чего это Акселю звонить мне и просить большую сумку с твоими шмотками?
— Да, да. Похоже, ты уже все знаешь. Дай-ка угадаю, Мэддокс приезжал, да? — спрашиваю я с сарказмом.
— Мэддокс? Зачем ему приезжать?
— Серьезно, Ди? Ты не говорила с ним?
— Нет. Аксель действительно позвонил и попросил, чтобы я собрала твои вещи. Его слова были чем-то вроде: «Я — Тарзан, забираю Джейн в домик на дереве, где ей не придется носить одежду, а остаток дня мы будем предаваться спальной аэробике». Затем он взял четыре огромные сумки и упаковал почти все твои вещи. Так теперь ты мне расскажешь, что на самом деле происходит? — сейчас в ее голосе слышались нотки беспокойства, как будто она не уверена, правильно ли поступила, позволив ему собрать мои вещи.
— Сложно объяснить, Ди. Я в полном порядке, клянусь. Мы… мы работаем над деталями. Но, признаю, четыре сумки - это небольшой перебор.
Я снова смотрю на Акселя, когда слышу его глубокий, раскатистый смех.
— Это не смешно, — шикаю я на него.
— Детка, это чертовски смешно. Ты действительно думаешь, что как только я погружусь в твою киску и почувствую, как ее узкие стеночки выдаивают мой член досуха, я вновь тебя отпущу? Ты, наверное, выжила из ума, Принцесса. Я даже не позволю тебе выбраться из моей гребаной кровати, пока мы не наверстаем каждый потерянный нами день, - он наклоняется и чмокает меня в губы, после чего, улыбаясь, возвращает свое внимание на дорогу.
— О... мой ... бог ... — раздается в трубке тихий голос Ди. — По-моему, я только что кончила. Это было запредельно сексуально, Из.
Судя по всему, я не единственная у кого, только что был оргазм. И если слов Акселя хватило, чтоб так меня возбудить, я начинаю всерьез нервничать из-за того, что ожидает меня впереди.

Похоже, в прошлый раз, когда я попала к нему домой, я действительно была не в себе, потому что не помню ничего из того, что вижу перед собой прямо сейчас. Его дом нелеп. Я не понимаю, зачем одному человеку нужно такое огромное жилище.
— Акс? — спрашиваю я, глядя на мужчину выбирающегося из большого черного пикапа. — Зачем тебе дом с шестью спальнями?
У него нет семьи. В прошлом этой семьей для него была я, поэтому, если он не обзавелся за эти годы несколькими детишками, мне непонятны его мотивы. К тому же от одной мысли о том, что он создал с кем-то семью, мое сердце сжимается от боли.
Похоже, он затрудняется с ответом, но прежде чем он успевает вымолвить хоть слово, все приобретает смысл. Когда мы учились в школе, его спальня была чуть больше гардеробной. Для такого человека, как Аксель этот дом источник не только комфорта, но и осознания того, что он уже не тот человек, что был раньше.
— С меня хватило жизни в коробке. Я, черт возьми, давно пообещал себе, что мне больше никогда не придется беспокоиться о пространстве. — Он подходит ко мне и тянет в свои объятия. — Ты как никто знаешь на что походила моя комната в дыре Джун и Донни. Она была даже меньше, чем в армии. Не многие поймут, но ты знаешь.
Я крепко обнимаю его, тем самым безмолвно выражая свое понимание и сочувствие.
— Ладно, пойдем устраиваться, а потом я включу гриль и приготовлю ужин. Тебе сегодня понадобятся силы, Принцесса.
Жар разлившийся по моему телу, а также желание пропустить ужин и направиться прямиком в спальню, возносят меня почти до запредельных высот.
— Хотя, — продолжает он, — было бы неплохо пропустить стейки и сначала съесть десерт.
Мое тело трепещет от возбуждения, и, если бы не его сильная рука, я бы растаяла прямо здесь, на его подъездной дорожке.
На этот раз он паркуется перед домом, а не в гараже, поэтому, когда мы заходим внутрь, передо мной предстает ярко освещенная и необустроенная прихожая. Посреди пустынного холла и прямо напротив нас находится большая лестница, слева и справа от меня по еще одной необжитой комнате. По обе стороны от лестницы располагаются два коридора, но у меня такое чувство, что они ведут к очередной пустоте. Наверно, в свой первый визит я видела только часть дома.
Он пристально смотрит на меня и, кажется, чего-то ждет.
— Здесь... эм, мило? — Проклятье. Конечно же, это прозвучало как вопрос. Очень убедительно, Из!
— Мило? Это ты так даешь понять, что тебе не нравится мой дом?
— Нет? — Я не сомневаюсь, что на моем лице отражается полнейшее замешательство. Даже по прошествии стольких лет я не могу лгать этому мужчине.
Он заливается громким смехом, а затем хлопает меня по заднице и качает головой, продолжая смеяться, правда, значительно тише. Он наклоняется и подхватывает мои сумки, после чего направляется к лестнице.
— Пошли, Принцесса. Нужно разместить тебя до ужина.
Я поднимаюсь вслед за ним, все выше и выше. Когда я добираюсь до верхней площадки, то вижу два коридора в одно и другое направления. Аксель идет налево, минуя несколько открытых дверей по пути. Каждая комната пуста, за исключением той, в которой я скрывалась от него. Ох, как неловко. Я надеялась, что он никогда не станет свидетелем одного из моих срывов, но похоже, чем больше времени я с ним провожу, тем чаще они случаются.
Он заходит в спальню и опускает все сумки рядом с гардеробной. Когда он поворачивается, я тотчас поднимаю глаза и встречаюсь с его взглядом, который искрится весельем. Я только что была поймана с поличным, пялясь на его безупречную задницу.
Он ухмыляется.
Я краснею.
Он подмигивает.
Я облизываю губы.
Его улыбка моментально испаряется и тишину нарушает низкий, протяжный стон.
Я ухмыляюсь.
И в ту же секунду он оказывается около меня.
— Я думал, что смогу подождать, — говорит он, а затем подхватывает меня и бросает на кровать. Я не успеваю и глазом моргнуть, как он уже на мне, и его огромное тело вжимает меня в мягкий матрас. Мои ноги раздвигаются без каких-либо колебаний и его бедра тут же устраиваются между ними. Теперь не он, а я издаю сдавленный стон.
— Я думал, что могу привезти тебя сюда и насладиться ужином до того, как окажусь в твоем влажном жаре. Черт, детка, я отсюда чувствую запах твоего возбуждения. Бьюсь об заклад, твоя киска томится от желания, истекает влагой и готова меня принять, — он проводит языком от моего плеча до уха, захватывает губами мочку и кусает, затем облизывает место укуса и переносит вес своего тела на локти, расставленные по обе стороны от моего тела. Чуть передвинув свои руки и разместив их рядом с моим лицом, он наклоняется и прикасается губами к уху.
— Детка, я не могу дождаться, когда сорву с тебя эти узкие штанишки и зароюсь лицом в эти нежные бедра. Я хочу почувствовать, как это сладкое влагалище обхватит мой язык. Я заставлю тебя кричать, Принцесса, а затем, когда ты уже не сможешь терпеть, я снизу до верху оближу это чертовски сладкое тело и, наконец, сделаю тебя своей, — он резко толкается в меня своими бедрами, покрытыми джинсовой тканью, и его мощная эрекция штурмует мой клитор самым восхитительным образом. Он вращает бедрами, и, отчаянно хватая ртом воздух, я оказываюсь на грани оргазма.
— О, боже, — выпаливаю я, тяжело дыша и глядя в его яркие глаза.
Он тоже смотрит в мои глаза и, кажется, остается доволен тем, что в них видит, после чего тянется ко мне губами и поглощает меня. Нет слов, чтобы передать то, что он вытворяет своим языком у меня во рту. Наши губы двигаются в унисон, теряясь в ритме влажного танца. Я перемещаю руки на его спину и притягиваю его к себе еще ближе, наслаждаясь его твердым, упругим телом, вдавливающим меня в матрас. Я чувствую, как под кончиками пальцев перекатываются бугорки его мышц и внезапно меня охватывает отчаянное желание ощутить его кожу на своей.
Неловкими и судорожными движениями я срываю с него футболку, на какое-то время отрываясь от его губ, чтобы стянуть ее через голову. Он приподнимается и проводит пальцами по моему телу. Его грубые и мозолистые руки скользят по мягкому шелку блузки и, достигнув ее нижней кромки, медленно сдвигают ее вверх по моему животу. Я подаюсь вперед и помогаю ему снять с блузку, после чего завожу руки за спину и срываю с себя лифчик. Я даже не успеваю вернуть руки на прежнее место, как его губы уже смыкаются вокруг одного из моих набухших сосков и сильно тянут за него.
— О, да, — стону я, впиваясь пальцами в его волосы и притягивая его голову ближе к своей груди. — Как же хорошо, Аксель.
Я так близка к оргазму, что это сбивает с толку. Хотя с другой стороны, благодаря Акселю я всегда кончала без особых усилий.
Продолжая ласкать мою кожу, он стонет мне в ответ, и я начинаю истекать влагой.
Переключив внимание на другой сосок, его рука продвигается к низу моего живота, расправляется с пуговицей на моих джинсах и проникает за пояс. Его толстый палец входит в меня одним быстрым толчком, и я мгновенно кончаю, да кончаю так бурно, что, клянусь, воспаряю на небеса. В глазах темнеет, а крик, что вырывается из моего горла, эхом разносится по всей комнате.
Он отрывает голову от груди, порочно ухмыляется, вынимает руку из моих штанов и слизывает с пальца соки.
— Черт меня подери, детка, даже секунды не прошло, как твоя узкая киска сжала и засосала в себя мой палец. Не могу дождаться, когда проникну в твое тело. Нет ничего вкуснее твоей киски, ничего, черт возьми, — он притягивает меня к своему телу и крепко целует. Моя обнаженная кожа трется о его кожу, отчего я буквально сгораю без остатка. Мне нужен этот мужчина, нужен больше, чем что-либо в этой жизни, и если я в ближайшее время не заполучу его голым, то просто умру.
Он спрыгивает с кровати и стягивает с себя джинсы, снимает ботинки и носки. Он стоит рядом с кроватью, мои ноги задевают его голые волосатые конечности. Никакого стыда. Но с другой стороны, чего ему стыдиться. Его необъятное тело изобилует четко выраженными, мощными мускулами. Его смуглая кожа, татуировки и каждый дюйм его внушительного члена выставлены на мое обозрение. Воспользовавшись предоставленной возможностью, мои глаза блуждают по его телу от гордо вздымающейся эрекции прижатой к рельефным мышцам его живота до маленьких темных сосков, после чего мой взгляд перемещается к его пылающим от возбуждения глазам. Мой рот распахивается от изумления, когда я вижу необузданное желание, бушующее в его полуприкрытых изумрудных глазах.
— Я чертовски долго об этом мечтал, Иззи, — он быстро стягивает с меня джинсы, а вместе с ними и мои промокшие трусики, отбрасывает их за спину, становится на колени, хватает мои лодыжки и мучительно медленно скользит руками по ногам. Когда он достигает колен, он просовывает под них руки и забрасывает ноги себе на плечи, целуя левое, а затем правое колено. Хитро улыбнувшись, он поворачивает голову и проводит дорожку из нежных поцелуев по моему левому бедру, спускаясь к моей трепещущей сердцевине, и, затронув ее лишь поверхностным дыханием, продолжает ласку, покрывая правое бедро теми же легкими поцелуями. Его руки опускаются на бедра и резко тянут меня к краю кровати и к его жаждущему языку. Из меня вырывается пронзительный крик удовольствия, мои пальцы судорожно впиваются в одеяло и, надавив ногами на его плечи, я подаюсь вперед, чтобы приблизить свою киску к его рту. Он смеется и колебания воздуха, вызванные его смехом, проходят через меня, благодаря чему к его языку устремляется еще один неизбежный поток моего возбуждения.
Он покусывает половые губы, проводя языком по каждому дюйму моей нежной плоти, после чего накрывает ртом набухший клитор и всасывает его в себя. Я поднимаю и прижимаю руку к его голове, еще ближе притягивая его к своему телу. Я чувствую, как он перемещает руку, но волны абсолютного, чистейшего блаженства огненными всполохами пронзающие мой организм мешают мне отследить его конечный пункт назначения. Его толстый палец кружит по моему заднему проходу, а затем проталкивается внутрь. Он совершает несколько неглубоких толчков, постепенно набирая скорость и интенсивно вращая своим пальцем. В мгновение ока моя киска сжимается так сильно, что я чувствую приближение очередного оргазма.
— О, боже, Аксель! Не останавливайся, пожалуйста, только не останавливайся! — кричу я.
Он сгибает палец, надавливая на мою точку G, и этого давления достаточно для того, чтобы я выстрелила как ракета.
— О, Аксель… малыш. О, боже. Мне так хорошо… о, боже… никогда не испытывала ничего лучше того, что испытывала с тобой, — стону я, мотая головой из стороны в сторону.
Он отрывается от клитора, и я опускаю голову, чтобы взглянуть на его лицо, расположившееся меж моих бедер.
— Принцесса, ты должна отпустить мою голову, чтоб я смог вдоволь полакомиться этой сладкой киской.
О. Мой. Бог. Вот так запросто я снова подошла к пику наслаждения.
— Верно, — хрипло шепчу я и нехотя убираю пальцы с его шелковистых волос.
Подмигнув мне, он сразу же возвращается к тому, на чем его прервали, облизывая каждый сантиметр моей припухшей киски и слизывая каждую каплю моего возбуждения, глубоко засунув в меня свой язык. Я ору и выкрикиваю его имя, которое эхом отскакивает от стен его спальни. Я не могу вымолвить больше ни слова, он медленно убивает меня наслаждением.
— Малыш, пожалуйста, позволь мне тебя любить, — бормочу я, тяжело дыша.
— Не сейчас, — говорит он, отрываясь от моей плоти и вызывая дрожь в моем теле. — Давай-ка еще разок. Я хочу, чтобы ты кончила еще раз, Иззи, а потом я трахну тебя так жестко, что, когда я закончу, ты не сможешь ходить. Он опускает голову и засовывает свой язык еще глубже в мою киску.
Я кричу.
Он стонет.
Я выкрикиваю его имя.
Он передвигает руку и прижимает большой палец к моему клитору, в устойчивом ритме толкаясь в меня своим языком.
— АКСЕЛЬ! — кричу я и кончаю на его язык, после чего мое размякшее и обессиленное тело безвольной грудой падает обратно на матрас.
Я возвращаюсь с небес на землю, когда чувствую, как его грешный рот целует внутреннюю поверхность моего бедра и, продвигаясь выше, оставляет нежные поцелуи на моем животе. Он несколько раз облизывает и кусает мои болезненно набухшие соски, а затем перемещается выше и накрывает своим ртом мои губы. Я жадно целую его в ответ, и наши языки сплетаются в страстном танце. Я чувствую свой вкус на его языке, и это так меня заводит, что я не могу сдержать стона, который врывается в его рот. Никогда бы не подумала, что буду наслаждаться вкусом собственного возбуждения, оставшимся на языке мужчины, но с Акселем каждая деталь доставляет ни с чем несравнимое удовольствие.
Он хватает меня под руку и передвигает до тех пор, пока не придавливает своим весом. Половые губы моей киски полностью раскрыты и готовы принять его член. Он стонет мне в рот и раскачивается вперед и назад, скользя своей жесткой длиной по моей влажности.
Мы извиваемся и скользим по вспотевшей коже друг друга. Я провожу руками по его спине и хватаюсь за упругую задницу, притягивая его как можно ближе к своему телу. Передвигаю руки выше и крепко обхватываю ими его спину, а ногами обвиваю талию.
— Пожалуйста, Аксель, мне нужно, чтобы ты вошел в меня, — порывисто шепчу я напротив его губ.
— Скоро, детка, чертовски скоро, — он отрывается от губ и смотрит мне в глаза. Его губы распухли от наших поцелуев, лицо раскраснелось от возбуждения, а глаза потемнели от желания. — Детка, мне просто нужно немного остыть, или все закончится прежде, чем начнется… Я слишком сильно тебя хочу.
Он снова обрушивается на мои губы, одну руку запускает в мою густую шевелюру, а другой медленно скользит по боку. Он ласкает мою пылающую кожу, пока не достигает пространства между нашими ногами. Он немного отводит бедра назад, оставляя достаточно места для того, чтобы взять свой член в руку и пристроить широкую головку ко входу. Несколько раз погладив пальцем по клитору, он погружается в киску, но тут же отступает и покрывает моими соками каждый миллиметр половых губ. Он проделывает это несколько раз, пока я хнычу ему в рот, а он стонет мне в ответ. Я знаю, что он так же, как и я, пытается растянуть удовольствие.
— Так приятно... Такая мокрая, такая горячая. Не могу дождаться, когда еще глубже погружусь в твою узкую киску, — говорит он, целуя и посасывая нежную кожу на изгибе между плечом и шеей.
Затем следует всего один быстрый толчок, и он мгновенно заполняет мое ожидающее тело.
Я кричу, шокированная его стремительным проникновением и чувством дискомфорта из-за двухлетнего воздержания, причиняющего острую боль, к которой я была не готова.
— Черт! Принцесса, ты в порядке? — порывисто выпаливает он и замирает внутри меня. — Черт возьми, у тебя там так тесно.
Я киваю головой, заверяя, что со мной все хорошо, так как не в состоянии проронить ни единого слова.
— Детка, мне нужны слова ... Мне нужно знать, что ты в порядке.
— Все хорошо... — шепчу я и замолкаю на полуслове, когда он резко дергается во мне. Из меня вырывается стон, когда дрожь удовольствия проходит по моему лону, отчего я непроизвольно сжимаю в себе его член.
— Черт, детка… если горячие стеночки твоей киски обнимут мой член еще крепче, то все закончится, прежде чем я двинусь дальше, — он стонет, тянется ко мне своими губами и нежно целует.
— Я в порядке, — с трудом выдыхаю я, когда он медленно отодвигается назад, а затем также медленно продвигается вперед в мое жаждущее тело. — Просто у меня давно этого не было. Я в порядке… в полном порядке… пожалуйста, не останавливайся!
Это именно то заверение, в котором он нуждался, потому что, услышав его, Аксель тут же начинает ускоряться. Его глаза находятся на одном уровне с моими, его пристальный взгляд прожигает меня насквозь. Вырывающиеся из нас стоны легко касаются его и моих губ, смешивая наше горячее дыхание.
Я впиваюсь ногтями в его спину и двигаюсь вместе с ним, поднимая бедра навстречу его толчкам. Мы двигаемся так, словно не прожили в разлуке ни единого дня, словно наши тела были созданы друг для друга. Мне не сдержать слез, медленно струящихся по моим щекам. Эта связь, эта любовь, существующая между нами, не умерла. Такое чувство, что мое сердце с минуты на минуту просто разорвет в клочья. Цепкие коготки еще одного, более мощного оргазма начинают медленно взбираться по моему позвоночнику, и я чувствую, как Аксель сбивается с ритма, когда я сжимаюсь вокруг него.
— Давай, детка, я сейчас кончу. Я хочу, чтобы ты кончила вместе со мной.
Я издаю стон, когда он, врываясь в мое тело, поглаживает клитор и в достаточной мере надавливает на него, чтобы ниспослать моему телу настолько мощный оргазм, что пальцы на ногах сводит судорогой, дыхание прерывается, глаза закатываются от удовольствия, а в кожу, словно впиваются крошечные иголки. Самый невообразимый оргазм, который я когда-либо испытывала.
— АКСЕЛЬ, о… боже… АКС! — кричу я.
Я чувствую, как, кончая, он всхлипывает, уткнувшись в мою шею, и толкается в меня еще несколько раз, после чего крепко прижимается своими бедрами к моим.
Понятия не имею, как долго мы остаемся в таком положении, как долго его тело накрывает мое. Его член по-прежнему находится во мне, и меня по-прежнему сотрясает дрожь затихающей пульсации. Пока он прикасается губами к моей шее, я выписываю пальцами маленькие круги на влажной коже его спины.
Из-за слез все еще стекающих по моим щекам и излишней восприимчивости, которая охватила каждую частичку моего тела, мне не удается сдержать всхлип, срывающийся с губ. Он сразу же приподнимается и переносит свой вес на руки, его все еще эрегированный член снова толкается в меня и это непроизвольное движение вынуждает нас обоих застонать.
— Детка? — обеспокоенно спрашивает он.
Я качаю головой, и из меня вырывается очередной всхлип.
— Иззи? Принцесса, я сделал тебе больно? — он выглядит так, словно подвергся пыткам.
Я снова качаю головой, тянусь к нему и опускаю руку на его затылок. Зарываюсь пальцами в его волосы, вьющиеся в основании черепа, и притягиваю его к своим губам, надеясь тем самым выразить все эмоции бурлящие в моем теле.
Я все еще люблю его. Я люблю этого мужчину, который, как я думала, потерян для меня навсегда. Если откровенно, я никогда не переставала его любить, но осознание этого не должно меня пугать. Подростковая любовь, которую мы пережили более десяти лет назад, достигла таких высот, что я умру, если потеряю его вновь.
— Я ... скучала ... по тебе... так сильно, — я захлебываюсь рыданиями, судорожно хватая ртом воздух, пока надо мной довлеют эмоции.
— Боже, Принцесса, ты себе даже не представляешь… понятия не имеешь, черт возьми, — говорит он, перекатываясь на спину и притягивая меня ближе к своему крепкому телу. — Я никогда тебя не отпущу, Иззи. Никогда, — шепчет он мне в волосы, еще сильнее сжимая меня в своих объятиях. Я позволяю ему держать меня, пока прихожу в себя от всепоглощающих эмоций рожденных нашими любовными ласками.
— Мне нужно очистить тебя, детка, не двигайся, — он перекатывается и встает с кровати, пересекает огромную комнату и направляется в ванную. Я переворачиваюсь и смотрю в потолок, крепко обхватив себя руками. Я слышу, как Аксель включает в ванне воду, слышу, как она шумит. Выйдя из уборной и совершенно не стесняясь своей наготы, он подходит к краю кровати.
— Откройся, детка, дай мне тебя очистить.
Я развожу ноги в стороны и в изумлении наблюдаю за тем, как он счищает с моей киски все признаки нашего с ним наслаждения. Я несколько раз дергаюсь, когда он прикасается теплой махровой тканью к моей чувствительной плоти.
Через несколько секунд он отбрасывает полотенце в сторону ванной комнаты, забирается в кровать и снова тянет меня в свои объятия.
— Поговори со мной, Иззи. Скажи, что это было? — он не кажется рассерженным, скорее растерянным.
Глубоко вздохнув, я отвечаю:
— Слишком много всего, Акс. Меня переполняет слишком много эмоций сразу. Никогда, даже в самых смелых мечтах, я не представляла, что мы снова будем вместе, поверь, я мечтала об этом немало, — я еще раз глубоко вздыхаю, после чего продолжаю, глядя в его вопрошающие глаза: — Ты должен понять меня, Акс. Я не знаю, как ты жил все это время, но я думала, что ты ушел. И не просто ушел, а умер, — я всхлипываю и, пользуясь моментом, беру себя в руки. Мои мокрые от слез глаза встречаются с его потрясенными. — Я жила в аду шесть долгих лет, но они были ничем… абсолютно ничем, по сравнению с болью, которую я все это время испытывала, думая, что ты мертв.
— Что? — спрашивает он так тихо, что я бы не расслышала вопрос, если бы не смотрела на его прекрасное лицо.
— Не понимаю, чему ты удивляешься, Аксель? — я по-настоящему растеряна. Похоже, он и в самом деле озадачен. Неужели он не понимает, что по-другому и быть не могло! Он исчез из моей жизни, пропал! Что еще я должна была думать?
— Малышка, — приглушенно произносит он. — Пожалуйста, объясни мне, что ты имеешь в виду? Почему ты думала, что я умер?
Я поворачиваю к нему голову и вглядываюсь в его лицо. Я в полном замешательстве. Его брови нахмурены, губы плотно сжаты, а глаза… глаза не скрывают боли.
— Может мы оденемся и чего-нибудь поедим, прежде чем продолжим этот разговор? — спрашиваю я его чуть слышно. Мне нужно собраться с мыслями и понять, как действовать дальше.
Он встряхивает головой, как будто пытается разогнать туман, застилающий его разум.
— Конечно, Принцесса.
Мы встаем, он вытаскивает из комода футболку и бросает ее мне, после чего натягивает спортивные штаны на свои узкие бедра. Подойдя ко мне, он снова меня крепко обнимает. Слишком крепко.
— Я знаю, что ты почувствовала это, детка. Бесполезно отрицать, что ты не заметила, что это было чем-то чертовски мощным. Услышь меня и пойми, мы обязательно поговорим, но сказанное тобой не изменит того, что произошло между нами несколько минут назад. Я не отпущу тебя, Иззи. Никогда. Ты — моя, пойми это, Принцесса.
Должна ли я… могу ли я так легко вновь отдать свое сердце этому мужчине, зная, что ему по силам меня уничтожить? Да, могу. Если бы я сейчас ушла от него, то с тем же успехом я бы могла нажать на спусковой курок, потому что, так или иначе, я бы без него умерла.
— Да, я понимаю. Но, Акс?
— Что, детка?
— Я всегда была твоей, ты ведь знаешь это?
Ослепительно улыбаясь и позволяя этой улыбке затронуть его прекрасные глаза, он еще крепче притягивает меня к себе и оставляет мягкие поцелуи на моем плече, шее и на ушке.
— Да, детка, я знаю, — шепчет он.

На протяжении последних десяти минут я стояла на задней террасе, наблюдая, как Аксель переворачивает стейки на гриле, и наслаждаясь видом. Если раньше я не понимала, что заставило его приобрести такую огромную территорию, то теперь, глядя на расстилающиеся перед его домом искрящиеся водные просторы — все стало предельно ясно.
На обширной площади его террасы, конечно же, не было мебели или места, где можно было бы присесть, но зато у него имелся большой блестящий гриль. Двор, каждый участок которого был покрыт травой, плавно перетекал в гравийную дорожку, ведущую к пирсу. И затем перед вами открывался великолепный вид на озеро. Никаких других домов по близости не было, только леса и водная ширь. Потрясающее зрелище.
— Ты уже готова подкрепиться, детка? — спрашивает он, подойдя ко мне сзади и протягивая мне бокал вина.
Я оглядываюсь через плечо и с жадностью упиваюсь его красотой. Он по-прежнему обнажен по пояс, его штаны низко сидят на бедрах, а от сексуальной выпуклости, скрываемой материей, мой рот наполняется слюной. Мышцы на его животе сжимаются, и он издает гортанный рык.
— Остановись, Иззи. Остановись сейчас же, черт возьми, или я возьму тебя прямо здесь, на чертовом крыльце.
— Прости Акс, но ты сам спросил, готова ли я подкрепиться, — дразнюсь я.
— Дерьмо! — он в поражении вскидывает руки вверх и подходит к грилю. Я смеюсь и отворачиваюсь, чтобы снова насладиться видом, пока он ворчит позади меня о том, что я должна держать свой чертовски сексуальный рот на замке.
Мы наслаждаемся безмятежной тишиной, пока Акс заканчивает готовить, а я размышлять. Через несколько минут я следом за ним отношу в дом тарелку с сочными стейками, печеным картофелем, перцем и луком, направляясь с этим к барной стойке, я усаживаюсь на единственную мебель, которая у него имеется на кухне. Барные стулья.
— Аксель, тебе нужно позаботиться о доме, вдохнуть в него жизнь. Помимо твоей необустроенной спальни, мне на глаза попались только эти стулья, твоя гигантская плазма и одно мягкое кресло, — я наставляю на Акселя вилку, после чего подцепляю кусочек восхитительного стейка и наслаждаюсь сочным вкусом мяса, который взрывает мои вкусовые рецепторы. Спустя пару секунд я добавляю: — Ты не можешь купить такой большой дом и ничем не заполнить пустующее пространство.
После моего замечания в комнате повисает неловкая тишина, я поднимаю голову и смотрю ему в глаза. Ой. Возможно, я переступила черту, ведь это не мой дом, а значит и не мое дело. Покраснев, я откладываю вилку и упираюсь взглядом в сцепленные на коленях руки.
— Почему ты так делаешь? — спрашивает он.
— Что делаю? — уклончиво отвечаю я.
— Ты ведешь себя так, словно стыдишься задать вопрос, даже если тебя как ребенка распирает от любопытства, — тон его голоса беззаботный и поддразнивающий.
— Я… я не понимаю о чем ты?
— Тебе не провести меня этим долбаным вопросом, Иззи. Не забывай, я тебя знаю. Возможно, с тех пор, как ты была моей, прошли годы, но я тебя знаю.
Глубоко вздохнув, я смотрю ему в глаза. Он не выглядит рассерженным, скорее растерянным. Его взгляд пронизывает меня насквозь.
— Я делаю это не нарочно. Ты должен понять, Аксель, я не могу отказаться от старых привычек, они формировались во мне годами благодаря особому укладу жизни, поэтому иногда я просто машинально становлюсь прежней Иззи. Той Иззи, которой я стала после тебя.
— Я могу понять это, но я не могу понять, почему временами ты меня боишься. Многое произошло, но ты знаешь, должна знать, что я бы никогда, черт возьми, не причинил тебе боль.
— Да, ты не причинишь мне физической боли. Я это знаю, — отвечаю я, глядя на свои руки.
— Иззи? Что ты имеешь в виду? Разве мы не договаривались, что во всем разберемся? Я понимаю, ты боишься, но выслушай меня… послушай, я не причиню тебе боль. Нас больше ничто не сможет разлучить. Мы и так уже потеряли слишком много времени, Принцесса. Слишком много времени, которое я должен был потратить на то, чтобы держать тебя здесь, в своих руках, — он хватает меня и тянет к себе на колени, одной рукой обхватив за талию, а другую положив на мои колени. Затем он берет меня за руку и продолжает: — Не проходило и дня, чтобы я не скучал по этому, по нашей близости. Я провел так много времени, нескончаемое количество часов, думая, что ты была счастлива, думая, что тебе было лучше без меня. Боже, детка… — он замолкает и поднимает руку, обхватывая мое лицо и поворачивая его к себе так, чтобы смотреть глаза в глаза. — С тех пор как ты снова вошла в мою жизнь, меня каждый день убивало осознание того, что я бы мог что-то сделать, чтобы спасти тебя от этого ублюдка.
Я в полном замешательстве. О чем он говорит? Он думал, что я была счастлива? И внезапно его откровение поражает меня, словно разряд молнии.
— Ты знал, где я жила? — спрашиваю я, не скрывая злости, придающей моей интонации дополнительную окраску.
— Я узнал, но не сразу. Я нашел тебя только после того, как ты вышла замуж, — говорит он, и боль в его глазах останавливает мое сердце.
— Что? — тихо шепчу я.
Он поднимает палец вверх и легким движением проводит по моему нахмуренному лбу, скользя по переносице и обводя пальцем контур моих губ. Он берет меня за подбородок своей сильной рукой и притягивает мои губы к своим, оставляя на них нежный поцелуй.
— Детка, я искал тебя. Искал почти четыре года, используя любую имеющуюся возможность. Я последовательно проверял каждые зацепки, которых было слишком мало, но ничего существенного они мне не дали и ни к чему не привели. Ни к чему, черт возьми. Я знаю о твоих родителях, детка, знаю, что было тяжело, и сожалею, что меня не было рядом, чтобы помочь тебе пройти через это, но почему? Почему ты не сказала мне куда уехала? Ты должна была знать, что я пришел бы за тобой.
Этот крупный, сильный мужчина открывается мне и позволяет увидеть боль, которую он пронес сквозь все эти годы. Мне не остановить потоки слез, даже если бы я захотела. Я пыталась, боже, я пыталась, но осознание того, через что ему пришлось пройти, разыскивая меня, лишает сил и обрывает те немногие нити здравомыслия, которые у меня остались. Постепенно я начинаю терять самообладание.
— Когда я вернулся домой в увольнительную, у меня было время, чтобы узнать о них и твоем исчезновении. Никто понятия не имел, где жили твои бабушка и дедушка. Максимум, чего я добился — узнал о том, что ты проживала в каком-то маленьком городке в Каролине, но никто не знал в какой именно Каролине. Я не оставлял попыток, Принцесса, пожалуйста, пойми. У меня просто не было ни ресурсов, ни времени, чтобы продолжить твои поиски. Дошло до того момента, когда я начал склоняться к версии, что если бы ты хотела, чтобы я тебя нашел, ты бы дала мне знать. Черт, следы от хлебных крошек, сигнальные ракеты, бэт-сигнал… я бы среагировал на любой из этих знаков.
Его попытка пошутить претерпевает неудачу. Я стараюсь усвоить весь поток новой информации, все те факты, которые я уже не единожды обдумывала на протяжении многих лет. Он хотел меня найти? Как же так? Я ведь оставила свой адрес Джун. Она знала, как я хотела, чтобы он меня нашел, она знала, что я ждала его. Мне не сдержать гнев, который медленно разгорается в моем теле. Чертова сука!
— Джун! — рявкаю я и, вскочив с его колен, начинаю нервно расхаживать по огромному пустому пространству его кухни. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него и замечаю растерянный взгляд на его прекрасном лице. Я спешу объяснить. — Джун. Я дала этой сучке все, Аксель, каждую долбаную деталь, которая бы тебе понадобилась, чтобы найти меня. Адрес моих бабушки и дедушки в Северной Каролине, их телефонные номера и мои письма. Целую кучу чертовых писем. Когда те из них, что я отправляла на базу, начали возвращаться, я стала писать на адрес Джун. Я считала, что если тебе и удастся их получить, то лишь при возвращении домой. Боже мой, Акс! Все это время… все это чертово время… Ты понятия не имеешь, ни единого гребаного понятия, как эта сука разлучила нас, что она мне сказала.
Моя ярость настолько осязаема, что даже воздух в комнате сгущается и полностью затмевает печаль, которая ей предшествовала. Мне приходится остановиться и прекратить неистово метаться из угла в угол, когда я чувствую, как руки Акселя стальным обручем смыкаются на моих предплечьях.
— Принцесса, остановись, — говорит он тихо, прижавшись к моей спине и сцепив руки у меня на груди. — Я не смогу ничего понять, если ты не скажешь, что тебя так взбесило.
Я высвобождаюсь из его захвата и разворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. Я должна посмотреть ему в глаза. Мне нужно понять, что у него сейчас на уме.
Единственное, что я вижу, это замешательство и, надеюсь, немного любви.
— Ты хоть представляешь, как сильно я в тебе нуждалась? Когда мои родители умерли, ты был единственным, кто мог унять эту боль, но тебя там не было. Я справилась с этим, и, пожалуйста, пойми, я никогда не держала на тебя зла.
Я тороплюсь все объяснить, когда вижу, как искажается выражение его лица.
— Я так гордилась тобой, Аксель. Не проходило ни дня, чтобы я не гордилась тобой, даже несмотря на всю эту боль.
Он протягивает руку и вытирает слезинку, которая стекает по моей щеке.
— Столько всего произошло через неделю после их смерти. Я была раздавлена, потеряна, одинока… Я чувствовала себя так, словно брошена на произвол судьбы без опоры и поддержки. Бабушка с дедушкой были прекрасными людьми, и они любили меня, но они тоже переживали потерю, да к тому же им пришлось иметь дело с подавленным, убитым горем подростком. Иногда я даже не удивляюсь тому, что они просто не знали, что со мной делать, хотя очень старались. У меня была неделя. Неделя на то, чтобы упаковать свои вещи и уехать. Дед не мог надолго оставить свой дом, а бабушка не хотела ехать. Она ненавидела дальние поездки, вот почему ты никогда не встречался с ней.
Я отхожу от него к окну, которое выходит на озеро, сейчас оно темное со слабым отблеском луны, отражающейся от покрытой рябью поверхности воды.
— Я побежала к Джун и принесла ей все, что тебе могло понадобиться. Я не знала, что еще оставить. После твоего отъезда прошло не так много времени, поэтому ты не мог мне сообщить, как с тобой связаться. Единственное, что у меня осталось это адрес базы, в которой тебя собирались разместить, — из горла вырывается всхлип и прерывает мой рассказ. — Я… я была такой глупой, — я плачу.
Я поворачиваюсь к нему лицом, он стоит прямо позади меня, вытянув руки по швам и выжидая. Я устремляюсь в его объятия и даю выход своей печали, позволяя ему стать моей опорой, моей поддержкой, в которой я так давно нуждалась.
Я обхватываю его руками и притягиваю к себе так близко, как могу. Я чувствую его губы на своих волосах, его грудь вздымается и тут же опадает, а его сердце бешено колотится у меня под ухом.
— Детка... Господи. Жаль, что я не знал. Жаль, что меня там не было. Ты убиваешь меня, черт подери, ты режешь меня по живому. Посмотри на меня, Иззи, — говорит он, не оставляя места для возражений.
Посмотрев на него, я замечаю в его глазах мольбу.
— Я бы все бросил, чтобы спасти тебя от любой унции боли, и если такая возможность представится сейчас, знай, я не позволю боли коснуться твоего сердца, детка. Меня убивает сама мысль о том, как легко нас смогли разлучить. Детка, на протяжении многих лет, я думал, что ты оставила меня, что решила меня бросить. Боже... — он замолкает и наклоняется, чтобы взять в плен мои губы. Этот поцелуй не похож ни на один из тех, что мы разделили с ним ранее. Этот поцелуй наполнен не только печалью того, что мы потеряли, но и обещанием того, что ожидает нас впереди. Его губы занимаются любовью с моими губами.
— Иззи, не проходило ни дня, чтобы мое сердце не принадлежало тебе. По сей день существует лишь одна женщина, которая держит и будет держать его в своих руках. Черт, детка, но любовь, которую я испытываю к тебе, порой настолько сильна, что мне кажется она меня сокрушит, — шепчет он, после того как прерывает поцелуй и крепко прижимает меня к своей груди.
Я долго не могу отойти от его слов. Любовь? Я знаю о своих чувствах к нему, но его внезапное признание выбивает меня из колеи. Он не может меня любить. Еще нет. По крайне мере до тех пор, пока все не узнает.
Меня охватывает паника, но я быстро ее подавляю. Я должна оставаться сильной. Я должна оставаться сильной из-за него, потому что после моего признания я не знаю, какие чувства он будет ко мне испытывать.
Я прижимаю руки к его груди и отталкиваю. Он смотрит на меня с высоты своего роста, пребывая в недоумении от того, что я его оттолкнула, вместо того, чтобы притянуть ближе. А может, он просто поражен тем, что я не ответила на его чувства.
Ох, если бы он только знал о моей страстной любви к нему.
— Я не закончила, Акс. Ты должен дать мне закончить, — говорю я с отчаянием, продолжив свои метания по комнате, только на этот раз, стараясь держаться от него подальше.
Я смотрю на него. Он стоит там, где я его оставила, у окна, прислонившись к нему спиной и скрестив на груди руки. Я не могу прочитать эмоции в его глазах. Я знаю, что он растерян, но помимо этого он практически так же взволнован, как и я.
— Боже... это так тяжело, — шепчу я себе под нос. Я должна была догадаться, что этот дурацкий пустой дом донесет мои слова до его ушей.
— Иззи, я не знаю, что еще здесь можно сказать. Мне и так уже известно о нем, — яростно выпаливает он.
Я резко останавливаюсь и поворачиваюсь к нему. Мое сердце снова и снова разрывается от боли при воспоминании о ночи моего восемнадцатилетия.
— Я хотела этого так сильно, — снова шепчу я.
— Что? — спрашивает он, отталкиваясь от окна и подходя ко мне. Он снова хватает меня за руки и провоцирует этим очередную волну беспокойства.
Мне с трудом удается подавить нервный всхлип, рвущийся из моего горла, но я не в силах сдержать слезы, которые легко и непринужденно стекают по моим щекам.
— Я хотела его так сильно, так чертовски сильно, — я буквально выдавливаю из себя каждое слово, отчаянно пытаясь выразить тем самым свою боль.
— Принцесса, мне не до шуток, я понятия не имею, о чем ты говоришь, — произносит он и в отчаянии легонько меня встряхивает.
Я смотрю на его прекрасное лицо и, наверное, уже в миллионный раз, представляю, как бы выглядел наш малыш. Но мне нелегко вынести образ ангельского совершенства, возникшего в моей голове, я утыкаюсь лбом в его грудь и рыдаю. Рыдаю из-за всего того, что мы несправедливо потеряли.
— Ребенок, — кричу я в его грудь. — Ребенок, которого я любила каждой частичкой своего существа, каждой унцией моей любви к тебе. Ребенок, которого я не смогла защитить от своего собственного тела! — кричу я в истерике. Мой организм выплескивает из себя всю ту мучительную боль и скорбь, которые переполняют мой разум, и я падаю на пол, прежде чем он успевает меня подхватить. Эмоции, которые я так упорно старалась оттеснить и запереть на замок, наводняют каждую клеточку моего тела, вырывая из меня сильные и невероятно мощные вопли отчаяния.
— Нет, детка… нет! — кричит он, стоя надо мной. Я не вижу, но чувствую, что он опускается на пол рядом со мной, крепко обхватывает меня своими руками и начинает укачивать, словно ребенка. Моя щека покоится на его плече, а нос зарыт в теплом изгибе его шеи. Я не знаю, как долго мы сидим в таком положении, по-моему, несколько часов, но скорее всего лишь пару минут. Он прижимает меня к себе, крепко обхватывает руками и ногами, и время уже не имеет значения, до тех пор пока я не чувствую теплые слезы падающие на мое лицо. Я вскидываю голову и смотрю ему в глаза. Глаза, которые сейчас явно отражают ту же самую боль, что и мои. Он не пытается скрыть доказательства своего отчаяния. Никогда за все те годы, что я знала этого мужчину, я не видела ни одной пролитой им слезинки, кроме того единственного раза в больнице. По его щекам стекает еще несколько слез, после чего он, кажется, старается взять себя в руки. Его тело сотрясает мелкая дрожь в отчаянной борьбе за самообладание.
— Детка, черт… Принцесса, я понятия не имел… никакого понятия.
Я беру его лицо в ладони и вытираю слезы большими пальцами.
— Что случилось? — спрашивает он. Я знаю, что его интересует. Он хочет знать, что случилось с нашим ребенком.
Я глубоко вздыхаю и решаю покончить с тем, что должно быть сказано.
— У меня только-только закончился первый триместр, когда произошел выкидыш. Всего три месяца и я потеряла нашего малыша, — шепчу я, глядя ему в глаза. — Врачи сказали, что я бы ничего не смогла сделать; на все воля божья, — я качаю головой и, склонив ее, прижимаюсь к его сильной груди. — Это произошло в мой день рождения, — непроизвольно вырывается из меня.
Он замирает, обдумывая мои слова. Я практически слышу вращение шестеренок в его голове, пока кусочки вырисовывающейся картины, наконец, не встают на свои места.
— Ночной клуб? Так вот, что не договаривал Грег. — Утверждение. Он все понял.
Расспрашивать о той ситуации в клубе ни к чему. Из всего многообразия дней, он вернулся в мою жизнь именно в тот, который был для меня самым тяжелым.
— Да. Ночной клуб, — отвечаю я.
Мы сидим на полу, он держит меня в своих объятиях. Мои ноги плотно прижаты к груди, а руки крепко обвиты вокруг его тела. Его руки сомкнуты на моей шее, а ноги вытянуты по обе стороны от моего свернувшегося в комок тела. Мы просто сидим и молча отдаем друг другу единственное, что можем.
Себя.
Мне трудно поставить себя на его место. Я не сомневаюсь, что он чувствует всю тяжесть ситуации, ведь у него не было времени осмыслить то, что у нас был малыш. Что у нас бы мог родиться малыш, созданный нашей любовью. Даже несмотря на наши юные сердца, мы оба знали, что любой ребенок, который у нас будет, станет нашим величайшим достижением. Мы бы радовались даже несмотря на то, что сами были детьми.
— Бьюсь об заклад, она бы выглядела как ты. Такое кругленькое красивое личико с нежной кожей и самыми светлыми глазами, которые ты когда-либо видела. Волосы, которые бы ослепительно сверкали на солнце, когда она пробегала бы по двору, смех, который бы заставлял даже самых хмурых ублюдков улыбаться. Воплощение гребаного совершенства, — говорит он мне на ухо. Легкость в его голосе все равно не может скрыть печали. Он пытается утешить меня, хотя на самом деле утешать его должна я.
— Нет, он был бы точной копией своего прекрасного отца. Самое решительное личико, которое ты когда-либо видел у ребенка. Волосы такие черные, что составили бы нехилую конкуренцию непроглядной тьме, а глаза такие зеленые, что ты бы не усомнился в том, что мы ограбили ювелирный магазин. Он был бы самым храбрым и сильным. Просто идеальным. И я бы любила его так же, как люблю его отца, — шепчу я, заканчивая на чуть заметном прерывистом вздохе, который выдает меня с головой.
Мы можем попытаться облегчить наше горе, но нам не изменить то, что мы оба понесли утрату, тяжелую утрату.
— Я больше никогда не допущу ничего подобного, Иззи Уэст. Я больше никогда и никому не позволю забрать тебя у меня, или забрать что-то у нас, — его слова повисают между нами, как обещание и угроза.
В этот момент я знаю одно — этот мужчина будет бороться до смерти, чтобы держать меня поблизости, защищая от всех проблем и невзгод.
— Я не хочу быть в другом месте, только здесь и сейчас, — я отвожу голову от его груди и оставляю на его губах несколько нежнейших поцелуев. Пройдут считанные минуты до того момента, как мы поддадимся влечению друг к другу, чтобы унять боль, которую мы все еще прочно удерживаем в наших сердцах.
— Ладно, Принцесса, идем спать, — он помогает мне подняться с пола, а затем, к моему несказанному удивлению, подхватывает на руки и направляется в спальню.
— Знаешь, я умею ходить? — шучу я, прильнув к его шее и вдыхая его опьяняющий аромат.
Его руки напрягаются, и он еще крепче прижимает меня к себе, а затем отвечает:
— Я знаю, но сейчас мне это нужно. Просто помолчи и позволь мне отнести тебя.
Я могу ему это дать.
Я приподнимаю голову с его плеча и смотрю на его выразительный профиль. Этот человек, этот удивительный мужчина, которого я уже и не надеялась увидеть, страдает от боли. Это заметно по стиснутым зубам и очевидной решимости в его напряженных чертах. Ничего удивительного, ведь не каждый день мужчина узнает о том, что был отцом, даже если ребенок никогда не был запечатлен на таком желанном и расплывчатом ультразвуковом снимке. Снимке, который Аксель никогда не видел, но тем не менее смог создать образ нашего малыша всего пять минут назад. Резкая боль пронзает мое сердце, когда я думаю о том, как сильно он бы любил нашего ребенка. Мы часто говорили с ним о том, как много детей хотели бы завести в будущем.
— Ты в порядке? — шепчу я, когда мы достигаем второго этажа.
Он какое-то время игнорирует меня, а когда я уже практически убедила себя, что он не расслышал вопрос, отвечает:
— Нет. Но, я буду. Мы будем.
Когда мы заходим в комнату, он останавливается и осторожно опускает меня на кровать. Я вскидываю голову и сталкиваюсь с его печальным взглядом, после чего он разрывает зрительный контакт и стаскивает штаны со своих узких бедер. Я сажусь, снимаю с себя футболку и бросаю ее на пол за секунду до того, как он наваливается на меня всей тяжестью своего тела, вдавливая меня в матрас. Каждый дюйм нашей кожи от плеч до кончиков пальцев соприкасается. Я раздвигаю ноги и приветствую его напор. Его бедра плавно скользят напротив моего возбужденного естества.
Он прижимается своим лбом к моему, его дыхание обдувает мои губы и сливается с моими прерывистыми вздохами. Его руки, с благоговением удерживающие мою голову, согревают мои щеки.
— Ты нужна мне, Принцесса, — тихо шепчет он напротив моих губ.
— Я у тебя есть, — отвечаю я.
Он приподнимает свои бедра, и я помогаю ввести его огромную эрекцию в мое жаждущее тело. Он не убирает рук с моего лица и не сдвигается, по-прежнему придавливая меня своим весом. Его лоб отрывается от моего, и он прижимается к моим губам, даря самые любящие и нежные поцелуи.
Это не бурный быстрый секс, что был у нас ранее. Это самая настоящая любовь, которой мы с упоением предаемся. Это соединение двух душ, которые слишком долго дрейфовали и наконец вернулись домой, друг к другу. Это исцеление.
Я поднимаю ноги вверх, крепко обхватывая его бедра, руки обвиваю его плечи и вцепляюсь в него мертвой хваткой.
В этот момент не существует никакой спешки. Его прерывистое дыхание нежно касается моих губ, вторя моим собственным отрывистым вздохам.
Он раскачивается на мне, не нарушая медленного и четкого ритма, который походит на тиканье часов. И только когда наши слезы начинают смешиваться, скатываясь по моим щекам, он убирает одну руку с моей щеки и перемещает ее под мое колено, чтобы поднять ногу еще выше.
— О, боже ... — кричу я, пока в моих прикрытых от блаженства глазах вспыхивают яркие искры, а пальчики на ногах сводит судорогой. Мои ногти впиваются в его плечи, помогая подстроиться под его мощные движения.
— Я. Больше. Никогда. Тебя. Не. Отпущу, — отрывисто произносит он, подчеркивая каждое слово и врываясь жесткими толчками в мое влажное лоно. Вращая бедрами и каждый раз задевая мой клитор, он создает идеальное трение. Я снова кричу и, не успев отойти от первого оргазма, меня накрывает очередная волна удовольствия.
Он зарывается лицом в мою шею и со сдавленным криком изливается в меня. Долгое время мы просто лежим полностью покрытые потом и переплетенные всевозможными способами. Его тело в соприкосновении с моим вызывает удивительные ощущения.
Мое дыхание медленно возвращается в норму, и я чувствую, что могу говорить. Слегка повернув голову так, что мои губы легко касаются его уха, я шепчу как можно нежнее слова, которые уже давно вертелись у меня на языке.
— Я люблю тебя, Аксель Рид. Я всегда тебя любила и никогда не перестану. Ты создан для меня, малыш. Ты был создан для меня. Никогда не оставляй меня. Никогда больше. Я лучше умру, чем снова тебя потеряю.
Он замирает на несколько секунд, после чего перекатывается на спину, увлекая меня за собой так, что я оказываюсь на нем; мои ноги широко разведены, а мои руки все еще обвивают его плечи. Он перемещает руки выше и притягивает меня еще ближе к своему телу. Я чувствую как через нас проходят слабые отголоски наших совместных оргазмов, напоминая о том, что мы по-прежнему тесно связаны.
— Ты не смогла бы избавиться от меня, даже если бы попыталась. — (Я подаюсь вперед и вглядываюсь в его лицо, запоминая каждую деталь, а затем трусь щекой о его щеку.) — Такое чувство, что у меня сердце из груди вырвали, когда я узнал, через что тебе пришлось пройти. Мне тяжело даже осмыслить все то, что мы потеряли. Это наш второй шанс, Иззи, и никто его у нас не отнимет, — его ласковый голос раздается около моей щеки, его теплые губы в нежном поцелуе прижимаются к моему уху, он снова перекатывается на меня и медленно соскальзывает с моего тела. Я слабо вскрикиваю от потери нашей с ним связи.
— Принцесса, я уже дважды не использовал защиту. Клянусь тебе, я чист, но могу показать справки, если ты мне не веришь. Это может стать проблемой? — он говорит непринужденно, но судя по тому, как он смотрит на мой живот, мне не трудно догадаться, о чем идет речь. — Как бы сильно мне не хотелось, чтобы ты забеременела, мы еще не готовы. Будем готовы, но не раньше, чем я надену кольцо на твой пальчик, — добавляет он машинально, оставляя меня в полной растерянности.
— Хм ... — я несколько раз откашливаюсь и снова смотрю в его ласковые глаза. — Мы в порядке. Я на таблетках, — шепчу я.
— Хорошо. Тогда я думаю, мне не нужны все эти упаковки презервативов, да? — смеется он, направляясь в ванную и закрывая за собой дверь.
Я не могу не задуматься над тем, какого черта только что произошло. Было ли это своеобразным предложением руки и сердца? Нет, конечно же, нет. Мы прекрасно понимаем к чему все идет, но брак?
Я постепенно отхожу от шока, когда он возвращается к кровати и нежно меня обтирает. Он отбрасывает полотенце в сторону ванны, тянет меня в свои объятия и крепко прижимает к себе. Моя голова покоится на его груди, и я чувствую, как у меня под ухом медленно бьется его сердце. Я обхватываю его одной рукой и закидываю ногу на его бедро, задевая в процессе его все еще эрегированный член.
— Полегче, Принцесса, возможно, чуть позже он понадобиться тебе в рабочем состоянии.
Я смеюсь, а затем позволяю его теплому телу и ровному дыханию утащить меня в самый безмятежный, лишенный сновидений сон, которого у меня не было уже двенадцать лет.